Кто заплачет по тебе

Вопреки всем ожиданиям Тэхена, в полицейский участок пришел не Юнги, а Сокджин-хён. «Это даже к лучшему», – подумал Тэхен. Слишком взрывной Юнги мог бы наворотить дел, а Сокджин-хён, как самый старший из них, мог уладить дело быстро и без шума. Высокий, даже выше самого Тэхена, стройный, в коротком бежевом пальто нараспашку, которое открывало черную блузку под горло и белоснежный шарф навыпуск, с хорошо уложенным беспорядком на голове, Сокджин-хён казался моделью, сошедшей с обложки журнала. – Офицер, – мило улыбнулся он капитану. – Меня зовут Ким Сокджин. Я пришел забрать Тэхена. Капитан бесстрастно посмотрел на него, Сокджин улыбнулся еще шире, а Тэхен поразился тому, как легко он может держать лицо в любой ситуации. – К сожалению, я не могу просто так отпустить обвиняемого, – после недолгого молчания ответил инспектор. – Хорошо, каковы условия освобождения? – спросил Сокджин. – Тэхен-ши должен вернуть украденный телефон либо возместить денежный ущерб владельцу телефона. – У меня нет этих денег, – нехотя ответил Тэхен и поймал острый взгляд капитана. – Я заплачу, – ответил Сокджин. Тэхен обернулся и посмотрел на него. Сокджин выглядел так, будто не в полицейский участок пришел, а на обычную встречу. И нельзя было точно сказать, о чем он думает или что он чувствует сейчас. «Возможно Сокджин-хён всегда был таким?..» – Хён... – прошептал Тэхен, затылком чувствуя пронзительный взгляд инспектора. – Хён, прости меня. Я все отдам. Точно тебе говорю. Сокджин наконец перевел взгляд с капитана на него. И в его глазах промелькнуло что-то такое, чему Тэхен не смог дать название. Что-то теплое, но какое-то больное, вязкое. Такое, в чем можно мгновенно утонуть, если смотреть на это, не отрываясь. Поэтому Тэхен отвел взгляд. Стыд липкой волной прошелся по его телу, и он опустил голову. – Хорошо, я вас понял. Пройдите за мной и заполните, пожалуйста, форму, – ненавистный голос проник в его уши, а потом и внутрь его самого, разрезая все внутренности острой болью. Тэхен тяжело вздохнул и закрыл глаза. Уже позже, стоя под дождем на остановке, он сказал Сокджину: – Хён... насчет тех слов в участке. Я ведь правда отдам тебе все. А Сокджин лишь улыбнулся и потрепал его по мокрым волосам. *** – Ну что, огреб неприятностей? Юнги встретил его ленивым похуизмом, хотя Тэхен был уверен, что он волновался за него. – Огреб, – вздохнул он и сел за барную стойку рядом с ним. Сокджин с легкой улыбкой сбросил с себя пальто на низкое кресло и уселся там же, элегантно забросив ногу на ногу. – А теперь и от меня огребешь! – Юнги со всего размаху влепил Тэхену затрещину, такую сильную, что он едва не клюнул носом в стойку. – Ну хё-ё-н! Ну ты чего?! – Того! – рявкнул Юнги. – Потому что головой надо думать прежде чем что-то делать! А у тебя мозгов совсем нет! Знаешь же сам все! – Знаю, – мрачно вздохнул Тэхен. – Он снова тебя поймал? Это точно он был? – Да, – Тэхен лег на стойку и долгим взглядом смотрел на светлое пятнышко скола на барной стойке. Он провел по нему ногтем, туда-сюда, прикрыл глаза и слабо улыбнулся на слова Юнги: – Кажется, он открыл на тебя охоту. – Наверное, – усмехнулся Тэхен, царапая пятнышко. Ему не хотелось ни о чем думать. Ни о том, что Юнги-хён, злой и маленький черт, сейчас думает о том, как спасти его задницу, ни о том, что Сокджин-хён отдал за него деньги, ни о доме, в котором он чужой. «Я думал, что я сильный. Оказывается, это не так». – Перестань себя винить, – послышался голос Сокджин-хёна. Тэхен оглянулся и задумчиво посмотрел на него. – Я не знаю, как поступил бы на твоем месте. Никто не знает. Юнги согласно покачал головой: – Точно. Так что не еби мозги ни себе, ни нам. Расслабься. И больше так не делай. – Меня никуда не берут на работу, напоминаю, – устало возразил Тэхен. – Потому что я бросил учебу. – И поэтому ты ввязываешься во всякую херню, а этот мудак тебя постоянно ловит, – подытожил Юнги. Тэхен тихо рассмеялся и снова прикрыл глаза: – Типа того. – Мне кажется, он помешан на тебе, – тихо заметил Сокджин. – А может я на нем... – тихо прошептал Тэхен. – Ненавижу! – Эй, успокойся, – похлопал его по плечу Юнги. – Слушай, да ты весь промок! Чего сидишь тогда? Иди в подсобку, раздевайся и сушись! – Есть, сэр, – вяло отрапортовал Тэхен, медленно сползая со стула. – Знаешь... – он лукавым сонным взглядом осмотрел Юнги, его ярко-зеленую фриковскую макушку, широкий пуловер темно-серого цвета, открывающий ключицы и темные джинсы с прорезями на коленках и подытожил: – Иногда ты походишь на мамашу большого семейства даже больше, чем Сокджин-хён! – и быстро рванул в подсобку, пока пиздюля Юнги, последовавшие за ним, не накрыли его с головой. – Ах ты!.. – дальше последовала тирада, не переводимая на человеческий язык и заливистый смех Сокджин-хёна. *** Лежа на постели и глядя в потолок, Тэхен вспоминал равнодушные черные глаза за тонкими стеклами очков. Потолок был покрыт сеткой черных трещин, по углам висела паутина. Тэхен изо всех сил вглядывался в него, а в ушах у него звенел их короткий разговор с инспектором напоследок: – Пока, Чонгук-ши. – Еще увидимся... Он перевернулся набок и закрыл глаза. Та фраза звучала как обещание новой скорой встречи. И он с равным чувством ждал ее и тяготился ею. – Ненавижу, – прошептал Тэхен в подушку и, сжав в кулаках одеяло, забылся в тихом, но тяжелом сне. Ему снился Чон Чонгук, его едва заметная теплая улыбка и глаза, эти глаза за стеклами очков, которые не казались мертвыми. Наоборот, они блестели в ожидании чего-то. Чонгук брал его за руку и они бежали, бежали через большое светло-рыжее поле, которое пахло цветами и летом, и казалось бесконечным. И вокруг не было никого, только они одни, Чонгук вел его за собой, сжимая пальцы все крепче и крепче, и тихо шептал Тэхену: – Верь мне. Пожалуйста, верь...