Comfortable.

Сказать намного труднее, чем сделать, особенно если это касается чувств и расположения духа. Тебе могут говорить: «Эй, взбодрись, перестань грустить!». Но как бы ты ни пытался натянуть жалкую улыбку на лицо, стоит тебе остаться одному, как начнёшь плакать, свернувшись клубочком в бардаке, образовавшемся на кровати. Итан не был исключением. После ночного обхода он лежал на боку, гладя себя одной рукой по животу, чтобы немного успокоиться и унять нараставшую боль. Сейчас бы лечь спать, но испорченный приход Марка не давал покоя. Нестор чувствовал себя никчёмным и не стоящим внимания. Он и двух слов связать не может, потому что разучился доверять людям. Те короткие предложения шёпотом — это вообще невероятное чудо! Но вряд ли он сможет сказать больше в ближайшие дни. Из-за его проблем другим людям неловко, потому что кажется, что любая мало-мальски привычная тема задевает голубоволосого. О чём с ним говорить, если в ответ они получают только молчание и страдальческое лицо? В лёгких становилось всё меньше воздуха, а горло не просто болело — его ломало похлеще, чем тело во время горячки. Парнишка сдерживался из последних сил, чтобы не разрыдаться: стискивал зубы, тихонько шипел, тёр переносицу. Ненадолго оставленная без внимания боль разрасталась с новой силой. Теперь она не только скручивала внутренние органы в узел, но и била по мышцам, спине, груди, рукам, ногам. Огненный ком поднялся к и без того горящей глотке. Итан лёг на спину и плотно закрыл рот рукой. Такое чувство, что он проглотил раскалённый металл. Во рту был привкус чего-то отвратительного с железом. Глаза наполнялись слезами. На лбу выступила испарина. Нестор перевернулся на бок, но стало только хуже. Терпеть становилось труднее. Нужно встать и дойти до уборной, иначе его вырвет на пол, а это очень-очень плохо. Он начал медленно подниматься. Всё его существо противилось идее встать с койки и тем более куда-то идти. По его костям словно пустили огонь. Было так же плохо, как и через секунду после падения. Он слабо всхлипывал и шмыгал носом. Сделав невероятное усилие над собой, парнишка сел на край кровати. Голова кружилась, виски пульсировали, из глаз неконтролируемо текли слёзы, тело словно разрывалось на части. Нужно было продолжать путь, но казалось, что мир рушится прямо перед ним. Эми и Стэф же как-то заставляют его идти в душ, не усаживая в каталку. Они хотя бы контролируют его движения, придерживают, если он начинает терять равновесие. Сейчас Итан сам несёт ответственность за своё тело. Он сжал пальцами матрас и начал медленно подниматься на ноги. Хотелось упасть на пол и не вставать. Голову пронзила резкая боль. Желчь клокотала в верхней части глотки. Нестор снова зажал рот, пытаясь удержать фонтан рвоты. Весь организм будто пропустили через мясорубку. Лицо было мокрым от пота и слёз. Голубоволосый сделал шаг, и за спиной загремела капельница, едва не наклонившаяся и не упавшая на пол. Рука уцепилась за стойку и потащила её следом, в некотором роде используя в качестве опоры. Каждый шаг давался с большим трудом. Головная боль превратилась в мигрень, и громыхание капельницы отзывалось эхом и звоном в ушах. Потребовалось пять минут, чтобы дойти до двери. Туалет находился всего в трёх метрах от палаты. Парнишке всё ещё приходилось зажимать рот, чтобы удержать себя от тошноты или, по крайней мере, убедить себя, что это поможет. Он нажал на ручку и вышел в коридор. Здесь было намного прохладнее, чем в палате, и босые отбитые ноги снова окоченели. По телу, кажется, мечущемуся в горячке, пошли крупные мурашки. Нестора трясло, каждая мышца сокращалась и била по внутренностям, заставляя спазмы расползаться, как нефтяные пятна по поверхности воды. Боль, боль, боль… Везде эта чёртова боль. Дышать тяжело. Думать тяжело. Идти тяжело. Кажется, прошла целая вечность, прежде чем Итан открыл дверь в туалет и залетел в первую попавшуюся кабинку. Он приготовился к мучениям: тошнота и без того отвратительна, но когда твоё тело сходит с ума, так что любое движение причиняет боль сильнее, чем удар чемпиона по боксу, то это превращается в настоящую пытку. Как