Солнце

Кевина тошнит до ручки. Господи, да этот рыжий идиот ему мозг выбил или как? С каждым его ударом Кевин чувствовал, что скоро сможет честно выплюнуть свой спинной мозг. У него сломана одна рука и подвернута нога, лицо опухло от ударов и разбит нос. Ну спасибо за то, что ребра не сломали, господин отец близнецов Асано. Гори в аду, мудак чертов. Вытягивает свободную руку вверх, размахивая средним пальцем. Врачи, проходящие мимо, не смотрят на громко матерящегося на английском и показывающего неприличные знаки парня. Это же VIP-палата, записанная на имя самого Асано. Кто знает, какие ученики у него есть? Этот мужчина так добр. Парень встает и с небольшим трудом перемещается к серым жалюзям. Дергает за ниточку, закрывая их. Пошли вы все, особенно ты, Асано Гакухо. Ну как он умудрился проиграть сумасшедшему старику? Дерьмо ситуация, но рассказывать ни он, ни его парни ничего не будут — закон слова, обещание. Оглядывается, садясь на кровать. Ладно, тут не так плохо. Тут есть телевизор, хорошая кровать, большое окно, свой душ и туалет, за ним бегают так, что и памперсы ставили и меняли бы, пожелай он этого. Видно, Гакухо все же постарался. Фыркает. Боже, да, в этом вся суть Асано: изобьют тебя до крови, нос разобьют, а потом снимут лучшую палату в лучшей больнице, куда с равнодушным выражением лица отправят тебя на лечение. Падает на кровать. Он два дня ни с кем не общался. «До стабилизации состояния», — говорит его лечащий врач. Телефон тоже отобрали. Спасибо за телевизор, господин мудак, теперь хоть можно посмотреть немного фриковских японских шоу. Хотя в чем суть, если он все равно не знает японский? А девочки, милые японские девочки, которых он хотел попробовать, когда Гакушу наконец-то отпустит его с тренировок? Он же так и не увидел их. В Кунугигаоке было несколько милашек, но Гакушу сказал, что оторвет Кевину ноги и засунет ему в рот, если он посмеет посмотреть на девушек из главного корпуса их школы. Из тренировок его не выпускали, так что остался только «Е» класс, а там Кевин нормально рассмотрел только двоих — Гакуши и ее любовницу. И что из этого хуже? Даже не ясно. Гакуши всегда была довольно милой и спокойной, но невозможно хотеть попробовать и оставить того, кто был твоим другом детства. Это как хотеть Гакушу или Лею, а за это можно получить вырванные ноги. Смотрит в окно. Тем более, кто знает, может, ты проснешься среди ночи, а она сидит на тебе и с этим милым добродушным лицом нож точит? Это же Асано, хорошо, да? Он уже забыл это раз, когда полез на господина мудака. Любовница Гакуши выглядит неплохо, действительно милая гяру, пусть и дерзкая. Но хорошо, это любовница Гакуши. На самом деле, из подруг у него были только Лея и Гакуши, а Лею на лесбийскую любовь не особо несет, так что, по сути, Кевин не знает, но, наверное, отбить у Гакуши любовницы равно тому, что отбить девушку у брата? И хорошо, да, Кевин не отрицает, этот вариант еще и несет за собой возможность проснуться с Гакуши, которая, как и в первом варианте, нож на тебе точит. К черту их, лучше навсегда без девушек быть, чем с этими. И серьезно, как получилось, что у Гакушу девушек нет, а Гакуши завела себе сразу двух любовников, включая человека своего пола? Это так странно. А еще проблема в том, что здесь ужасно кормят. Нет, правда, у него гастрит, язва или что? Может, господин мудак повредил ему еще и какие-то органы? Правда же, капельницы какие-то ставят, будто он умирает. К чему это? В любом случае, вот бы бургер. Или хоть какое-то жаренное мясо с соусом и приправами. Этот рис снится ему в кошмарах. Есть 4 страха: первый — господин мудак, который избил его до полусмерти, второй — его сын, который активно угрожал Кевину наказанием за пропущенные тренировки, третий — его дочь, которая подмешала ему то ли снотворное, то ли слабительное, то ли все вместе, чтобы напугать, но четвертый страх самый ужасный — рис. Сколько можно кормить его рисом? Сочное мясо снится ему только в снах. Какая скука. Кевин уже и в окно смотрел, и, кажется, японский начал немного понимать. Стук в дверь. — Кеви, можно? — он