Солнце

Ей стоило изначально сходить к нему. Но сейчас женщина горит уже не столько каким-то разочарованием или злостью, сколько полнейшим непониманием. Ну пускай, разорвать общение, ну игнорировать, но скрыть ребенка? Еще и не само его рождение, а конкретно одного ребенка, сказав о втором. Нет, то есть, что это значит? Его дочь буквально из-под земли вылезла, Нао всю ночь толком уснуть не мог. Вот так в один момент узнать, что друг скрывал от тебя одного из своих детей. Было чувство, что муж опять возьмется за гитару, наигрывая какую-то из мелодий, которые он помнит. А это уже уровень волнения, как для человека, который оставил музыкальную карьеру в мечтах, отставив гитару, чтобы не тревожить душу. Момо докрашивает ресницы, наконец-то паркуясь. Фыркает, смотря на развалившегося на соседнем сидении сына. На его лице ухмылка, но это уж совсем не показатель настроения. Женщина вздыхает. — Твой отец сказал, что «не желает видеть противные лица твоих ноющих жертв, а так же ему абсолютно плевать на то, в каком ты классе, и вообще пусть Оно идет куда подальше, ибо это раздражает, ведь уже несколько месяцев он не является твоим классным руководителем, но все еще лезет к нам», — Акабанэ-старшая набирает в легкие побольше воздуха, чтобы процитировать все. — Ладно-ладно, я понял, не стоит пересказывать, — Карма примирительно поднимает ладони. И как она постоянно так точно запоминает слова его отца? Конечно, суть никогда не меняется, но слова-то разные. Даже лучше спросить, как она все еще его слушает? С ними двумя действительно так сложно жить, что парень не представляет то, как бы они уживались, не будь родители в отъездах. Похоже, потому дом и такой большой. Не мог его отец жить вместе с председателем спокойно, будь они слишком много рядом. Момо мимолетно ухмыляется. Да ладно, ее муж все еще спит сладким сном, даже толком не зная о том, что она решила первой наведаться в Кунугигаоку. Что же, потерпит, значит. Женщина ведь знает, что Нао решил сам встретить Гакухо, так сказать, с ароматным букетом роз и коробкой конфет. Это, конечно, если говорить аккуратно и вежливо. Как рад он будет, узнав, что любимый брат оказался куда ближе, чем мужчина думал. Хихикает. Да, не зря она решила, что отдать сына в Кунугигаоку будет хорошей идеей. — Все, давай, у тебя пятнадцать минут, милый. Попробуй не прогулять первый урок, пожалуйста, — улыбка матери кажется Карме слишком счастливой. Она подбирает с сиденья клатч и телефон, первой выходя из машины. Нет, в основном, родители всегда пропускала вызовы к учителям, отмахиваясь. Неужели мама пришла из-за того, что в этот раз перед вызовом увидела Гакуши? Асано действительно волшебная, раз одним своим появлением сделала так, что эти двое уже в понедельник готовы пойти к нему в школу. Женщина похлопывает сына по щеке. — Давай, милый, пойдем. — Мне туда, — ухмыляется, кивая на гору. Мать смотрит в сторону его кивка, непонятливо кривя губы. — Это отдельный корпус для «Е» класса. Почитай как-то устав нашей школы, узнаешь много интересного. Он уходит, оставляя Момо одну. Женщина думала, что сын пытается уйти с уроков прямо перед ней. Она знает, что Карма достаточно остроумный для этого. И ей уже хотелось окрикнуть его, как Акабанэ-старшая заметила, что он действительно идет к горе. Глухая гора — последнее место, где Кармы бы проводил время во время прогулов. То есть, серьезно, да? Гакухо изолировал детей на горе? На невероятной крутой горе, где во время дождя можно сломать ногу, где есть жуки, змеи и еще куча буквально невероятных развлечений? Вау. Невероятно. Восторг. Хороший выбор, Гакухо, отгородить детей, будто ненормальных и неполноценных. Невероятно, семпай, пол жизни ты мечтал о здоровых методах учебы, бросил все, уехав в Америку для получения образования, для становления педагогом, а не тираном, положил почти десятилетие на учебу для этого. И сделал вот это невероятное «нововведение». Молодец, Момо гордится тем, что знакома с таким бестолковым идиотом. Это божественно, это логика гения. Если не можешь победить зло, то стоит примкнуть к нему, да? Фыркает, закрывая машину. Да и вообще, Карма даже не попрощался. Эти подростки, почему они такие непослушные? Момо иногда кажется, что они вырастили сына слишком самостоятельным. Смотрит на себя в окно машины, улыбаясь уголком губ. Одета довольно скромно, но явно не так, как здесь обычно ходят. И почему Япония не полностью поддерживает западный стиль? В любом случае, какая разница, если она все равно постоянно путешествует по миру. Вот бы еще те солнцезащитные очки в форме кошачьего глаза надеть, так ведь Нао раздавил их. Походка от бедра, зеркало в руке, красноватая помада в руках. Универсальный цвет. Говорят, подходит всем женщинам мира. Будучи юной, Момо украла у тетушки Асэми привычку выбирать этот цвет. Ученики приоткрывают рот. Один старшеклассник даже тихо присвистнул себе под нос. Эта женщина краситься прямо на ходу? И у нее получается, верно? Как в рекламе. И наряд этот, выглядит так, будто она мафиози из какой-то дорамы. А Момо нравится черный. Белый цвет шел ей только раз в жизни — на их с Нао свадьбе. Ей нравится эта мягкая черная водолазка, такой же буквально бархатный пиджак мужского кроя и плиссированная черная юбка слегка ниже колена. Ей нравится вид собственных ног в темных лодочках. А еще Акабанэ-старшая любит то, насколько элегантно смотрится небольшая цепочка с кулоном на фоне темной одежды. Волосы она лишь уложила так, чтобы они правильно сползали по ее волосам, остальное сделала сама природа. Женщина ухмыляется, закрывая зеркальце. Может, это не совсем соответствует дресс-коду, но кто ее остановит? Тетушка говорила ей, что своей красотой