Солнце

Дверь в кабинет распахивается настолько резко, что обычный человек бы вздрогнул. Гакухо лишь поднимает голову, отрывая взгляд от документов. Лучше бы уже Момо пришла. Она обычно спокойная, не настолько шумная и у нее есть хотя бы капля приличия. Ее максимум — бросить ему на колени сумку, и то, лишь в случае, если женщина не в спокойном состоянии. А на что сейчас способен Нао? Сдерживает раздраженный выдох. Чёрные волосы Нао уложены совсем не так, как он делал это раньше. Он подстригся немного короче, Гакухо этого даже бы не заметил, если бы они виделись каждый день. Теперь пробор с правой стороны, длинная челка убрана по бокам, с левой стороны она убрана за ухо, но несколько прядей по-прежнему падают прямо на глаза. Теперь его это не раздражает? Но его глаза видно слишком хорошо. Что же, верно, это Нао Акабанэ. Собственной персоной. Он чуть красный, ведь, похоже, гнался сюда так, чтобы точно успеть. Пунктуальность у него хорошо развита матушкой. Черный костюм, такой же галстук. Удивительно, но Акабанэ довольно туго завязал его. Да он же терпеть их не мог, а если и надевал, то эти несчастные галстуки болтались где-то чисто для вида. Как мило, Гакухо прямо тронут тем, что к нему собираются, как на свою свадьбу вырядился. — Здравствуйте, Акабанэ-сан, — натягивают одну из сотни масок. Убирает руки за спину. Но Нао плевать. Секунда. Две. Три. Мужчина срывается, с громким хлопком закрывая дверь в кабинет. Гакухо успевает лишь немного отойти, но Акабанэ все равно врезается в него. Не просто врезается, а по-настоящему запрыгивает, наплевав даже на то, что сейчас они взрослые сорокалетние мужчины под метр девяносто ростом. Гакухо на секунду кривится, когда понимает, что его снесло с ног. Нао смеется так же, как и всегда. Это не тень, это настоящий апокалипсис из его прошлого. Этот идиот всегда был слишком неожиданным даже для самого Асано. Как ему только хватило ума? — Угадай, кому сейчас надерут задницу, а? — прижимает его живот коленом, уже замахиваясь, но Асано скидывает его с себя. Внутри него кипит негодование, но с виду мужчина лишь делает равнодушное лицо. — Вот же дерьмо, ну ты и мудак. — Мистер Акабанэ… — начинает, но он перебивает его смешком. Гакухо доминирует над всеми, будь то его ребенок, учитель, спецагенты или монстр, разрушивший луну. И только Нао может смело выпрыгнуть на такого человека прямо на его рабочем месте. Только Нао может позволить себе сказать, что считает его настоящим мудаком. Акабанэ разрушает всю ауру, которую Гакухо упорно строил. Асано это не выгодно, но старого друга не переделать, так что лучшим решением будет выбросить его из своей жизни. Мужчина вполне может разрушить все плоды его «перестройки» своей жизни. — Да какой я тебе мистер? — перебивает, широко раскидывая по полу руки, смотря на Гакухо беззаботным взглядом в ответ на холод. Момо была права, он совсем уж другой. — Сделай лицо попроще. Ты похож на человека без сердца. Нао всегда говорил с ним прямо. Что скрывать? А главное, от кого? Это Гакухо — его дерьмовая, но самая настоящая семья. Даже спустя двадцать лет Акабанэ все еще и не нашел никого настолько же надежного и честного, как Асано, так и больше не приблизив к себе никого. И, в целом, Гакухо это знает. Что Нао, что Момо относились к людям весьма недоверчиво. И если женщина еще как-та создавала себе дружелюбный образ ради поддержания связей для бизнеса, то ее муж держал всех на расстоянии вытянутой руки, чтобы в одностороннем порядке пользоваться. Мужчина ухмыляется, как и его сын, сверкнув золотистыми глазами. Похоже, у него весьма игривое и радостное настроение. Асано некоторое время смотрит молча, не меняясь. Он ненормальный. Его невозможно ненавидеть, но насколько же неудобным является Нао. Может быть, будь он чуть более мягким, то Гакухо не пришлось бы гнать его для себя. Увы, Асано куда важнее его цель в жизни, чем общение с каким-либо человеком. Мужчина слишком много потерял, идя по этому праведному пути, чтобы рушить все ради старого друга. — Мистер Акабанэ, поднимитесь. Покиньте этот кабинет, если хотите продолжать этот цирк, — Гакухо склоняется над ним, давя всем своим видом, но Нао лишь привстает, ухмыляясь. Не отводит взгляд. Он куда сильнее и выносливее, чем другие люди. Акабанэ рад видеть брата. Пусть