"Малышка Джо"

Через несколько месяцев я вызвалась добровольцем на 71-е Голодные Игры. Точнее не вызвалась. Вынуждена была пойти. Ванесса, сопровождающая нашего дистрикта, достала из стеклянного сосуда бумагу и зачитала «случайно» мое имя. Джон Фетчер заявил, что я куда опытнее моих сверстников и, хоть мне нет 18, могу уже участвовать в Играх. Я понимала, что таким образом он хочется избавиться от меня и отомстить мне за все мои выходки, но я пообещала себе, что не доставлю ему такого удовольствия. «Будь сильной. И никогда не сдавайся» — это были последние слова Като, обращенные ко мне, перед моей отправкой в Капитолий. Я помню каждое мгновение этих игр. Просто не могу забыть. Кошмары вновь и вновь напоминают мне об этом. Мне было всего 16. Но я уже была готовым роботом для убийств. Моим ментором стал Блайт — победитель Игр. Чему он мог меня научить я не понимала. Он меня нервировал своим поведением, которое было на грани между сумасшествием и хамством. Поэтому я отказалась от ментора и стала готовиться к играм самостоятельно. Все, что мне нужно было знать, я узнала еще в тренировочном лагере. Но я не была глупой девочкой и прекрасно понимала, что, если покажу все свои умения на тренировках — меня попытаются убить сразу. А я должна была выжить. Ради Като. Обязана была. Поэтому я выбрала тактику "лисы" и сразу наладила контакт с десяткой трибутов. Прикидываясь маленькой, наивной и несмышленой девочкой, это было сделать не сложно. В тот год молодой Сенека Крейн проводил свои первые Игры. Он был новым распорядителем и ему хотелось выделиться. Поэтому нашей геолокацией был заброшенный город. В нем прятаться не составляло труда. Парня, который приехал на эти Игры со мной, убили в первый же день. Меня же уже с самого старта Игр оберегали и защищали трибуты из большинства дистриктов. Только ребята из первого и второго дистрикта, хорошо зная меня по тренировкам, держались от меня подальше. Но, похоже, и они к концу поверили в мою беззащитность. Так я протянула почти до конца Игр, прекрасно понимая, что меня, «самую слабую», мои союзники оставят под конец, чтобы потом без труда и усилий убить. Но я опередила их. Ночью, когда все мои союзники спали, я убила каждого из них их же оружием. Это были мои первые жертвы. Я помню как всадила стрелу из лука Фенни из Пятого дистрикта ей в грудь. Как перерезала глотку косой парню из Шестого… Помню кровь (которая поливала меня) всех шестерых, которых я убила. И как каждый раз про себя повторяла «Ради Като. Ради нашей вечности». Я помню как подошла к своей последней жертве — Марку из Десятого дистрикта. Помню, как он проснулся и начал сражаться со мной. Как ранил меня кинжалом в живот, а я вырвала у него этот кинжал и всадила ему в сердце. Помню как после убегала, изо всех сил стараясь спрятать предательские злые слезы и игнорируя боль в животе. Помню как спряталась в одной из высоток, на последнем этаже, где крыша была сорвана. Как начала медленно уплывать от адской боли и потери сил. А после звук колокольчиков. Резко открываю глаза и вижу как с неба ко мне опускается небольшая круглая коробка. Из последних сил поднимаюсь, подходя к парашютику, который зацепился за одну из железных балок дома, и открываю посылку. Записка и всего четыре слова, которые заставляют меня собраться с силами: «Я с тобой. К.». Я не знала, как он это провернул. Позже он мне рассказал, что с помощью моего ментора, от которого я отказалась, сумел втереться в доверие капитолийцев и добыть для меня лекарство. После я долго лежала на холодной земле, не позволяя себе уснуть. Помню как ночью небо озарилось изображениями павших. Я видела лица каждого, кого я убила, и тех, кого убили другие. Стало ясно, что осталось нас только трое. Два парня из Первого и Второго дистрикта и я. После этого я позволила себе ненадолго уснуть. Проснулась я от