Париж в стиле Нуар

— Феликс, постой. — Бриджит сверлила его спину злым взглядом. А тот идет вперед с уверенностью асфальтоукладочного катка, прямо на дорогу, абсолютно на нее не смотря. — Феликс! — Чоу уже рычит его имя. — Чего? — Не отрываясь от телефона, откликается Агрест, на что Бриджит лишь выдыхает и обгоняет его. Метко врезав ему в солнечное сплетение, останавливает, а у Феликса выбивает дыхание. — Ты что творишь?! — Схватившись рукою за грудь, в сердцах выкрикнул Феликс. — Красный. — Рычит Бриджит. И в этот момент мимо них проносятся машины, поднимая столб пыли. И весь благой мат, крутящийся на языке, мигом испаряется. И даже дыхание, кажись, приходит в норму. — Эм, спасибо, Бриджит. — Разгибаясь, быстро бормочет Агрест. — Идешь и ничего не видишь, что такого интересного у тебя в телефоне? — Да так, читал про одно уютное местечко для суицидников-наркоманов. Говорят, отличное место для прыжков из окон. — И что вычитал? — У Бриджит дрогнули губы в усмешке, все же Феликс умел поднять настроение одной фразой. — Ну, оказалось, что это место, — Он немного замялся. — Короче, это поле боя реставраторов. Феликс засунул телефон в карман и начал переходить дорогу. — То есть? Это тебе «Мерк» скинул? — Бриджит ткнула пальцем в небо. — У тебя теперь вся озвучиваемая мной информация будет с ним ассоциироваться? Представляешь, в нашем мире существуют поисковые браузеры — «Google» называется. — Ну, прости, что я тебя так принизила, ты же у нас Шерлок Холмс. Так что ты имел в виду под «полем боя»? — Ровняясь с ним, бурчит под нос Чоу. — Я, скорее, Арсен Люпен*, Шерлок Холмс — это Англия. — Отчего Агреста передернуло на этих словах, но после он, как не бывало, продолжил. — В общих чертах, этот домик пережил не один век, и в один прекрасный день наш Мэр Буржуа решил вернуть ему былой вид, но из-за большого количества прошедшего времени реставраторы готовы перегрызть друг другу глотки в споре: «В каком архитектурном стиле он должен выглядеть?», как-то так. — Пожав плечами, закончил Феликс. — Весело, что сказать. Месье Арсен Люпен, а я только подумала. — И она замялась. Они остановились на еще одном светофоре. Агрест смотрел на нее в ожидании продолжения, но, поняв, что продолжать она не собирается, отвернулся. А денек сегодня был хороший, как в бульварных романчиках или фильмах Диснея. Солнце только вставало, птички чирикали. Дворец Шайо возвышался над самым большим фонтаном в Париже и зеленым газоном, на котором Феликс любил сидеть и слушать музыку уличных музыкантов, пока прогуливал школу. Любопытные туристы фотографировались с башней и друг с другом, почти выпадая из смотровых площадок дворца, другие рассматривали Эйфелеву Башню, находящуюся напротив Шайо, с биноклей. Мимо них прошли туристы, громко говоря на ломанном английском, с яркой примесью скандинавского акцента. Насколько понял Феликс, исходя из его познаний этого языка, они говорили про Пасси и куда-то тыкали пальцем. Он считает плохой идеей, что на юго-западе площади находится кладбище, и плевать, что там хоронятся звезды немого кино. Это плохая идея. А за мостом Йены, которая примыкает к площади, возвышается символ Парижа — Эйфелева Башня. И это просто заставляло хоть чуть-чуть, но улыбнуться, даже его. Хотя Феликс терпеть не мог улыбаться. Так что он быстро стер ухмылку с лица, они пришли не любоваться красотами города и прекрасной погодкой, у них конкретная задача, как попасть в «культурное наследие». — Бриджит, постой. — И он хватает ее за рукав кардигана. Феликс не хочет это отмечать, но яблочного цвета кардиган ей весьма к лицу. — Что? — Она