Бригада с того света

На площадке парковки полыхала склока. – Это сложнейший аппарат микропробирования! – шойпо вцепился в чужую жилетку. – Им управляют двое высококлассных специалистов! Терраний, остановись! – Че тут сложного? – орал Кравец, не давая стащить себя с вибрирующей подножки. – Два раза ткнул, три раза нажал! – Терраний, ты доведешь меня до спазмирования придатков! – Это у вашего жука спазмирование будет, если вы и дальше будете пробировать по миллиметру в задницу! – В какую задницу, терраний?! – Уйди, блин, дурак, вторые коленки отдавлю! Гордон снял ботинки, закатал штаны и с удовольствием сложил пятки на теплый бок недожучонка. Крошечный, едва три метра в высоту, только вчера вылупившийся кораблик сидел на солнечной подзарядке и сушил ячейки накопителей. Броня под пятками еле заметно вибрировала. Новорожденный еще не обзавелся всем полагающимся обвесом, и Гордон чувствовал его очень хорошо. Почти каждое шевеление корабля порождало заметные колебания, пробегающие по неукрепленной шкуре. Кравец все-таки отцепил от своей жилетки длинные белые пальцы, оседлал приземистый сине-зеленый корпус, крутанул "рога" управления, и аппарат устремился к застывшей вдали лиловой громаде. Хруст проламываемой тропки в зарослях кристалльников слышался за километр. Недожучонок шевельнулся и неуклюже начал разворачиваться. – Куда, – сказал Гордон. – Сначала зубы отрасти, малявка, – и лягнул кораблик пяткой. Новорожденная туша вздрогнула и ощутимо села на место. Гордон оглянулся, отломил палочку кристалльника и сунул меж зубов. Если б его видел Джино, то уже зашелся бы в просветительских речах о вреде расколотых кристаллов в жадной канонирской пасти. Но Джино вместе со вторым инженерным умотался на поля аэрации еще два дня назад и должен был там просидеть как минимум следующие сутки. Неугомонному штурману мерещилось, что ценный секрет, выделяемый не перешедшими на автономку кораблями, кто-то ворует. То ли местные формы жизни, то ли враги, подсосавшиеся к отходам производства через иное измерение. Гордон обмусолил палочку, достал изо рта и вытянул перед собой. Прищурившись, посмотрел сквозь нее на сиреневое небо. Легкие силуэты флаеров, поводящие плоскостями полупрозрачных крыльев, проплывали сквозь фокус и на секунду превращались в изломанные геометрические фигуры. Отвергнутый шойпо сердито потопал по выложенной в кристалльнике дорожке. Гордон посмотрел сквозь палочку на него, и четыре глаза превратились в восемь. – Безобразие, – сказал шойпо и сел рядом. – Невозможно работать в таких условиях. – Значит, нужно отдыхать, – сказал Гордон и постучал пяткой по броне. Недожучонок медленно развернулся. – Поэтому ты лентяйничаешь? – сердито зашелестел четырехглазый. – Еще чего. Я очень продуманно лежу и караулю режим зарядки! Гордон опять постучал, кораблик повернулся еще чуть-чуть, и послышался тонкий звук медленно накаливающихся решеток приемников. Шойпо посвиристел что-то себе под носовую полоску и тоже лег на спину. Только пятки на кораблик ставить не стал. Гордон лениво повернул голову набок. Плоская равнина тянулась до самого горизонта, и повсюду медленно передвигались корабельные туши. Шойпо тоже баловались созданием колоний и одну из них выделили исключительно под рассадник своих кораблей. Правда, ни одного межпланетного Гордон тут не обнаружил: видимо, в космосе все-таки требовались другие модели. Но прочих видов, начиная от одноместных флаеров и заканчивая исполинами, в которых все же можно было заподозрить личинку галактического крейсера – этих тут хватало. Настоящие живые гиганты, успевшие дорасти до торговых размеров, откочевали в более прохладные зоны. Их бригаде удалось рассмотреть лишь издалека: гигантские туши, уже совсем не похожие на жучат, абсолютно металлические. И все равно – живые. Гордон уже успел познакомиться и с выпасными полями, и с тренировочными полетами, и даже с плантациями производства, заглубленными на сотню метров под поверхность планеты – там жучата росли в сотах, для которых шойпо в беспрерывном режиме гнали добычу руд и минералов где-то на другой стороне планеты. К счастью, органически-кибернетические монстры не размножались стандартным для органики способом. – И как идет зарядка? – осведомился шойпо. – Левый блок еще не расправился, – зевнул Гордон. – Но я не чувствую ничего страшного. Шойпо бурно зашелестел. – Какое, говоришь, у тебя образование, терраний? – Интуитивное, – с удовольствием ответил Гордон. Шойпо захрустел так, словно набил целую пасть кристалльниковых побегов. Гордон демонстративно зевнул снова. Подобные вопросы он слышал как минимум раз в день. Казалось, беломордые не могут смириться, что какие-то инорасцы чуют их собственные корабли лучше, чем непосредственные создатели. Наверное, так мог бы возмущаться любой ветеринар, под носом у которого самоучка ставит удивительно точные диагнозы, просто прислушиваясь к животному. Но своих специалистов шойпо не хватало: корабли росли быстро, спрос на них не падал, и беломордым пришлось пойти на немыслимое до сих пор сотрудничество. Йенс до сих пор хотя бы раз в неделю да начинал зудеть, что иксар на этой сделке продешевили, и кидался словечками вроде "демпинг", "ликвидность" и "монетизация". Но лично Гордона пока все устраивало. Они заслужили хороший отпуск, пусть он даже и назывался сезонной работой по договору подряда. На выпасных полях царило жаркое лето. Корабли ползали в кристалльнике, выжирая его вчистую, закапывались