Объятья Луны

У желания в плену… В объятьях мрака… Ничего я не могу… Меж волками драка*… ********************************************* Если бы мы знали точную дату своей смерти, чтобы мы делали? Конечно, если кончина придёт, когда нам будет под 90, то ничего такого мы менять не будем. Но, вдруг, старуха с косой настолько близко подобралась, что времени совсем не осталось? Представьте, вам осталось жить месяц. Какие-то жалкие 30 дней. Больно, обидно, что в таком молодом возрасте приходится прощаться с родными и друзьями. Что, толком не успев пожить, пора отправляться к предкам. И что же мы делаем с этим знанием? Мозги кричат о том, что нужно подумать, осознать, и рассказать остальным. Сердце, напротив, твердит о молчании, о том, что бы исправить все ошибки и проблемы. Помириться с врагами, стать ближе с семьёй. И ничего не говорить… Чтобы не огорчать. Не портить остаток своей жизни печальными лицами самых дорогих людей. А веселиться от души! Затащить друзей в парк развлечений и забраться на аттракцион, которого так боялся раньше. Поехать к бабушке и испечь вместе с ней пирог. Поговорить с мамой о самом главном, о том, на что не хватало времени обсудить. Покататься с папой на велосипеде, как в детстве, или пойти ловить рыбу. Уговорить дедушку показать то таинство резьбы из дерева, от которого раньше крутил носом и придумывал отговорки лишь бы не смотреть. Взять за ручку брата и вместе посмотреть кино. А, заодно, и наконец-то узнать о его жизни поподробней. Признаться в любви человеку, который давно нравится… Просто начать жить… Так жаль, что по-настоящему ЖИТЬ, мы начинаем только после осознания быстротечности этого дара… Разве могла Гермиона когда-то подумать, что умрёт, так и не дожив до 17 лет? Ей и в голову не могло такое прийти! Девушка всегда мечтала, что окончит школу, пойдёт учиться на аврора вместе с Гарри, сделает головокружительную карьеру, встретить свою вторую половинку, выйдет замуж и родит детей. Ну, никак не то, что умрёт через 30 дней! Ноги плохо слушались её, а, вечно находящийся в раздумьях, мозг был похож на сломанную оперативную систему. Пустой взгляд, опущенные руки и полное отсутствие желания бороться. Именно такой сейчас была всегда умная, рассудительная и настойчивая Грейнджер. Это так не похоже на гриффиндорку, что даже незнакомые люди оборачивались на неё. Они не знали её. Для них, девушка была очередным прохожим, но состояние, в котором она пребывала, было настолько не типичным и не подходящим ей, что даже посторонние люди понимали: что-то страшное случилось у этой особы в жизни. Гермионе не хотелось в Хогвартс. Там друзья, Блейз, Драко… Волшебница не была готова видеть их. Слышать их вопросы и непринуждённо улыбаться. Нужно было подумать, разложить всё по полочкам и выстроить систему поведения. На ум пришло только одно место, где можно было это сделать… *********************************************** Холодно… Здесь было холодно. Но, в тоже время, спокойно и умиротворённо. Тишина, которая, наступала со всех сторон, была типичной и привычной для кладбища. Здесь не было, кому кричать. Тут молчали. Навеки. Гермиону с детства притягивали кладбища. Нравилось там девушке. Помниться, когда ей было 7, они с родителями поехали на могилу к её прабабушке. Маленькая Гермиона не хотела оттуда уходить. Волшебница прекрасно помнила, что она чувствовала в тот момент. Было ощущение, что кто-то привязал невидимыми нитями к надгробию бабушки, и вырваться не представляло никакой надежды. Затягивало в трясину сонливости и мистического спокойствия. Тогда Гермиона просидела там до вечера. Как бы родители не уговаривали (даже грозились посадить под замок на неделю) она не ушла. И сейчас эта её извращённая страсть