приподнимает голову от неожиданности. Боже, это же чистый английский, без каких-либо идиотских примесей или диалектов. Ши, боже, это Ши. Это значит, его не бросили гнить тут в одиночестве. Активно кивает головой, тут же кривясь. Боже, у него точно нет никакого сотрясения? Гакуши выглядит виновато и даже устало. Похоже, она только после школы, ведь на ней все еще школьная форма. Легкий запах ее духов заполняет палату. И тут в голове у Кевина стреляет мысль, создающая вопрос о том, что она тут делает? Гакушу бы не рассказал. А его ребят она не знает. И он сам, естественно, ничего не говорил. Всякое может быть, но Кевин сомневается, что Гакухо решил ей сам рассказать. Конечно, он ублюдок, но Гакуши все же его дочь. И, раз ей удалось уехать в другую страну, а по возвращении съехать в другую квартиру в свои пятнадцать, то можно сделать вывод, что к ней Гакухо относится с большим терпением. Фиолетовые глаза виновато глядят прямо в душу. — Прости меня, — она кланяется ему сразу же после того, как переводит дыхание. Кевин выпадает. — Ну и чего ты кланяешься? — выдыхает. Это твой отец сделал, а не ты. И то, только из-за самоуверенности Кевина. Идиоту ясно, что господин мудак не стал бы ловить детей за школой, чтобы выбить из них дурь. Он бизнесмен и учитель, а не школьный хулиган. Родителей не выбирают. — Сама же говорила, что никогда не будешь кланяться людям за проступки родственников. Девушка встает, закусывая губу и выгибая пальцы. Кевин фыркает. — Мне действительно очень жаль, Кеви, — она бродит глазами по палате. — Он не должен был это делать. — Так ты знаешь, да? — он оглядывает ее, подсовываясь удобнее. — Ладно, кто бы сомневался. Даже не буду спрашивать откуда. Садись. Кевин был немного грубым, немного шумным, немного глупым, но определенно добрым. Он был больше справедливым, чем подлым, если учитывать, что они живут в мире, где справедливости нет. Гакуши это всегда знала, из-за чего что Кевин, что Лея были ее дорогими светлыми воспоминаниями из детства. До нынешнего времени они были ее единственными друзьями, а такое не забывают. Она аккуратно оседает на стул. — Как ты? — Гакуши беспокойно осматривает его, останавливая взгляд то на руке, то на носе. Да уж, выглядит Кевин до ужаса убого, он согласен. — Сама не видишь? — абсолютно беззлобно смеется, успокаивает ее. — Да ладно, поваляюсь и уеду себе в Америку. Не умру же. Ты же знаешь, я спортсмен. Раз мне что ли нос или руку ломали? А ничего серьезнее нет, не бойся, Гакуши. — Ты прости, я буквально на несколько минут, ведь мне нужно бежать, но я приду завтра, обещаю, — кивает. Иногда она выглядит как преданный щенок. В такие моменты забываешь, что перед тобой Асано. — Могу я что-то сделать для тебя? Кевин цокает языком. Да ладно, чего ты, достаточно того, что он услышал нормальный английский язык. — Попроси своего папашу, чтобы он приказал врачам отдать мне мой телефон — буду благодарен до конца жизни, — отводит взгляд в окно, не замечая того, как незаметно вздрагивает Асано. Да, пожаловаться Лее было бы неплохим времяпрепровождением. Позвонить какой-то чирлидерше, провести с ней приятный разговор — вариант еще получше. Да и хоть в что-то поиграть бы хотелось. Ну, и, конечно же, позвонить маме. Живот урчит. Мама готовит такой вкусный стейк. Раскрывает глаза, резко поднимаясь, когда Гакуши уже встает, кивая. — Стой. К черту телефон. Привези мне покушать, будь моим черным ангелом спасения. — Что? — девушка оборачивается, хмурясь. Разве Кевину не дают здесь кушать? — Тебя не кормят? — Кормят, но тут один рис и овощи. Принеси, а? — парень смотрит на нее, как на последнюю надежду. — Кеви, если так кормят, значит, так нужно, — она вздыхает, отворачиваясь и уходя. Похоже, Гакуши очень устает. Около двери девушка все же поворачивается, будто бы раздумывая над чем-то. — Я попрошу вернуть тебе телефон. И я подумаю насчет мяса. — Спасибо, — Кевин светлеет на глазах, а Гакуши немного улыбается. Это все, что она может для тебя сделать в качестве извинений, Кеви. Ей правда жаль, что господин председатель сорвался на тебе. Глаза немного