харвестерами под верхний слой почвы, чтобы добраться до богатых рудных жил, наращивали "жировую" прослойку энергозапаса и утолщали броню. Идея откорма настолько потрясла Грегора, что он немедленно самовольно записался в диетологи, взял измором куратора агросектора, выбил у него транспорт и фураж на пятерых – и начал собственную пищевую разведку. Десять дней спустя загоревшие дочерна, Грегор с первым подразделением вернулись с подробными картами, дважды ломаной и чиненой собственными руками техникой, а также планами саида Кальдера на диетические агрохозяйственные столы с первого по восьмой. Над починенными вездеходами начальник техслужбы плевался и шипел так, что два глаза из четырех чуть не выпали. Но в итоге согласился, что метод "обернуть портянкой" действительно имеет право быть на случай чрезвычайных происшествий. Кравец ударился в проектирование зависимостей между погодным давлением и настроением кораблей, и неожиданно заинтересовавшееся второе подразделение тут же образовало вместе с ним группу естествоиспытателей. Облетчики почти все время пропадали на тренировочных вылетах, в хвост и гриву гоняя флаеры и подросших, но еще не отяжелевших жучат. Дорохов успел вывихнуть руку еще раз и гордо всем рассказывал, как этой самой рукой усмирял взбунтовавшуюся тушу монстра. Баль всякий раз шепотом подавал комментарии, дискредитирующие светлый образ борца с монстрами. Отъевшееся после разведки первое подразделение расползлось по техническим работам, пугая своей активностью шойпо и деловито гоняя жуков, отлучавшихся слишком далеко. Гордон же внезапно оказался на положении ожидающего. Жиреющие на полях броненосцы должны были начать отращивать огневую мощь лишь к концу сезона. Поэтому канонир болтался, как астероид в сжатии: нырял то в одно дело, то в другое, прибивался к разным частям бригады и даже пробовал ассистировать Хогби, но не вынес потока информации, который командир осваивал в режиме мейнфрейма, и позорно сбежал. Командир пригрозил ему вслед, что отправит всех на курсы квалификации по квоте для беженцев. По закрытым глазам скользнула тень. Недожучонок тревожно шевельнулся, и Гордон вновь постучал пяткой, на этот раз передавая кораблю импульс спокойствия. Потом к тени добавился гул, и Гордон открыл глаза. Флаеры разлетались, панически вихляя. За их обучение еще не брались – тут крутились не слишком сильные особи, у которых крылья еще плохо реагировали на резкие потоки воздуха. Сверху скользило возмутительно геометрическое, треугольное летающее нечто. – Это кто? – искренне удивился Гордон. – Мы кого-то ждем? – Ах, поставки, – хрустнул шойпо. – Инвесторы. – Какие из? При слове "инвестиции" Гордон по привычке тут же делал стойку. От окружающего мира и дипломатических проблем экс-иксар успешно сныкались, предоставив человечеству самостоятельно барахтаться в расширившихся горизонтах, но такие официальные выражения сразу же вызывали невроз и почесуху. – Хишкутен, – ворохнулся шойпо. – Наконец-то поставки комбикормов с модификацией. – Грегор будет вне себя, – с подозрением сказал Гордон. Причем он еще пока даже не определился: вне себя от счастья или от злости. Майор Кальдер абсолютно завладел системой подкормки, чуть не подравшись из-за этого с местным агрошеф-поваром, и ревностно охранял все восемь диетических столов, каждый день собирая отчеты с систем управления на кораблях. Пока что системы были примитивными и годились разве что на передачу данных да поддержку базовых инстинктов по сбору первичного сырца. Треугольник заложил петлю, флаеры опять разлетелись, и корабль пошел на посадку. Кристалльниковая пыль взвилась в воздух, Гордон мигом напялил маску-намордник, а шойпо недовольно захрустел, вторя звукам ломающихся отростков. Лиловая туша вдалеке бухнула кольцевыми движками – видимо, Кравец добрался до взятия микропробы. Дождавшись, когда более-менее уляжется пыль, Гордон сел и принялся натягивать ботинки. От надоевшей "пленки" он избавился на второй же день пребывания на Лире – когда бригада в спешном порядке тратила инвестиции на фураж и экипировку будущей экспедиции. Хогби скаредно собирал квитанции и записывал их в планшет, тоже купленный на инвестиции. Впрочем, на новой планете пришлось ненадолго вновь переодеться в комбезы: тончайшая взвесь кристалльниковой пыли, реявшая в воздухе, заставляла надсадно и сухо кашлять, а потом еще и промывать забивающийся нос. Но три дня спустя устаканилось: иксар адаптировались в точности согласно методичкам по высадке. Тем не менее Хогби выписал средства индивидуальной защиты, а пока намордники не прибыли вместе с первым рейсом специального комбикорма, бригада напоминала пиратов, замотанных зловещими черными тряпками по самые глаза. Глаза поначалу тоже слезились и мутнели, но в какой-то момент Гордон вдруг обнаружил, что его линза словно сделалась толще, и веки больше не чешутся по утрам. Достаточно было как следует умыться вечером, как из поля зрения исчезала еле заметная пленка, изредка оставаясь на пальцах перламутровыми следами. Шойпо эта пылища вроде не мешала, но с течением времени Гордон начал замечать, как они периодически разваливают харю на части и обстоятельно плюются. Видимо, у них были собственные биологические фильтры. Встречать прибывших высыпало все невеликое население станции. Шойпо не держали гигантских форпостов, вместо этого старательно усеяв оба континента планеты-заповедника мелкими стоянками, по которым вся бригада и кочевала. На каждой стоянке