нужно обязательно научиться пользоваться, что она прекрасна и невероятна. Так что, пусть эти ребята для начала подберут челюсть с пола, а там, Гакухо уже не выставит старую подругу из-за ее внешнего вида. Вход, учительская, ошеломленный мужчина около входа в кабинет директора. Стучит, следуя всем правилам. Все же, не уважать Асано невозможно, эти ребята одним видом показывают свое величие. — Здравствуй, Асано-семпай, — опирается о проход, улыбаясь уголком губ. Ее улыбка не такая, как при общении с сыном, но это логично. Сейчас Момо выглядит человеком с куда более скверным характером. Но, конечно, она понимает, что это лишь капля в море, если сравнить с тем, как обычно выглядит ее муж. А говорили, что притягиваются противоположности. Вот тебе и противоположности, девятнадцать лет в браке. — Миссис Акабанэ, рад вас видеть, — скользкий взгляд протыкает ее, когда директор поворачивается к ней на стуле. Морщится. Какой же неприятный взгляд они могут сделать. А сейчас особенно. Гакухо изменился. Момо тоже изменилась. Она счастлива, это видно в глазах. Верно ведь, уже девятнадцать лет женщина занимает почетное место жены в семье Акабанэ. Мужчина легко скользит по ней взглядом. Последний раз они виделись года три назад, на дне рождения человека, в чей бизнес они оба инвестировали свои деньги. И вовсе не общались. И все же, под крылом Нао эта девочка расцвела еще больше. Держа гордую осанку, старая подруга напоминает Гакухо его мать. В целом, это не странно, ведь влиянию поддавались все, кто имел честь быть рядом с Асано Асэми. Натягивает улыбку, но не видит в ней изменений. На нее не действует его взгляд и атмосфера, созданная мужчиной. Она не пугается, может только немного сморщится на минуту, но не более. Женщина оглушает тишиной своей спокойной улыбки и жалостью в темных глазах. Момо жалко его? Это лишнее. Момо выдыхает. Хотя, чего еще стоило ожидать? Прошло уже пятнадцать лет с момента рождения их детей, символически обозначающем новый период и прекращение их общения. Удобнее перехватывая телефон в руке, подходит ближе к Гакухо. Ближе всего к нему в этом кабинете всегда подходил только Асано-кун. Но это только из-за того, что не вылезал никто из прошлого. Недовольство с души мелькает в холодных глазах. И лучше бы продолжали не вылезать. Он не желает иметь дело с теми, кто потянет его вниз, к его прошлых ошибках. Уголок его губ натягивается еще сильнее, когда женщина ставит прямо перед ним свой клатч, легко проходя мимо. Конечно, ее можно выгнать, но это невыгодно. Мужчине нужно узнать ее мотивы. Женщина, не пытавшаяся завести с ним разговор, да пришла к нему по старой дружбе, просто заскучав? Или он должен уверовать в то, что эти двое заинтересовались своим сыном, зайдя к нему по причине очередного сообщения с описанием всего, что творил их сын? О, в это только Оно-сенсей может поверить, но никак не Гакухо. Он слишком хорошо знает что Нао, что Момо. Если они и изменились, то никак не кардинально. Девочка с хвостиком, сдерживающая собственный дьявольский характер и харизму во имя патриархата. Забавно, сейчас она совсем другая. Юко бы радостно похлопала милой невестке, подхватывая радостный смех. Это могло бы быть так, да. Но они были слишком самонадеянными и глупыми детьми, верящими в добро. Которые за несколько лет сумели предать прошлые принципы, когда столкнулись с проблемами. Ухмыляется. Что более удивительно, Момо все еще доверяет ему. Она расслабленна, ее улыбка не натянута, поза не соответствует заученной для общества. Ведь Акабанэ-старшая такая двуличная, она так хорошо различает общество и друзей. Женщина ставит телефон, посмотрев время. Гакухо оказался таким занятым, что время для встречи с ним пришлось буквально выгрызть. Вот же, а раньше они с Нао могли зайти к нему в любое время. — А знаешь ли ты о том, где проводит ночи твоя дочь? — оборачивается, серьезно рассматривая его. Солнце вырисовывает ее силуэт, отбрасывая тень на пол. Мужчина оборачивается к ней, невозмутимо сидя в кресле. Но его это напрягает. Точнее, ему это не нравится. С чего бы ей заводить эту тему? Он не говорил им о своей дочери, но не странно, что Момо знает о Ши. Как минимум, из-за того, что их сын учится вместе с ней. — Мне кажется, это вопрос не по поводу учебы вашего сына, Акабанэ-сан. Вы ведь пришли обсудить его перевод в «Е» класс? — ставит локти на подлокотники, ухмыляясь. Момо думает, что это закатывание глаз, как умеет Нао или ее сын, наверное, было бы весьма кстати. Подумать только, друг выглядит весьма величественно. — О, да ладно, о чем ты? Я ведь могу продолжать говорить с собой, ты это знаешь, семпай. Я набралась от Нао больше плохого, чем он от меня хорошего, — женщина смотрит прямо ему в глаза. Вот поэтому Гакухо и не желает вспоминать прошлое. Оно является единственным, на что он не может повлиять, как бы не старался. И эти тени, тянущие его обратно, как на зло, так же не поддаются на его манипуляции. Им просто не страшно. — Так вот, почему ты не забрал ее вчера? Ты серьезно не собираешься даже отвечать, семпай? В сколько она пришла домой? В пять утра? В шесть? Асано даже не подает вида, что ни капли не понимает темы ее монолога. Не сказать же Момо, что его пятнадцатилетняя дочь живет отдельно, уже несколько лет работает на Америку, а конкретно сейчас работает над убийством большого желтого осьминога, который взорвал луну. Кстати, с ее же сыном, Кармой-куном. Так сказать, вместе хранят государственную тайну. До одури мило, да? Судя по гневному взгляду Акабанэ, она уже списала его в безумцы, так что женщина не побрезгует звонком в нужное место. А там, попробуй сохранить эту «государственную тайну» от общества. — А она провела всю ночь с