темнеют. Она лишь надеется, что Гакушу не попал под эту горячую руку. — Пока, Кеви, я зайду завтра вечером, — кивает, улыбаясь. Улыбка больше не пропадает, когда закрывается дверь. Пусть Гакуши и устает, ее душевное состояние куда лучше, чем было. Действительно, она быстро восстанавливается. Проходит дальше по коридору, сбрасывая медицинский халат, который в этот раз ее заставили надеть. Что же, должен быть какой-то толк от ее невероятной внешней схожести с председателем. Останавливаясь около зеркала, поправляет волосы. Конечно, разрез глаз немного иной, нос, губы, волосы еще не потускнели, да и она девушка, но их схожесть неоспорима. Один ее взгляд напоминает председателя. Гакуши всегда считали дочерью своего отца. Удивительно, но ему это не нужно было, ведь он любил другого абсолютно обычного ребенка. Ничего страшного, так бывает. Гакуши в этом не виновата. Сжимает в руке телефон, отправляя его в карман пиджака. — Простите, — девушка подходит к стойке, спокойно улыбаясь. Конечно, есть вариант, что ее отвергнут, ведь особо нигде она не светилась, в отличии от Гакушу, но внешнее сходство неопровержимо. Председатель очень красив, так что его лицо всегда могут достать из памяти и сравнить с ее. Кто знает, может, у такого невероятного мужчины есть еще дети, кроме Гакушу? Асано немного кривиться. — Могу я попросить, чтобы пациенту VIP-палаты вернули телефон? — Простите, мы не можем, — женщина не сразу поворачивается, но замирает, стоя перед ней. Судя по общему расписанию смен, это не та, с которой они виделись раньше, когда Гакуши только услышала новость о том, что Кевина отправили в больницу. Она на секунду замирает, хлопая ресницами, а Гакуши только улыбается, склонив голову. — Да, я знаю, вы не можете слушать чужих распоряжений, ведь заказчиком был мой отец, но сейчас я действую от его лица, так что, пожалуйста, сделайте исключение, — девушка улыбается. По сути, у нее есть документы, подтверждающие, что она Асано, но эти документы у майора. При себе лишь фальшивые пропускные на фальшивую фамилию, да еще и с другим цветом волос. Из-за этого нужно любым способом дойти до соглашения без подтверждения личности. — Извините, вы дочь господина Асано? — женщина за стойкой прикрывает рот. Так у этого красавчика и дочь есть? Она слышала лишь о сыне. Тон сразу же становится более милым. — Простите, не могли бы вы показать какое-либо удостоверение личности? Это довольно логичный вопрос. Гакуши устало выдыхает в душе. В любом случае, если голос так изменился, то фундамент ее внешность заложила. Тогда время перейти на блеф. — Извините, я прибыла налегке, как только узнала о таком грубом нападении на ученика нашей школы, дабы узнать о его состоянии, — неловко улыбается, но уверенный вид не теряет. Гакуши понижает голос, не разрывая зрительный контакт своих спокойных глаз и неуверенных глаз женщины за стойкой. — Мой отец сейчас занят, так что не стоит его тревожить. Госпожа, вы же знаете, у него действительно очень много работы. — Да, я слышала, — как-то туманно женщина говорит это, а мысли в ее голове путаются. — Но вы можете позвонить ему позже, дабы лично подтвердить мою личность, — немного касается рукой тыльной стороны ладони собеседницы. Мягкий голос обволакивает женщину. Да, наверное, это можно устроить, верно? — Он обязательно сделает это. Сейчас же гарантом может послужить моя внешность. — Да, я могу, — женщина смотрит в одну точку. — Благодарю вас, вы очень добры и рассудительны, — ладонь Гакуши мягко съезжает с руки собеседницы. Девушка бьет пальцем по стойке и отворачиваясь, разрывая зрительный контак, тем самым выводя сотрудницу из этого состояния. Ей понадобилось всего пять минут, чтобы внушить нужный выбор. Она не кланяется, больше ни на секунду не оставаясь в больнице. Выходя из больницы, Асано выдыхает. Получилось. Конечно получилось, это же метод председателя. Приседает. Прямо говоря, председатель просто не может отрицать существование Гакуши, ведь она не скрывалась с рождения, так что у него не будет выбора, кроме как подтвердить все. Что он будет делать дальше, конечно, уже