Гакухо сейчас другой, но это только образ. Это точно образ, Момо не права. У него на пальце блестит кольцо, он не развёлся с Юко, что бы обязательно сделал, если бы стал другим. Мужчина все такой же. Почему Нао так уверен? Он знает, что Асано никогда не изменятся. Такие люди вообще не меняются. — Вы хотите поговорить о моем сыне, Асано-сан? — ухмыляется, медленно вставая и отряхивая брюки. Сбрасывает пиджак. — Насколько я знаю, вы с миссис Акабанэ ради этого и записались ко мне на встречу, не так ли? — Гакухо все так же не разрывает зрительный контакт. Он выглядит пугающе, особенно с этим светом, рисующем резкие тени на лице председателя. Бедные дети, на них он так же смотрит, когда к себе на ковер вызывает? Его взгляд острый, будто нож. Нао смеется. Нао умеет обращаться с ножом. Ему плевать на то, насколько страшные у Асано глаза, для Нао они всегда были такими же, как у тетушки. — А я хочу поговорить о вашей дочери. Как вам такая идея, а? Например, почему я узнал о ней только вчера? — впервые в нем мелькает то ли злоба, то ли обида. Асано особо не изменяется, но ухмыляется уголком рта. Вот как, этот идиот не знал о Ши, ведь, как и советовал когда-то Гакухо, перестал интересоваться его жизнью. Логично, злится он на то, что мужчина сказал ему только о сыне, когда они были в роддоме. И эта первая негативная реакция, в целом, не приносит Гакухо удовольствия. Верно, это довольно неправильно, где-то в глубине сознания приходится признать, что он и сам бы негативно отреагировал, если бы Нао утаил еще одного ребенка, когда тема уже добровольно зашла за них. — С каких пор я обязан уведомлять вас о своих детях? Если желаете, можете почитать интервью со мной, там есть пункт о них, — все так же холодно отвечает, садясь в кресло. Нао расслабляет раздражающий галстук, садясь диванчик, стоящий около огромного шкафа. Душевное состояние и самообладание Гакухо стабильное настолько, что еще одного такого человека сложно найти. За всю жизнь постоянно раздражать его мог только Нао. Мужчина знает, что даже если сейчас он использует все свое умение манипулировать людьми, запугивать, контролировать их, Акабанэ только посмеется, даже не надумывая уходить. Старый друг разлегся на весь диванчик, зевая. Вот черт, он встал так рано, а Гакухо тут козни строит. Раньше Нао не знал, но, оказывается, соперником его сына было чадо Асано. Понятно почему Карма говорил, что тот парень раздражающий. Явно перенял все от своего папочки. Фыркает, смеясь над какой-то шуткой из своей головы. — Кстати, да, расскажи, что там мой Карма? — потягивается. Спать охота. Выкинет ли его брат, если он ляжет здесь? Хотя, Гакухо и раньше этого не терпел, что уж говорить о нынешнем дне. Включает телефон, смотря на время. У него еще целых два часа, выкуси, Асано. — Как вы уже видели со штрафов, Акабанэ-сан, у вашего сына ужаснейшее поведение. Изначально на это закрывали глаза из-за отличных оценок, но как-то раз он избил нормальных учеников из-за ученика худшего класса, нарушив устав школы, из-за чего и был переведен в тот самый «3-Е» класс. — А «Е» класс это то, что ты назвал худшим классом? — Нао закидывает одну ногу на подлокотник и немного съезжая головой вниз. Гакухо кивает. — Где находятся их классная комната? Они вообще не следят за весточками, которые упорно строчил прежний сенсей их сына? Когда Момо отдавала Карму сюда, то они хоть немного листали устав, правила? Они так халатно ставятся к этому. Он мог предположить, что Акабанэ воспитывают сына в такой вседозволенности, но чтобы им даже не были интересны правила школы. — У них отдельный корпус на соседней горе, Акабанэ-сан. Дикий хохот пронзает кабинет. Мужчина чуть ли не плачет. Это звучит невероятно смешно. Асано с трудом не кривится. Его рабочее место создано не для таких клоунов, как Нао. Можно было бы подумать, что Акабанэ ужасно не уважает председателя, но нет. Наоборот, это еще нормально. И все же, буквально невыносимо. Он всегда был одним из тех бесстрашных идиотов. — Стой, ты не шутишь? — Акабанэ приподнимает голову, замирая. — Я-то думал, у вас с Момо одинаковые шутки, а ты действительно с ума сошел. Отворачивается. Пускай, он сам уйдет, когда ему надоест. А Нао быстро все надоедает. Акабанэ вообще не сделает ничего, пока это не будет особо выгодно