к кладбищам не утихла. Девушка не могла объяснить почему. Просто-напросто душа, которая находится где-то внутри неё, чувствует себя спокойно и защищено только среди мертвецов. А вдруг, она с детства где-то глубоко в себе знала, что умрёт? Поэтому, кладбище было её вторым домом? Одни вопросы и не одного ответа. Держа в дрожащих руках букет парных роз, гриффиндорка подошла поближе к одной из могил. «Джин Ева Грейнджер и Алан Питер Грейнджер. Любящие родители и верные друзья. Помним, любим, скорбим. «Урок принятия собственной смерти — последний дар родителей.» Положив цветы, дочь смотрела на могилу родителей. Слёзы скатывались по щекам, а улыбка озаряла лицо. Сердце сжималось и болело. Слишком живы ещё раны, слишком мало времени прошло, чтобы они стали хотя бы шрамами. Начав теребить край кофты, девушка опустила взгляд на землю. Она была сырая и холодная, но это не помешало гриффиндорке опуститься на неё. Помолчав, Гермиона хмыкнула и заговорила.  — Привет мам, пап… Давно я не приходила сюда… Знаете, я всё ещё не могу смириться с вашей смертью. До сих пор жду, что ты, мама, пришлешь мне письмо, в котором спросишь как дела. По сей день надеюсь, что ты, папа, позвонишь и расскажешь про очередного «взрослого дядю, который боится зубной машинки**» — ком в горле мешал говорить. Пару раз, шмыгнув носом, она продолжила, — мне так не хватает вас… Я, старалась быть сильной, но у меня не получается! Силы уже на исходе! Знаешь, мам, я в последнее время слишком много плачу. Никогда не плакала столько, как в этом году. Мне тяжело. Я запуталась и не знаю, что делать. Папочка, посоветуй мне, как сказать брату, что влюбилась? И не в кого-то там, а в него самого? Как помочь Драко? Вытащить Рона из комы и защитить Гарри? Победить Волан-де-Морта? Вам же ТАМ всё видно. Вы всё знаете. Я уверенна, что вы наблюдаете за мной и пытаетесь помочь со всех сил. Но я сомневаюсь, что протяну ещё хоть чуть-чуть. Точнее, я не сомневаюсь в этом… Теперь, я понимаю, почему тогда, в Косом переулке вы так испугались миссис Забини. Ведь вы помнили, КТО именно подарил меня вам. А знаете, моя биологическая мать недавно скончалась от рака головного мозга. Ещё одна глубокая рана на моём уставшем сердце. Если она ТАМ, с вами, передайте — я её люблю и жалею о мало проведённом времени вместе. Я уверенна, что на небесах Бог не разделяет магглов и волшебников и все предстают перед ним обычными людьми. Так что, передайте, пожалуйста… Мам, я скоро умру. Надев ту злополучную брошь, я получила какую-то неизвестную мне силу. Именно она убивает меня из-за того, что я не признаю её в себе. Но, я не знаю, как! — у девушки начиналась настоящая истерика, — как мне принять известие о смерти?! Мне 16! Я не хочу умирать. Папуля, как мне принять эту магию, которая отравляет мой организм? А может и не принимать вовсе? Если я умру, я смогу увидеть ВАС скорее, а не через 70 лет. И миссис Забини тоже. Эх, мой мозг едва ли не впервые в жизни отказывается работать. Не хочет анализировать, решать и думать. Будто бы он застыл изнутри. Будто бы Я застыла… Её голос стих до тихого шепота. Из-за опущенной на колени головы не было видно лица, но бешено трясущиеся плечи свидетельствовали о лавине, которая накрыла гриффиндорку и мешала дышать. Судорожные вздохи и всхлипы — всё, что было слышно. Вдруг, поднялся большой ветер. Он гнул деревья до самого низа, а девушке пришлось ухватиться за надгробие родителей, чтобы не снесло потоком воздуха. В придачу к разбушевавшейся стихии начался дождь. Это был такой сильный ливень, что Гермиона в первую же секунду промокла до нитки. Ну, и завершала эту симфонию природы гроза. Раскаты грома оглушали, а молния освещала напуганное лицо Грейнджер. За разговором