Пробуждение принца

      Глядя на связанные руки, сновидец отчетливо понял, что ему совершенно не хочется лезть на рожон во второй раз.       Сейчас ему нужно было успокоиться и подумать. Надо сказать, не самое верное и уж точно не самое легкое занятие, когда тебя при этом тащат на веревке за лошадью, но именно сам факт подобного его и настораживал. Как юноша помнил — хотя в данный момент даже воспоминания давались ему с трудом — за дотракийцами не водилось привычки связывать пленных: рабы шли пешком вместе со всем кхаласаром. Даже Дени в одном из предпоследних сезонов просто шла рядом с лошадью, хотя пару небрежных узлов на запястья ей все-таки накинули. Но ни одного случая, чтобы кто-то попал в ситуацию, подобную нынешней. Собственная особенность, несомненно, прельщала сновидца, но уж точно не в таких обстоятельствах.       Скорее всего, подумалось ему, что все это как-то связано с тем случаем, когда Визерис попытался напасть на сестру за то, что та посмела остановить кхаласар. Тогда она попросила всадника не убивать принца — может, это идут отголоски той стычки? Под ребрами неприятно закололо ощущение аракха, пронзившего живот; шею саднило, да так противно, что даже от расстегнутого жесткого воротника хотелось обмотаться пластырем от ушей до ключиц — но где его взять за Узким Морем? Оставалось лишь терпеть и смиряться, и, что бы не говорили известные мудрецы и писатели, это ни черта не облегчало боли.       На счастье, кочевники шли медленно, не спеша следуя по узкой дороге через лес, и юноша в теле Визериса не скоро, но смог приспособиться к темпу лошади. Затем у него начало получаться дышать не через раз, а после и вовсе случилось чудо: ему удалось оглядеть себя. Не полностью, разумеется, — лишь ноги, пояс, да вытянутые руки до предплечий, но и это уже радовало. Сновидца несколько удивило то, что все это время на его собственном кожаном ремне болтался меч в ножнах — в памяти почему-то отложилось, что получить его Визерис должен был несколько позднее, но, возможно, в том была вина книг, — который, при всей своей длине и ценности, сейчас умудрялся быть абсолютно бесполезным. Юноша устало закатил глаза. Подумать только, при нем оружие — а он им даже воспользоваться не может! Да, мир Джорджа Мартина славился несправедливостью, но пока ситуация походила скорее на издевку. Жутко. Невыносимую. Издевку.       Ему нужен был план. Пробовать повторить прошлый трюк не стоило и пытаться — тогда он положился на удачу, и вот к чему она его привела. Как-то иначе выбивать всадника из седла сейчас, на трезвую голову, казалось гиблой затеей — дотракийцы же с детства цепляются ногами за лошадь; кто он такой со своим военным лицеем, чтобы тягаться с ними на чужом поле? Нет, тут нужно было рассчитывать не на ловкость и тем более — не на силу.       Его взгляд зацепился за тонкую бурую ленту, привязанную к штанам раба, идущего немного впереди. Идея пришла практически мгновенно.       Сновидец несколько раз сжал и разжал кулаки, проверяя, насколько крепко связаны его ладони, и протяжно выдохнул, на миг прикрывая глаза. Тело Визериса, конечно, находилось далеко не в лучшем состоянии, но оно хотя бы не было искалеченным или раненым, а уж иные проблемы вроде физической слабости можно и пережить. Главное сейчас — быстрота ног и дыхание. Собравшись, юноша бросился вперед.       Дотракиец с недовольным видом потянул на себя веревку, заметив пленника, появившегося у передних ног лошади. Принц-попрошайка глупо виновато улыбнулся и немного отступил, но вскоре вновь оказался впереди него. Всадник только перекинул веревку и схватился за кнут, как недостойный брат кхалиси уже шел за хвостом животного, огорченно опустив голову. Фыркнув, мужчина нахмурил темные брови и пригрозил тому орудием, и юноша испуганно сжался, пытаясь прикрыть лицо руками, как вдруг резко изменился в лице и громко крикнул:       — Змея! — рабы, шедшие рядом с ним, тут же отшатнулись, глядя под ноги. — Змея прямо под твоей лошадью!       