ему, ведь он ценит свои силы. Гакухо тоже ценит себя. С такими людьми остается только ждать, не давая никаких интересных им реакций. Это поверхностно они сложные, на деле же более простых личностей нет. — Ну ты и идиот. Ты засунул туда моего сына, а он ведь успел разбить твою награду. Кто еще смог такое сделать, а? — высовывает язык, дико улыбаясь. Гакухо отворачивается к окну. Всплывает какая-то ностальгия. Брат всегда делал так в детстве. И кто его научил этому? — Мистер Идеальная Реакция, что же ты? Мой сын чудесен, да? Завидуешь, да? Иногда Асано кажется, что его старый друг похож на дракона с длиннейшим языком, острыми зубами, но мозгом не больше, чем у червя. Нао заливается хохотом, повторяя о потерянной награде директора, как ребенок насмехаясь над мужчиной. Верно, тот мальчик такой же бесстрашный и наглый, как и его отец. Это и не нравится председателю в плане отношений Кармы с его Ши. — Вы же знаете, что он занял четырнадцатое место на последних экзаменах? — Асано не упускает возможности напомнить об этом. Это неплохой результат для большинства, но не для Акабанэ-куна. Чаще всего он стоял на втором месте после Гакушу, но в этот раз все довольно плохо. Скорее за все, этот ребенок слишком привык к легкому вкусу успеха, подумав, что так будет всегда. Дети столь очевидны. — Да и плевать. Все мы делаем ошибки. Он не любит проигрывать, так что еще перепрыгнет твоих детей, — Нао разводит руками. — Я не собираюсь ссориться с сыном и расшатывать его психику из-за каких-то оценок. — Ваша слабость в воспитании может утянуть вас на дно, Акабанэ-сан, — Гакухо смотрит в окно. Он не уверен в будущем Кармы, из-за чего ему не нравится то, что Ши близко общается с ним. Логично, у него харизма, да и это обычное явление, когда девочки ее возраста смотрят на «плохих» парней. Вспомнить того же Нао, у которого была сотня поклонниц, ведь он ходил, будто сын якудза. Почему она не выбрала тип постабильнее, вроде самого Гакухо в молодости? В экзаменах одна из лучших, а в личных делах не смыслит. Его дочь еще совсем юная. Асано-старшему в юности тоже было ужасно весело, но у него живот скручивает от мысли, что у его детей это время будет таким же. Как матушка оставалась такой спокойной, глядя на них с Акабанэ? Мурашки идут от воспоминаний того, что они творили, если смотреть на это со стороны родителя. Окидывает Нао действительно ледяным взглядом. Твое счастье, друг, если у Кармы и Ши все спокойно и взаимно. Но, конечно же, было бы куда лучше, если бы их «отношения» длились как можно меньше. — Зато мой сын никогда не возненавидит родителей и не отступится от меня, Гакухо. Разве ты не думаешь так же? — мужчина непонимающе выгибает бровь. Директор молча оглядывается назад. В отличие от него, Нао, похоже, все еще придерживается философии своей ранней молодости. Возможно, это выгодно ему, но не его детям. Нао тихо встает, когда Гакухо отворачивается. Асано кажется, что друг наконец-то решил уйти, но шаги слышатся ближе к его столу, а не выходу из кабинета. Оборачивается на стуле, ожидая очередного представления, но Нао тут же с разгона падает на него. Глаза директора широко раскрываются. Прижав его, спиной на мужчине сидел Нао, приподняв ноги и кое-как уместившись на руках Гакухо. Кресло мигом едет к стене, заставив Асано в минуту невзлюбить эту модель. Тут же притормаживает ногами, останавливая кресло под хохот Нао. Председатель уже и забыл, каково это, когда рядом есть клоун, мысли которого на лице не прочитаешь и никак не предугадаешь. От этого чувствуешь себя куда более живым, чем обычно. — Ага, видишь, как бы ты не старался, я все равно всегда буду выше и быстрее тебя, — друг присвистывает, поворачивая к нему голову, смотря через плечо насмешливо и радостно. Асано моментально сбрасывает его на пол, став над ним, как коршун. Внутри себя Нао кривится. Раньше брат сказал бы, что своей скоростью хвастаться не стоит. Да ладно, почему он так смотрит? Акабанэ единственный, кто ничего никогда не требовал от него, так-то. Несносный, как был капризным, так и остался. Теперь мужчина опять своенравно разлегся прямо на полу, закатывая глаза. — Слушай, скажи секретарю, что хочешь кофе, — переворачивается на живот. — Я хочу кофе. Хочу такой, какой делают для разбавления виски. Но мне без виски.

