***
Асано Гакухо — директор престижной школы Кунугигаока. Всю свою жизнь он принимал решения сам, надеясь лишь на себя, держал все в своих руках. И за все это время лишь один человек сумел стать для него настоящей опорой. Столько раз ему говорили об его идеальности, но это все казалось лепетом, если вспоминать ее. Они все просто не знали миссис Асано. Это был человек намного идеальнее и чище него. Подхватывая рукой очередные документы, Гакухо медленным и размеренным шагом подходит к окну кабинета. Сегодняшний день сложен даже для него. Тяжелые тучи нависли над городом, грозясь устроить ливень. С Юко он познакомился в университете. При первых встречах она не вызывала ничего, кроме равнодушия. Верно, красивая однокурсница, по матери американка, по отцу японка, смешанная кровь, вызывающая вполне милое лицо, но Гакухо не сильно думал о ней. Как лучшие студенты, они помогали другим, и он узнавал ее все больше. Медленно она снимала маски вечного «американского оптимизма», привязывалась, заботилась и тепло улыбалась — эта женщина была похожа на солнце. Солнце, которое давно зашло для него. Иронично, именно в этот день погода испортилась до неузнаваемости.***
Вход на крышу открыт, как всегда. Удивительно, неужели она сама взламывает его каждый раз? И это заместитель президента студенческого совета, будущая учительница. Когда-то ее все же поймают. Заходит, вдыхая прохладный воздух осени. Осень в Америке совершенно не такая, как в Японии. Или, может быть, он просто проводит ее с совершенно другими людьми? Девушка даже не поворачивает голову. Асано знает, что Юко узнала его по шагам и, как она говорит, приятному молчанию. Завернутая в плед, взятый с комнаты совета, с длинными золотистыми волосами и хрупкими плечами — она действительно прекрасна. Все же кидает на него взгляд серых глаз, улыбаясь до невозможности сладко. Эта улыбка очаровывает. Так мила и безупречна. Она выглядит так нежно и наивно, но Гакухо чудесно знает, что Юко сильная и по-настоящему опасная. Этот тот самый омут с чертями, в котором он тонет все больше. Ее поддержка заставляет идти дальше, ее глаза успокаивают, ее советы помогают решать проблемы. Она спокойная и послушная, но всегда повернет игру в свою сторону, получит то, что хочет, продолжая скрываться за милой улыбкой. Матушка бы сказала, что Юко по-настоящему «хорошая партия». — Что это? — обнимает ее сзади, смотря на подвеску, которую девушка вертит в руках. Маленькое золотое солнышко блестит в ее руках под лучами редкого солнца. Юко прикрывает глаза, улыбаясь, — Неужели ухажеры подарили? — Конечно, ты же не даришь, милый. Вот они и ловят удачный момент, — хихикает, сжимая подвеску в руке. Подносит ее к груди, смотря в небо. Асано лишь крепче прижимает ее к себе, утыкаясь в покрасневшие щеки, — Шучу. Это папа подарил, чтобы не забывала о них с мамой, пока они будут в Корее. Красиво, да? — И символично. — с момента их сближения, он все больше улыбался. Верно, она же Юко — «дитя солнца». Гакухо думает, что это имя идеально ей подходит. Ее тепло такое родное, ее локоны на солнце завораживают, ее глаза светят эмоциями — она определенно идеальная. Подвеска в виде солнца действительно подойдет Юко.***
Подумать только, это все давит на него. Он действительно давно такого не чувствовал. Его жена была слишком упертой в тех сферах жизни, которые не касались его. Хранила эту чертову подвеску даже после того, как разругалась с родителями. Нервничала, наверное, от одного взгляда на нее, но уперто носила. Знал бы Гакухо о ее проблемах с сердцем, то выбросил бы эту дрянь сразу, чтобы глаз не колола. В своей жизни он допустил так мало ошибок, но все были непростительными. Наверное, хорошо, что Юко спрятала эту вещь куда-то, ведь сейчас он бы не смог ни выбросить, ни смотреть на нее. Сухая ухмылка лезет на лицо. Да, она так хотела отдать это золотое солнце их дочери. «Милый, наши дети чудесны» — Гакухо с трудом вспомнинает ее смех. Ему не хватает этого солнца. Время затупило все, но ни одна женщина не станет даже рядом с его женой. Зацепившиеся за внешность, статус или деньги, они никогда не вызовут таких же ярких и сладких чувств. Что бы Юко сделала, увидев сегодняшнюю ситуацию? В ужасе прикрыла бы рот руками, смотря на него, будто на умалишенного. Тихо сказала бы, что он не выполнил данное ей обещание. Равнодушно осматривает небо. Начался дождь. Нужно будет сказать водителю, чтобы тот подогнал машину ближе. И все же, разве она была бы права, сказав, что он не думает об их детях? Столько дряни директор видел в своей жизни. Как же он не хочет, чтобы его дети стали одними из тех, кто падет под тяжестью жизни. Как же он не хочет, чтобы их сломали. Главный страх Гакухо — потерять своих детей. Пускай они ненавидят его, но будут сильными.***