проржавевший механизм, голубоволосый согнулся и упёрся руками в сидение. Слёзы продолжали течь по его щекам и разбиваться о фаянс, затем сливаясь с водой. Нестор тяжело дышал, пытаясь вытянуть из себя огненную желчь. Она застряла в горле и прожигала его насквозь. Парнишка давился воздухом и глухими рыданиями. Он прижал ребро ладони к животу, надеясь, что это поможет. Вкус во рту всё больше напоминал кровь. Вновь попытки задохнуться. Тошнило воздухом. Отвратительный привкус ржавого железа. Итан легонько ударил себя в живот. Только хуже, но не настолько, чтобы вырвало. Он с трудом разогнулся и пополз к раковине, чтобы умыться. Кран скрипнул, и голубоволосый поморщился от этого звука, словно отражённого от тысячи стен в его голове. Вода намочила повязки на руках, и порезы начало щипать от холода. Плеснув себе на лицо, Нестор уткнулся лбом в зеркало, пытаясь не упасть на пол, и уцепился за раковину. Теперь капли потекли по стеклу вместе со слезами. Сломался. Всё больше и сильнее. Он начал терять равновесие и отклоняться назад. Хорошо, что игла в вене была зафиксирована лейкопластырем, иначе в этот момент она бы выскользнула, расцарапав его руку в очередной раз. Ничего не видно из-за слёз. Голова болит адски. Тошнит. Головокружение. Итан отошёл к стене и медленно осел на пол, держа руку с капельницей на весу, чтобы игла точно не выскочила. Дышать до сих пор тяжело, но горло начало потихоньку остывать. Наверное, стоило вернуться в палату и просто попить, а потом забыть о случившемся, как о страшном сне. Ноги сводило от холода на полу. Если бы не было так трудно издавать звуки, кроме всхлипов, Нестор начал бы кричать. Но приходилось терпеть боль молча, лишь дрожа и морщась. Сейчас он почувствовал себя как никогда одиноким: сидит на полу в туалете, беспомощно рыдает и не может вернуться обратно. Как он был бы счастлив оказаться дома и слышать звуки траходрома с двух разных сторон. Два самых дерьмовых оправдания, а не родители. По крайней мере, их присутствие создавало эффект того, что парнишка был не один в доме. Кого он обманывает? Не поэтому ли он сбежал? Потому что устал не спать ночами, слыша звуки секса и ссор? Потому что у него часто шла кровь из носа от стресса? Потому что он был по-настоящему несчастен? Эффект присутствия не избавляет от одиночества, когда приходишь домой, а тебя встречает лишь гора грязной посуды в раковине на кухне и осколки по всему полу. Итан сжал руки в кулаки. Из глаз лились агрессивные потоки слёз, словно это были две бурные реки. Он закричал. Закричал, что было силы. Это был крик человека, наблюдавшего, как перед ним горит его дом вместе с запертой внутри семьёй, а в него самого при этом вбивают раскалённые гвозди. Парнишка закрыл лицо руками, сжался в комок и отвернулся в угол, потому что понял, что не сможет сам вернуться обратно. Слишком слаб, чтобы встать самостоятельно. Слишком устал, чтобы хотя бы доползти. Слишком опустошён, чтобы позвать на помощь. Его нашли утром, когда Мэтт устроил первый обход. Никто, как ни странно, не слышал ни звука ночью. Наверное, потому что Итан лежал в конце коридора, а там всегда тихо. Патрик подошёл к двери в палату и увидел, что она открыта, а внутри не было ни больного, ни капельницы. Затем доктор обернулся на туалет и увидел что-то в самом конце. На полу, уткнувшись в стену и свои руки, спал Нестор. Сначала Мэттью разозлился и хотел разбудить своего нерадивого пациента, решившего найти себе приключений на задницу на ночь глядя, но потом врачебная этика ударила его по лицу. Патрик присел на корточки и приложил пальцы к шее парнишки, чтобы понять, жив тот вообще или нет. Да, пульс спокойный. Шатен достал телефон и позвонил Стэф, чтобы та пришла сюда с каталкой. Пришедшая девушка помогла своему мужу поднять Итана с пола и отвезти обратно в палату. -Наверное, тебе стоит предупредить Марка, что сегодня не лучший день для визита… — вздохнула Стэфани, когда парнишка оказался в своей кровати. -Итан мне не доверяет, ты же знаешь. А нам нужно узнать, что случилось ночью. Не хочется прогонять его через очередные обследования, чтобы узнать ответ. Марк пришёл в