***

Оно работал в этой школе около пяти лет. И да, Кунугигаока кажется ему почти что раем. Здесь учителя имеют огромное влияние, а он особенно. Конечно, он еще не такой, как Асано, но что мешает ему метить на место директора? Ведь Гакухо не вечен. В крайнем случае, его всегда можно подсидеть. Довольно улыбается, когда молоденькая учительница кланяется ему в знак приветствия. Оглядывается на нее. Боги, какая милашка. Жаль, муж есть, но она такая карьеристка. Чего не сделаешь за неплохой карьерный рост? Гакухо с ней спать не будет, этот мудак — человек слишком принципиальный, а вот сам Оно бы не отказался. А еще Оно нравится, что его здесь слушаются. Он был не просто учителем и классным руководителем, но еще и временно исполняющим некоторые обязанности секретаря. Может, это знак того, что получится подобраться как-то поближе к Гакухо? А если получится стать более близким к нему, то это вообще лучшее, что может случится с ним. Ведь Оно еще со школы помнит, что Асано невероятно хорошо относится к своим дружкам. Что тот травящий его ублюдок Накано, что падкая на деньги шлюха Момо, бросившая его ради твари с большим кошельком — оба самых мерзких человека с его школьных времен были лучшими друзьями Гакухо. Кривится от злости. Да, эти отродья еще и поженились. Колесят по миру, отдыхают, даже не работая, пока фирмой родителей Момо управляет директор, да на карту капают проценты от чужих акций. Черт бы их побрал. Вот он, Оно, зарабатывает на жизнь честным трудом. Как же удивился мужчина, когда несколько лет назад у него в классе появился их сынок. Волосы как у матери, лицо тоже, больше похож на нее, но с отцовскими глазами. Маленький мерзкий урод. Ухмылялся, кривился, дрался, как и его ненавистный Оно отец. А имя какое символическое — Карма. Подумать только, они назвали сына Кармой. Нао, человек, травивший Оно всю старшую школу и Момо, бывшая девушка, променявшая его на этого Накано, как последняя дрянь, ведь у него денег побольше, а у Оно как раз родители потеряли все финансы. Они назвали своего отпрыска Кармой. Чья карма? Их? Фыркает. Как же он ненавидит их семейку. Он, решивший оторваться на Акабанэ-младшем, в конце еще и получил сломанную руку от этого малолетнего психопата. Как славно, что его отправили в «Е» класс к таким же отбросам. В жизни, в целом, ему не нравится все, кроме работы. Жена, которую он выбрал, если говорить совсем уж открыто, на самом деле его чертовски злит. Она не имеет ни капли того, что имела Ясукине Момо. Его жена была обычной, не имела ни особого ума, ни денег, ни невероятной красоты его девушки со старшей школы. У Момо волосы были яркие, красные, как кровь. Милое личико, худое телосложение, красивая грудь и талия — в ней было много чего привлекательного и соблазняющего. И Оно хотел обладать этой девушкой. Ему нравилась идея того, что он заберет себе самую красивую женщину с невероятно хорошим приданым. И когда мужчина уже почти ощущал в своих руках эту красавицу и кресло лидера их компании, его семья разорилась, прогорев полностю. И эта мерзкая девушка сбежала к крутому Нао — бедняку, непонятно как заслужившему себе жизнь под крылом миссис Асано. Скрепит зубами. Признаться, когда Оно стал учителем их сына, ему даже нравилось то, что тот буянит. В конце концов, это рушит его будущее, так что мужчине хотелось бы довести это до точки невозврата — «Е» класса, куда попадают такие же бесперспективные дети. Это должно было бы позволить Акабанэ полностью творить то, что хочет его самоуверенность и воспаленный мозг, потерять хорошие оценки, и в конце концов, конечно же, избить кого-то до инвалидности или смерти, тем самым разрушив свою