с родителями, девушка не заметила, как наступил поздний вечер и сейчас, в кромешной тьме, которая освещалась только благодаря метаниям молний, ей стало страшно. В маггловском мире её никто искать не будет, да и не додумаются. «Мамочка! Папочка! Это вы? Неужели вы так разозлились из-за моего рассказа? Или из-за того, что я хочу умереть? Но, ведь я и так скоро погибну!» Это была единственная мысль, которая посетила Гермиону. Небо будто услышало её и усилило напор дождя. Молнии стали чаще появляться на тёмном полотне. Гром заложил уши. Последнее, что она почувствовала и увидела, перед тем как потерять сознание, так это непередаваемую боль и кровавый блеск луны, освещаемый молниями… *************************************** Слишком ярко… И больно… Открыть глаза, было сродни поднятию автомобиля. Первое, что заметила Гермиона, это белый цвет. Даже сквозь веки этот свет просачивался и прогонял спасительную темноту. Нет, она не хотела, чтобы темнота ушла. Там было спокойно и не больно. Все проблемы в ней казались такими незначительными и мелкими. Да, девушка хотела остаться там. Но, этот белоснежный свет бесцеремонно выдернул её из сладкого забытья. Первая попытка подняться с треском провалилась. Только на третий раз, у Гермионы получилось встать на ноги. И тут же замереть. Она находилась на вокзале Кингс-Кросс. Только, здесь он был не похож сам на себя. Слишком чистый, белый и яркий. Она села на лавочку, которую заметила сразу. Всё тело болело. «Я, скорее всего, умерла. Меня ведь молния ударила. Но, почему тело так болит? Если я мертва, я не должна ничего чувствовать.» А она ещё как чувствовала! Было ощущение, будто по ней танк проехался. Несколько раз… Тут из самого яркого участка этой странной интерпретации вокзала, вышел человек. Сначала, его силуэт был расплывчатым, но потом очертания приняли форму мужской фигуры. Грейнджер прищурилась, пытаясь разглядеть лицо, но глаза упорно отказывались работать по назначению. Мистер Х приблизился и сел рядом с волшебницей. Её взгляд, наконец, сфокусировался на облике мужчины. Глаза наполнились слезами, горло судорожно сжималось, а сердцебиение ускорилось в разы. Это был мираж, галлюцинация. Не могло это быть правдой.  — Папа? — впервые шепот был таким громким. Покойный мистер Грейнджер улыбнулся и взял дочь за руку.  — Привет, милая. Я скучал.  — Это какое-то видение? — девушка не могла поверить в то, что происходило с ней.  — В какой-то степени, да — казалось, отец Гермионы не обиделся и не удивился.  — Где мы? Я умерла? — вопросы сыпались и сыпались, а папа только засмеялся.  — Мы на вокзале Кингс-Кросс. Он выступает измерением между миром мёртвых и миром живых. Ты не мертва, но и не жива. Казалось, она поняла и осознала всё, что сейчас происходило. Раз у неё появился шанс увидеть папу спустя почти год после его смерти, она задаст мучающие её вопросы.  — Пап, вам ТАМ хорошо? Как ТАМ? Это мир без боли и страданий? Он умиротворенный и тихий?  — ТАМ очень хорошо. Мы с мамой довольны. Конечно, не хотелось так рано умирать, но наша судьба такова. Там нет боли и слёз. Только тишина и спокойствие. Радость и счастье. Наши души умиротворенные. Так что, ты полностью права — мистер Грейнджер был так рад увидеть свою дочь. Всё время, что он наблюдал за ней, мужчине хотелось обнять и успокоить, защитить от тех проблем, что настигли его принцессу. И сейчас, он не упустит шанса наставить её на верный путь.  — Это отлично — тем временем продолжила девушка, — хочу жить в таком мире. Лицо его отца стало мрачным, а брови нахмурились. Гриффиндорка заметила изменения, но боялась спросить. В конце концов, у них ещё будет много времени ТАМ.  — Ты должна жить, Гермиона! — Алан сильнее сжал ладонь волшебницы. Пришла очередь Грейнджер хмурится.  — Разве, я не умерла?  — Пока нет. У тебя здесь есть выбор: уйти в небытие или очнуться в реальности. Я здесь в роли проводника. А ещё наставника. И поверь, наставлять я тебя буду точно не на первый вариант.  — Папочка, пойми. Если я не пойду с тобой сейчас, то через 29 дней мы встретимся здесь, и я всё равно погибну. Так зачем мне проводить целый месяц, корчась в агонии, если у меня прямо тут и прямо сейчас есть возможность избежать такой страшной участи! — ему было тяжело смотреть на свою, когда-то сильную и не теряющую надежды, дочь. Там, где раньше находилось сердце, глухо заныло.  — Нет — жёстко ответил мужчина, — ты не пойдёшь со мной. ТЫ ДОЛЖНА ЖИТЬ!  — Неужели, ты желаешь своему родному ребёнку умирать в адских мучениях? Ты ведь всё это время наблюдал за мной, я знаю. И ты слышал, что сказала цыганка. Меня не спасти! Да и устала я бороться! Магия уже пожирает меня — одинокая слезинка скатилась вниз по щеке. И не только у Гермионы.  — Я знаю, как тебе тяжело! И это мучает меня тоже! Но ты обязана бороться. Моя дочь никогда не опускает руки! Какой бы сложной не была ситуация, она всегда найдёт выход! Потому что она — Грейнджер! И самая сильная из всех волшебниц! — в порыве отчаянья мистер Грейнджер схватил Герми за плечи.  — Зачем мне туда возвращаться? К Блейзу, которого не могу принять в качестве брата? К Драко, которому постоянно причиняю боль? К кому?! — она тоже была на грани.  — К Рону, который всё ещё в коме. Поверь, ты ему понадобишься, когда Лаванда исчезнет из его жизни. К Гарри, которому совсем скоро придётся сразиться с самым могущественным и опасным волшебником в мире. Ему тоже понадобиться твоя забота, поддержка, дружба, ум. Неужели, ты готова их бросить?  — Конечно, нет! Но я умру раньше, чем начнётся война и Рон расстанется с Лав-Лав! — её убивали слова произнесённые отцом.  — Ты не умрёшь! Только прими силу внутри твоего сердца и всё пройдёт!  — Как?  — Поверь в неё. Прими зарождающие чувства в твоей душе. Ты не пожалеешь, если сделаешь это. Я люблю тебя, моя маленькая принцесса — улыбнувшись, мужчина встал и сделал шаг назад, — твои мамы передавали тебе привет и просили сказать, что верят в тебя и сильно любят. Девушка поняла, что время вышло. Пора было принимать решение. Она тоже поднялась и упала на колени, схватив край левой штанины отца.  — Папа… Папочка… Прошу! Возьми меня с собой! Я слабая, я не смогу. Я не хочу жить без вас!!! Не бросай меня! Я тебя люблю!  — Солнышко моё! Я не могу. Точнее, не хочу. Мы тоже любим тебя и дорожим тобой, поэтому не хотим видеть пока тебя рядом — он опустился на колени и обнял свою кровиночку (пусть она и была не родной ему), — я знаю, что ты найдёшь ответ и не погибнешь. Я тебя никогда не обманывал, поэтому поверь мне и сейчас. Прошу. Я люблю тебя. Хватка девушки ослабла, что могло означать только одно: она сдалась. Руки опустились вниз, а взгляд был прикован к полу. Когда мистер Грейнджер в последний раз сжал её в объятьях и исчез, Гермиона поняла: она проиграла. Пустые, безжизненные глаза посмотрели на то место, откуда раньше вышел отец. Но там ничего не было. Ослепляющее свечение исчезло вместе с папой. С надеждой на прекращение боли. Тело снова начало невыносимо ныть, и сознание покинуло гриффиндорку. ********************************************** В этот раз, открыть глаза было не так трудно. Что-то капало ей на лицо. И это что-то было мокрым и холодным. Помимо дождя, Гермиона увидела бездонные зелёные глаза, которые могли принадлежать только одному человеку.  — Гарри? Что ты здесь делаешь? — она попыталась встать, и друг тут же пришёл ей на помощь. Когда Поттер полностью убедился в том, что подруга держится на ногах, он ответил: — Сейчас 2 часа ночи, Гермиона! Мы с Джинни места себе не находили, переживали! А когда и у Блейза не нашли, то я сразу подумал про это место.  — Вы, ЧТО?! К Блейзу ходили?! — казалось, глазные яблоки по вываливаются из орбит.  — Конечно! И он просил тебе передать, что когда ты вернёшься, то тебя ждёт постановка «Преступление и Наказание» в личном исполнении твоего брата — скорее всего, именно это больше всего смешило Гарри. Девушка обречённо простонала. Её тело горело и болело. Будто она находится в огне.  — Тебя хорошо молнией огрело. Как себя чувствуешь? — обеспокоенный взгляд друга начал блуждать по ней в поисках каких-то увечий. Как она себя чувствовала? Кроме опустошения, отчаяния и страха?  — Нормально. Мышцы немного ноют, а так всё в порядке — вымученная улыбка и дело в шляпе: беспокойство Поттера сходит на нет.  — Ладно. Пошли. Нас ждёт порт ключ от Дамблдора.  — ВЫ ЧТО, ЕЩЁ И К ДАМБЛДОРУ ПОШЛИ?! Засмеявшись из-за реакции Гермионы, Гарри ответил:  — А как же! В своей постановке, Забини просто жаждал увидеть директора.  — Я его когда-то прибью! — Грейнджер не понимала, зачем Блейз ТАК о ней беспокоился. Всё равно скоро её не станет. Приобняв подругу за плечи, парень повёл её к выходу из кладбища. Бросив последний взгляд на надгробие, Гермиона увидела надпись, которую сама с помощью волшебства добавила сразу после похорон. «Без родителей уже никого нет между нами и могилой»… ***************************************** После показательного представления Блейза Забини, которое ей выпало «счастье» смотреть, она поднялась на Астрономическую башню. Звёзды ярко горели, а луна свисала с небес, глумясь над девушкой. С её слабости, беспомощности и мучений. Раньше, Гермиона любила луну. Та притягивала взор гриффиндорки и, как раньше казалось, освещала ей путь. Но, в этом году этот спутник Земли не освещал её жизненную дорогу. Он заманивал в сети и душил, упиваясь беспомощностью своей жертвы. Проще всего было винить луну. Когда живёшь в волшебном мире и постоянно находишься в окружении магии, даже такие обыденные и абсолютно не магические вещи приобретают тайный смысл и скрытый подтекст. Особенно, когда потихоньку начинаешь сходить с ума. Резко, к ней в голову забрался Малфой. Она не видела его с похорон миссис Забини. Либо он избегал её, либо она его. Девушка не могла разобраться в этом. Несмотря на те обидные слова, она скучала по нему. Непонятные эмоции посещали её каждый раз, когда она думала о нём. «Я хочу увидеть Драко Малфоя!» Именно про это подумала Гермиона находясь возле двери которая ведёт в Выручай комнату. Зачем девушка пришла сюда, она не знала. Будто неведомая сила толкала в спину, аж пока ноги не остановились возле этой стены. А после мыслей Грейнджер вообще дверь появилась! Это могло означать только одно… ***************************************** Войдя в помещение, которое ему предоставила Выручай комната, Драко сел в кресло. Заметив в другом конце комнаты кровать, парень нахмурился. «Зачем мне кровать? Я вообще-то в гостиную думал возвращаться!» Но его это не сильно беспокоило. Больше его волновала девушка с кучерявыми волосами и глубокими карими глазами. Блейз сказал, что её ударила молния на могиле родителей. Он должен был быть с ней рядом! Если бы он был с Гермионой, он бы этого не допустил. Малфой скучал по ней. Жалел о брошенных не подумав, обидных словах. Последний раз он видел её на похоронах миссис Забини. Она была такой хрупкой, маленькой, уставшей. Драко хотел броситься к ней и обнять. Успокоить и сказать, что не бросит. Но, толи совесть, толи гордость не позволили ему этого сделать. «Я хочу увидеть девушку, которую люблю!» Выручай комната, будто услышала его. Дверь приоткрылась и в помещение вошла ОНА. Гермиона. Драко не верил собственным глазам. Кажись, эта комната и на расстоянии работала. Грейнджер увидела его. Подошла и села во второе, любезно предоставленное комнатой, кресло.  — Привет — он первым нарушил эту тишину.  — Привет — она повернула голову в сторону парня и улыбнулась. Малфой улыбнулся в ответ. Кажется, у него был шанс на прощение.  — Как ты себя чувствуешь? Слышал, молния испробовала на тебе всю свою мощь.  — Скорее Блейз использовал на мне всю свою мощь, когда опозорил на весь Хогвартс — засмеялась девушка. Парень тоже хихикнул. Забини тогда и в правду не на шутку разошёлся.  — А если серьезно — продолжила она, — то с телом всё в порядке.  — А с душой? — поинтересовался слизеринец.  — Честно? Весьма паршиво. Вся эта ситуация с Забини, Волан-де-Мортом, мамой сильно выматывает. Все соки выжимает и остаётся только пустота. Гермиона не знала, почему именно ему всё это рассказывает. Не Джинни, не Гарри, не Блейзу, а только ему. Хотя даже Малфою, волшебница не смогла сказать про надвигающуюся смерть в лице неизвестной магии. Они разговаривали обо всём на свете. Время летело со скоростью света, и они не замечали его течения. С неудобных (хотя они были ОЧЕНЬ удобными) кресел ребята пересели на пол возле кровати. Гермиона сидела, облокотившись об кровать, а голова Драко покоилась на её ногах.  — Блейз попросил меня спросить, почему ты не носишь брошь, подаренную ним. Перебирая пряди волос парня, девушка задумалась. А и, правда, почему? Ведь она всё равно больна, так почему бы напоследок не поносить дорогое красивое украшение?  — Не знаю. Просто времени на неё не было, наверно. Если он так хочет, я надену её завтра — продолжая гладить Малфоя по голове, прошептала волшебница. Драко посмотрел на неё и сказал, что передаст Блейзу её ответ. А ещё сказал, что вряд ли он ему понравится.  — Ты так сказала, будто делаешь ему одолжение. Блейз расстроиться… Но девушка больше не слушала парня. Её взгляд следил за губами молодого человека, а тело начало гореть от воспоминаний о поцелуе. Именно сейчас и именно здесь, она хотела его. Драко заметил, что Гермиона его не слушает. Но он также заметил, куда она смотрит. Его глаза, нашли её губы, и Малфой захотел дотронуться до них. Температура тела гриффиндорки поднялась, и слизеринец не мог это проигнорировать. Их взгляды встретились, и по телам обоих прошёл электрический разряд. Воздух накалился до предела, а ладони вспотели от жары, которая резко появилась в комнате. Страсть витавшая над ними, напряжение, требующее разрядки мешали здраво мыслить. Кто первый кого поцеловал — не ясно. Может, они одновременно потянулись друг к другу. Их губы встретились, а языки ласкали друг друга, приветствуя, говоря, как скучали друг без друга. Его руки блуждали по девичьему телу, а её ладони запутались в его волосах. Непонятно, как он поднялся на ноги. Малфой взял девушку на руки и аккуратно положил на кровать. Навалившись сверху, он начал ласкать эту нимфу. Музу его души. Стоны, полные наслаждения, нетерпеливые вздохи и крики отправляющее в мир экстаза — всё это происходило сейчас с ними. Драко не верил собственному счастью. Даже если утром она скажет, что это ошибка. Даже если накричит и уйдёт. Он вытерпит и не обидится. Потому что эта ночь доказывает то, что у парня есть надежда. Что ещё не всё потеряно. У Гермионы есть чувства к нему. Неважно какие, важно, что именно они заставляют такую правильную гриффиндорку отдаваться ему — мерзкому слизеринцу. Сейчас. В этой комнате. На этой кровати. Она ЕГО. Навеки. И теперь Драко её не отпустит без боя. Опускаясь в пучину наслаждения всё глубже и глубже, Гермиона услышала своим затуманенным разумом:  — Я люблю тебя!