находилась парочка складов, два-три жилых блока, ангар с техникой и еще кое-чего по мелочи. Взлетно-посадочные полосы имелись в обязательном порядке. Треугольник атмосферного челнока занял всю полосу, да еще и выпер крайними стабилизаторами за ее пределы. Огромные шаровые "колеса" пропахали кристалльники, и встречающие осторожно топтались в сторонке, пережидая пылевую бурю. Гордон пересчитал своих по головам: Грегор, Хогби и "рогаточники", заросшие неуставной щетиной. Грегор оживленно толковал что-то двоим шойпо, совал им планшет, и даже издали на белых неподвижных мордах можно было прочитать мученическое смирение. Посмеиваясь, Гордон двинул в обход по дорожке, избегая тянущихся через нее веточек. Кристалльник рос с упорством редкостного сорняка, хотя и относился к классу ползучих минералов. Как-то ради интереса Кравец устроил эксперимент и выяснил, что эта зараза восстанавливается, даже если останется всего один отломанный кусочек. На счастье колонистов псевдо-растительность настоящими организмами брезговала, равно как и искусственными сооружениями. Ну а корабли готовы были поглощать его непрерывно. Треугольник все еще гудел, гонял горячий ветер и медленно перекладывал пластины атмосферных крыльев. Гордон почесал нос через маску, сдавленно чихнул и прислонился к тонкому обелиску. Прохладный камень льнул к телу сквозь одежду. – Опять флусс распугали, – заметил шойпо. – Сколько мы просили быть аккуратнее – все бестолку. Треугольник утихомирился. Медленно открылся боковой шлюз и наружу скользнул длинный пологий язык трапа. – Где мои комбикорма? – возопил Грегор. – Я жду неделю! Их что, в обход через половину узлов Списка пустили? В проеме шлюза нарисовалась высокая фигура в легком скафандре. Фигура оглянулась, поправила шлем, шагнула на трап и распрямила добавочные колени. – Что вы орете, саид Кальдер? – поинтересовалась фигура. – Я, между прочим, рассчитывала на дипломатические переговоры, а не на развоз силоса! – Опять ты! – радостно закричал Чед. – Конфеты привезла, а? – Вы меня уморите, – сказала первый интернациональный пилот, капитан Ансария, и потопала по трапу. – Какие конфеты? У вас жопы слипнутся! – Зато я буду толст и счастлив, – заявил Чед, отбрасывая со лба волосы.– Сколько можно питаться диетическими столами? – Кому не нравится моя стряпня, тот может жрать брикеты и срать ими же! – взвился Грегор. Стоявший прямо за ним шойпо вздохнул и решительно обошел диетолога. – Капитан Са-ари, добро пожаловать, – прошелестел он. Усилок подхватил его голос. – Полет прошел без происшествий? – Двадцать две разрешительных кодировки! – трагически сказала Малик, спускаясь по последним ступенькам. – И одно новое трансграничное уложение, про которое мне никто не сказал! Грегор упер руки в бедра, но тут налетевший горячий ветер снова поднял пыль, и технарь немедленно задрал подол футболки, прикрывая нос. – Видишь, нормально все у нас, – сказал Трой, тыкая в него пальцем. – По-прежнему спортивен и подтянут. Почему бы не привезти конфет? – Этот пресс стоит миллион! – гавкнул Грегор из-под футболки. – У тебя, вроде, нос миллион стоил, – въедливо сказал Чед. – И, кстати, он у тебя обгорел и шелушится, поздравляю. Грегор стремительно выдал технарю пинка, но Чед уклонился в последний момент, гомерически захохотав. Грегор опустил футболку, плюнул и осторожно потрогал нос. Гордон отлепился от обелиска и сделал было шаг, но притормозил и оглянулся. Строгие каменные формы сохраняли прохладу даже в полуденном зное. Шойпо сказали, что этот минерал, добытый при постройке сот, может по праву считаться одним из самых износостойких. Обелиск должен был простоять очень долго. Гордон протянул руку и коснулся аккуратных насечек: "Ларри Нильсен. 18.06.52 – 03.09.80 – 19.06.195" В самый первый прилет доставщика дело чуть не закончилось плохо. Шойпо оказались не готовы к тому, что наемные работники страстно желают придушить экипаж севшего корабля. Но яутжа, прибывшие на этом же челноке в составе "инвестиционной миссии", успели вовремя. Тот жаркий летний вечер остался в памяти как что-то болезненное и в то же время принесшее облегчение: словно вскрыли плохо заросшую рану, выскоблили ножом и оставили кровоточить, но уже – чтобы зажило накрепко. Поминальный ужин, посвященный "Хиджау" и Ларри с Гюзель, в конце концов перешел в братание и осестринивание, а закончился горючей пьянкой. Грегор совместно с Дороховым выработали концепцию местного самогона: от него сначала просыпалась любовь ко всему миру, потом накатывала слезливость, затем отрубались ноги, и лишь после этого – утомленно отключался мозг. Дорохов гордо назвал свое творение "спотыкач". В окантовке шлюза появилась еще одна знакомая фигура. Гордон усмехнулся, разглядывая плечи, казалось, ставшие еще шире с прошлого раза. Фигура потопала вниз по трапу, энергично размахивая нижней парой рук. – Контрабанда прибыла! – торжественно сказала Зульфар. Низкий голос, еще и усиленный динамиками скафандра, больше напоминал рычание. – Кому раздавать сахар и килокалории? – Ура! – энергично сказал Трой. – Чур со всякими улетевшими на выгул и выпас не делимся! Малик с шойпо тасовали какие-то экранчики, и шойпо вкрадчиво шелестел, видимо, разъясняя правила заполнения деклараций. Малик кивала, водила пальцем по строчкам и аккуратно ставила пикты в указанных беломордым пунктах. Хогби пристально наблюдал, периодически тоже тыкая пальцем в экран. Он явно поднаторел в своих изучениях законодательства. Гордон