жизнь. Это основная цель, но была и побочная. Оно ухмыляется уголком губ. Конечно, он вызывал родителей Кармы в школу. Отцы не ходят в школу, а этот Акабанэ еще и ленивый, так что, конечно же, придет мать ученика. Да, ему хотелось встретить Момо, хотелось сразить ее, выставив себя в свете героя. И сейчас, когда он начинает свой карьерный рост, наметившись на кресло директора, Оно может опять рассчитывать на ее внимание. Похотливо, но почему нет? Он никогда не горел к этой профессии, в отличии от Асано Гакухо. Ему лишь пришлось пойти учиться на преподавателя. Конечно, он не был студентом Гарварда, как этот маменькин сынок Гакухо. На бесплатное обучение его не взяли, а денег на оплату не было, так что пришлось пойти в обычный университет. А потом мужчина услышал о Кунугигаоке. И как же удивился Оно, когда на собеседовании напротив себя увидел своего бывшего одноклассника. На работу его взял Асано. Этот мужчина выглядел другим, еще более неприятным, но спустя время Оно понял, что тому плевать на него. Он взял его не для издевок, а еще директор полностью увлечен своей работой. И если Гакухо равнодушен даже к душевному состоянию своего сына, пока это не испортит его оценки, то он даже не посмотрит на Оно. Так что это почти полная вседозволенность. Эта школа давала учителям чувство превосходства, которого раньше не хватало Оно. Дверь хлопает. О, неужели господин директор все же выполз из своего логова? Смотреть противно. Старается натянуть улыбку, но слышит смех. Смех? Что? Мужчина замер. Это не Гакухо. Этот смех и голос он не забудет никогда. Тут же разворачивается и идет назад, дрожа всем телом. Этот урод, он всегда так смеялся над ним. — Вау, это ли не наш Риота? — сзади его плечо накрывает сильная рука. Оно молится, чтобы это был председатель, но даже так понимает, что голос совсем не такой, как у Асано. Это Нао. Накано Нао. Как смеет он звать его по имени? Сердце бешено бьется. Оно его боится, как своего кошмара. И ненавидит так же сильно. Мужчина поворачивается. Нао выше его где-то на голову. У него дорогой костюм и галстук, это сразу видно. Он постарел, изменил прическу, но эти мерзкие янтарные глаза ему не забыть. Они смеются над Оно, сжирают его изнутри. — Н-накано… — немного заикается. Взгляд мужчины меняется на более злобный. — Акабанэ, — поправляет его, кривясь. О, да, он же изменил фамилию. Что, открестился от своих родителей-алкоголиков? Назови отброса хоть императором, он таковым все равно не станет. — Верно. Акабанэ, давно не виделись, да? Неужели ты все же решил наведаться по поводу своего сына? — учитель путается в словах. Черт побери, как же поскорее смыться? — Так ты был учителем моего сына? Ух ты, если бы знал, то пришел бы раньше, — смеется и добродушно бьет бывшего одноклассника по спине. В Оно взрывается негодование. Это урод даже не читал до конца? — Ну так пойдем, расскажешь. У Риота не остается выбора. Колени дрожат. Открывает пустующий класс, ученики которого сейчас на физкультуре. Если Акабанэ что-то выкинет, это может опозорить Оно перед другими учителями. А это будет крах. Хотя оставаться наедине с этим неадекватным психопатом, конечно же, тоже не хотелось. Он начинает с хороших оценок Кармы, дабы подлизаться к Нао. Так он будет менее буйным, да? Но эмоции берут вверх, мужчина распаляется, когда видит ухмыляющееся лицо Акабанэ. Вспоминает все драки Кармы, немного оскорбляет его, рассказывает, что он психически нестабилен. Верно, это его работа, это не может разозлить Нао. Тем более, это школа, здесь никто не посмеет ударить его, кроме несдержанного сынка-психопата этого ублюдка. Но сам-то он явно хорошо осознает, что так делать