Пробуждение принца

      Сновидец провел бессонную ночь, корчась от болей в желудке, и сперва пришел к мысли, что до Вестероса ему с таким здоровьем явно путь не светит. Он даже засомневался, что дотянет хотя бы до Миэрина или Юнкая — в зависимости от того, изменит ли Эурон изначальный курс. Горло горчило и жгло от желчи, а на нёбе до сих пор ощущался влажный привкус полупереваренной похлёбки — страшная, мерзкая вещь, запить которую он не мог: воду они старательно берегли. Он до сих пор скрывал, как страдал, но сегодня едва не обратился к сиру Эртуру с просьбой дать ему глотнуть макового молока. Рассудок (а, может, гордыня) остановил его в самый последний момент: он не ранен и не при смерти, следовательно, может и обойтись.       Потом, уже где-то к полудню подъезжая к восточным воротам Кразаадж Хаса, Визерис переменился во мнении. С того момента, как он начал играть на лютне, рыцари начали значительно лучше к нему относиться; они уже не чурались ехать рядом с ним в конце их небольшого отряда, весело переговаривались на отвлеченные темы (в основном — о песнях) и успешно отвлекали от безрадостных мыслей. Его немного обижало, что Грейджоя они словно бы не видели, но потом понял, что на их месте поступил бы так же. По сути, он ожидал, что они станут любезничать с кем-то вроде Барбароссы или Чарльза Уитмена! В конце концов боль поутихла настолько, что он первым вызвался помочь сиру Геррису осмотреть одну из пирамид.       Улыбчивый рыцарь залихватски насвистывал, ступая по обожженным кирпичам. Когда-то они были желтыми и белыми, но время и разрушения заставили цвета поблекнуть и почти что слиться в одну пыльно-песочную массу. Видимо, раньше здесь находилась стража или местный аналог Дозора: то тут, то там лежали разрушенные стойки для мечей и копий, а возле бойниц нашлось немало сломанных наконечников стрел. Завороженно засмотревшись на изваяния гарпий в огромном центральном зале, сновидец чуть не провалился ногой в дыру в полу. Чертыхнувшись, он присел, чтобы проверить, не задета ли лодыжка, но вдруг заметил в дыре странные, неестественные очертания. Очень похоже на…       — Заметил что-то? — приземлился рядом Дринкуотер, придерживая за лапки маленькую рыжую птичку. Рыцарь как-то хитро зажал ее промеж пальцев, так что она, испугавшись, только мотала головой. Сир Геррис пригладил пальцем ей хохолок и расплылся в улыбке. — Пустынная плясунья, — сказал он, приподнимая птичку. — Когда сестры были помладше, я ловил им по четыре таких за день — а они всех отпускали. Говорили, что их больше веселит смотреть, как я ползаю животом по песку, — он меланхолично посмотрел в черные глаза плясуньи и подбросил ее в воздух. Та тут же скрылась под тусклой бронзовой крышей.       — Скучаешь по дому? — сочувственно спросил принц, осторожно опуская руку в дыру. Дринкуотер пожал плечами.       — Что толку по нему скучать? Надо либо возвращаться, либо вовсе не думать.       Пригнувшись к каменному полу, Визерис поднатужился и вытащил старый щербатый меч, когда-то проткнувший грудь упавшему в дыру человеку. Оттого-то вид и показался ему странным — так переломать кости ещё надо уметь…       Отряхнув клинок от паутины, пыли и засохших остатков владельца, принц посмотрел на край лезвия на свету. Сир Геррис презрительно поморщился.       — Правда его возьмёшь? — недоверчиво спросил он у юноши.       — Лучше уж такой меч, чем никакого, — заметил Визерис.       — Я бы скорее пошел без меча, чем с подобным.       Но сновидец все равно молча привязал оружие к поясу и задрал голову. В зале эхом отдавались шаги — это Эурон возвращался с верхней галереи. Ловко перегнувшись через бронзовые перила, он съехал на голову одной из гарпий, а потом, ухватившись за ее распахнутую пасть, спрыгнул вниз. Принц едва сдержался, чтобы не зааплодировать. Надо же так уметь!       — Южнее нас идёт караван, — сказал Грейджой, отряхивая ладони. — Скорее всего, подойдут к городу, чтобы перебраться вброд. Я бы не стал упускать такой шанс.       