прищурился. В темном провале вроде бы ничего не происходило, но линза странно напрягалась, и он упорно следил за проходом. Наконец, там зашевелились, и на комингс ступил яутжа. – О, главный инвестор пожаловал, – сказал Грегор. – Комбикорм где, мать вашу? – И тебе доброго дня, скандальная рожа, – поприветствовал его Кихад. – Это я еще не скандалю вовсе, – сказал Грегор. – Но вот когда жуки начнут пукать, всем не поздоровится! – Когда вы прекратите называть их жуками? – зашипел беломордый за спиной у Гордона. – Оскорбительно! Жуки, мухи, личинки... что это? – Рабочая терминология, – уверенно сказал Гордон, делая первый шаг навстречу клыкастому. – Потом станут бабочками, не переживай. Кихад спустился с трапа и направился прямиком к нему, игнорируя веточки кристалльника, выползшие на дорожку. Полупрозрачные фиолетовые структуры жалобно хрупали. Кихад остановился напротив и сложил руки на груди. – Ну привет, – сказал Гордон. – Опять личные инспекции? – Я же должен видеть, как растет наша прибыль, – фыркнул Кихад. – А ксенолингвист вам зачем? – ткнул Гордон в появившегося на трапе Амарисая. – Программирование поведения, – осклабился Кихад, даже не оборачиваясь. – Гр-рие-его! – зарычал уже третий клыкастый. – Где же погрузчик для ожидаемого? – А это, – догадливо сказал Гордон, – главный по комбикормам? Главного уже выпихивал на трап четвертый, а следом маячил пятый, шестой и прочие. – Осторожнее с моими образцами! – заревели где-то совсем в глубине корабля. – Шайтан, а это еще кто? – содрогнулся Гордон. – Не узнаешь? – хмыкнул Кихад. Лаготорьи, вырвавшийся на волю, обвел взглядом равнину, корабли и столпившихся внизу. Оранжевые глаза диковато вспыхнули в солнечном свете. – Мне срочно потребуется лаборатория! – возвестил он. – Необходимо проверить ряд вычислений! Шойпо! Уважаемый, у вас есть лаборатории? Беломордый вынырнул из-за спины Гордона, обогнул Кихада и аккуратно заскользил по дорожке. Подвижные пластины у него на спине взволнованно поднимались и опускались. – Есть что-то, чего я не знаю? – с подозрением осведомился Гордон. – Зачем он здесь? – Есть некоторые идеи насчет повышения выживаемости их кораблей, – неопределенно сказал Кихад. – Лаготорьи развлекается. Шойпо оценили эту возможность очень высоко. Гордон коснулся горла и тут же отдернул руку. Ошейник вместе с "пленкой" хранились в его личном жилом отсеке. Видимо, теперь одержимый ученый решил пойти еще дальше. Амарисай шепеляво изумлялся отросшему "головному меху" командира и пытался взлохматить светлые волосы, Хогби отбивался локтем, "рогаточники" делили презент Зульфар по справедливости, Вайкар требовал от шойпо погрузчиков, челнок медленно вываливал тяжелое брюхо грузового отсека, а сверху скользили вернувшиеся флаеры, то и дело ныряя почти до макушки треугольника. Настройщица громогласно жаловалась на страшную жару и изумлялась, как никого из присутствующих до сих пор не хватил тепловой удар. Вдалеке яростно пылил кристалльником аппарат для микропробирования, несущийся к месту посадки полным ходом. – Как всегда, где хуманксы, там и шум, – почти удовлетворенно сказал Кихад. – Ну что, прогуляемся до таинственных палат зарождения? – Это называется "инкубатор", – с чувством собственного превосходства сказал Гордон. – "Палаты" звучат намно-ого внушительнее, – протянул Кихад. * * * На плантациях, как всегда, царила прохлада. Гордон даже раскатал рукава рубашки и поднял воротник. Если б не температурный режим, он бы сидел здесь гораздо чаще. Все иксар признавали, что разглядывать соты – особое удовольствие. Огромные пространства, набитые круглыми сотами, заставляли вздрагивать от восторга. Мерцающие зеленью плантации тянулись от крыши-потолка до самого основания, где трудились "генераторы Косс", что бы это ни значило. Прозрачные экраны, защищающие цепочки сот от внешнего мира, заодно демонстрировали состояние растущих модулей. Вся информация в режиме онлайн транслировалась наверх, на контрольные пульты станции, но Гордону нравилось спускаться сюда лично. Тут не было пыли, и причудливые каплевидные плитки на полу гладко блестели. Но главное – и об этом старались не говорить вслух – всё спрятанное в сотах чувствовалось собственным потомством. Кихад неторопливо шествовал по смотровой галерее. Дредды вызывающе шевелились, раскачиваясь копной толстых жгутов почти до поясницы. Гордон прищурился: вроде стричь такое было нельзя, а значит, росли они так сами: чуть покороче с боков, а потом аккуратненько один к одному сходились острым углом точно по линии позвоночника. Словно их и впрямь подравняли ножичком. Гордон чуть ускорил шаг, щурясь на ходу. Еще ближе и еще… Кихад тормознул. Гордон тормознул секундой позже, едва не влепившись в объект изучения носом. – Что такое? – не оборачиваясь, поинтересовался яутжа. – На волосню твою смотрю, – честно сказал Гордон. – Вы их не стрижете? Кихад отрицательно качнул головой, и дредды качнулись тоже. Гордон потер ладонь о бедро. Кончики пальцев зудяще покалывало. До зубовного скрежета хотелось взять эти дредды в руку. Он вспомнил, как Кихад запихнул живые прохладные жгуты ему между пальцев ног – тогда, когда они так отлично устроились втроем с Нкосарной – и под рубашкой температура повысилась на пару градусов. К щекам прилила кровь, и стало трудно держать глаза открытыми. – Сами так растут, что ли? – через силу удивился он. – Да, всю жизнь. Помнишь старших? – Так они у вас не в смысле офицеры, а в смысле почетное старичье? – Хорошо, что