Солнце

 Гакуши проснулась ночью, вся в холодном поту от кошмара, что напоминал ей о жизни с отцом, матерью и, конечно, милым братом. Сначала в нём всё было хорошо: голубое безоблачное небо, прохладный лёгкий ветерок, яркие и теплые лучи солнца. На зелёной траве, в объятиях их улыбающегося отца — которым близнецы тогда так восхищались и хотели походить на него не только внешностью, но и умом, характером, — стояла красивая блондинка, белое платье которой развевалось на ветру, как и волосы, что доставали к бедрам. У нее были мягкие черты лица, а огромные серо-голубые глаза весело смотрели на мир. Эта женщина — любимая жена Асано Гакухо и заботливая мать двух его детей. Они смотрели на то, как играют рыжеволосый мальчик и девочка — его копии. Спросите, что в этом ужасного? Ничего. Девушка видела это со стороны и даже улыбнулась, вспоминая эти счастливые, беззаботные, весёлые времена, проведенные с семьей, хотя предпочла бы их не помнить.       Вдруг все потемнело, а когда стало светло, рыжеволосая увидела серую и мрачную больничную палату. Обернувшись, фиолетовоглазая вздрогнула: она увидела свою маму. Эта женщина уже не походила на ту, которую Асано видела минуту назад: блондинистые волосы стали какими-то тусклыми, кожа бледной и почти белой. Смотреть ей в глаза школьница побоялась. Она их когда-то видела и не могла забыть, как бы не старалась. Эти глаза родной, любимой мамы её очень пугали, ведь в них не было огонька жизни. В них не было ни счастья, ни веселья, любви или какой-то надежды. Даже грусти или злости не было.. Они навсегда потеряли свой блеск, а сама женщина уже смирилась со своей скорой смертью. Это был последний раз, когда близнецы видели её живой. Да и тогда — в отличии от брата — её очень напугала ссора между родителями, и она мало что запомнила, ведь убежала в коридор. Ей, как и любому маленькому ребенку, совсем не хотелось видеть такие сцены.   А дальше опять темнота; и тут она увидела то, что под конец её подкосило: кабинет отца. С ним было связанно столько ужасных воспоминаний. Девушка закрыла лицо руками, словно стараясь укрыться от них. Отовсюду звучал его голос... Не ласковый голос папочки, а жёсткий, холодный, иногда насмешливо-презрительный тон.      Вот на этом месте сон и оборвался.      Повертевшись в кровати несколько секунд, девушка поняла: ей не уснуть. Встав, она решила сделать себе зелёный чай с лимоном, который всегда её успокаивал.      Когда чай появился на столе, Гакуши села и принялась ждать, когда тот остынет. Она не любила пить слишком горячие напитки и всегда ждала нормальной, по её меркам, температуры.      — Эх, ну многое, конечно, изменилось с тех времён. Например, я даже сейчас не могу понять, почему папа настолько изменился? Да, он был требовательным и не давал отлынивать от учебы, но... И я, и Гакушу восхищались им, хотели походить на него. Он стал каким-то монстром: закидывал нас учебниками, не давая отдыхать; психологически ломал нас, показывая, что мы слабее его. А потом заболела мама. Ох, прям сплошная черная полоса жизни пошла. Не удивлюсь, если узнаю, что у брата она идёт и сейчас. Папа даже почти не заходил к маме, лишь говорил водителю купить и отвезти ей нужные лекарства. До этой болезни у них уже начали рушиться отношения: она начала больше скандалить, ведь отец всё больше пропадал на работе и не давал нам спокойной жизни. Мама испортила себе все нервы. Интересно, а если бы мама не вымотала себе нервы с моим отцом, она бы была жива? Я где-то слышала о том, что если часто скандалить, убивая при этом нервные клетки, легче чем-то заболеть и умереть. Не помню где, но всё же... Папу хоть совесть мучает по этому поводу? Точнее, совесть у него хотя бы есть? – неосознанно и в голос школьница анализировала изменения близких ей людей, изменения в её жизни. – О маме здесь даже речи быть не может. Она так хотела изменить отца в нормального человека, в такого, каким он был, но не получилось. Я только сейчас поняла: Гакушу был прав. Даже если бы мама и не заболела, брак было бы уже не спасти. Брат всегда был сильнее меня: он не показывал своих эмоций, когда родители ссорились, старался успокоить меня. Но у него зародилось огромное желание стать лучше отца, держать его на коротком поводке так, как он держал нас. Я всё также не могу понять: поддерживаю я его или нет. С одной стороны, это бессмысленное желание, ведь он тоже растёт вторым отцом, а с другой — не такая уж и бредовая мысль: держать его на поводке. Отец не воспринимает Гакушу всерьёз, что уже говорить обо мне. Но ведь и мы не стоим на месте и учимся быть сильными. Как бы не было обидно, но, похоже, моя семья и правда развалилась из-за когда-то обожаемого отца. Надеюсь, Гакушу, который остался под его влиянием, не стал таким же. Черт, нужно будет узнать о его жизни больше, не появляясь у него на глазах. Будет грустно, если я потеряю последнего нормального человека из нашей семьи. Я так скучаю.      Асано выпила свой чай и решила пойти полежать в кровати, вдруг заснёт. Через несколько минут она свернулась калачиком и всё же засопела.