Юноша в теле Визериса задумался. Маловероятно, что идущие в этом караване смогут рассказать что-то о кхаласаре кхала Дрого, но порасспрашивать их лишним не будет. Кто знает, что творится по всему необъятному Эссосу и близким к нему островам?       Заметив, что железнорожденный уже успел повязать черную тряпку на выколотый глаз (сновидец предположил, что когда-то это была тонкая и изящная штора) и вовсю катает по пальцам темную гискарскую монетку, принц кивнул и пошел следом за сиром Геррисом к остальным рыцарям и лордам.       Дорнийцы решили остановиться в пирамиде в северной части города — зеленовато-серой, приземистой и утопающей в садах. От прежней красоты не осталось ни следа, но ближе к реке до сих пор росло немало оливковых и фиговых деревьев. Лорд Дейрон Вейт, неудачно свернув, упал прямиком на ветви дикого жасмина, знатно развеселив этим спутников. Заметив его, вытряхивающего белые лепестки из волос и одежды, Дринкуотер громко прыснул со смеху и даже бросил попытки поймать очередную птицу. Голубоглазый лорд, однако ж, не обиделся и вызвал рыцаря на шутливый поединок на палках; Геррис, хохоча во все горло, запрыгнул на разрушенную каменную ограду и побежал от него к пирамиде. Дейрон улыбнулся и бросился за ним.       Другие рыцари, воодушевившись, тоже предложили друг другу пофехтовать. Визерис, решивший было встать в пару призывно машущему ему сиру Уильяму Уэллсу, вдруг ощутил резкую колющую боль в желудке. Схватившись за живот, он вымученно улыбнулся веснушчатому рыцарю и, подхватив лютню, упал рядом с Эуроном у остатков летней террасы. Проследив за ним краем глаза, железнорожденный отчего-то нахмурился, а потом вдруг встал, побродил по заросшим дорожкам и вернулся с парой мелких зеленых листков.       — Пожуй, легче станет, — пробормотал он, протягивая их недоверчиво посматривающему на него принцу. Сновидец изогнул бровь, поколебался, но отказываться все же не стал.       — Что это? — спросил юноша, разглядывая гладкий, свежесорванный листок. — Кислолист?       Эурон насмешливо фыркнул и отвернулся. Посмотрев на него, Визерис поджал губы и осторожно заложил за щеку растение. Как-никак, если бы пират хотел его отравить, то сделал бы это уже давно.       Настраивая лады на лютне, он огляделся и понял, что среди дорнийцев недостает ворчливого лорда Тремонда Гаргалена и сира Ульвика Уллера. Скорее всего, они отправились в последнюю пирамиду — южную, самую высокую из всех, сложенную из розовых и коричневых камней. На бронзовой крыше до сих пор виднелись когти гарпии, подпирающей пучки молний. Возможно, с ее верхней галереи когда-то был виден весь город; сейчас же она, как и все здесь, пустовала и медленно обращалась в пыль.       Проникнувшись обреченным духом старого гискарского города, сновидец вздохнул и начал наигрывать простую печальную мелодию. Дыхание само собой замирало в горле — она была одной из последних, что он выучил, прежде чем начался этот кошмар.       — Беги, беги от дочери морей…       Эурон положил локоть на колено и прикрыл глаз. Визерис слегка приподнял уголки губ и продолжил перебирать струны, время от времени посматривая на дерущихся дорнийцев. Его взгляд невольно задержался на Джоне не-Сноу, который в данный момент помогал Эндрю Дальту поставить удар.       У сновидца в жизни не было племянников. Даже тайных. Просуществовав двадцать с небольшим лет в роли единственного ребенка, он понятия не имел, как общаться с такой вот близкой родней. Как начать разговор? Как не проболтаться? Как не смешать мнение о персонаже и человека, которого видит своими глазами?       Пожалуй, даже с беглым пиратом у него было меньше проблем, чем с бастардом, выросшим в семье лорда.       — Зачем, зачем, наследница морей, — пел он, уже смелее и громче. — Ты бросила родные берега?       