они тебя не слышат, – вздохнул Кихад. – Освежевали бы. Это дарующие жизнь. – Чего-о? Женщины?! Кихад развернулся к нему всем телом. – Гр-рдон, почему ты уверен, что все живые существа размножаются, как вы? – Ну... – неопределенно сказал канонир. – Например, у нас все зависит от возраста. Только прожившие долгий период способны переродиться и стать дарующими новую жизнь. – Охренеть, – в восторге сказал Гордон. – Так вот зачем вам эти жуткие костяные хрены! Я б тоже меньше чем с тесаком на такого... такую... в общем, на романтическое свидание бы не пошел! А тебе еще сколько прожить надо? – Лет сто, – буркнул яутжа. – Я ж не доживу! – в расстройстве возопил канонир. – Кто знает, – неожиданно клекотнул Кихад. – Лаготорьи, к примеру, уверен, что с помощью некоторых дополнительных практик может существенно продлить жизнь гибридных типов. Гордон опять потрогал шею. Представил, как озверевший ученый подкрадывается к нему со шприцом наперевес, и передернулся. – Мы это еще обсудим на общем собрании товарищей, – сурово сказал он. – Может, я не готов на такие жертвы, чтобы посмотреть, как у тебя пузо вырастет. Кихад бурно заклекотал. Дредды плеснули жесткой волной, и Гордон не выдержал: попробовал ухватить пучок. Поймал только один отросток и сжал его покрепче. Кихад перестал ржать, заворчал, упер руку в бедро и сделал короткий шаг вперед. Гордон одновременно с ним отступил и стукнулся задницей о консоль. Управляющая клавиатура вспыхнула. Кихад склонил голову, дредды посыпались вперед, и Гордон, забыв обо всем, набрал их полные руки. – Слушай, а вы их моете? – он заставил себя говорить внятно. – Мне кажется, этим бы не помешал душ. Разит как… Пауза повисла неловким облаком. – Как жгучие пряности? – с интересом щелкнул Кихад. Гордон поднял взгляд и уставился в желтые, чуть сощуренные глаза. – Еще чуть-чуть, и я начну подозревать, что раз в две недели вы, рожи клыкастые, мотаетесь сюда вовсе не ради контроля за инвестициями. – А если бы я сказал, что так и... Гордон заткнул яутжевскую пасть ладонью. Клыки сомкнулись вокруг его пальцев. – Ни слова, – предупредил он. – Наша психика адаптивная, но хрупкая. Кихад поднял брови-щетинки. А потом широкие ладони обхватили Гордона за пояс, и Кихад дернул. – Уй! Консоль, прочная, как и все, производимое шойпо, приняла канонирский вес без единого звука. Экран за спиной Гордона радостно засветился зеленым. Кихад выдернул рубашку из-под ремня и дернул за полы. Кнопки снизу доверху разошлись с таким треском, что на секунду Гордон испугался, что крепления не выдержат. Кихад сунул обе руки ему за спину, провел вдоль спины, царапая мозолями, и пропихнул ладони под воротником. Ткань натянулась, вынуждая Гордона отвести плечи назад. Кихад потянулся и кончиками пальцев ухватил Гордона за вихры на затылке. – Э, э, осторо... кх-х, чтоб тебя... Кихад вытащил одну руку, а оставшейся начал стаскивать с плеч Гордона рукава. Запрокинутая голова мешала контролировать процесс, и Гордон заизвивался сам, стремясь выпутаться из одежды раньше, чем Кихад ее порвет. Яутжа почти вытряхнул его из рубашки, наконец-то отпустил волосы, а затем склонил голову и неторопливо провел когтем от ямки между ключиц до самого пояса. Гордон немедленно почувствовал, как сердцебиение учащается в полтора раза. Кихад повторил, и Гордон приподнял плечи, ежась от удовольствия. Невесомые касания особенно дергали по нервам, при том что обычным движением руки яутжа мог свернуть шею кому-то более слабому и неподготовленному. Парочке обычных арх-типов, например. Кихад еще пару мгновений вычерчивал волнующие узоры, а потом уставился Гордону в пах. – Вот эта часть анатомии меня всегда удивляет, – заметил он, двумя пальцами берясь за пряжку. – Из мягкого в твердое и обратно. Занятная хуманская гидравлика. Ремень зазвякал, выскользнул из держателей, и Кихад потянул застежку. Гордон прищурил глаз, подбирая ответ, но потом передумал и запрокинул руки за голову, хватаясь взмокшими пальцами за верхний край экрана. Погружать Кихада в историю человеческой мастурбации он пока что не собирался. Кихад понимающе заворчал и взялся за дело обеими руками. С отдельными штанами ему было управляться явно еще неудобнее, чем с рубашкой, и вместо того, чтобы стаскивать их, он сунул туда ладони, заставляя свободно сидящую ткань натягиваться. Гордон почувствовал, как ладони пробираются под ягодицы. – Кстати, я надеюсь, эти игры проходят по нашему общему согласию? – клекотнул яутжа. – Очень странно задавать подобные вопросы… не вынимая лап… из моих штанов! Кихад немедля потащил лапы обратно, по пути умудрившись шкрябнуть когтями. – Куда? – зашипел Гордон. – Стоять на месте! Я те ножом в печенку дам знать, если что не так! – Аха-а, – протянул клыкастый. И резко дернул штанины вниз. Притиснутый к экрану консоли и почти сложенный пополам, Гордон несдержанно вскрикивал от каждого толчка. То ли псевдо-хер у Кихада больше не увеличивался, то ли сам канонир привык, но проникновение прошло быстро и гладко. Впрочем, роль языка Кихада в этом деле Гордон уменьшать не собирался. Он до сих пор не решил, что нравится ему больше: непрерывная стимуляция изнутри, строго в одной точке, или эти мощные толчки, при которых яутжа попадал в нужное место через раз, но делал это так сильно и напористо, что перехватывало дыхание. Гордон все же накрутил дредды на оба кулака, пользуясь тем, что держаться за яутжа особо не надо, и стискивал упругие жилы, чувствуя, как пульсирует