Животное, услышав внезапный вскрик, неспокойно заржало и помотало массивной головой. Когда же ее взгляд наткнулся на что-то темное под передними копытами, лошадь всхрапнула и встала на дыбы, истерично размахивая ногами. «Змея, змея!» — слышалось со всех сторон и в голове всадника. И, как назло, громче всех это повторял постоянно оказывающийся за спиной пленник, то и дело повышая голос. Мужчина все крутил головой, чтобы найти его, но тот все норовил улизнуть, словно прячась. Веревка и кнут выпали из его рук; испуганная стольких вещей сразу, лошадь подскочила и сбросила с себя наездника, как тот не держался за нее. Потоптав копытами бурую полоску и подняв в воздух пыль и песок, она еще раз всхрапнула и отбежала к ближайшим зеленым кустарникам.       Принц-попрошайка, волоча за собой веревку, недоверчиво и осторожно посмотрел на оставшиеся на дороге следы от копыт. Поморщившись, он неуклюже присел и пальцами приподнял то, что должно было быть бренными останками змеи, так всполошившей всех. Нервно хохотнув, юноша высоко поднял невнятное нечто над головой.       — Да это же просто тряпка! — радостно сообщил он.       Дотракиец, пылая от стыда, гнева и прилюдного унижения, вскочил на ноги и, яростно дыша, притянул к себе пленника за воротник когда-то черного кафтана. Схватив аракх, мужчина уже занес его над на удивление спокойным принцем…       — Что здесь происходит?       …И был вынужден остаться в этой позе, снизу вверх глядя в обеспокоенное лицо своей кхалиси. Дени в сопровождении Джораха Мормонта сидела на белоснежной, как ее с братом необычные волосы, лошади и со смесью волнения и искреннего страха пыталась понять, что происходит. Она заметила все еще связанные руки Визериса, рабов, до сих пор держащихся поодаль, и всадника, стоящего на земле. Смущенная подобным зрелищем, девушка повторила, не сводя взгляда со старшего брата:       — Что здесь происходит?       Дотракиец громко и злобно выкрикнул что-то на языке, который сновидец и в сериале не особенно-то слушал. Валирийский в этом плане интересовал его гораздо сильнее, но юноша, не полиглот по натуре, выучить его так и не собрался. Джорах наклонился и в общих чертах перевел кхалиси сказанное:       — Он говорит, что ваш брат опозорил его, — рыцарь быстро глянул на принца, которому присягнул на службу, и добавил: — Что он выставил его дураком.       — Прости, Дени, — раздосадованно протянул юноша в теле Визериса, едва умудряясь повернуться к ней лицом. — Признаю, я принял ленту за змею и напугал его лошадь. Но я так долго шел пешком по этой пыли и грязи! Глаза, наверное, заслезились, и я не смог разобрать, что к чему. Он же, напротив, был верхом; моя ли вина, что умелый воин оказывается не способен разглядеть, что лежит под копытами его лошади?       Сновидец понимал, что чрезвычайно рискует, разыгрывая этот фарс, но во время всей этой чепухи юноша заметил, что Мормонт немного улыбнулся, не размыкая губ, и это его обнадежило. Возможно, рыцарь понял, что за представление разыграл здесь принц. Будет очень на руку, если он оценит это по достоинству, а не как очередную выходку взбалмошного мальчишки.       Дени, неуютно поежась в седле, пару раз испуганно моргнула, переводя взгляд с брата на разъяренного всадника и обратно, и, наконец, выпалила:       — Отпустите его, — мужчина начал было опять ругаться, но она прервала его. — Отпустите моего брата. Пожалуйста! Развяжите ему руки и посадите на лошадь, как прежде!       Юноша облегченно выдохнул, чувствуя, как падают разрезанные кривой саблей веревки с рук. Дотракиец тихо и злобно клялся на своем языке вспороть ему брюхо, и сновидец едва сдержался, чтобы не сказать, что так уже было. Нарываться на новые проблемы, только-только выпутавшись из старых, ему однозначно не хотелось.       В седле ему знатно подурнело. Рот наполнился желчью, а печень кололо будто десятью спицами за раз, и новоявленный наследный принц едва ли не скрючивался надвое, держась за бок. Паршивец Визерис наверняка страдал изжогой, а то и язвой желудка, и, зная местные методы лечения путем превращения в живой овощ, сновидцу совсем не хотелось, чтобы болезнь развивалась. Он даже решил для себя обязательно сесть на строгую диету, если выживет в этом мире хотя бы до сегодняшнего вечера.       