Казалось бы, смени коричневые дорнийские доспехи на черные — и не увидишь разницы. Да, Джон наставляет не кучку неумелых дозорных, а настоящих рыцарей, пусть и таких же молодых — но суть не изменилась. Он строг, но справедлив; если другое окружение выбило из него принципиальное старковское благородство, то такого и не грех на Железный Трон посадить.       Он покачал головой и сосредоточился на песне. Дрожь пробрала его до волосков на руках — так ярко вспомнился ему призрак прошлого и разлетающаяся от удара морская пена.       — Бежала ты, и старый адмирал, — вдохновенно продолжал он, видя перед глазами одинокую лодку, высокие волны и призрачный, уплывающий вдаль корабль, — ушёл за солнцем вслед…       — Нет, я так больше не могу! — крикнул Уильям Уэллс. Сновидец замер на середине аккорда и удивленно взглянул на рыцаря. Тот взъерошил песочно-рыжие волосы и добавил: — Под такую песню только хоронить! Может, что повеселее споешь? Скажем…       — Пекло, — простонал Дейрон, поднимая глаза к небу. — Если я услышу хоть слово про королевну, то проткну себе стрелой уши!       — Все грозитесь, лорд Вейт, а сами-то…       Смотря, как беззлобно пререкаются двое мужчин, Визерис весело хмыкнул и задумался. Сир Уэллс вовсе не ждал ничего веселого — это больше радовало Герриса. Им с Дальтом и Уллером к душе лежало что-то лирическое, немного печальное…       Принц пожал плечами. Хуже не будет, если он просто попробует.       Приноровившись к струнам, он нарочно несколько раз задел их, привлекая внимание рыцарей, а потом повел мелодию — неспешную и более сложную. Возможно, не ему петь эту балладу, но в свое время она так запала ему в душу, так тронула с первых нот…       — Путь пальцем проложи средь шрамов, ран суровых, чтоб наши слить пути судьбе наперекор…       Эндрю Дальт удивленно моргнул и опустил меч, уже не слыша указаний Джона. Переглянувшись с Уильямом, он подошел ближе и опустился на траву, подпирая ладонями подбородок. Взгляд его затуманился мечтательной дымкой; если бы Геррис выпотрошил ему на тюрбан птичье гнездо, юноша бы и глазом не повел.       Дейрон Вейт отчего-то нахмурился и отвернулся, опираясь ладонями на каменную ограду. По его лицу нельзя было сказать, нравится ли ему песня или нет — но равнодушным она его явно не оставила. Он с какой-то завистью глянул в спину Уэллсу, севшему рядом с приятелем и прикусившего кривыми зубами губу. Встретившись взглядом с загадочно улыбающимся Геррисом Дринкуотером, лорд поморщился и скрестил руки.       Джон возмущенно переводил взгляд с одного рыцаря на другого, не понимая, что в песне их так проняло. Вопросительно посмотрев на сира Герриса, он так и не дождался ответа: мужчина сверкнул сине-зелеными глазами и покачал головой, будто бы схватывал все куда лучше молодого лорда.       Визерис поднял взгляд и дружелюбно улыбнулся Сноу-не-Сноу. Медленно перебирая пальцами струны, он пропел:       — Хочу во сне твой видеть локон черный, фиалки глаз твоих, что слез туманит тень…       — Хватит!       Сновидец очень даже не слегка опешил — да и другие дорнийцы тоже. Джон выхватил меч из ножен и, минуя рыцарей, приблизился к принцу. Гневно раздувая ноздри, он поднял клинок, наставляя его на горло юноше. Несколько раз переведя взгляд со знакомого лица на кончик стали, Визерис настороженно кашлянул и рискнул спросить:       — Чего?       — Я никому не позволю сочинять такие, — Джон скривился, — песни о моей матери!       Принц бы рассмеялся, не утыкайся ему меч в горло. Растянув губы в улыбке, он развел руками и небрежно пожал плечами.       — Не понимаю, о чем ты, — совершенно спокойно сказал он. — Слова написаны не мной, а их автор, уверяю тебя, даже не подозревал о леди Эшаре.       Ну, в принципе, на момент выхода третьего «Ведьмака» про нее Мартин уже написал, отстраненно подумал сновидец, скосив взгляд в сторону. Он удивленно моргнул. Незаметно для него Эурон вскочил на ноги и обнажил аракх, приготовившись в любой момент отражать удар Джона. И когда он только успел?       — Хорошо, — презрительно поморщился лорд Дейн. — Тогда о ком они?       — Джон, серьезно, это ни к чему, — попытался образумить его Геррис. — Ты взъелся не по делу…       — Я хочу знать! — гневно воскликнул бывший бастард, крепко сжимая рукоять меча.       Визерис нахмурился и, отложив лютню, поднялся на ноги. Ситуация ему совершенно не нравилась. Положив ладонь на гарду, он приблизился к Грейджою и попытался разобраться в происходящем. Сновидец не думал, что простой ответ утихомирит Джона, но, прикинув возможные исходы, решил, что это хотя бы спасет Дринкуотера.       — О женщине по имени Йеннифер, — из Венгерберга, но тебе об этом знать не нужно. — Прекрасной, как сама ночь.       Дейн фыркнул.       — Готов поспорить, ты только что придумал это имя, — с вызовом сказал он. Принц наклонил голову, мрачно глядя на него. Пальцы он уже всерьез сжал на рукояти найденного меча.       — С чего мне врать? — в тон лорду спросил он, готовясь к удару, как вдруг у него словно сердце остановилось.       Вокруг Джона развевались складки полупрозрачного бежевого плаща.       Сновидец до крови прокусил щеку, лишь бы сдержать невозмутимое выражение лица. Прищурившись, он увидел смуглые ладони с черными пальцами, заботливо закрывающими сердце юноши и его горло. Кожу обдало морозцем. Визерис нахмурился пуще прежнего и отступил на шаг.       Ясно, с искренней ненавистью подумал он. Вот кто у нас любимец судьбы. Что же, теперь все встало на свои места.       Это же так чертовски логично! Юноша едва сдерживался, чтобы не метнуть нож в холодную пустоту под капюшоном. Из-за этого он столько раз умирал! Он-то, идиот, успел напридумывать себе спасительную миссию для доброй половины Вестероса — а дело, оказывается, стояло за малым! За сущим пустяком, мелочью — героически довести одного незаконнорожденного мальца до железной табуретки с мечами за спиной. Визериса и не планировали спасать из кошмара, в который он себя же и вогнал; нет, все эти чудовищные сны, все эти адские казни были лишь отголосками откровенного подсуживания, устроенного по чьей-то эгоистичной прихоти.       Кровь кипела. Сердце бешено стучало в висках. Горло будто стянуло тугим канатом, не давая сделать и вдоха. Отбросив капризное желание врезать Джону по смазливой роже, сновидец что есть сил сжал зубы и взглядом намекнул Грейджою на ворота. Железнорожденный понял все без слов и отправился к лошадям.       У принца сводило десны от боли, но он постарался как можно бесстрастнее выдать:       — Пару часов назад Эурон видел идущий рядом караван. Думаю, они уже добрались до брода, — он повернулся к лорду Вейту, как самому старшему из них. — Если позволите, я бы хотел узнать, все ли хорошо с моей сестрой.       Не дожидаясь ответа, он развернулся и пошел прочь, впиваясь ногтями в ладони. Ему было плевать, если он поцарапается до крови.       Как оказалось, караван вел рабов на продажу — иббенийцев, лхазарян, наатийцев и многих других. Проезжая мимо в поисках сговорчивого на вид наемника-охранника, взгляд Визериса невольно задержался на парочке, неясным образом выделяющейся из общей разношерстной толпы.       Скорее всего, наиболее необычной деталью в них были доспехи, кожаные и потрепанные, но целые. За спиной у обоих — мужчины и женщины — виднелись пустые ножны, в которых словно только что лежало оружие. Лица у этих рабов были одинаково суровы, хотя в них не угадывалось ни одной похожей черты. Лоб и щеку женщины рассекало несколько грубых шрамов, похожих на следы от когтей; внешностью она могла похвастаться довольно-таки отталкивающей, но далеко не уродливой — возможно, она просто была чересчур мужественной. Мужчина же чем-то напоминал сновидцу Эурона — наверняка светлой короткой бородой, а, может, и просто крепким телосложением. Переведя лошадь на шаг, он подобрался ближе к ним и поинтересовался:       — Скажи, ты из Вестероса, да? — мужчина слегка дернул головой в его сторону, но промолчал. Почему же он выглядит таким знакомым… — Могу поклясться, у тебя лицо северянина. Как же тебя занесло за Пестрые горы?       