Кармой. Ты ведь его знаешь? Скажи, такой же красивый, как и я, да? Он вообще так похож на меня. Но не суть, так как тебе эта новость? Ты это знал? Я видела ее, когда ехала домой с аэропорта, — Момо говорит это, смотря в окно, но удерживает ухмылку, буквально чувствуя то, как на секунду эта притворная маска слетает. О да, это того стоило. Сердце мужчины пропускает удар, на долю секунды брови приподнимаются, как когда Гакушу сказал, что пронюхал о наличии секрета в «Е» классе. На мгновение ему даже кажется, что в нем просыпается известная отцовская ревность. Его маленькая девочка с каким-то ублюдком? Да плевать чей он там сын, главным является то, что с ним его дочь. Гакухо, конечно, видел, что между ними довольно заинтересованные взгляды, но почему так быстро? Нет, это слишком быстро. Возраст, гормоны, это ясно, но все же. Каким чертом она вообще повелась на это так рано? Еще и одна после всего пошла? Это малолетнее отродье Нао не думает ничем, кроме нижней части тела? Она же не плакала? Все было хорошо? Он ничего ей не сделал? Это ребенок выглядел еще более садистичным, чем его отец. У него куча агрессии и грубости. Это все было хотя бы по согласию? Тысяча мыслей пролетает в голове за секунду. — Похоть вашего сына меня не интересует. Кажется, личная жизнь Асано-чан так же не должна волновать и вас. Будьте добры, покиньте кабинет и не задерживайте меня, если собираетесь продолжать данную тему, — ухмыляется, будто все под контролем. Он никогда не теряет свой непринужденный вид, ему уже не двадцать. Но Гакухо все равно кажется, что все далеко не под контролем. Момо невинно кивает, подбирая с его стола свои вещи. На самом деле, на душе неуютно. Она успела прощупать Гакухо. Этот мрачный кабинет, где можно пытать человека, будто бы логово паука. Эти дети из «Е» класса, которых изолировали от других, будто «не таких». Его неискреннее притворное поведение. Это не ее старый друг, он действительно будто бы с ума сошел. Это ненормально, в этот раз даже тема детей не вывела его на разговор. С ним что-то не то. Гакухо изменил свои ценности, это не тот человек, который искрился, горя ярчайшим желанием стать лучшим учителем, стать лучшим отцом. Женщина уходит. Акабанэ почему-то так жаль этого кретина. Что с ним случилось? Неужели это смерть Юко так повлияла на него? Сжимает клатч сильнее. Юко. Нужно сходить к ней на могилу, но где она находится? Гакухо явно больше не ответит ни на что личное. — До скорой встречи, семпай. Удачи вам, — немного машет рукой, что рушит ее взрослый вид. Делает акцент на «скорой встрече». — Что же значат ваши слова, миссис Акабанэ? — мужчина спокойно ухмыляется. — То, что я лишь предвестник апокалипсиса, Гакухо, — она кивает, закрывая дверь с хитрой улыбкой на лице. Как только дверь закрывается, женщина принимает обычный веселый вид. Мужчина тут же принимает куда более мрачный вид. Как он мог упустить что-то настолько важное? Стареет? Узнал бы Гакушу, то уже через секунду язвительно ухмылялся бы. Почему-то он чувствует себя довольно опустошенным. Приходит полнейшее понимание того, насколько же далек он от жизни близнецов, насколько чужд им. И приходит не просто из-за того, что так и должно быть в теории, а из-за самой настоящей практики. Асано бы не был собой, если бы сказал, что не ожидал этого. Это вполне логично. Более того, данный феномен можно назвать платой за воспитание абсолютных людей, как он уже и когда-то упоминал. Гакухо не будет знать имена парней дочери, не поведет ее к мужу под алтарь. И это с учетом того, что она более лояльна к нему, чем сын. Скорее всего, когда Шу вырастет, он уедет куда-то и разорвет абсолютно все связи с отцом. И да, это в лучшем случае. В худшем, конечно же, он отсудит свой любимый дом и уничтожит Гакухо. Это все было чем-то настолько далеким, что Асано-старший воспринимал такое будущее, как что-то вроде привычного и неизбежного. Раньше эти мысли его тревожили, но после он свыкся с ними, как с доказанным фактом. Зато они будут лучшими из лучших. Но сейчас, когда все это уже начало сбываться, Гакухо на момент выпал из реальности. Что же, это действительно неприятнее, чем мужчина думал раньше. Как родитель, конечно же, он волнуется за дочь. Глупо было бы это отрицать. Ладно Гакушу, он напоминает маленького и злобного щенка, да и не поведется он на что-то недостойное. Объективно, быть плохим в отношениях может только Гакушу, а не его девушка. Но когда речь идет о дочери, это немного меняет ситуацию. Кому, как не ему, Гакухо, знать о мальчишеской стороне этой подростковой любви. Тем более, можно сказать, сбылся один из его юношеских страхов, по совместительству являющийся и шуточной мечтой Нао — их дети встречаются. В крайнем случае, он надеется, что они встречаются, ибо если этот парень обесчестил его девочку просто так, восприняв ее, как «одну из многих», то суицидальными замашками он переплюнул своего отца. Гакухо действительно волнуется за свою Ши. Ведь Акабанэ по сути своей агрессивные, своенравные, наглые и грубые, а этот ребенок особенно. Похоже, Нао и Момо совсем не сдерживают его в этом плане. И Асано не отрицает, у Акабанэ-куна есть свои плюсы, но не ранит ли он его дочь? А если и ранит, то должен ли будет Гакухо в это вмешаться? Узнает ли он об этом? Нужно просчитать все возможные варианты исхода. Задумчиво оборачивается обратно к окну. В любом случае, если это никак не отобразиться на ее успехах в учебе, то есть ли хоть какой-то смысл лезть? И зверь любит своего ребенка, готовый до конца защищать его при малейшей угрозе, но только человек может держать свои эмоции под контролем, выбирая наиболее выгодный для дитя путь, позволяющий ему самому в будущем уметь защитить себя.