нельзя. Это ему не их школа, где все уладится само собой, ведь учителя не смотрят на взаимоотношения между учениками. Тем более, рядом кабинет директора Асано. Ударить учителя равнозначно тому, чтобы нанести вред репутации Кунугигаоки, а это директора волнует даже больше, чем жизнь его собственных детей. Нао никогда не ссорился с Гакухо, так что и сейчас не захочет. Ухмыляется. Да, Накано, это не твоя территория. — О, да ну? — Акабанэ-старший выгибает бровь. В целом, его лицо не меняется, да и сидит он все так же, закинув ногу на ногу и скрестив руки на груди. Вот как, значит, его сын полнейший идиот с признаками психопатии, опасен для общества, а еще его стоит хорошенько наказать и поставить здесь на колени, чтобы тот извинился перед своим сенсеем за свою тупость? Ух ты. Занимательно. — Ага, — мужчина храбрится. Впервые он чувствует себя куда выше и сильнее Нао. Съел, кусок дерьма? Теперь Оно хорошо отыграется на твоем сынке, а у тебя даже шанса возникнуть не будет. Нао встает. Решил склониться в знак извинения и попросить взять Карму обратно в главный корпус? Самодовольно улыбается. О да, он хочет это увидеть. И все равно Риота не сделает этого, ему хочется поиздеваться над ними. Моргает, когда его собеседник молча поднимает руку. Удар. Мужчина влетает в шкаф так, что на него падает все, что стояло там. Папки с документами, тетради, собственные заметки, учебники, книги — все разлетается так, что бьет Оно по голове. Учитель вскрикивает, закрываясь руками. Болит спина, болят ноги. Накано одним ударом сбросил его со стула? Дрожит, со страхом поднимая взгляд на мужчину. Нао пылает яростью, дьявольски ухмыляясь. Этот ублюдок, Оно. Он всегда не нравился Акабанэ-старшему. Изначально этот парень пытался подставить Гакухо, потом его. Риота смотрел на Нао, как на отброса, ведь он не являлся ребенком богатых родителей. Распускал грязные слухи, унижал тех, кого считал недостойным, пытался втихую облапать девушек. Это тот тип человека, который действительно плохой просто из-за того, что плохой. А еще Оно пытался отобрать у Нао его Момо. Сжимает кулаки, чтобы не наброситься на него. Обиду Момо Акабанэ никогда не простит. И все же он забыл, хотел по-мирному пообщаться. Но он оскорбил его сына. Этот бестолковый трус, скрывающийся за лестью. Риота безосновательно посмел это сделать. Человек, который должен был стать для него наставником, сейчас пытается унизить его Карму. Его ребенка. Он тот еще придурок, он агрессивный, да и еще такой глупый, но никто не смеет требовать поставить его на колени, приписывая придуманные грехи. Его сын справедливый, его сын не пойдет ущемлять слабых просто из-за того, что ему хочется самоутвердиться. Карма может выместить на ком-то злость, может поугрожать, дабы обезопасить себя, но он никогда не сделает больно своим людям или же не пойдет самоутверждаться за чужой счет. Карма готов идти до конца. И сейчас взрослая часть его личности только укрепилась. И, что самое главное, Нао просто любит своего ребенка. Он должен быть самостоятельным, а они с Момо обязаны справедливо смотреть на ситуацию. Но «самостоятельность ребенка и справедливость родителей» не значит отсутствие людей за его спиной. Это не значит, что он одинок. Никто не должен думать, что у него есть право портить жизнь их сыну. И Акабанэ клянется, что пока они с Момо живы, с ним не случится ничего плохого. Мужчина выглядит точно так же, как и его сын, когда Оно осудил его за драку с целью помощи ученику «Е» класса. Такой же злой и презрительный взгляд, кривая ухмылка, взгляд через плечо. Учитель дрожит, униженно расширяет глаза. — Ты остался все таким же трусливым уродом, Риота.