десять утра, как и всегда широко улыбаясь и готовясь провести хоть один час в компании своего нового знакомого. Но его улыбка сошла на нет, когда он заметил настороженность в лице Мэтта. -Эй, что-то не так? -Итан… — кисло ответил Патрик. -Что случилось? — теперь насторожился Марк. -Хотелось бы и мне узнать. Мы нашли его утром спящим в углу в туалете. Как это получилось? Неизвестно. -Думаешь, он лунатик? -Нет, конечно. Такого раньше никогда не было ни с одним моим пациентом. -Ладно, я спрошу… — вздохнул Фишбах, накидывая халат на плечи и торопливо удаляясь в сторону покоев больных. Палата Итана встретила посетителя тишиной. Шоумен подошёл к кровати и увидел спящего парнишку, как обычно свернувшегося калачиком и заботливого завёрнутого в одеяло. Он выглядел таким маленьким и хрупким из-за костей, выпиравших из-под бледной кожи, и видневшихся повязок, но тёплым и мягким из-за волос, скрывавших один глаз, и безмятежного выражения лица. Сердце пропустило удар. Он и вправду чудесный, хоть и измученный постоянной борьбой за свою жизнь. Фишбах заботливо улыбнулся и протянул руку, чтобы поправить съехавшее одеяло и несколько прядей, падавших на лицо, но отдёрнул её, понимая, что разбудит Нестора. Наверное, стоило прийти попозже, когда он проснётся. Парень развернулся и направился к выходу. -М-Марк? — послышался осипший голос, граничащий с шёпотом. Парень обернулся. -Да…? -Не уходи. Пожалуйста. Не уходи. В этих нескольких словах прозвучало столько мольбы, словно нахождение здесь Фишбаха являлось не иначе как вопросом жизни и смерти. И шоумен содрогнулся, услышав эту просьбу. Он быстро вернулся и сел на стул, смотря на парнишку, с усилием перевернувшегося на спину. Его глаза были налиты кровью и влагой, а на лице до сих пор блестели мокрые дорожки. -Х-хэй… — поздоровался Нестор. -Привет. Итан протянул руку с капельницей к тумбочке, пытаясь нащупать стакан с водой. Не выдержав этого зрелища, Марк взял стакан и прижал к губам парнишки. Тот осушил тару за два глотка и шумно выдохнул. -Так-то лучше. — улыбнулся Фишбах. — Прости, я не хотел тебя разбудить. Мэтт даже не предупредил, что ты до сих пор не проснулся. Что-нибудь хочешь? Позвать Стэф или Эми? Голубоволосый медленно помотал головой. Его тело налилось свинцом. Каждая клеточка изнывала после сна на полу, особенно ноги от судорог. Во рту чувствовался отдалённый привкус ржавого железа. Глотка тлела после неудавшейся тошноты. Голову и глаза резало, но чуть меньше, словно их просверлили чем-то тонким. Боль в животе уже не была такой отвратительной, как ночью, но внутренности до сих пор скручивались в отдельные узлы. -Что произошло? Мэтт нашёл тебя в туалете в углу. Итан закрыл глаза, но горячие капли начали вырываться из уголков, теряясь затем в волосах или в подушке. Из горла вырвался тяжёлый вздох вместо подавленного всхлипа. Марк тоже почувствовал першение: он хотел расплакаться вместе с парнишкой, но пытался сдержаться. Придвинувшись на стуле так, что колени упёрлись в матрас, Фишбах положил ладонь на макушку Нестора и принялся осторожно гладить его по волосам, пропуская некоторые пряди через пальцы. -Ш-ш-ш… Всё в порядке. Я рядом. Вздохи превратились во всхлипы и шмыганье носом. -Итан… — с жалостью протянул Марк. — Итан, пожалуйста… Ты сейчас и меня заставишь плакать. Ш-ш-ш. Всё хорошо. Я принесу попить. В конце коридора был аппарат с напитками и какой-то вредной, но вкусной едой. Марк купил пару бутылок и быстро вернулся обратно. Нестор лежал в той же позе, сухо всхлипывая. Фишбах открыл воду и протянул Итану. Тот начал пить, хоть комок снова встал поперёк горла. Слышались только глотки, шмыганье носом и слабое хныканье. Грудь подрагивала под одеялом. Волосы на висках и ниже вымокли от слёз. Когда осталась только половина бутылки, голубоволосый отставил её и тихо вздохнул. -Так-то лучше… — слабо улыбнулся красноволосый. -М-Марк, я… — произнёс парнишка дрожащим голосом. -Можешь пока ничего не говорить. Передохни, приди в себя и тогда расскажешь. — суетливо ответил шоумен. Итан потёр глаза и смахнул влажные дорожки. В эмоциональном плане ему было невероятно паршиво. Хуже