***

Увидев ту девушку во второй раз, Нао точно будто с цепи сорвался. А услышав ее речь, ее суждения, ее философию, наверное, готов был бросить все и ускакать к ней, точно горный олень. Гакухо прикрывает лицо рукой. Господи, его никто и никогда особо не интересовал, неужели сейчас все те эмоции одним тяжелым грузом вылились на бедную Момо? Если до этого он только рвался искать ее, то сейчас уже готов был петь серенады под окном. Все мысли парня витали где-то около Момо, очаровавшей его. Естественно, Асано-младшему было ужасно сложно не подшучивать над таким резким изменением Нао. — Так, Гакухо, ты в будущим хотел бы иметь дочь или же сына? — матушка смеется над каким-то из подколов Гакухо, отбрасывая какую-то очередную газету с новостями мира. Она закидывает ногу на ногу и потирает глаза, опираясь на подлокотник кресла. Ее лицо озаряет хитрая ухмылка. Асано-младший сидит на соседнем диване, легко пожимая плечами. — Определенно сына, — он отвечает, немного подумав и скосив глаза на Накано, который чуть ли по полу от счастья не катался, ведь получил печать фотографий леди из своих снов. Плакать хочется от того, как этот идиот изменился. От частый упоминаний Момо, можно сказать, и так умный Асано-младший выучил еще с сотню разнообразнейших синонимов к слову «красный». Казалось, будто эта девушка живет с ними, так часто ее имя всплывало во всех разговорах. Нао переваливается на бок, все же качаясь по полу. Его волосы непривычно рассыпаны по лицу, немного закрывая глаза, напоминая прическу Гакухо, а во взгляде буквально прыгают бесы. Асэми сдерживается от того, чтобы не засмеяться. Кто бы знал, что если этот мальчик влюбиться, то это не просто сильно, но и явно надолго. — Какой же ты сухарь. Я, например, хотел бы, чтобы Момо родила мне дочь. Такую же милую, как она сама. Боже, какая же Момо невероятная, — Нао ставит руку на сердце, будто испускает предсмертный вздох, сжимая во второй руке стопку фотографий девушки. Он сейчас взвоет от того, что она отказалась идти с ним на свидание. — А потом у нее появится какой-то парень, вроде меня или же, что еще хуже, тебя, Нао, — Гакухо с осуждением кивает на него, уже с удовольствием прижимающего к груди огромную фотографию Момо. Асано-младший кривится. Боже, ну и жуть. Тот даже не отвлекается, продолжая рассматривать фотографии девушки, из-за чего второй парень лишь устало вздыхает. Господи, почему жизнь свела его именно с этим идиотом? Поворачивается к матери, брезгливо кривясь. — А я этого не переживу. Чтобы мою маленькую девочку совращал и доставал кто-то такой, как он. А если он додумался, то почему кто-то другой не может додуматься до того, чтобы распечатать ее фотографии и обклеить ими свою комнату? А когда она приведет ко мне своего парня? Или, что еще хуже, я сам его неожиданно увижу в своем доме? А когда она замуж выйдет? Я либо сам застрелюсь, либо его застрелю. Асэми сжимает губы еще сильнее, стараясь не захохотать в голос, но на глаза уже наворачиваются слезы смеха. Боже, какие же они оба еще глупые. Что Нао со своим глобальным обожанием, что Гакухо, слишком критично смотрящий на это все. А то, как комично они смотрятся вместе, наверное, и говорить не стоит. Один еще не понимает свою удачу в том, что Момо его напор не пугает, а скорее раздражает или смешит, а второй даже не представляет, что жизнь его ребенка будет волновать душу, конечно же, абсолютно независимо от пола чада. — Не бойся, если у меня с Момо будет сын, а у тебя дочь, то он станет ее мужем, — Нао поднимает руку вверх, предано смотря на друга, будто и не слышал язвительных комментариев в свою сторону. Это должно было быть утешением? У Гакухо от этой мысли волосы дыбом встают. — Во-первых, с Миядзаки-чан ты наедине говорил первый и, судя по ее реакции, последний раз в своей жизни. Во-вторых, в таком случае, вот этого сватовства я буду остерегаться больше, чем огня, — Асано закидывает ноги на диван, спокойно прикрывая глаза. — Ну же, посмотри, у нас с ней будет чудесный ребенок, Асано-кун. Только глянь, ее волосы, будто спелая клубника. А эти глаза, Гакухо, — парень буквально прыгает на друга, почти накрывает его лицо фотографией и вдыхая в себя еще больше воздуха, дабы воодушевленно продолжить, пока брат пытается скинуть его с себя, — это ведь глаза ангела. Друг, это судьба. Я не видел таких девушек, Гакухо. — Какая мерзость, слезь уже с меня, — пинает Нао, наконец-то сбрасывая его с себя. — Животное.