***

Мужчина выходит со школы. Надо же, надо было все же прийти сюда пораньше. Уже двоих старых знакомых встретил. Гакухо, как и было записано, протерпел его все два часа. Недовольно кривится. А кофе так и не принесли, да и сам друг не особо горел желанием разговаривать. Ну, это не проблема, теперь они будут видеться каждый день. Идет к парковке, напевая какую-то из песенок. Кто бы мог подумать, что Гакухо возьмет к себе учителем этого жалкого Оно? Своих-то хоть детей он не отдал ему? Замирает, не видя перед собой их машину. Уехала. Закатывает глаза, засовывая руки в карманы. И что же такого она увидела, раз оставила мужа одного, даже не предупредив? Мужчина надеется, что Момо не пошла просто кататься по городу, прихватив с собой Карму. Вот же, а Нао говорил, что нужно было две покупать. Но нет, зачем нам две, если мы и эту редко использовать будем, да, милая? Поворачивается на пятках, а после кривясь так, будто увидел перед собой призрака. Да что это за сборище всех людей его юности? Может, сейчас еще и невестка появится? — Ну что, вот мы и встретились. С кем вы опять подрались? — мужчина напротив улыбается. Мацуота постарел, а взгляд такой же добродушный. Уже полностью седой, не русый, совсем не подходящий на роль телохранителя, но все так же прожигающий жизнь в компании Асано. Ему все еще некуда пойти или он уже просто настолько привык к этим людям, что не хочет уходить на пенсию? Впрочем, Нао сам когда-то отпустил его, признав, что Гакухо сейчас больше нуждается в поддержке старых людей, чем сам Акабанэ. Когда-то он был единственным личным телохранителем тетушки и их с Гакухо. Им она защищалась от нападок общества. Да и вообще, этот человек уже как родственник, пусть они тоже не виделись столько лет. Неужели все еще промышляет охраной? А косточки-то не болят? — Ты еще не умер? — Нао смеется, подходя ближе. Обнимает его, похлопывая по спине. Мацуота прикрывает глаза, становясь точно дедком из рекламы какого-либо чая. Может, на ферму его отправить? Ему бы больше пошла соломенная шляпа, травинка во рту и вила, чем этот костюм. Ну куда ему уже рубашки, пиджаки эти. Может, втихую вывезти его за город и оставить там? Мацуота вздрагивает. Ну почему он все еще такой жуткий? Уже ведь у самого дети есть. Акабанэ суживает глаза. Довольно небольшой нос, россыпь морщин на коже, тонкие губы и карие глаза — это уже не тот красавец, за которым бегало столько девушек. За его спиной стоит серая машина. — Почему так грубо, Нао? — разводит руками. Замечая взгляд Акабанэ на машину за своей спиной, хмыкает. — Я сейчас работаю у них водителем. Ну, и в каком-то смысле этот говнюк взвалил на меня обязанности домохозяйки. — О, да ну. Ты еще и готовить умеешь? — выпускает из себя смешок. Точно фермер. — Научился, — будто бы отрезает. Мацуота этих парней с их детства знает. И они оба почти что не изменились. — Ты виделся с Гакухо? И как тебе? Разве что Асано изменил принципы. И это звучит ужасно. Мацуота очень жаль их семью. Он не может вмешиваться, это не его дело, но насколько же больно смотреть на молодого господина Гакушу, которого Гакухо считает не более, чем учеником. А мисс Гакуши? Что насчет нее? Асано-младший рассказал, что с этого года она учится в «Е» классе. Что? Куда? Откуда она взялась? Не было никакой школы в Америке, это точно. С учетом того, что Мацуота знал больше, а именно то, куда она делась несколько лет, мужчина молился за ее жизнь каждый день. А сейчас она, значит, появилась, а Гакухо только больше издевается над близнецами. Ему действительно жаль. Юко тоже пала жертвой изменений мужа. Ужасающей жертвой. В прямом смысле. И Мацуота видит, что он сожалеет. Ведь кто еще возит его на кладбище, по пути заезжая за белыми лилиями? Вздыхает. Асэми, твои дети пошли совсем разными путями, как ты и говорила. — Да неясно чем страдает, и все. Какая разница, если я все равно теперь