только от того момента, когда он сидел в своей комнате за столом, а на его поверхности собралась лужица крови и слёз. В тот день он принял решение, дождался, когда в доме затихли звуки, и молча ушёл, не взяв с собой ничего: ни воды, ни еды, ни денег, ни одежду. -…Мне стало очень плохо. — произнёс Нестор всё тем же голосом, неровно балансирующим на грани между шёпотом и сиплыми звуками, и поднёс руку к шее, затем массируя хрящ и кожу. -Стало плохо? — переспросил Марк, смотря ему в глаза. -М-хм. Я… Д-думал, что меня вырвет. Но ничего не получилось. П-потом я… Я… Умылся. Н-но всё равно было плохо. Съехал на пол. Ноги свело. Н-не смог вернуться обратно. — его голос прыгал, и его то было слышно, то он пропадал. -И ты не позвал на помощь? Он помотал головой. -У тебя есть кнопка вызова медсестры на стене. — вздохнул Фишбах. — Ты мог бы её нажать, чтобы тебе помогли. Парнишка стыдливо отвёл взгляд от своего посетителя. Марк неуверенно протянул руку и всё-таки поправил чёлку Итана. -Я не понимаю, почему Мэтт вообще положил тебя в последнюю палату. Другие пациенты выходят из своих — они могли бы помочь тебе освоиться побыстрее. Но… Вместо этого ты лежишь в отвратительно тихом месте, от которого даже у меня кровь в жилах стынет. — Фишбах взъерошил свои волосы и почесал щетину на подбородке. — Я мог бы попросить Мэтта перевести тебя в другую палату, поближе к остальным. Или же… У меня появилась идея. — карие глаза загорелись. -Хм? — Нестор поднял на него глаза. -Тебя заберут после выписки? Этот вопрос поставил парнишку в ступор. Сначала он думал, что ослышался, даже нахмурился, думая попросить своего посетителя повторить предложение, но через несколько секунд до него дошёл смысл сказанного. Придут ли его забирать? А есть кому? Вспомнилась недавняя мысль о том, что он не знал, что делать после больницы. Отправиться домой? Как? У него нет денег на поездку автостопом, да и дорогу обратно он не запомнил. Пойти дальше? Но куда? Его нигде никто не ждал. Остаться здесь? Возможно, это был единственный правильный и относительно безопасный вариант развития событий. Но что ему делать в Комвилле? Искать новую коробку? Умолять Мэтта оставить его здесь, потому что идти некуда? В первый же день нарочно нанести себе вред и вернуться в больницу, а потом продолжать так делать до скончания веков? В итоге, он лишь покачал головой. -Мне некуда идти. — добавил парнишка тихим голосом. -Оу… Оу! Оу? — шоумен нахмурился. — Совсем-совсем? Голубоволосый кивнул. -Ты один-одинёшенек? Поэтому и забрёл сюда? Снова кивок. -Что ж… Это в корне меняет дело! Тогда мой план точно сработает! -Хм? -Я заберу тебя из больницы к нам домой. У нас есть отдельная пустая спальня, так что… Кантоваться на кухне ты точно не будешь. И дома всегда кто-то есть. В основном, я, но и у Тайлера бывают выходные. Ты никогда не будешь один. — Марк счастливо улыбнулся. — Ты… Согласен? Итан с непониманием смотрел на своего посетителя. Почему? Почему этот парень так добр к нему? Что он сделал такого, чтобы заслужить второй шанс на нормальную жизнь? Нестор думал, что Фишбах скоро бросит его, когда ему надоедят разговоры с пустотой, но тот предлагал пойти с ним, хоть и прошла всего неделя. -Ничего, ты можешь подумать… — терпеливо произнёс красноволосый, нарушив мысли своего собеседника. -Почему, Марк? — слабо спросил голубоволосый. -Потому что я не хочу тебя торопить. Такие решения принимаются не сразу. — сконфуженно ответил шоумен. -Почему ты хочешь забрать меня? -А… Потому что ты сам сказал, что тебе некуда пойти. Да и… Я не знаю. Просто хочу. — он пожал плечами. — Подумай об этом. Завтра скажешь, что решил, хорошо? Итан неуверенно кивнул. -Тогда до завтра. И… Постарайся больше не выходить из палаты один, ладно? Не хочу видеть Мэтта таким… Странным, потому что он не может объяснить мне, что с тобой произошло. -Обещаю. Марк широко улыбнулся и помахал рукой, прежде чем покинул помещение. Нестор больше не хотел плакать и жаловаться самому себе на весь тот ад, через который он прошёл. Стоило двери тихо закрыться, как парнишка улыбнулся впервые за долгое время и ободряюще погладил себя по плечу.