***

Момо зевает. Ее визит к Гакухо был вчера, сегодня своим присутствием его почтил сам Нао. Спорить с мужем не хотелось, так что осталась в машине. Тем более, вдруг сына увидит, конец уроков же. А может, украсть его со школы? Все равно он прогуливает иногда, так хоть с матерью побудет. Компания ее мальчика куда приятней, чем двое шипящих кретинов, выясняющих свои отношения. Ей никогда не нравилось лезть в мужские разборки. Поднимает глаза на кабинет директора, зевая. Ну, если окно еще не выбито, а так же оттуда еще не летят стулья, то можно сделать вывод, что Гакухо не сумел вывести Нао на откровенные эмоции, ровно как и наоборот. По времени, кажется, звонок с урока был несколько минут назад. Замирает, видя среди идущих учеников мальчика с рыжими волосами. Чуть ли не давится от того, насколько он похож на Гакухо. Это Гакушу, верно? Ах, Юко, детей носила ты, а похожи они на твоего говнюка-мужа. Так он еще и назвал своих детей так похоже на себя самого. Отводит взгляд от парня. Воспоминание о той светлой блондинке, которую как-то привел к ним Гакухо, кажется, заставляют душу тоскливо сжаться. Момо нужно как-то узнать расположении ее могилы. Во время церемонии прощания они отсутствовали в стране. Акабанэ-старшая узнала о кончине приятельницы лишь спустя два месяца после этого. Это нечестно, Юко, ты должна была стать счастливой. Твои дети должны были иметь мать. Гакухо сходит с ума без тебя. Как же так получилось, Юко? Без тебя ему так холодно, что он, похоже, и о детях забыл. Но кольцо не снял. Момо это сразу заметила. Поднимает к солнцу руку, на которой тоже блестит кольцо, после прижимая его к груди. Ей удалось сохранить свою семью, ты тоже должна была. Неужели тетушка была права и в этом? Карма зевает, спускаясь с горы. Сегодня сенсей, кажется, неплохо опозорился со всеми теми лифчиками. Надо же, если его действительно подставили, к чему Карма, в целом, больше склоняется, чем к варианту, что Коро-сенсей начал записывать размер груди своих учениц прямо в классном журнале, то страшно представить бедолагу, который ночью бегал по их корпусу, распихивая эти лифчики во все дыры. Издает смешок, перескакивая через корень. Парню кажется, что что-то намечается. Ему не показалось, Гакуши стала не такой. Она даже не то, что опять возвела вокруг себя стену. Это как-то не описать словами. У нее будто был стержень, а сейчас куда-то пропал. Она кажется не такой, как раньше. Такое чувство, будто Асано просто перестала видеть смысл во всем, что окружает ее. Гакуши сохраняет вежливость, улыбается, не опаздывает — с виду все так, как и было. Но сейчас эта вежливость отстраненная, не для того, чтобы держать лицо, а просто так, ведь так нужно. Ее интерес точно такой же, отстраненный и описанный одним словом «надо». Она улыбается губами, но не глазами. Раньше ее глаза светились и привлекали внимание всех, но сейчас хочется поскорее отвести взгляд. Его раздражает то, что сейчас она только буквально не двигается на переменах. Даже когда ей задали убить Нагису, даже на острове Гакуши хоть руки сжимала, хоть губы прикусывала, но двигалась. Сейчас она может только перелечь на другую руку. Ему постоянно кажется, что он видел уже все состояния этой девушки, но с каждым новым разом Асано доказывает ему обратное. Выдыхает, закатывая глаза. С переводом в «Е» класс рутина ушла. Оборачивается. Асано стоит около корпуса, смотря в телефон. Он пожимает плечами. Ему не хочется ждать и докапываться до нее. Гакуши бросает взгляд в след прощавшимся одноклассникам, кивая. Дороти не отвечает, Грип просил никак не тревожить его ближайший месяц, но рука сама тянется к кнопке вызова. Засовывает телефон в сумку. Это прискорбно. После вчерашнего голова так болит. *** Карма ушел, проводив ее. Девушка заходит в молчаливую квартиру. Даже Киссу не видно, он иногда пропадает, прячась где-то. Почему-то ее так тошнит, а руки будто ледяные. Подходит к зеркалу в ванной, осторожно скидывая туфельки. Тишина квартиры убивает, ведь забирает с собой все, давая мысли для размышления. А