Однако он вновь был на лошади; это однозначно можно было назвать плюсом. При нем есть оружие и пока еще сносного вида одежда — наверняка, если кхаласар устроит стоянку у какого-нибудь водоема, что-то из нее получится отстирать. К тому же, за него вступилась Дени, что тоже было хорошим знаком. Сновидцу оставалось лишь поблагодарить сценаристов и Мартина, что в первом сезоне его новая сестра так легко принимала многое на веру.       Незаметно за размышлениями о том, что ждет его дальше в этом безумном, безумном мире, юноша оказался в компании Джораха Мормонта, который по виду собирался с ним серьезно поговорить, но выжидал момента. Новоявленный принц внутренне похолодел. Что, если рыцарь раскусил его? Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы заметить изменения в такой весьма понятной личности, как Визерис; но, даже если это и стало очевидно, то что мужчина собирается с этим делать? Потребует объяснений? Заставит признаться во всем кхалиси? Выбьет из него всю дурь?       К облегчению, Мормонт в своей спокойной и хрипловатой манере всего лишь решил поинтересоваться, все ли с принцем в порядке. Юноша в теле Визериса, как мог, сглотнул горечь и натянуто улыбнулся.       — Так странно, что вы не просите кхаласар развернуться или наказать того, кто столько тащил вас за собой, — глядя куда-то в небо, заметил мужчина, сидя так прямо в седле, как будто это была сущая безделица. Сновидец, до сих пор пытающийся удержать печень в пределах своего живота, поморщился в гриву коню и пожал плечами.       — Тогда, идя связанный среди рабов, я понял, как сильно ошибался, — выдавил он из себя. — Сестра преподала мне хороший урок, и пока я намерен не разочаровывать ее.       Рыцарь приподнял брови, не сводя с него взгляда. Он не поверил ни единому моему слову, понял сновидец, но не сильно удивился этому. В конце концов, трудновато было бы в Вестеросе дожить до лет Мормонта и до сих пор уметь наивно смотреть на мир. Да и, к тому же, с учетом того, что мужчина здесь пока что с единственной целью — шпионить за ним и Дени и обо все докладывать королю — недоверие было вполне оправданно. Роберт Баратеон точно не успокоится, узнав, что мальчишка Таргариен начал проявлять проблески ума.       Сновидец помнил, что рано или поздно Джораху нужно будет уехать, чтобы отправить письмо в Королевскую Гавань, и всеми фибрами души желал, чтобы на сей раз это оказалось «рано». Бесцельно нарезая круги по стоянке между шатров и нервно поглядывая в сторону костра, где рыцарь о чем-то говорил с его бывшим пленителем, юноша наконец-то заметил, что Мормонт куда-то спешно собирается, и принял самый незаинтересованный вид. Убедившись, что тот направился абсолютно точно к своей лошади, принц якобы невзначай заметил его и подошел ближе, заложив руки за спину.       — Джорах, там, куда ты собираешься, будет возможность послать ворона? — дружелюбно спросил он, подмечая, как сильно насторожился рыцарь.       — Думаю, да, ваше высочество, — вежливо ответил Мормонт, держа руку поближе к рукояти меча. — У вас есть какая-то просьба?       — Да, — юноша в теле Визериса уверенно кивнул, внутренне весь напрягаясь от того, что собирается сказать. — Не мог бы ты передать магистру Иллирио мою просьбу: я хочу, чтобы его люди отыскали для меня кое-кого. У такого влиятельного человека много друзей; не сомневаюсь, что им не составит труда найти одного человека. Пусть передадут, что я сделаю ему предложение, от которого он не сможет отказаться.       Джорах приподнял бровь, не понимая, куда так загадочно клонит этот белобрысый мальчишка, внезапно начавший проявлять чудеса хитрости и учтивости. Коротко кивнув, он логично спросил:       — И кого же им придется искать?       Юноша в теле Визериса Таргариена выдавил из себя одну из самых впечатляющих странных улыбок, и с наслаждением отметил, как моргнул на это рыцарь.       — Эурона Грейджоя.