Пробуждение принца

      Согласитесь, не лучшее развитие событий, когда первым делом, открыв глаза, вы обнаруживаете себя под котлом с кипящим золотом.       Первые раз семь-десять это неприятно. Боль, запах горелых волос и плоти и мерзейшее, попросту отвратительное ощущение медленно сползающей под расплавленным металлом кожи — и так снова и снова, ночь за ночью. Когда ожившие кошмары начинают буквально лезть в реальную жизнь, вынуждая шарахаться от булькающей на плите турки с кофе и оборачиваться на любой чуть более громче привычного звук, можно вообразить, будто бы сражаешься с ними. Будто бы антидепрессанты, снотворное, смена режима и диеты, удваивание физических нагрузок действительно спасают. Но это временное, как ни печально признавать.       Следующая дюжина раз — раздражение в чистом виде. В сонниках нет ни слова про то, что могут значить амбалы-дотракийцы, с яростными криками выливающие на голову чан с расплавленным поясом, а друзья по сети лишь шлют непонимающие мемасики, советуя либо бросить налегать на сериалы, либо сходить, наконец, к врачу. Джейсон Момоа, регулярно появляющийся в новостной ленте, начинает откровенно бесить, и даже отписка от всех групп и пабликов, посвященных престольной тематике, не спасает — гипер-реалистичное сновидение никак не желает выходить из головы, заставляя начинать каждое утро со скрежета зубов.       В какой-то момент, когда устаешь уже и злиться, наступает стадия, в которой тебе настолько плевать, что даже любопытно. На котором слове Кхал Дрого заносит котел, чтобы можно было успеть приготовиться? Смотрит ли Джорах Мормонт за всей его казнью, или все же отводит взгляд? Сколькие из вольного народа помещаются в шатер? Будущий труп Визериса Таргариена из раза в раз повторяет одни и те же движения, не давая полностью оглядеться, и это порой печалит — никакой свободы выбора, лишь постоянно повторяющийся аттракцион с твоим участием.       Незаметно он начинает удлиняться: если первоначально действие начиналось с самой, так сказать, мякотки, то теперь ей предшествует небольшая прелюдия. Пьяный Визерис врывается в шатер на пир, его шатает из стороны в сторону — и тебя вместе с ним — он угрожает сестре мечом, и его закономерно наказывают. Все каждый раз без изменений. Все пятьдесят шесть раз.       Но на пятьдесят седьмой что-то изменилось. Вроде бы мелочь, сущий пустяк — что-то коротко свистнуло ему в ухо, прямо в самом начале сна, и юноша ошарашенно огляделся, прижимая ладонь к лицу. Ничего необычного. Лишь шерстяной полог немного колыхнулся на ветру, но сновидец не мог поклясться, что ему это не показалось.       И тут до него дошло.       Он управлял телом Визериса Таргариена.       Это было столь внезапно, что юноша не выдержал и изумленно расхохотался, поворачивая перед собой ладони. Он изменил сон, он больше не должен умирать! Молодой человек испытывал радость, сравнимую с той, когда долгое клацанье мышкой по экрану чудесным образом решало проблему. Он знал, что это так не работает, он знал, что что-то есть в этом неправильное, но не мог ничего с собой сделать. Он был счастлив.       Повернувшись, сновидец в чужом теле испытал знакомое чувство дежавю: свободный народ на пиру замолк и замер, опасливо и недовольно глядя в его сторону. Мормонт покинул место подле своей кхалиси и подошел к принцу, вежливо, но настойчиво убеждая:       — Ваше высочество, вам не стоит…       — Не беспокойся, Джорах, — посмотрел юноша слегка замутненным взглядом Визериса на рыцаря и отвел его руки. Радость от управления сном была столь велика, что голос у него все-таки дрогнул. — Я-я, пожалуй… Посижу просто вот тут, — он указал на места, где сидели нижайшие из нижайших: по крайней мере, так их называли в книге. Мормонт, казался, слегка опешил, но не дал удивлению явно проступить на лице. — Пусть сестра не беспокоится: я не собираюсь ей мешать наслаждаться пиром.       