в них горячий ток. Подрочить хотелось неимоверно, но он знал, что если себя не трогать – то будет гораздо ярче. Кихад точно так же сжимал ладони у него на ягодицах, и все вместе это сливалось в упоительный ритм чистого секса. – Ух... К-к... Кихад... Давай... быстре... – Что? – тяжело выдохнул яутжа. Кислотный запах царапнул глотку. – Не терпится? – Н... не... я ду... о-о! – Что? – повторил Кихад, делая еще одно восхитительно глубокое движение. – Ужин... без нас... – выдал Гордон и попробовал засмеяться, но вместо этого застонал. Кихад притормозил, пару секунд рассматривал канонира, а потом заклекотал. – Я могу быстрее, – согласился он. К третьей секунде Гордон взвыл уже радостно, к пятой – изумленно, а к десятой – почти жалобно. Кихад работал словно гидромолот, но даже не думал задохнуться или притормозить. Получалось не так размашисто, как в прошлые разы, но зато кончик членика доставал до простаты куда чаще, и ощущения уже напоминали вибрацию. В стонах Гордона все чаще прорывались высокие ноты, и посреди стремительного подъема к оргазму он поймал себя на том, что почти взвизгивает. Пот разлетался во все стороны, плечи яутжа свело каменной судорогой, ощутимой под упершимися в них локтями, но бедра двигались, не останавливаясь. Член самого Гордона разбрызгивал предэякулят, и если бы Гордон не чувствовал сладостных сокращений в мошонке, то решил бы, что с ним что-то не так, раз он обоссывается от секса. Кихад чуть наклонился, раскрытые клыки оказались угрожающе близко, и Гордон откинул голову, прижимаясь мокрым затылком к экрану. Живот тут же свело судорогой, призывающей скрутиться в клубок и бессловесно завопить от удовольствия – но клыки не пускали, и когда Гордон открыл рот для очередного вскрика, темный язык скользнул ему между губ. У яутжа хватило длины, чтобы достать далеко и глубоко. Какая-то частичка мозга испугано трепыхнулась, предупреждая, что от такого обычно тошнит – но ничего не происходило, и Гордон с радостью впустил язык еще глубже, в самое горло. Прямо как вторую пасть. Он дернулся. Кихад медленно вытащил язык, поводил им по губам канонира и снова запустил тому в рот, но уже не так агрессивно. Движение бедер замедлялось. Гордон застонал почти с облегчением. Задница пылала, как жерло вулкана, он чувствовал, что из него что-то густо и скользко сочится. Впору было испугаться, но это не застывало, да и боли не было – значит, не кровь. Анус уже почти не сжимался, и когда Кихад замедлился окончательно, Гордон замычал от новых ощущений. Теперь членик скользил в нем неторопливо, вновь вернувшись к продолжительной стимуляции. Раскрытый анус пропускал его без задержек, но от ставших сверхчувствительными краев по всему телу словно раскатывались колючие импульсы удовольствия. Кихад вновь вытащил язык. Тяжело дыша, Гордон уткнулся лицом в распяленный капкан, попал носом в твердые и влажные десны, приподнял голову и неожиданно ткнулся во что-то более мягкое. Он закрыл глаза. Дикий запах будоражил ноздри. Щекотка в легких прошла, они словно онемели, и прикосновение вдыхаемого воздуха отдавалось забавным покалыванием под ребрами. Шумное жаркое дыхание окатывало лицо приливными волнами. Гордону казалось, что он даже чувствует ритм крови, гоняемой сразу двумя сердечными насосами яутжа. Кихад замедлился и остановился. Членик, упершийся в простату, слегка подрагивал. Гордон застонал и попробовал двинуться сам, неловко пытаясь уцепиться за широкий корпус ногами. Кихад очень неторопливо, палец за пальцем отнял одну руку, и Гордон услышал влажный звук – то ли пот, то ли смазка явно оставили в ладони яутжа мокрый отпечаток. А потом Кихад с размаху врезал ему по заднице. – Бля-а-а! Вопль превратился в приглушенный вой. Клыки партнера пробороздили по лбу, Гордон дернул головой, высвобождаясь, а все тело уже трясло и выкручивало, и Гордон чувствовал это как-то со стороны, будто оргазмом из него вышибло дух. Тугой клубок, до сих пор наливавшийся в животе, раскрутился в бешеную спираль, а потом и та лопнула, вывернув голые нервы наизнанку. Кихад хрипло взревел, согнулся, и его тоже начало встряхивать, сбивая рык в стоны, хрипы и сдавленный клекот, точно ему перерезали глотку. Гордон дергался, елозил ногами, выкручивал дредды, тонул в рычании яутжа, пытался одновременно согнуться и выгнуться, мотал головой, зажмурясь до головокружения, и все это – под горячие выплески спермы. После третьего он потерял счет и почти замучено хрипел, когда очередная судорога пронзала мошонку и каждый нерв снова отзывался на это собственным разрядом. Горячие импульсы простреливали позвоночник. – Гр-рдо-о... Кихад судорожно дернулся, дредды хлестанули Гордона по плечам. Под спиной неожиданно все куда-то поехало, клавиатура консоли ушла вниз, лопатки проехались по ней, и это совпало с очередным выплеском. Гордон придушено взвыл. Кихад опустился на пол с грохотом астероида, натолкнувшегося на собрата. Гордон почувствовал, как от этого движения членик вновь нажимает на ощутимо разбухшую железу, выдавливая из нее соки. – М-ма... а... Аллах... Остатки вытекали из члена медленно, почти лениво. Гордон привалился к стойке консоли, уронил голову и почувствовал, что ему не хватает воздуха: сердце колотилось в неистовом ритме, но легкие расширялись и сжимались так неторопливо, будто тоже надорвались. Изнемогая от приятной усталости, Гордон сосредоточился и глубоко задышал. Сначала получалось не очень, потом легкие очнулись и заработали как