размышлять Гакуши конкретно не хотелось. Ведь мысли — твой лучший друг и главный враг. Всхлип. Она ненавидит свою реакцию на сильный шок. Осознание приходит не сразу, стадия непонимания у нее длительнее остальных, но когда приходит, то становится так паршиво. Всхлип. Стон. Асано оседает на пол, закрывая рот. За что? Почему она не может просто нормально жить? Ей не нужен адреналин, она хочет в объятия отца. Гакуши хочет, чтобы они ее любили. Если маму уже не вернуть, то почему хотя бы он не может дать ей свою любовь. Почему он больше любит мертвого ученика, чем ее? Почему даже не Шу? Почему не они? Неужели ей тоже нужно умереть, чтобы он захотел ее обнять? Почему его могилу он навещает чаще, чем просто смотрит на нее? Гакуши хочет к нему на руки, чтобы папа сказал, что все будет хорошо, чтобы защитил, чтобы помог. Почему он хранит его мяч, а ее фотографии выкинул? Почему брат не скрыл это от нее? Так почему же она всего лишь замена, если вся ее жизнь выстроена на желании иметь счастливую семью? Скулит, закрывая рот двумя руками. Душу разрывает, дышать сложно, но все равно хочется кричать. Душится в слезах, воздуха не хватает, живот скручивает в спазме. Ее будто вывернет. Сердце колотится в груди. Почему единственный родитель любит ее меньше? Почему она не заслужила хоть капли поддержки? Почему он не может спасти ее, он же обещал в детстве, что всегда будет рядом. Почему он помнит любимые сладости Икеды, но никогда не вспомнит ее любимый чай? Почему ему так плевать? Почему он хранит его фотографии? Из-за чего только она помнит сказки, которые он читал ей на ночь? Почему она готова всю себя отдать за их семью, но ни отец, ни брат не хочет быть вместе? Гакуши так любит их, Гакуши хочет, чтобы все было так же, как раньше. Папа ведь говорил, что любит ее, папа всегда был рядом. Он был теплым и таким невероятным, она любила его всю свою жизнь. Так почему почему когда Накамуру родители забирают вечерами, чтобы не провоцировать судьбу, Асано должна идти сама, пусть вокруг сотня опасностей? Почему ему плевать на то, жива ли она вообще? Почему он измеряет ее состояние оценками? Почему он равнодушен к Шу? Почему это все происходит с ней? Заливается слезами, бьет рукой пол, но даже руку толком разбить не может, чтобы перебить душевную боль. Почему Шу так жесток? Почему брат не ценит то, что живет с отцом? Гакуши тоже хочет утрами ездить школу, сидя рядом с ним, она тоже хочет ужинать, сидя рядом. Почему они так равнодушны? Почему отцу так плевать на нее? Почему она ничего для него не значит? Скулит, как собака, не умея громко плакать. Даже этого не стоило думать в родительском доме. Воет, закатывая глаза, как раненый зверь, лежа на спине в ванной комнате. С потолка бьет белый свет, слезы смазывают все, кроме него. Из груди доносятся хрипы, ее тошнит, ей так больно. Бьет еще раз, но получает только покраснение в руке. Качается в стороны, поджимая ноги. Гакуши хочется расцарапать свое лицо, чтобы они хоть так заметили то, что ей плохо. Гакуши не в порядке, Гакуши впервые хочется исчезнуть. Когда пряди волос на лице становятся мокрыми от слез, Гакуши не может нормально откинуть их, так что теперь эти рыжие пятна перед глазами бьют по душе еще сильнее. Она же так на него похожа, у нее даже мимика такая же, так почему Икеда? Почему папе нужнее этот чертов Икеда? Что он такое делал, чего не может сделать Гакуши? Это вызывает новый приступ боли. Девушка подрывается, истерически втягивая в себя такой нужный организму воздух. Шатается, когда встает на ноги, голова будто бы взорвется от боли. Судорожно всхлипывая, тянется к ножницам. Хочется отрезать все эти пряди, на них так больно смотреть. Хочется больше не видеть их, не видеть этих глаз, таких же, как у отца и брата. Беря локоны в руку, уже приставляет к ним ножницы, как тут же отбрасывает. Холодный метал падает на пол с неприятным отрезвляющим звуком. Да что она вообще делает? Посмешище. Закрывает рукой все лицо, кривясь от внутренней боли. Снотворное, ей нужно побольше снотворного.

