"Малышка Джо"

Для кого-то (что бы они не говорили) жизнь начинается, когда их выбирают на Голодные Игры и заканчивается на этих же Играх, когда эти люди погибают. Для некоторых (преимущественно жителей Капитолия) жизнь обретает краски с началом Игр, потому что для них это любимейшая забава, на которой можно срубить неплохой куш. Для кого-то (особенно мнительных трибутов) жизнь заканчивается уже в День Жатвы, когда они понимают, что, скорее всего, их ожидает гибель… Моя же жизнь — это и есть Голодные Игры… Я из дистрикта 7. Родилась в Дистрикте 12. Жила там девять лет, даже пошла в начальную школу. Но один нелепый случай изменил всю мою жизнь. Я всегда была своенравным ребенком. Росла с братом и его друзьями. Рано научилась драться и умела постоять за себя. Когда мне было 9, и в Дистрикте 12 планировались очередные игры, мой брат, которому на то время было 15 и чье имя секунду назад объявила Эффи Тринкет со сцены, пытался удрать из-под носа миротворцев. Один из них рванул следом за братцем, догнал его и с размаху ударил по лицу на глазах у изумленной толпы. Брат не стал отмалчиваться. Он ударил мужчину по челюсти с кулака... Правда толку было ноль. Уверена, что их супер-мощные костюмы псевдо-роботов смягчают удары. После к брату подбежало еще двое миротворцев. Теперь и я не стала медлить. Быстро пробралась сквозь толпу и ударила одного из них с ноги в пах. Мужчина быстро оклемался и пытался было схватить меня за шкирку, но я снова нанесла удар. И снова. И снова... Моих детских ударов было не достаточно, чтобы причинить ему боль, но достаточно, чтобы разозлить его. В итоге мужчина со всей силы отвесил мне пощечину. Публика загудела. Несколько мужчин рванули в нашу сторону, но тут вышел главный миротворец и остановил сию вакханалию. Мужчина подошел ко мне и помог мне подняться. Я стала вырываться, и он отступил, слегка улыбнувшись. — Как тебя зовут? — Джоанна. — Высоко подняла подбородок, пытаясь показать, что не боюсь его. Хоть в глазах и стояли злые слезы, а кулаки были сжаты до боли. — Джоанна Мейсон. — Джордж Мейсон — твой брат. Верно? Я посмотрела на Джорджа, из губы которого сочилась кровь. Прядь его темных волос упала ему на лицо. Он казался подавленным. — Да. — Громко сказала я. Даже громче, чем рассчитывала. Я чувствовала, что слезы вот-вот польются из моих глаз. Не хотелось, чтобы кто-то видел мои слабости. Поэтому еще сильнее сжала кулаки — так, что послышался хруст. Миротворец долго смотрел на меня, а после обернулся к Эффи. — Заменить трибута! — Выкрикнул он, и вся публика удивленно ахнула. Эффи медлила несколько секунд, а после подошла к емкости с именами. Миротворец предложил нам пройти с ним. Когда мы с родителями и двумя моими младшими сестрами-близняшками, которым было по шесть лет — Вейли и Шейли — вошли в Дом Правосудия и нас отвели в отдельную комнату, мужчина предложил нам присесть, а после обратился ко мне. — Меня зовут Бред Гарди. Я — главный миротворец. И я считаю, что миссия миротворцев заключается не только в том, чтобы защищать народ и охранять трибутов, но еще и в том, чтобы уметь видеть потенциал в тех, кто сам в себе его не видит... После этого некоторые из жителей 12-го дистрикта искренне радовались, что участь в Голодных Играх обошла нашу семью, а некоторые с ненавистью посматривали на меня и брата. Через неделю нас уже перевезли в 7-й дистрикт. Отца устроили в местную команду лесорубов, Джордж помогал папе, мать занималась домохозяйством, а сестры отправились учиться в местную школу. Меня же каждый месяц на две недели увозили во второй дистрикт, где учили боевой подготовке. Бред Гарди попросил, чтобы его перевели в тренировочный лагерь. Так он и стал моим наставником. За оружие, с которым я хотела работать, я выбрала топор. Лишь для того, чтобы одобрил отец и, чтобы таким образом выразить ему поддержку. Через месяц Бреда Гарди, который чудесно ко мне относился и во время моей отлучки от семьи заменял мне отца, заменили другим главным миротворцем. Я не понимала причин такой рокировки, но спустя годы я узнала, что Бред Гарди при странном стечении обстоятельств погиб. Со временем я начала понимать, что Капитолий таким образом решил поквитаться с ним за его самодеятельность, которую он проявил, выгородив моего брата и спасши его от участия в Играх. Молодой и дерзкий Джон Фетчер, пришедший на замену Бреду, как он говорил, «выбивал дурь» из учеников. От