Джорах приподнял бровь, но потом, подумав, кивнул и вернулся на место, продолжая следить за тем, что делает его принц. Молодой человек, протяжно выдохнув, по привычке из настоящей жизни хрустнул костяшками и, сделав пару шагов, плюхнулся прямо на землю — за эти пятьдесят семь раз он хорошо запомнил, что одежда на Визерисе такая грязная, что хоть сжигай. Он помотал головой. Нет, вот об этом сейчас лучше не думать.       В углу, где он решил расположиться, не было ничего подозрительного, кроме, пожалуй, едва заметного движения поблизости. Какой-то ветерок, легчайшее колебание в воздухе. Он слегка обернулся. Оно почувствовалось снова, но уже с другой стороны. Юноша сузил глаза. Он явно видел нечто, чего здесь быть не должно, но скрывающееся от чужих глаз. Повернув голову, ему показалось, что он видел капюшон плаща. Все это слегка напоминало стереограммы. Повторив свое движение и убедившись, что желтовато-серый в свете очагов капюшон — не плод его помутившегося от кошмаров рассудка или пьяного сознания Визериса, сновидец спиной пододвинулся к невидимке и вполголоса заметил:       — Ты же знаешь, что я тебя увидел.       Из-под капюшона раздался тихий вздох и усталое хмыканье. Полуобернувшись к принцу так, что из-под плотной ткани был виден лишь округлый смуглый подбородок, невидимка ответил:       — Неожиданно. Обычно меня сложно найти в тенях, — голос его нельзя было точно назвать ни мужским, ни женским; возможно, он улыбнулся, а, может, недовольно скривил рот, но все равно серьезно спросил: — Почему ты пошел сюда? Твой срок жизни сегодня должен был подойти к концу.       Юноша удивленно моргнул. Кто-то, кроме него во сне был в курсе того, чем все обычно заканчивалось? Это напоминало тот странный фильм со снами внутри снов, но он опять забыл его название. Да и к тому же…       — Разве не ты свистнул мне в ухо? — спросил он, решив обращаться к невидимке, как к, возможно, странной версии своего подсознания. Это было вполне логично. Незнакомец в капюшоне, однако, так не считал.       — Свист? — его бесполый голос звучал непонимающе. — Я не лезу в чужие жизни, а лишь наблюдаю. Наблюдатели не вмешиваются, когда смерть другого близка.       Сновидец хмыкнул, обнимая руками раскинутые бабочкой колени.       — Да я бы и сам спасать Визериса не полез, если б…       — С кем болтаешь, попрошайка? — грубо бросил проходящий мимо дотракиец.       Юноша обернулся и понял, что его собеседника словно и не было. Немного удивившись тому, как же сегодня все идет наперекосяк в этом сне, он пожал плечами и глупо улыбнулся, притворяясь пьяным. Дотракийский воин скривился и, харкнув ему в ноги, пошел ближе к кхалу и кхалиси.       Прикрыв глаза и мысленно досчитав до десяти по-японски, как часто делал его сенсей на тренировках, сновидец почти что успокоился. Он не будет никак реагировать. Пусть хоть от одного раза он проснется живым. Что-то ткнуло его в левое плечо и, когда он обернулся, над правым спросили:       — Ты не договорил. Почему ты решил спасти обреченного на смерть?       Казалось, в темноте, разделяющей подбородок и верхний край капюшона, царила абсолютная пустота. Сновидец как-то читал главу одной из работ Ито Дзиндзю, и там была девушка, которой спираль ровной лункой проела половину головы, оставив в глубине глаз. Он представил это на невидимке. Вышло нехорошо.       Пожав плечами, он отвернулся и посмотрел на Дейнерис, смеющуюся над шуткой какого-то из окружавших ее мужчин. Он невольно тепло улыбнулся. Все-таки сейчас, до появления драконов, до отплытия в Вестерос на армаде брата и сестры Грейджоев, она выглядела таким ребенком…       — Я много раз переживал его смерть, — ответил, наконец, он, положив локоть на колено. — Всю боль, все муки. Сейчас я на все готов, чтобы больше никогда не испытывать этого.       Невидимка, по всей видимости, внимательно посмотрел на него — если под этим капюшоном вообще были глаза — и понимающе кивнул.       — Никому нельзя желать пройти через это, даже смертельным врагам, — бесцветно прошелестел он и повернулся своей пугающей чернотой прямо нос к носу к сновидцу. — Но действительно ли ты готов на все, чтобы прекратить это? Сможешь ли ты доказать твердость своих намерений?       Юноша запрокинул голову и улыбнулся.       — Какой же человек не будет желать избежать смерти? — спросил он, косясь краем глаза на собеседника. Тот юмора не оценил и продолжил ожидать четкого ответа на свой вопрос. Сновидец нахмурился и кивнул. — Да. На все.       — Тогда назови свое имя, душа в теле выжившего Визериса Таргариена, — неожиданно под носом оказалась сухая смуглая рука с длинными черными пальцами, от ногтей до запястья покрытая странными темными узорами, похожими на переплетения солнц, лучей, рассветов, искр и отблесков. Незнакомец звучал и выглядел предельно серьезно. — Назови, и я дам тебе шанс.       Молодой человек некоторое время с подозрением оглядывал предложенную ему ладонь. На что он подписывается? На новую порцию кошмаров? Ну, это будет всяко лучше пятьдесят восьмого вхождения в шатер и золота на голову; чертово разнообразие еще никому не вредило. Но вдруг его ждет что похуже? В силу любопытства он жадно прочитывал статьи про разные виды казней, и режиссеры и сценаристы «Игры Престолов» всеми силами доказывали, что тоже с ними знакомы. Его никогда не сжирали заживо насекомые. Его не сжигали на костре. Его не оставляли гнить в подземной темнице. Что, если теперь каждую ночь будет новая казнь, от чего он точно сойдет с ума?       Но ему по факту было нечего терять. Дени и Джорах являлись его любимыми персонажами (ненадолго к их числу примкнул Оберин, но это была обреченная любовь, ведь сновидец читал книги), и, если в своих странных осознанных снах он сможет находиться рядом с ними… Возможно, все не так уж и плохо?       Он схватил смуглую ладонь невидимки и крепко ее пожал. Кожа его была холодной, как лед, и на миг показалось, что во тьме под капюшоном блеснули неестественно синие глаза.       — Кирилл Костин, — сказал сновидец. — Я готов.       Что-то быстро сверкнуло, и юноша обнаружил себя связанным и ведомым на веревке за всадником-дотракийцем.       — Блядь, — от души ругнулся он пыльными губами Визериса. — Я ж знал, что все так и обернется.       — Ты что-то сказал, тележный король? — недовольно бросил дотракиец и натянул веревку. Кирилла резко потащило вперед за шею, и он инстинктивно, потянул другой конец на себя. Тело Визериса было мягким, слабым и не знавшим тренировок, но душа в нем слишком много лет изучала айкидо, чтобы не совладать с превышающим по весу и по росту противником. Всадник свалился с лошади прямо в дорожную пыль и, злобно рыкнув, глянул в возвышающегося над ним, сгорбившегося от пут Таргариена.       — Освободи меня, — строго приказал сновидец. Мужчина схватился за веревку, но Кирилл смог устоять на ногах. — Я требую, чтобы ты освободил меня. Или будет хуже.       Что именно «хуже», он решить не успел, но предполагал, что просто перекинет дотракийца через себя в ближайшие кусты или сделает подсечку — убийство в его планы точно не входило. Он — часть нового народа его новой сестры, а своих не истребляют.       К сожалению, пока он думал, всадник воспользовался моментом и потянул еще раз веревку на себя, но не рассчитал силы, и принц в изгнании, тележный король, наследник престола Семи Королевств, законный претендент на железный трон, король Андалов и первых людей, Визерис Таргариен, третий этого имени, совершенно неромантичным образом напоролся животом прямо на изогнутый меч у него за поясом.       Кажется, он слышал, как смеется и аплодирует невидимка, силуэтом виднеющийся среди зеленых деревьев. Поистине, хорошим же претендентом на второй шанс он себя показал. Невидимка пожал плечами и шепнул из лесу, то Кирилл почему-то это слышал:       — Не расстраивайся; все не так просто.       Что-то быстро сверкнуло, и юноша обнаружил себя связанным и ведомым на веревке за всадником-дотракийцем.