другой разговор. То, что она пропала с радаров несколько лет назад, а объявилась только сейчас, по сути, не меняет ни свидетельства о рождении, ни ее имени, занесенного в реестр. Как бы он ни хотел, от дочери отказаться не сможет. Гакуши вздрагивает от этой мысли, переводя взгляд на свои пальцы. В любом случае, теперь это не ее проблема. Даже если он вызовет к себе, то ничего страшного. Председатель уже не сможет сделать ей хуже, чем сделал, когда в списке важных людей поставил их семью ниже какого-то Икеды. Она же думала, что он любил их. Разве может человек плакать, когда рождаются дети, на которых ему наплевать? Похоже, да. Что же, бывает. *** — Карма, что там по новостям? — Рио откидывается на стуле, рассматривая свою ладонь. Ее лицо определенно выглядит даже кривее, чем каракули Терасаки, а это уже о чем-то говорит. — Знаешь, за последние десять минут ничего интересного не случилось. О, вот, история о том, как какой-то сумасшедший из Токио пытался выбросить своего кота из окна, построив ему вертолет папье-маше, — Карма иронично хмыкает, листая новостную ленту. — Теперь точно все. Не собираешь пойти домой? — Накамура-тян, ты спрашиваешь это каждый день. У тебя интернет отключили? — Нагиса мягко улыбается, протирая парту. Уборка в классе на этот раз оказалась довольной быстрой. Остался только Терасака, который никак не может вымыть свою парту, насмехающийся над ним Карма, Рио, ждущая неясно чего и сам Нагиса. — Гакуши мало со мной общается, — девушка подпирает рукой щеку, наконец-то спокойно усаживаясь на место. Уже все прошло, но что, если Гакуши узнала об их разговоре? «Рио, я делала все, что могла, а ты при первой угрозе поджала хвост?», — мысль стреляет в голову, создав новый вариант развития событий и новый взгляд, которым Ши будет смотреть на нее. Ши так не любит предателей, а Рио буквально отреклась от нее и ее проблем из-за первой же угрозы. Черт, это такая плохая ситуация, из которой нет выхода без минусов. Она буквально видит насмешливый взгляд Гакушу. Конечно, громче всех кричала, а сдулась первая — убожество. И это лицо, будто передающие слова, что он же говорил, что он всегда прав. — А вдруг она нашла парня, не представив его мне? — девушка придумывает какую-то причину-провокацию, чтобы замять свое выражение лица и посмотреть на реакцию Кармы. На удивление, он лишь хмыкает. Парень Гакуши? Это довольно интересно, но маловероятно. Существуй он, Акабанэ бы уже потешался над ним. Да и не похоже, что Асано это хоть как-то интересует. Он приподнимает бровь, когда Терасака бьется головой о парту, резко поднимаясь. Как-то Рёма слишком заинтересовался их разговором. — Ага, парень у нее, — фыркает парень, тут же почувствовав на себе взгляды от Рио и Кармы. Острые взгляды ленивым лезвием проходят по спине. Что? Акабанэ кажется незаинтересованным, но все же суживает глаза. С чего бы что-то мерзкое о ней говорить Рёме, который постоянно крутится с Асано? Неужели Терасака не такой простак? — На что ты намекаешь, Терасака? — Рио говорит довольно ядовитым голосом. — Она, скорее всего, чем-то занята, а не с парнем, — парень выпаливает это кривясь, а Карма хмыкает. Ладно, они ошиблись, он просто неотесанный идиот, не умеющий подбирать слова. Возможно, из-за этого он все еще на расстоянии вытянутой руки с Гакуши. Окей. Если Терасака не намекал на что-то, а просто вкинул неясное мнение, то, значит, этот идиот что-то знает. Не просто же так он допустил такое. Рио кивает. С его дикой заинтересованностью в Гакуши было бы логично предположить, что он уже с криками пошел бы искать ее призрачного парня, чтобы выбить из него жизнь, если бы не знал правды. — Терасака, а где Гакуши? — Рио сильно хлопает его по спине. Рёма дергается в другую сторону. — Верно, расскажи нам, где она? — Карма хватает его с другой стороны, сжимая заднюю сторону шеи. Ему запомнился тот вечер, когда они просто тратили время зря, ничего толком не делая. Фильм закончился, а они на него так и не успели, билетов на сеансы нет, сидеть в кафе казалось странным решением, из-за чего Гакуши, казалось, решила показать ему