***

— Карма, — Момо подходит к сыну, окрикивая его. Парень оборачивается. Ему кажется? Они теперь все время будут здесь проводить? Приподнимает брови. Похоже, в этот раз она не собиралась выходить к людям. Сегодня она оделась куда менее пафосно, даже чем-то напоминая учительницу. Осматривает ее. Какая-то большая белая рубашка, черные классические брюки, темные сапожки на каблуке — сегодня куда холоднее, но по ее наряду и не скажешь. Только обувь теплее, а так, будто весна пришла, хоть вчера и была осень. Удивительно, как мама в любом виде может быть похожа на самую уверенную в себе и своей красоте женщину. Ей даже не нужны эти наряды, как у Бич-сенсей, чтобы обратить на себя внимание других. — Вижу, вам понравилось проводить время с председателем, — скучающе закатывает глаза. — Ты был прав, он стал еще более противным. Но не осуждай его, хорошо, милый? Гакухо не был таким раньше, — пожимает плечами, на секунду опуская взгляд. Она не уверена, что не изменилась бы так же, как и старый друг, если бы с ее Нао что-то случилось. Асано обожал свою жену, для него ее смерть точно стала сильным ударом. Кивает ему за спину, улыбаясь. Он оборачивается, видя медленно идущий силуэт Асано. — Лучше познакомь меня с той милой особой, которой ты отдал свою футболку. — Она ее уже вернула. Вчера я напомнил ей об этом, — Карма переводит тему на свою футболку, чтобы отбить у матери желание знакомится. В основном, она не любит новых людей. То ли гордая слишком, то ли еще что, но сейчас первой она подходит знакомится довольно редко, ведь авторитет в ее кругах уже заслужен. Не нужны ей маленькие девочки или эскортницы партнеров по бизнесу, ведь Момо не зря трудилась столько лет, чтобы обеспечить себе жизнь, которая не зависит от чужих. Если это действительно нужно было для бизнеса, то мама выступала лишь в роли спутницы отца, но никак не доминирующей особы. Ухмыляется. Да эта женщина с места не сдвинется, пока ей самой не захочется, столь своенравной она является. — И ты взял? — ее ироничный взгляд не вписывается в мягкий тон голоса. — Слушай, ну ты и дурак, милый. Ты ее еще и требовал? Может, девушка спать в ней хотела? — Я дико рад, что на пьедестале любого дела ты видишь меня, но твои фантазии выглядят нездоровыми, — Карме не нравится то, что мать его задерживает. Ему, как человеку, который не сильно-то и привык к столь сильному и длительному вниманию к себе от родителей, в целом, это не кажется чем-то нужном. Эта чрезмерная опека раздражает. — Она не тот тип, о которой ты уже подумала. Она никогда не фанатела от меня. — Правда? — женщина лишь шире улыбается. Унаследуй Карма полностью ее характер, а не только хладнокровность, то, наверное, с ним было бы куда меньше проблем. Парень хмыкает, ожидающе смотря на мать. Момо уверенно идет вперед, помахивая ладонью. — Тогда ты не можешь упустить такого сильного сообщника, это было бы просто грехом. Акабанэ-старшая ожидает увидеть яркие глаза, которые показались правильными еще во время той минуты, в которую они встретились. Так на мир смотрят победители. Такой живой взгляд — нечто редкое. Она ожидает услышать смех этого ребенка, ее речь, оценить и сравнить. Момо хочет вспомнить прошлое, смотря не только на своего сына, но и на детей Асано. А как Нао рад будет? Вот же идиот, нужно было сначала познакомится с, судя по всему, близнецами, а не трясти их отца. И так как Карма больше ладит с девочкой, лучше сначала познакомится с ней. — Асано-чан, — зовет ее, не оставляя сыну выбора. Момо знает, что он не может обижать собственную мать. Даже у него есть какие-то человеческие чувства. У нее же чудесный ребенок. Девушка оборачивается. Она очень похожа на Гакухо. И на свою бабушку. Действительно, от Юко ей явно что-то досталось, но эти детали весьма незаметны на общем фоне. Может, нос и губы от матери, но общие сходства с отцом перекрывают все. Надо же, какие, оказалось, у Асано доминантные гены. Но фигура явно от Юко. Встречается с девушкой глазами. Вздрагивает, замирая на месте. В ее взгляде нет ненависти. Нет неприязни. Там нет ничего. Абсолютно. Это другой человек. Она выглядит примерно так же, как и тогда, но от дочери Гакухо буквально веет усталым равнодушием. — Вы что-то хотели? — Карма понимает, что Гакуши даже не спрашивает знакомы ли они. Может, и поняла по волосам, но, в основном, она была схожа с послушным ребенком, не разговаривающим с незнакомцами. И всегда придерживалась правила о знакомстве, никогда не начав бы разговор, пока собеседник не представится. Гакуши смотрит на женщину перед собой. Это мать Кармы? Вот как, они наконец-то приехали к сыну. А она действительно красива. Ей бы восхитится, но сил на это почти нет. Асано понимает, что Карма похож на мать почти так же, как и она похожа на отца. Внутри кольнуло. Поднимает глаза выше, цепляясь взглядом и за женщину. Только Акабанэ-старшая не променяет своего ребенка, судя по взглядам обожания, которые она шлет своему сыну. Вот как. Ему так повезло. Папа у Кармы тоже так же смотрит на свое чадо? Она буквально цепляется за женщину взглядом без надежды или веры. Девушка душит таким взглядом. Это еще хуже, Момо молчит. Это еще что? Так дети не смотрят. Так смотрят те, кто устал от всей дряни в их жизни, уже даже не скрывая этого. Эти люди смотрят так, будто им душу выжгло, сожгло, как дешевой химией. Бедный, бедный ребенок. Какой же бедный ребенок. Куда смотрит Гакухо? Как можно довести дитя до такого состояния? — Юко. Я дружила с Юко. Пожалуйста, отведи меня к ее могиле. *** Момо никогда не была слишком близко к Юко, но, наверное, являлась самым близким человеком для нее, если смотреть на людей из группы «не родственники». Они познакомились давно, когда пара будущих Акабанэ решила резко наведаться к Гакухо в Гарвард. Шутка ли, столько не виделись? Нао даже приуныл от