него страдали абсолютно все. И лишь один парнишка, на год младше меня, давал ему отпор. Молодой Като Верден часто избивал наставника в ответ, из-за чего мальчишку запирали в одноместной холодной камере в подвале. Сначала я просто наблюдала за этим со стороны, ухмыляясь и потешаясь над реакцией парня. Но через несколько месяцев я начала так же устраивать диверсии. Как только Като отправляли в карцер, я била в тренировочном лагере стекла, дубасила охрану, ломала двери… Что я только не делала, чтобы меня отправили в соседнюю с Верденом камеру. И тогда, оставаясь в полной тишине, нам удавалось несколько часов общаться через решетку в двери без лишнего внимания. Так я и нашла себе нового друга. Не плохо я общалась и с Клов из Второго дистрикта. А вот больше всего меня раздражала Глиммер из Первого. Эта заносчивая блондинистая стерва с малых лет ходила по пятам за Като и разными способами пыталась меня подставить. Но после того, как я в четырнадцать начистила ей ее смазливое личико, она немного попустилась. Все семь лет, половину из которых я прожила во Втором дистрикте, а половину из этой половины ездила в Капитолий, я давала себе слово и придерживалась его: «Во что бы то ни стало, помнить откуда я родом, помнить свою прежнюю жизнь и не забывать в какой среде я родилась и росла». Каждый раз, когда я видела капитолийцев, я вспоминала жителей Седьмого дистрикта и особенно свой родной, Двенадцатый, дистрикт. Искушение было сильным. Желанная слабость стать такой, как они — богатой, могущественной — не покидала меня. Но воспоминания были сильнее. Я знала, что должна притворяться что мне это нравится. Что должна делать вид, что хочу быть такой, как они. Но с каждым годом я все больше ненавидела Капитолий. Особенно, когда возвращалась домой и видела изможденного отца и уставшую мать. Каждый раз я привозила с собой дары из Капитолия, большую часть которых составляла вкусная еда. В эти дни моя семья не голодала. Но после, спустя две недели пребывания дома, я снова ехала на тренировочную базу, а их провиант быстро заканчивался, и они вновь боролись за то, чтобы раздобыть еду собственным непосильным трудом. Все эти годы мы были неразлучны с Като. Только он помогал мне выстоять и держаться, когда сил уже не было, когда меня одолевала апатия, когда я скучала по родным. Лучшие друзья, всегда вместе, защищали друг друга и готовы были начистить морду любому, кто обидит кого-либо из нас. Като учил меня профессионально драться. Даже показал свой любимый приемчик: ладонью ударить в шею, чтобы человек стал задыхаться, после с ноги в грудную клетку, чтобы усилить эффект безысходности противника, потом сделать подножку, чтобы он упал, а после добивать. В тренировочном лагере мне дали кличку «малышка Джо». Она мне даже нравилась. И все благодаря Като. Он первый стал меня так называть. Хоть Верден и был больше чем на год младше меня, он выглядел старше своих сверстников и был сильнее их. Да и красивее, чего греха таить. Когда мне было 16, а ему 15, мы начали встречаться. В честь начала наших отношений я подарила ему красивый серебряный нож с выгравированной буквой "J" на рукоятке. Парень никогда с ним не расставался. Верил, что нож приносит удачу. И после этого мы стали еще сильнее, чем раньше. Наша любовь давала нам силы, защищала нас и делала стойкими. Однажды, когда его отец и мать ушли на работу, а мы нежились в его постели, я поняла одну вещь, которая жутко напугала меня. — Като. — Тихо обратилась я к нему, лежа на его груди и перебирая его светлые волосы пальцами. — Мы ведь машины для убийства. Нас растят как животных на забой. — Не говори так. — Его голос в тишине комнаты казался еще грубее, чем был на самом деле. Но только я умела различать в этом грубом мужском голосе настоящую мальчишескую нежность. — Мы справимся. Мы ведь сильные. — Тогда давай договоримся. — Я приподнялась на локтях, глядя ему в глаза. — Мы сделаем все для того, чтобы не попасть на одни игры. Ты справляешься с заданиями намного лучше, чем твои сверстники. Нас могут отправить на одни игры. Но давай сделаем все для того, чтобы этого не случилось. Для того, чтобы ты победил в своих, а я в своих. И тогда мы вечно сможем быть вместе. Вечно будем счастливы. Като обернулся, глядя на меня, и улыбнулся. — Обещаю, малышка Джо. — После поцеловал меня, и я снова положила голову ему на грудь, а он стал гладить мои волосы. — Мы вечно будем вместе.