полагается. Что-то до сих пор подергивалось у него внутри, а яйца, кажется, решили навеки превратиться в камень. Кихад сипел у него над головой, упираясь нижними клыками в канонирскую макушку. Густой пряный запах вливался в ноздри, и Гордон почти растворялся в нем. Момент, когда перетрудившиеся яйца все-таки расслабились, Гордон ощутил особенно остро. В промежности будто екнуло, анус, наоборот, сжался, и Гордон застонал сквозь зубы, безуспешно пытаясь двинуть бедрами, чтобы сняться с орудия пыток. Ему казалось, что если Кихад еще чуть-чуть продолжит, то внутренности просто не выдержат сверхстимуляции. Он и без того уже плавал почти на грани боли. Ладони под ягодицами напряглись, и Кихад медленно приподнял его. Членик выскользнул, и Гордон вздохнул с искренним облегчением. – Разожми руки, – проворковал Кихад. – Передавливаешь кровоток, Гр-рд'н. – Н-не м'гу. Сил... нет... Кихад опять закурлыкал, так же медленно опустил его и принялся терпеливо разгибать пальцы канонира. Теперь жесткие бедра под задницей ощущались особенно остро. Гордон поелозил и все-таки приоткрыл один глаз. Сглотнул и с удивлением обнаружил, что напустил слюней себе на грудь. Не просто скромная ниточка из уголка губ, а настоящие два потока, потекшие с подбородка на шею и ниже. Кихад закончил расцеплять пальцы на правой руке, и Гордон уже хотел утереться, но рука бессильно шлепнулась на живот, прямо в мокрое. Кихад помедлил, сощурился и снова взял его за запястье. Гордон жалобно заворчал, увидев, как с пальцев стекают вязкие полупрозрачные капли. Кихад прищурился еще больше, явственно втянул воздух и высунул язык. На этот раз он не торопился. Смаковал, вылизывая следы буйного канонирского оргазма. Тщательно вычистил всю ладонь, и к концу Гордон даже почувствовал, как мышцы в запястье начинают оживать. Пальцы неуверенно откликнулись на сигнал "двигаться", но в итоге почему-то дернулась нога и глухо стукнула пяткой в пол. – Ты м'ня в могилу свед'шь, – невнятно пробормотал Гордон. Спать, против ожидаемого, не хотелось. Под пленочкой бессилия перекатывались волны удовольствия, словно смешанного с энергией. Постаравшись дотянуться до этой энергии, Гордон самостоятельно разжал пальцы левой руки и умудрился закинуть ее за голову. Волосы на затылке были мокрыми насквозь. – Лежи смирно, – проворковал яутжа. – Я собираюсь тобой насладиться. Он зашевелился, как-то умудрился сдвинуться назад, ни разу не приподнявшись, и потянул канонира за собой. Гордон съехал на пол, возмущенно заворчал, обнаружив, что голова все еще на стойке, и из-за этого шея болезненно сгибается, и Кихад потянул еще дальше. Гордон опустился на ладонь затылком, чуть повернул голову и искоса посмотрел на собственные поднявшиеся бедра. Сперма медленно потекла в направлении пупка. Кихад гулко вздохнул и наклонился, предвкушающе свесив язык. По итогам пиршества Гордон оказался довольно-таки чист. Спрашивать яутжа о странных пристрастиях Гордон откровенно побоялся, подозревая, что получит какой-нибудь безумный ответ, который вскроет очередную ужасную тайну мироздания. Этих открытий канониру Ташлинду хватало уже по горло. Если Кихаду нравилось собирать урожай, то это было его личным делом. Беда только в том, что слюна яутжа почему-то долго не высыхала – прямо как их подкисленная вода. Вытереться было нечем, но Кихад, видимо, находясь в гастрономическом помутнении, щедро оторвал целую полосу от наверняка безумно важной детали собственного костюма. Гордона одолевала мысль, что свои этнические тряпки яутжа хранят именно на случай выхода в свет. Чтобы создать впечатление варваров, которые случайно получили в свое распоряжение бластеры, космические корабли и тому подобное. Обтеревшись и натянув штаны с ботинками, Гордон медленно поднялся. – Уй… – Что-то не так? – Башка кругом. А-а, не промахнуться бы… опа! Гордон сделал первый шаг. Кихад упер руки в бедра и уставился на зрелище с видом заплатившего за аттракцион. Вытянутые клыки шевелились. Гордон сделал еще пару шагов, попрыгал и с удовольствием ощутил, как рассеивается тяжесть в мозгах. * * * Анонсированный ужин состоялся точно по графику. От количества народу, набившегося в помещение кухни, казалось, потрескивают стены. Быстро стало тепло, даже жарко. Иксар тут же поснимали рубашки, и только экипаж транспортника остался в костюмах, впрочем, явно подкрутив терморегуляторы. За широкими экранированными окнами волновалась бесконечная степь, периодически вспыхивая искрами преломляемого света. В дальнем углу наконец-то встретившиеся с первым звеном облетчики яростно дискутировали на тему разрешенного пролета над аэрационными полями и сброса экстракта с высоты. Йенс утверждал, что такой экстракт свалился ему прямо на голову не далее как вчера, Дорохов парировал, что это ему показалось после очередной цигарки, настоянной на концентрате корабельной дрисни. Лаготорьи рассказывал шойпо, как его разработки улучшат ситуацию на рынке, и четырехглазые, зажатые возле углового стола, кивали, пока Амон не схватил клыкастого за набедренные ремни и не потащил к выходу с воплем "На пару слов!". Яутжа притащили новости о текущем состоянии большого рынка. Как и планировалось, всех по-крупному лихорадило. Человеческие колонии внезапно оказались в центре внимания, и особо ушлые инопланетчики уже пытались выдирать скидки на сотрудничество друг у друга. В районе Беловодья ударными темпами начали закладку какого-то центра исследований, о котором толком еще ничего не было понятно, но инвестиций туда вбухали немеряно, и почти половина принадлежала внешним фондам. Зульфар рассказывала о каких-то невероятных профсоюзных путевках с возможностями пластической хирургии. Малик хвасталась интернациональными корочками пилота и предлагала клыкастым померяться на кулачках. Хогби и Амарисай на торжественную встречу не явились. Чувствуя, что ноги до сих пор норовят подогнуться в самый неудобный момент, Гордон отыскал местечко поудобнее, решительно сдвинул с него Баля на половину задницы и сел сам. Точно напротив него оказался местный заведующий биопсихологией кораблей. – ...