Гакухо слышит надрывные всхлипы даже через дверь ее комнаты. Поджимает губы, проходя мимо. Можно ли не любить собственное дитя? Для него ответ однозначен — нельзя. Когда-то его профессор говорил, что девочки привязаны к отцам больше. Теперь этот факт не вызывает сомнений. Гакуши всегда радовалась ему больше всех. С сыном легче — его малыш Гакушу отвернулся от него, как только столкнулся со стеной равнодушия между ними. Этот ребенок так напоминает свою мать, способную отвергать тех, кто отталкивает ее. Так почему же этого качества нет у его сестры? Он рушит ее мечты со скрипом в сердце. Она рушит его уверенность в его же действиях. Точно ли все так однозначно? Мотает головой. Да, точно. Гакуши совсем другая. Почему ее веру в него, так сложно убить? Почему она не может просто реагировать со злостью? Подумать только, маленькая девочка почти загоняет его в угол. Но Гакухо видел больше, он знает о силе все, что может знать человек. И он уверен, что так будет лучше. За тихим завтраком мужчина увидит, что ее глаза красные. Со смерти Юко Гакуши плачет намного чаще. С каждым днем синяки под глазами дочери только лучше видны. Неужели она спит настолько мало? Гакушу смотрит волком, Гакуши не смотрит на него вообще. Его дети будут сильными, способными выжить и стать лучшими в любой среде. Их будущее будет светлым и счастливым. Он добьется этого любым способом. Их страх и ненависть по отношению к нему станут прочным фундаментом будущей хорошей жизни.***
Кладбище встречает тишиной. Подхватывая букет лилий, молча выходит из машины. Это единственный день в году, когда он иногда может позволить себе отойти с работы. Останавливается, видя знакомую фигуру. Дочь лишь немного поворачивает к нему корпус тела, молча осматривает равнодушным взглядом. Рыжие волосы совсем не завиваются, глаза переливаются фиолетовым — так похожа на него. Хотя, скорее, напоминает его собственную матушку, лишь мелочи принадлежат Юко. Подумать только, она сочетает в себе тех двух женщин, которым он мог довериться без опасений. Наверное, только Гакуши могла одновременно напомнить ему сразу двоих дорогих людей. Его малышка Ши взрослеет. Лицо и фигура более женственные, но глаза такие же наивные. В голове всплывает воспоминание, где она обещает выйти за него замуж. Усмехается. Сейчас дочь вряд ли представляет его на собственной свадьбе. Стоит ли уже говорить об их Гакушу? Прости, Юко, он действует совершенно не так, как бы ты хотела. Но Гакухо мог поклясться, что никто не причинит им вред. Они будут готовы к этому жестокому миру. Девушка даже не кивает, лишь отходит подальше. Асано-старший с неким горьким удовольствием замечает, что она его все еще боится. Значит, он может на нее влиять и направлять в нужное русло. Верно, если дней из ее детства не вернуть, нужно обеспечить ей хорошее будущее. Они стоят молча, каждый думает о своем. Все обычные дела могут происходить в любом другом месте, но только не здесь. Девушка немного склоняет голову. Как горько. Шу не пришел вообще. Не смог, наверное. Как бы все не твердили, что после смерти член семьи остается с ними, это одно сплошное вранье. Будь мама по-настоящему с ними, она все же смогла бы спасти их хрупкую связь. Тогда отец бы все же смягчился, Гакуши уверена. А значит, Шу сохранил бы в душе спокойствие. И, конечно же, она бы не была сейчас связана цепями контракта. Что же они все натворили? Она не подойдет к отцу ближе. Захлестывает грусть. Пальцы сильнее сжимают сумочку. Поджимает губы. Тишина не напрягает — им уже давно нет о чем говорить. Впервые ясно осознает, насколько сильно ей не хватает родителей. Судорожно выдыхает, закидывая голову. Гакухо немного поворачивает голову, заметив движение. Пытаешься сдержать слезы? Ему тоже паршиво, как бы он это ни скрывал. Впервые осматривает ее в полный рост. В глаза бросаются разбитые коленки. Неужели ты все так же постоянно падаешь на них, Ши? Душит воспоминания о том, как нес ее на руках, когда она в очередной раз разбила их. Как бы Гакуши не изменилась внешне, это все еще его дочь. Сильнее укутываясь в пиджак, девушка проводит рукой по волосам. Сейчас она видит его яснее, чем когда-либо до этого. Как же она скучала по нему. Отец выглядит уставшим. Управление школой, наверное, забирает действительно много сил. В волосах кое-где появилась редкая седина. Довольно рано, отец ведь вполне молод. Наверное, в нем все еще заинтересовано много женщин. Кривится. Гакуши эгоистична, и это одна из тем, где проявляется ее эгоизм. Ясно осознает, что возненавидит любую новую женщину Гакухо, даже если она сделает его невероятно счастливым. Хорошо ли это? Асано-младшая не знает. Она всего лишь реальный человек со своими пороками, а не благородная героиня пафосного романа. Ее отец восхитителен, но семья должна быть одна. Прожигает Гакухо взглядом, забыв о любом приличии. О чем он сейчас думает? — Ты… — осекается, вздрагивая. Тут же исправляется, стараясь сохранять невозмутимость в его глазах, — Вы жалеете? — О чем именно? — ухмыляется холодно. Понимает вопрос, но уклоняется от ответа. Наверное, не жалеет. В этом нет смысла. Слишком абстрактный вопрос, он учил ее говорить иначе. Все забыла? Глупышка Ши. Ему нравится ее взгляд. Именно такими должны быть глаза той, которая может склонить всех перед собой, даже в этой жесткой японской иерархии. — Ладно, пускай. Забудьте. — аккуратно машет рукой, будто бы отгораживаясь. Проходит мимо, оставляя такой знакомый нежный запах шампуня. О, когда-то Гакухо считал, будто это часть того самого особенного запаха дома семьи Асано, но после ухода дочери понял, что осталась лишь мужская грубость его одеколона. Не поворачивается за ней. Девушка оглянулась, застыв в нерешительности. Когда-то они обязательно простят друг друга. Все можно изменить, пока человек жив. Так что, председатель, вы должны обязательно дождаться момента, когда она все же сможет сплотить их семью заново. Отворачивается, спеша покинуть это место.