Между ними встрял наемник в серой броне; лицо его было скрыто плотным овальным шлемом — лишь глаза в узких щелках и остались видны.       — Пошел прочь, всадник, — прохрипел он, держа наготове меч. — Нужны рабы — скачи в Вольные города или обратись к почтенному Беззаку.       Визерис расплылся в очаровательнейшей улыбке.       — О, я бы и впрямь купил парочку! — живо заявил он наемнику. — Мне как раз недостает крепких ребят в команду. Все же они на продажу, да? Позвольте, как я могу к вам обратиться?       — Тазал, — нехотя процедил наемник.       — Прекрасно! А я — сир Робин, — он моргнул, быстро соображая в поисках подходящей фамилии. — Робин Каттисарк.       Наемник невпечатленно смерил взглядом его щербатый меч и промолчал, но в юноше как никогда открылась жажда стоять на своем. Продолжая источать дружелюбие и вселенское счастье, он прощебетал:       — К слову, вам не доводилось слышать никаких новостей о кхаласаре кхала Дрого? Встреченные нам караванщики говорили, что он направился в Ваэс Дотрак на какое-то важное событие. Со всем множеством своих людей!       — Скоро их станет не так уж много, — казалось, наемник ухмыльнулся под шлемом. — Кхала сразила какая-то болезнь. По слухам, он даже упал с коня.       Дело дрянь, подумал сновидец, судорожно перебирая события последних серий первого сезона. Времени все меньше, а мы еще не в порту. Придется уговаривать сира Эртура ускориться. Вновь дернув рубильник своего обаяния, он спросил:       — Так, значит, мне стоит обратиться к почтенному Беззаку, если мне приглянулись его рабы?       Наемник оказался крепким орешком.       — Если рассчитываешь получить этих двух — можешь сразу ехать дальше, всадник, — насмешливо сказал он. — Они пытались убить мудрого господина. Он собирается лично выдрать им яйца в Юнкае.       — Тазал, — упорствовал юноша, — давай ты все же отведешь нас к почтенному Беззаку, а мы уж с ним решим, кто останется с золотом, а кто — с чужими яйцами.       Недоверчиво окинув принца взглядом, наемник повернулся и дал знак другому охраннику, после чего нехотя велел всадникам следовать за ним. Сновидец ещё раз всмотрелся в лица рабов и понадеялся, что его догадка верна. Очень смелая догадка. Но, возможно, сулящая немало пользы.       Как только Тазал оказался вне зоны слышимости, Эурон поравнялся с Визерисом и изогнул бровь.       — Надо же, вашество, — негромко сказал он. — Не знал, что ты обременен золотом.       Принц тихо хмыкнул и покачал головой.       — Как думаешь, у нас есть шансы?       Железнорожденный повел плечами. Дёрнув уголком губ, он отвёл взгляд.       — Я покупал и у худших людей, — полуобернувшись к юноше, он с любопытством посмотрел на него. — Почему Каттисарк?       Потому что я чертовски любил этот виски.       — Подумал, что мне пойдет, — весело ответил он, замечая, что рабы уже ставят шатер во главе каравана. Похоже, разговор будет долгий.       Почтенный Беззак оказался тучным немолодым мужчиной с оплывшим лицом и лысой черепушкой. Руки у него были на удивление ухоженными; господин неспешно поправил рукава расшитого голубого халата и расправил золотой воротник, прежде чем обратить внимание на покупателей. Сновидец смиренно принял правила игры и низко поклонился ему; Эурон, оставшийся позади вместе с Тазалом, поступил так же.       — Приветствую, почтенный Беззак, — елейным голосом начал принц. — Полагаю, Тазал уже доложил вам, что я хотел бы купить у вас рабов для своей команды. В вашем караване я увидел пару таких, каких и искал.       Работорговец лениво поднял на него взгляд. Юноша был уверен, что наемник уже нашептал нанимателю и про старый меч, и про нищий внешний вид — и, возможно, даже про ожог успел. Всерьез его явно ставить не собирались.       — Все сделки совершаются в Юнкае, — твердо заявил Беззак. — Рабы выставляются на торги; если предложите хорошую цену — они ваши.       — Но мы держим путь в Миэрин… — попытался возразить Визерис.       — Не сомневаюсь, что и там можно купить пару крепких рук, — небрежно прервал его мужчина.       — Вы не понимаете, господин, — встрял принц, пока работорговец не приказал наемнику вывести их. — В вашем караване идёт раб-вестеросец. Я и мечтать не мог приобрести подобного.       Беззак нахмурился.       — Исключено. Этот раб и его подружка до сих пор живы лишь потому, что я наслаждаюсь каждым днём их мучений. В Юнкае я сотворю с ними такое, что другие десять раз подумают, прежде чем посылать ко мне убийц.       — Жаль, жаль, — покачал головой принц, деланно опечалившись. — А я-то рассчитывал использовать их вместо живых щитов в джунглях Соториоса.       Мужчина лишь рассмеялся, будто услышал несусветную чушь. Сновидец же, взывая к памяти, продолжил гнуть свою линию:       — Я собираю экспедицию на остров Слез, а после — в Заметтар, почтенный Беззак. Моряки сторонятся этих мест, боясь подхватить красную смерть, но я готов рискнуть ради сокровищ, спрятанных среди руин, — работорговец улыбнулся и прикрыл глаза ладонью, но принц видел, как заблестели у него глаза. — Одна только корона принцессы Нимерии стоит целое состояние.       — И причем же здесь мои рабы? — с неподдельным любопытством поинтересовался Беззак. Визерис пожал плечами.       — Мне нужны крепкие ребята, которых не жалко будет бросить умирать, — он приложил ладонь к груди. — И тут я вижу у вас вестеросца, да ещё и северянина. Лучше варианта просто не сыщешь. Он мало того, что крепок и живуч, так ещё и как две капли воды похож на лорда, которому я служил оруженосцем, — принц зловеще улыбнулся. — Вы бы знали, как я его ненавидел. Этому парню необычайно повезет, если он переживет остров Слез.       Он открыл седельную сумку, которую взял с собой, и вытащил дотракийский пояс, подаренный ему Дени. Некоторые медальоны он с него подрезал во время одного из привалов, но украшений все равно осталось немало.       — Тут достаточно золота, чтобы выкупить его, — заявил Визерис, демонстрируя пояс во всей красе. Краем уха он услышал, как хмыкнул Эурон.       Работорговец задумчиво потёр пальцем подбородок, приглядываясь к медальонам. Похоже, золото все же смогло пошатнуть его садистские желания.       — Соглашайтесь, почтенный господин, — продолжал заговаривать ему зубы сновидец. Тон его принял зловещий, почти что угрожающий оттенок; он гадко ухмыльнулся, смотря на восток. — Уверяю, неотомщенными вы не останетесь. Вместе со мной они отправятся в Гогоссос и Асшай, Нефер и Си-Цо. Если уж темной магии окажется не под силу лишить их рассудка, я лично миную Пять Твердынь, чтобы вернуться к вам с их засушенными головами. Хотя, как знать? — он небрежно пожал плечами. — Поговаривают, шрайки первым делом выедают глаза и язык.       Беззак, взвесив все за и против, долго колебался, а потом перевел взгляд на Тазала.       — Хорошо. Приведи ему вестеросца.       — Я предложил достаточно золота, чтобы забрать обоих.       Юноша не знал, что взыграло в нем сильнее — благородство или наглость — но решил, что и женщину он работорговцу не оставит. Раз он сказал, что присмотрел пару, значит, с парой он и уйдет.       Мужчина неохотно поморщился, но все же согласился. Визерис, ликуя, низко поклонился, пряча улыбку, а затем спиной вышел из шатра. Прицепив обратно заметно полегчавшую седельную сумку, он отправился за недовольным наемником.       Несколько позже, медленно ведя лошадей, чтобы купленные рабы не отставали и не думали сбежать, всадники обменялись победоносными взглядами. Затем Эурон опустил голову и присмотрелся к мужчине, молча идущему рядом с его ногой.       — Ну, а теперь-то, вашество, ты объяснишь, к чему был этот спектакль? — насмешливо спросил Грейджой, явно забавляясь происходящим.       — Разумеется, — принц остановил лошадь и вытянул руку. — Эурон, познакомься — Эшер Форрестер. Твой ключ к созданию лучшего флота, который только видели семь морей.