буду сюда постоянно ходить. Лучше расскажи, что у него там с детьми? — задает вопрос, на который водителю отвечать неловко. — У него близнецы. Гакуши-тян это девочка, старшая среди них двоих. Гакушу-кун младший. Гакушу так же президент студенческого совета, первое место на любых экзаменах. Гакуши учится в «Е» классе с твоим Кармой, — подимает плечами. Нао хмыкает. Да ладно, Мацуота, тебя разрывает от желания что-то рассказать. Он же рос с тобой, он твои привычки и мимику знает так же, как свои. Акабанэ смотрит лукаво. Никто даже не замечает, что за машинами стоит Асано-младший. Гакушу смотрел на тени, сузив глаза. Нао… Это кто? Судя по разговору, кто-то из прошлого отца. Ухмыляется. Это может быть полезно. — Гакуши сбежала. Несколько лет назад. Ее приютили. И она работает на Америку, — вздыхая, сдается. Черт с ним, на тебя одна надежда, Акабанэ. — И сейчас она в «Е» классе. Причину не знаю. — А, — мужчина выдавливает это из себя, понимающе кивая. Медленно подносит тыльную сторону ладони ко лбу Мацуота, а после к своему, не переставая кивать. — Ясно. — Да не сошел я с ума. Пойди и спроси у нее самой, если не верится, — закрывает глаза, мотая головой в подтверждение своих слов. — Или у сына своего. Они выглядят довольно близкими. Некоторое время Нао молчит, опираясь спиной на машину. Скрещивает руки на груди. Это ненормально. Это абсурд. Это то, что не поддается логике. — Ты чувствуешь неприязнь к Гакухо? — Конечно, — Нао самодовольно, но слабо ухмыляется, опуская голову. — Каждую ночь я просыпаюсь и плачу от счастья, ведь мне приснился сон о том, как я задушил этого мудака. Мацуота хмыкает. Ясно. Значит, Нао все равно не отступится от Гакухо. Гакушу замирает. Откуда простому водителю это знать? Конечно, он работал на них уже на момент рождения близнецов. Но неужели у них с отцом настолько хорошие отношения, что простой водитель знает правду? Правду, которую не знал Гакушу. А этот Нао? Кто он, чтобы с первого вопроса узнать реальную причину отсутствия Гакуши в их доме? — Я не понимаю. Мне нужно время, чтобы обдумать твои слова. Ты ведь не врешь. Просто либо ты сумасшедший, либо брат, — Нао выдыхает, закрывая лицо. Брат? Глаза расширяются. Брат? Стойте, что? Этот мужчина — его дядя? Брат директора? Но парень не просто никогда его не видел, но и даже не слышал о нем. У матери председателя был только один ребенок — Асано Гакухо. — А Ю-тян? — сокращает имя так, как ему нравится. Мацуота замирает. Он не знает? Верно, их с Момо не было на похоронах, но разве они не знали этого? — Ее нет, — выдавливает из себя прискорбную новость. Гакушу хмурится. Он не знал о маме? Не похоже, чтобы Мацуота придумывал поддержание идеи о том, что этот мужчина является братом отца парня. Зачем? Они его не видят, они одни. Не зрителей для спектакля. Тогда что это значит? Что это за новый мутный родственник, вылезший неясно откуда? — Что? Юко больше нет? — Нао открывает рот. У них же была любовь на всю жизнь. Гакухо готов был отдать за нее все. — Они развелись? Стой. — Нет, — Мацуота будто отрезает, обрывая непонимание мужчины одним словом. Ю… Больше нет? Замирает? Когда? Как? Почему? А как же дети? Как Гакухо? Где она похоронена? Похоронена ли вообще? Почему он не знал? Почему он никогда не слышал об этом? Нао молча открывает рот, закрывая его обратно. Мацуота прячет взгляд. Гакушу закрывает глаза. Акабанэ приседает на землю. Что за дрянь сегодня происходит? Что это за шутки? — Я пойду. Я приду завтра. И ты должен подготовить мне максимально много информации о них, — бросает это, уходя, когда видит машину с Момо за рулем. Забывает даже попрощаться, лишь молча машет рукой. Гакушу задумчиво рассматривает его силуэт. Ему нужно поговорить с этим человеком. Он явно расскажет много о прошлом председателя, если не знает только то, что происходило после рождения его детей. А эта информация на вес золота.