все улицы из своего детства. Конечно, Карма их видел, но подробно никогда не исследовал. И, наверное, впервые ему было интересно слушать что-то такое. Да, конечно, скорее всего, они бы и никогда не сошлись в партнерстве, если бы Асано была наивно-скучной девочкой, рассказывающей ему о том, где она ловила котов в детстве. А здесь это все плавно лилось то в тему политики, то в тему ее прошлого с председателем, то переходило на фильмы и школу. Их прогулка была достаточно расслабляющей, чтобы Карма не чувствовал себя уставшим после нее. Оказалось, иногда огни города могут быть не такими привычными. Так что, выбить признание из Терасаки будет несложно. *** Устает ли она после школы? Да, устает. Что же, это все очень сложно. Майор шатает ее фигуру на этой шахматной доске, не давая никаких толковых ответов ни по Нагисе, ни по чему-либо еще. То вызывает ее, то отказывается принимать, когда она приходит, точно показывая, что она здесь никто. Дороти шатается где-то, не выходя на связь. Грубо говоря, ей пережали не только материальный ручей, но и информационный. Гакуши никогда не сможет узнать мысли майора. Ноги после тренировок Карасумы поднимать сложно, да и спит она в последнее время еще меньше обычного, так что все тело тянет. А ведь после работы нужно еще домой добраться. Полупустые вагоны метро со странными мужчинами не особо вселяют надежду, как и темные улицы. Гакуши знает, что в метро засыпать нельзя, но это знание не так уж и спасает, когда вагон медленно укачивает тебя. Так работать сложно. И все же, нужно, иначе, во-первых, у нее скоро не будет денег, а, во-вторых, отдать долг Мурамацу она не сможет. А это только третий день, как она напросилась на работу официантки в кафе его семьи. Волосы завязаны в высокий хвостик, достающий до плечей, но пряди около лица не доходят до него, вырываясь, из-за чего девушка убирает их за уши. Черный фартук, белые чулки, белая школьная рубашка и серая школьная юбка, ведь у них не было официантов до этого времени. Темные туфельки стучат по коричневой плитке. Узнают в школе — не поздоровится. Страшно представить, что сделает председатель, если узнает о таком грубом нарушении правил. Растягивает губы в улыбке перед зеркалом, хотя на деле хочется только выдавить из себя мрачный смешок. Вот так уже получше. А какая разница? Пусть делает то, что захочет. Душа тянет колющим равнодушием. Завтра нужно обязательно зайти к Кевину в больницу. Выходит в зал. На самом деле, плюс в том, что, как бы ни звучало, эта работа успокаивает, ведь во время работы по инерции в мыслях прокручиваешь все произошедшее с тобой и опустошаешь мозг. Ты чувствуешь себя как-то безопаснее, разнося заказы, чем сидя в пустой квартире. Мешает только то, что слишком неудобно добираться до дома вечерами. А ведь дни все короче. Выходит в зал, поправляя фартук. — Госпожа Надэсико, рада видеть вас и сегодня. Как поживаете? — кивает женщине, мягко улыбаясь. — Ах, Гакуши-чан, ты и сегодня работаешь? — она удивляется, спокойно сидя за небольшим столиком и вертя телефон в руке. Офисная работница, так что для нее уважительно-спокойное общение как бальзам на душу после тяжелого дня. Да и для Гакуши это шанс просто побыть в спокойствии. По сути, тут никто из взрослых особо не поймет ее родства. Даже если и поймет, то не спишет ли на иллюзию или ошибку? Никто и не подумает, что дочь Асано Гакухо работает здесь, нарушая правила. Раскрывает плечи. Да, бывает, ничего страшного. Настоящий ребенок Асано Гакухо сейчас вообще покойник. Мило улыбается, пусть и знает, что это неправильно. Бывает. Гакуши в последнее время в этом отношении стала куда более холодной и циничной — единственное, что в ней изменилось после того состояния. Она же говорила, что никогда уже не изменит отношение к Икеде. — Да, конечно, я взяла себе большую часть смен, — Асано улыбается, доставая самый обычный блокнот и ручку. — Что будете заказывать? — Рамэн на твой выбор, Гакуши-чан. И холодный кофе, — завороженно улыбается женщина, приходящая сюда со второго дня ее работы здесь. Не так уж и вкусно, зато приятно. Пусть официантка