этого расставания, из-за чего тетушка Асэми дала полное разрешение на сюрприз для сына. И вот, Момо снова приехала в Америку впервые за почти десять лет. Еще в аэропорту она слышала запах свободы и независимости. Тогда они сразу погнались со всех ног к Гакухо, оставив вещи в номере, пусть девушка и хотела отоспаться. Их встреча была довольно своеобразной, но все же приятной и активной настолько, что никто даже не заметил случайного свидетеля. Что же, это была девушка Гакухо. Акабанэ-старшая уже не помнит встречались ли они с Гакухо на тот момент, но весь свой «отпуск» компания провела вместе. Возможно, это и дало первый толчок для активного развития их отношений. Несколько раз они вместе приезжали в Японию, когда университет позволял. Все же, Гарвард это не третьесортное местечко, которое можно прогуливать. Момо понравилась Юко. Они были разными по характеру, но будущая Акабанэ все равно не умела заводить настоящих друзей, так что с головой окунулась в приятельство с девушкой друга. А Юко наконец-то нашла подругу, которая не собирается таскать ее по мутным местам, знакомить с какими-то ублюдками, а так же тащить куда-то против ее воли. Блондинке нравилось то, что Момо не была против успокоится и провести вечер где-то в саду, без шума и криков. Американки были ей не по духу. Сразу было понятно, что Юко — домашний человек. Не любила она ни вечное веселье, ни присущую американскому духу лень, да и кучу «бойфрендов» иметь не хотела, так что не спешила переводить кого-то из поклонников в статус своего парня. И нет, не зануда, просто более семейный человек, который, в отличии от Момо, с самого детства чувствовал вкус свободы, из-за чего не имел внутренней необходимости в приключениях. Акабанэ любила полеты, ей нравились путешествия, ей нравилось восполнять то, что раньше никак не развивалось. Момо любила чувствовать себя независимой, это делало ее счастливой. На свадьбе Акабанэ они с Гакухо стояли на местах свидетелей. Когда они с Асано переехали обратно в Японию, то почти сразу поженились. Оставленная без любых связей с прошлым, с отказом родителей от себя, Юко общалась только с Момо. Этого было достаточно. Будущая Асано не хотела сближаться с кем-то еще без особой надобности, так что мирно проживала свои деньки, работая в школе, пока не забеременела. А потом их мужья разорвали общение. Спустя время Юко и сама нехотя, но отдалилась от Момо. Может, это влияние Гакухо. А, может быть, она сама так захотела. Кто знает, к мужу новая миссис Асано была слишком терпелива. А вот других людей всегда могла отбросить от себя. А потом ее не стало. Вот так. Они с Нао тогда приехали с Франции. Провели там несколько месяцев, до этого были в Норвегии, в перерыве проведя дома где-то неделю. И уже через день после их возращения Сакакибара-сан рассказала о том, что месяц назад были похороны Юко. И сейчас, стоя напротив могилы, Момо трясет. Момо все еще пугает смерть. Это страшно. Слишком. Очень. Девушка за ее плечами стоит молча, смотря в одно место. Ей и здесь не лучше. Состоянии Гакуши не улучшилось, она лишь сильнее замкнулась в себе. — Ты хочешь послушать о прошлом своих родителей? — Момо поворачивается к ней, ставя лилии на могилу. Как там Нао? Акабанэ знает, что муж хотел бы побывать здесь. Юко тоже была его семьей. Асано слабо сжимает руки. Внутри все дрожит. Она уже слушала о прошлом своего отца. Достаточно. — Нет, простите, — закрывает глаза. Эта женщина появилась слишком резко. Подошла с заявлением о ее родителях. Миссис Акабанэ почему-то выглядела не такой уж чужой, но это не изменило состояние Гакуши. Не будь она матерью Кармы, девушка бы отказалась ехать с ней на могилу своей мамы. Хочется спать. Не хочется общаться с кем-либо. — Вот как, — Момо уже точно заметила, что это не обычное состояние Асано-младшей. Что же случилось у этого бедного ребенка? Но нельзя давить. Наверное. Акабанэ не педагог. Наоборот, даже педагог не вытянул ее с этого состояния. Или не заметил. Гакухо, чертов ублюдок, как можешь ты так не смотреть за детьми. Страшно подумать о том, что происходит у Асано-куна. — Я завезу тебя домой, иди к машине, хорошо? — Благодарю, — Гакуши кивает. Миссис Акабанэ не только очень красивая, но и весьма добра. Мама бы не дружила с плохими людьми. Даже не волнует то, как они познакомились и причина, по которой девушка никогда не слышала имя этой женщины от родителей. Это не ее дело. Ей вообще не стоит сунуть нос в прошлое родителей. Знает только, что Карме так повезло. Может быть, она не всегда рядом, но в ней видно искренне восхищение своим ребенком. Интересно, отец так же смотрел на Икеду? Ценил ли он это внимание со стороны Асано-старшего? Душу обволакивает липкое чувство зависти. Девушка впервые познает это чувство. Гакуши так завидует. Завидует до дрожи в коленках. Гакуши ненавидит Икеду. Момо смотрит на нее краем глаза. Девочка, почему ты так? Ты даже не подошла ближе. Акабанэ приседает перед могилой, зарываясь руками в волосы. Рассматривает камень, вазочку, белые лилии, которые редко где можно сейчас достать. Белые лилии… На языке цветов это значит чистоту, непорочность, невинность. Тетушке вот, например, тоже нравились белые цветы. И все же, Асэми-сан никогда не называла свой любимый. Зная цветок, который нравится человеку, говорят, можно узнать его настоящего. Может, из-за этого она никогда не называла ничего конкретного? Мать мужа научила ее видеть символизмы. Ветер немного треплет волосы женщины. — Это все так неожиданно, правда. Твои дети очень милые, но от них сердце кровью обливается. А как тебе мой Карма? — шепчет себе под нос, будто говоря сама с собой. — Я постараюсь, Юко. Мы с Нао постараемся помочь им, обещаю. Он будет рад встретиться с ними. В конце концов, мы семья. Когда женщина уходит, ветер все так же треплет белые лепестки цветов.