одного не понимаю, – озадаченно толковал беломордый, между делом втягивая длинный зеленый стручок в жаберную пасть, – почему все время такие всплески активности, связанные с гостями. – Например? – искренне удивился Баль. В живительной планетарной атмосфере космы бортмеханика отросли сантиметров на десять, а теперь в них красовались какие-то дурацкие бусинки, веточки и чуть ли не перышки. Отиравшийся рядом клыкастый то и дело бросал горделивые взгляды на это безобразие, и Гордон заподозрил в нем латентного парикмахера. Несомненно, со специальным биологическим уклоном. – Например, у вас, если не ошибаюсь, был показательный вылет, – шойпо всосал стручок и негромко заурчал. – И тут же – пиковые нагрузки на интел-систему обучаемого корабля. – Стресс, – уверенно сказал сидевший на краю стола Грегор и облизал ложку. Обгоревший технарский нос был тщательно намазан белым густым кремом. "Столовые приборы, средства солнцезащиты, индивидуальная закупка", – мелькнула статья экипировки в голове. – Он самый, – не менее уверено сказал Баль. – Прилетают тут всякие, сотрясают атмосферу, – он покосился на яутжа. – Так оно все и происходит. – Люблю неожиданные виражи, – заявил яутжа и ухмыльнулся. Шойпо негромко вздохнул. – Бункер подачи прикорма, – сказал он. – Столпотворение и хаос, никогда такого не видел. Вайкар открыл пасть, но не успел даже зашипеть. – Тестовые развесы! – возмутился Грегор. – Я же должен показать инвесторам эффективность! – Но почему такой сильный эффект? – зашелестел четырехглазый. Остальные его товарищи, спасенные от лекций Лаготорьи, наворачивали стручки, только хруст горловых жерновчиков слышался. Кравец, распихав тарелки по столу, имитировал для всех желающих климатические созависимости с помощью тушеной гамамелии гарцевидной. Яутжа, склонившийся над имитацией, то и дело пытался вляпаться дреддами в модель. – Потому что добавки экспериментальные, – отрезал Грегор. – Я уже скорректировал формулу. – А заводческие плантации на нижних уровнях... – начал въедливый четырехглазый паразит. – Стандартные колебания, я там был и все видел, – перехватил мячик вранья Гордон. – И вообще, Осс, что вы так нервничаете? Все в норме, хитин толстеет, надои экстракта растут... Кихад, перебиравший закусь на соседнем столе, оглянулся и подарил Гордону ухмылку во всю пасть. Взгляд сам собой нашарил до сих пор не расправившиеся дредды, и Гордон немедля набил рот жратвой, чтобы заглушить плеснувшее возбуждение. Над потемневшей равниной раздался гулкий удар кольцевого. В окнах вспыхнула розовая зарница, на мгновение выдергивая выпуклые спины в темном океане кристалльника. Люди, шойпо и яутжа замолчали. Гордон автоматически считал секунды, и на пятой бухнуло еще раз. Зарница стала ярче, и на этот раз кристалльник не смог поглотить ее целиком. Розовые искры рассыпались по равнине прихотливым узором. – Ни у кого белья на улице не сохнет? – осведомилась Зульфар. – А то сейчас оно у вас быстро второй раз постирается. – Это не гроза, – рассеяно отмахнулся Курт. – Это жуки шарахаются... – Т-тараканы, – передернулась настройщица. Малик отвлеклась от сложной задачи по дегустации питательных смесей из тюбика сквозь фильтр-маску и неодобрительно кашлянула. Бахнуло снова. – Во дает! – радостно сказал Джино. – Я так и знал! Они планировали это заранее! На него замахали с обеих сторон. Зульфар недоуменно склонила голову. Яутжа начали переглядываться и многозначительно шевелить клыками. Котелки у них явно варили в правильных пропорциях. Джино хмыкнул и запустил пальцы в шевелюру. – Планировали пугать корабли? – уточнила Зульфар. – Не вмешивайтесь в производственный процесс! – возмутился Дорохов. – Мы группа ветеринаров или кто? Словно в ответ над равниной опять гулко шарахнуло. – Вот! – шойпо вывернул рожу наизнанку от волнения и вскочил. – Терраний Эндрие, где ты запарковал вездеход? Что-то случается всякий раз! Необходимо проверить! Шойпо протестующе загомонили. Вылезать в ветреную холодную ночь никому не хотелось. – Спокуха! – Кравец отлип от моделирования, встал, сделал два шага и решительно перегородил беломордому путь, не давая пройти. – Все в порядке! – Наши корабли себя так не ведут! – возвестил шойпо. Кравец вытянул руки вперед и уперся в гладкую пластинчатую грудь. – Слушай, я серьезно, – сказал он. – Будь человеком, не мешай, а? – Меш-шать? Чему? – шорох в голосе шойпо скатился до изумленного треска. Среди иксар послышались сдавленные смешки. Яутжа зафыркали. Гордон прикусил ложку, чувствуя, что сейчас не выдержит и предаст имидж Хогби гнусными комментариями. Грегор с Балем многозначительно закатывали глаза, напоминая заговорщиков. Кравец откашлялся, пригладил бороду и назидательно поднял палец. – Да элементарно же. Это наш дорогой и любимый командир показывает инвестору, э-э, личным примером, как удачно произрастают тараканы на вольном выпасе!