всего одна, но обслуживает всегда с красивой улыбкой и окутывающим голосом. Асано плавно кивает, уже через секунду доставив листок с заказом на кассу. — Господин, здравствуйте. Готовы ли вы сделать заказ или, возможно, вам помочь? — девушка подходит к следующему. Тут не так уж и много посетителей, но с приходом Гакуши их количество немного ползёт вверх. Если у директора Асано тоже есть такие способности привлекать людей, то вполне ясно, как же он сколотил такое состояние. По сути, это даже удивительно. Мурамацу ожидал, что это будет нечто такое, как горничные в любимом кафе Такебаяши и Терасаки. Что-то вроде легких соблазнений Бич-сенсей, из-за которых их кафе станет сборищем педофилов, которые пришли поглазеть на милую школьницу, болтающую ногой в чулках на их столе, но, на удивление, Гакуши никогда не вела себя даже близко около того. Только спокойный обволакивающий голос и легкая улыбка — на этом все кончается. — Должен сказать, Гакуши-чан очень привлекает клиентов, — отец Мурамацу кивает, глядя на девушку с подносом. Мало того, что быстрая, так еще и очаровывает всех своей аурой. — Не верю, что Рёма смог поймать себе такую. — Ибо он не смог, — флегматично отвечает хозяину заведения Итона, каждый раз проводящий тут почти все время. Оказалось, у Гакуши сейчас весьма шаткое материальное положение. Он даже не предполагал. Он думал, она из тех, кто бросается деньгами во все стороны, из-за чего часто получал какую-то мелочь. Но оказалось, что те несколько дынных булочек, частое пополнение запасов, ведь, по сути, кормит она еще и Итону, наверное, играли роль в ее бюджете. И все же, Гакуши никогда не высказывала никаких возмущений. Семпай такая хорошая. Флегматично следит за ней, бегающей, как белка. Итона бы хотел помочь, но такой гордый человек с достоинством не возьмет эти деньги. Это не та ситуация, где она бы согласилась. Час, за ним еще час, минута за минутой идет время. Спина тянет, да и таскать тяжелые подносы не слишком хорошо. Жаль, что в этом месяце не выйдет купить какой-то особенный чай. Некоторые из них очень хорошо помогают при этом. — Семпай, не хочешь пить? — Итона потягивается, сидя за стойкой. Отбрасывает тетрадь, наконец-то доделав все домашнее задание. Странно, что Терасака сегодня не пришел. Вот этот уж действительно любит поглазеть на Асано. Это довольно мерзко. Он спит и через сон стонет имя Гакуши. Может, стоит задушить его? У него вообще странная комната. По ней понятно, что за девушками он ухаживать не умеет, особенно за такими, как семпай. И с такой комнатой Рёма ждет времени, чтобы пригласить ее к себе? С висящими на стене плакатами полуголых девушек с хентая? Да, это определенно сразит семпая. Может, из-за этого Гакуши и предпочитает сейчас Карму? Может, просто он для самоудовлетворения использует интернет, а не вешает это все на всеобщее обозрение? Еще бы лицо семпая приклеил к тому плакату. Какой же Терасака мерзкий. И это все не говоря уже о том, что запах сигарет въелся в стены, хоть Рема и бросил курить. — Нет, не стоит, — немного хлопает его по голове, улыбаясь. Иногда Итога напоминает ей Киссу. — Я выйду немного на улицу. И, возможно, ей бы хотелось увидеть здесь кого-то. Выйти, а потом увидеть силуэт, стоящий около заднего входа, будто бы ждущий ее. Наверное, так должно бы быть в сказках, ведь главные герои никогда не останутся одни. Похоже, она не главный герой. На улице Гакуши встретил лишь желтоватый дешевый фонарь, шум дорог, горящие окна многоэтажек и какой-то слишком душный воздух. Наверное, элитные районы на то и элитные, что в них более свежий и чистый воздух, чем здесь. Да, здесь никого нет. Все же, Асано хотелось бы кого-то здесь встретить, но так не бывает. Возможно, хотелось увидеть Гакушу, ждущего ее. Ведь он же такой хороший, такой родной, такой дорогой для сердца. Но его не было. Значит, не время? Телефон в нагрудном кармане вибрирует, Гакуши медленно достает его, смотря на светящийся экран, но все же сбивает звонок. Извини, Карма. Тяжелое спокойствие свинцом полилось на сердце. Небо чистое, но чувство, будто тучи сгущаются.