оборачивается, непонимающе сдвигая брови. — Сам говорил, что нам надо торопиться, а теперь меня тормозишь. — Ты меня тоже тормозила, отличный удар, кстати. Но, — Феликс замялся, складывая руки на груди, сжимая в пальцах голубую рубашку, окидывая Бриджит оценивающим взглядом. Зеленый яблочный кардиган, простого покроя кофта и песочные бриджи, открывающие взгляд на открытые голени. — Но мы не пойдем с парадного входа. — А как тогда? — Побудем в шкуре суицидника-испытателя. — Лаконично бросил Феликс, поджав губы и смотря в небо, всем видом говоря: «У меня все отлично, и я хочу танцевать Чарльстон». — Ты предлагаешь нам выкинуться из окна? — Залезть в это окно, если конкретнее. Но ты уловила суть моих мыслей. — У тебя сейчас хорошее настроение? — С неподдельным удивление спросила Бриджит, Феликс шумно выдохнул. — Было, но ты его испортила. — Феликс состроил серьезное лицо, но его разрывало от смеха. Это такое ребячество. И Бриджит тоже еле сдерживалась, мужественно подавляя приступы смеха. Они ведут себя, как идиоты, хотя пришли расследовать дело об убийстве и наркотиках. Но, вероятно, это нервное. И они смеются, ловя непонимающие взгляды прохожих. Ну и плевать. — Ха-ха-ха, — Феликс держится за живот, улыбаясь до боли в мышцах. — Окей, не испортила. — Маленький лгунишка. — Ерничает Бриджит, показывая язык. — Тогда ты – милая блоха. — Он легкими шагами направился к переулку. — Ах ты! — Взвизгнула Чоу. — Ха-ха. — Ухмыльнулся Феликс, заворачивая за угол. А обстановка не поменялась. Все те же мусорные баки, оборванные объявления на стене, и весь яркий денек резко стал на несколько тонов мрачнее. Это и есть вся суть этого города, заманить тебя красивой рекламой, а после ты сгниешь в одной такой подворотне под хруст стекла под подошвой. Вот за что Феликс и любил Париж. Агрест рассматривал выбитое окно, думая, как залезть в него, ничего не поцарапав, и, не дай Бог, отрезав. Последний вариант Феликсу совсем не прельщал. Бриджит чувствовала себя, будто она лишняя. Можно даже сказать, ничего не делающая и откровенно бьющая баклуши, по сравнению с Феликсом. Ей показалось, или за пару месяцев Феликс довольно сильно раздался в плечах. В начале года он вроде был… не такой? Не такой подтянутый? Черт знает, но плечи точно были уже. И Феликс уловил этот взгляд. — Бриджит, тебя что-то беспокоит? — А? — И у нее просто пронеслась жизнь перед глазами. — Нет-нет! — Она активно замахала руками. — Просто задумалась, ну знаешь, это состояние, когда берешь и втупляешь в стену минут по тридцать? — Жиза. — Пожав плечами, согласился Феликс. — Так, короче, я сейчас выламываю эти куски и лезу первым. Потом я помогу залезть тебе. — Хорошо. Ты голыми руками ломать будешь? — У меня с собой перчатки. — А, круто. — И она развернулась, слегка выглядывая из переулка, краем уха слыша треск стекла. Нет, за эти пару месяцев он серьезно раздался в плечах. Бриджит водила взглядом по улице, вот туристы, вон там ребенок упал, а вот черная машина припарковалась рядом с этим домом. Может, кого ждут? Чоу любила и проклинала свою фотографическую память, которая спасала ее на контрольных, тестах, зачетах, помогала в дизайнерском деле, но в реальной жизни она только мешала. И с каждым разом она все сильнее в этом убеждалась, слыша треск стекла. Со спины он выглядит так… о нет, Бриджит, давай не будем об этом! — Хэй! — Послышалось со спины, и она развернулась, а он уже был в доме и протягивал ей руку. — Давай, хватайся. И Бриджит опять прокляла свою фотографическую память. Ведь как бы она не хотела, а забыть такого Феликса у нее вряд ли выйдет.