пушечного выстрела. Еще один трибут пал. А значит придется идти в свой последний бой. Я поднялась, посмотрела на живот. Рана затянулась. А после взяла свой топор и спустилась вниз. Долго идти мне не пришлось. За одним из поворотов меня поджидал последний трибут — восемнадцатилетний Кай из Второго дистрикта. — Отлично ты придумала, Джоанна. — Он стал приближаться, а я пятилась. — Маленькая, беззащитная Джо. Но я то знаю какая ты на самом деле. И меня тебе не удастся одурачить. Я все пятилась, пока не втаранилась спиной в стену. В этот момент Кай набросился на меня с мечом. Я отклонилась, и меч попал в стену. Ударила его с кулака в дыхалку и замахнулась топором. Но он быстро отбил мой удар, схватил меня за волосы и ударил лбом о каменную стену. В глазах заплясали звездочки, но я лишь встряхнула головой, и продолжала отбиваться. Так продолжалось не долго. В конце концов, от ударов сильного соперника, который был в два раза больше меня, я начала терять силы. Мой топор вылетел из рук. Кай схватил меня за горло, прижал к стене и начал душить. — Ну что, малышка Джо? Вот и пришла твоя смерть. — Прохрипел мне в лицо Кай с жуткой ухмылкой. Услышав кличку, которую мне дал Като, я закрыла глаза. «Будь сильной. И никогда не сдавайся»… Я резко открыла глаза и прошипела, стискивая зубы и собирая в кучу остатки сил. — За нашу вечность. А после ударила Кая ладонью в шею. Парень отпустил мое горло и отошел на метр, кашляя. Моя голова кружилась, но я проигнорировала это. Ударила его с ноги в грудь. Парень пошатнулся, но устоял, стараясь изо всех сил выровнять дыхание. Тогда я сделала подножку, и Кай упал, ударившись головой о бетон, но не отключился. И в следующее мгновение я подняла с асфальта свой топор и одним движением отрубила противнику голову. Кровь хлынула на меня, заливая лицо, тело, попадая в глаза. А в следующее мгновение за мной уже прилетел планолет и забрал меня в Капитолий. Дальше вспышки камер, встречи с известными людьми, поздравления, интервью. А я все не могла понять причин праздника. По сути говоря, похороны двадцати-трех человек превратили в жуткую вакханалию. — Джоанна, ты одна из самых юных победительниц Голодный Игр. На тебя мало кто делал ставки, но ты всех поразила. Что можешь сказать о том чудесном действии, которое мы вчера видели? Ты долго скрывала свои таланты. — Цезарь хитро улыбнулся. Я чувствовала себя неловко в том чертовом бальном платье, в которое меня нарядили. — И почему ты в черном? У нас ведь праздник. Фликерман громко засмеялся. Я долго смотрела на этого клоуна. — Я в черном, потому что в трауре. — Зал удивленно загудел. — На самом деле мой дебильный стилист сделала мое платье розовым, но буквально вчера вечером я бросила его в чернильную краску и перекрасила. — Что ты имеешь в виду? — Цезарь все так же улыбался, глядя в зал. — Я имею в виду, что на поминки двадцати-трех трибутов, смерть которых устроило наше правительство, я не собираюсь ходить в ярких нарядах. — Я посмотрела на публику, пестрящую разноцветной одеждой. — А что касается твоего вопроса, Цезарь, о том, что я могу сказать об этих Играх… Это самая жуткая бойня и самый ничтожный цинизм, который только мог придумать Капитолий. И я искренне прошу прощения у родных всех, кого я убила. И надеюсь, что правительство тоже попросит. Я хотела еще что-то сказать, но Цезарь убрал от меня микрофон. — Джоанна, неужели тебе нечего больше сказать? Может, что-то хорошее? — Цезарь засмеялся. Я кивнула. — Спасибо всем. — Улыбнулась, встала и пошла прочь со сцены. — Это была непревзойденная, смелая и дерзкая Джоанна Мейсон. Победительница 71-х Голодных Игр. Кстати, дерзкой она мне нравится больше. — Цезарь засмеялся, и публика громко зааплодировала. Эти клоуны считают, что я шутила, но я не шутила. Я чувствовала (и с каждой секундой все больше) как сильно ненавижу Капитолий.