Объятья Луны

Яд проникает всё глубже… Мне не остановить его… Не станет уже лучше… В сердце проникает оно… ************************************ О ком мы переживаем больше всего? Из-за кого наше сердце довольно часто прекращает своё биение? Кто становится причиной наших душевных метаний и страданий? Конечно же, наша семья. Друзья, близкие, родные. Благодаря ним, мы можем забыть обо всём и лететь сломя голову, чтобы узнать всё ли в порядке, нету ли никаких проблем и размолвок. И если, не дай Бог, они есть, наша грудная клетка начинает сжиматься и эти тиски перекрывают кислороду доступ к лёгким. Именно в таком состоянии, Гермиона бежала в Больничное крыло. Где-то сзади плёлся Гарри (хотя, на самом деле, он нёсся на всех парах), а Драко, так вообще остался там. Возле входа в гостиную Гриффиндора. Естественно, зачем Малфою бежать с ней? Он, мягко говоря, недолюбливает Рона, да и тот не горит пламенной любовью к слизеринцу. Хотя, как бы не хотелось это признавать, ей было бы намного лучше, если бы парень пошёл с ней. Но она не может требовать от парней дружбы. Уже то, что они перестали бросаться друг на друга при первом взгляде, неимоверное чудо, требующее огромнейших усилий от обоих. И за это, девушка благодарна им больше всего. За своими мыслями, гриффиндорка не заметила, как добежала до владений мадам Помфри. Ворвавшись внутрь и чуть не сбив с ног саму хозяйку, девушка заметила его. Он был слишком бледен для, вечно пылающего жаром, лица. Ресницы ели-ели дрожали, а такие, ранее яркие, локоны, казалось бы, стали на тон темнее. Рядом с ним, на стуле сидела Джинни с заплаканным лицом и красными глазами. Только Гермиона хотела подойти поближе, обнять подругу и взять за руку Рона, её уши пронзил крик. Он был настолько пронзительным и громким, что походил на крик банши.  — ЧТО ОНА ЗДЕСЬ ЗАБЫЛА?! КТО ПОЗВОЛИЛ ЗАЙТИ?! ЭТО ИЗ-ЗА НЕЁ БОН-БОН ЛЕЖИТ СЕЙЧАС НА КРОВАТИ В БОЛЬНИЧНОМ КРЫЛЕ!!! — Гермиона сразу и не заметила девушку Уизли. Лаванда сидела подле Рона и держала его ладонь. Грейнджер не понимала, почему вызвала такую бурную реакцию своим появлением. Ведь это логично, что девушка пришла узнать о состоянии своего лучшего друга.  — Лаванда! Успокойся! Почему ты так реагируешь? Он мой друг, почти что брат! Я тоже имею полное право на посещение! — Гермиона попыталась подойти к койке, на которой лежал Рон, но Браун села в такую позу, будто лев перед прыжком на свою жертву и … зарычала?!  — Ты… Лаванда, ты что? Рычишь? — сказать, что Джинни была в шоке, ничего не сказать. Да и не только Джинни. Гарри поправил свои, съехавшие от изумления, очки и взял подругу за плечи.  — Нам здесь сейчас не рады. Пойдём. Так будет лучше. Джинни хотела что-то сказать, но Поттер остановил её кивком головы. Покачав головой, Гермиона, в сопровождении надежды магического мира, покинула помещение. Когда шаги в коридоре стихли, мисс Уизли ТАК взглянула на пассию брата, что, подсказывает мне интуиция, та заработала Летучемышиный сглаз. Они шли в полной тишине. Только стук Гермиониных каблуков разбивал этот вакуум.  — Почему она так со мной? Ведь я ей никогда и слова плохого не сказала — не вооруженным взглядом было видно, что девушка расстроена.  — Не обращай на неё внимания — посоветовал друг, — Лаванда просто ревнует Рона к тебе.  — Что?! Что за чепуха! Между нами ничего нет! Даже чувств! — казалось, ничего абсурднее подруга не слышала. На её ответ Поттер покачал головой и улыбнулся.  — Возможно, с твоей стороны и нет, а вот за Рона я не был бы так уверен. После этих слов, Грейнджер шокировано застыла и уставилась на «золотого» мальчика.  — Только не говори, что ты не замечала симпатии с его стороны — увидев, как его подруга качает головой, пришла очередь парня удивляться, — серьезно? Ни разу?  — Нет… — прошептала та.  — Вау. А я думал, ты из чувства такта предпочитаешь делать вид, что ничего не происходит.  — Если бы я заметила, я бы сразу разъяснила ситуацию и не давала бы ему ложных надежд. Всю остальную дорогу до башни они провели в полном молчании. Гермиона пыталась вспомнить хоть какие-то романтические знаки внимания со стороны одного из её друзей, а Гарри пытался составить полный план действий по поводу месторасположения крестражей. Когда до картины Полной дамы оставалось всего пара шагов, они заметили фигуру, укрытую сумраком. Подойдя поближе, ребята узнали её. Это был Драко Малфой.  — Драко? — удивлению девушки не было предела. Слизеринец обернулся на звук её голоса и улыбнулся. Поняв, что он здесь лишний, Гарри попрощался с подругой, удостоил Малфоя кивком головы и зашёл внутрь гостиной. Девушка приблизилась к Драко и улыбнулась в ответ.  — Ты всё это время ждал меня здесь?  — Да — просто ответил парень.  — Та не нужно было. У тебя, наверное, есть дела поважнее, чем караулить меня возле гостиной Гриффиндора — на её лице проступил лёгкий румянец, который свидетельствовал о том, что ей неимоверно приятно от его поступка. Драко тоже это заметил, поэтому улыбка на его устах расцвела с прежней силой.  — Разве могут быть дела важнее Гермионы Грейнджер? — ясно дав понять, что вопрос является исключительно риторическим, Драко быстро спросил, — как там Уизли? Коньки не отбросил?  — Не надо так говорить! Слава Мерлину, с ним всё будет в порядке. И жить он будет ДОЛГО и СЧАСТЛИВО — ярко выделив последние слова, произнесла девушка.  — А в этом никто и не сомневается. Они все, Уизли, такие — живучие в край — с усмешкой ответил парень. — Да. Это их семейная особенность — тихо рассмеялась Гермиона.  — Ты знаешь, кто мог его отравить? — от шуточных тем, Малфой резко переметнулся на более серьезные и опасные.  — Нет. Я знаю только то, что он отравился вином.  — Вином? Наш малютка Рон пьет? — деланно удивился слизеринец.  — Драко, перестань — предупреждающим тоном сказала Грейнджер.  — Следите за ним тщательно! А то, сначала тыквенный сок, потом шампанское, вот уже до вина дошли, а там смотри и водочка подойдёт! А если огневиски начнёт с ней смешивать, то — ууууу! Конец нашему рыжику! — не мог остановиться волшебник.  — Хватит паясничать! — если бы взглядом можно было бы убить, то от Малфоя осталась бы горстка пепла. А может, и того бы не осталось.  — Всё! Сдаюсь! — в защитном жесте, тот поднял руки.  — Я думаю, что Рон просто стал жертвой обстоятельств — продолжила, ранее забытую тему, подруга.  — То есть?  — То, что это были Пожиратели, я не сомневаюсь. Но, сам подумай, нападать на простого ученика, пусть даже и лучшего друга Гарри Поттера, слишком мелковато для них. Сто процентов, отравится, должен был, кто-то другой.  — А ведь и вправду. Слишком низкая планка этот Уизли. Они охотятся за птичкой высших высот — задумчивость явно проскальзывала в тоне молодого человека.  — Ладно, уже поздно. Завтра поговорим — уже собираясь уходить, парень схватил её за руку, — что-то ещё?  — Когда ты встретишься с Блейзом?  — Драко! — протянула жалобно волшебница, — не начинай! Что я ему скажу? Что влюблена в него? Он посчитает меня сумасшедшей и отречётся от меня!  — Так не говори ему. Ведь ты как-то скрывала свои чувства все эти пол года, вот и сейчас скрой.  — Ну, так то ПОЛГОДА было, а это ВСЮ ЖИЗНЬ придется делать теперь! — казалось, отчаянию девушки нет предела. От удивления, Драко даже отпустил её руку. — Ты что, считаешь, что никого больше не сможешь полюбить? Немного подумав, она ответила:  — Думаю, что да. Драко хотелось, чтобы девушка сейчас рассмеялась. Сказала, что пошутила и не допускает такой абсурдной мысли. Что разлюбит. Что её чувства не такие сильные и вечные. Что у него есть шанс. Право на надежду и мечту. Заметив, каким опустошённым стал взгляд друга, Гермионе стало неуютно.  — Я что-то не то сказала? Малфой хмыкнул и отступил на шаг. Потом ещё на один и ещё на один, пока не отошёл на приличное расстояние от девушки.  — Ну, что ты! Всё в порядке! Ведь Блейз Забини у нас самый-самый! И не важно, что у вас одна кровь на двоих и мать, кстати, тоже! — казалось, его крик было слышно всему Хогвартсу. После этой реплики он быстро удалился, оставив Гермиону в смятении и непонятным, для неё, чувством вины внутри. ************************************************ Утро наступило слишком быстро. Обычно, когда человек чего-то ждёт, то время тянется со скоростью 1000 –летней улитки (если такие вообще имеются). Но для Гермионы утро наступило слишком быстро, хоть она и ждала его. Проснулась она в пол 11. Для девушки это было уже очень поздно, если учесть то, что обычно она встаёт в 6. Быстро собравшись и спустившись вниз, она увидела Джинни. Подойдя поближе, волшебница присела возле подруги.  — Как он? — не нужно было объяснять, о ком конкретно она спрашивала, всё и так было предельно ясно. Отложив «Ведьмополитен» по дальше, мисс Уизли вздохнула.  — Состояние стабильное, но он ещё не приходит в себя. И так нервы на пределе, так ещё и Лаванда эта! Как Цербер сидит над ним и рычит на всех, кто подходит к его постели! — возмущению Джинни не было предела. Гермиона только улыбнулась словам подруги.  — Вот — ставя перед Гермионой тарелку с едой, сказала волшебница, — Гарри за завтраком для тебя оставил.  — Спасибо ему огромное! — наспех поев, Грейнджер выбежала из гостиной. Она не знала, во сколько прибудет Нарцисса Малфой. Девушка молила Мерлина, чтобы мать Драко ещё не было в Хогвартсе. Гермиона хотела поддержать друга и побыть рядом с ним на протяжении всей, так сказать, операции. Почти добежав до горгульи Дамблдора, девушка столкнулась с кем-то. Подняв глаза, до неё дошло, что это был сам Малфой. Собственной персоной. «Мысли, имеют свойство материализоваться» — невольно, подумала волшебница.  — Привет — тихо произнесла она.  — Ну, привет — казалось, он через силу выдавливает слова.  — Что-то случилось?  — Да, нет. Всё в полном порядке — усмехнулся Драко.  — Твоя мать ещё не приехала? — несмотря на собственный вопрос, Гермиона сильно сомневалась, что хочет услышать ответ.  — Приехала. Мы с Дамблдором только что отправили её в штаб Ордена Феникса.  — Но, почему ты меня не позвал? Я хотела быть рядом, поддержать тебя — было видно, что девушка разочарована. Слизеринец горько рассмеялся и сказал:  — Будь рядом со своим драгоценным Блейзом. Ему сейчас, ну прям ОЧЕНЬ, нужна поддержка красивенькой девчушки. Пойди, приголубь его, может, раздобришь его и он тебе даст. Ну, или на крайняк, напои его. Тогда тебе точно ничего не помешает окунуться в «океан любви» — и, наверное, в конец, решив добить гриффиндорку, сказал, — на правах друга могу точно сказать, что благодаря стонам, которые довольно-таки часто доносятся с комнаты твоего «возлюбленного», Забини очень хорош в постели. Ну, а если не веришь мне, то пойди, спроси у первой попавшейся особи твоего пола. И тебе скажут, какой он «прекрасный, невероятный и неповторимый». Заметив слёзы на щеках любимой, он усмехнулся и, с чувством выполненного долга, ушёл. Гермиона стояла и молча плакала. Ей, в очередной раз, причинил боль дорогой для неё человек. Девушка развернулась и медленно пошла в сторону башни своего факультета. Ей больше не нужно было к директору. Ей уже вообще больше ничего не было нужно… ************************************ Он сидел в гостиной Слизерина и молча смотрел на огонь. Возле него, на журнальном столике, стояла бутылка огневиски и письмо. Будь на то его воля, он бы сжег на ритуальном костре последнее. Когда Драко влетел в гостиную, думая о Гермионе и о том, что он ей наговорил, он стал свидетелем довольно-таки странной картины. Вечно неунывающий Забини сидел и пялился на камин, при этом, с горла, хлестал уже не первую бутылку огневиски. От неожиданности, Малфой застыл и первые 5 минут без слов смотрел на необъяснимое состояние друга. Когда Блейз выпил последнюю каплю алкоголя в бутылке, Драко разморозился. Сев напротив друга, слизеринец спросил:  — Эй! Дружище, что-то случилось? Не похоже это на тебя: квасить среди белого дня.  — Ты прав. Не похоже — как-то заторможено ответил Забини.  — Блейз! Может, ты всё объяснишь? А то я уже начинаю сильно переживать за твоё психическое здоровье. Тот только поднял взгляд на друга и указал головой на письмо, которое лежало возле пустой бутылки. Сердце Драко забилось с удвоенной силой. Интуиция, которая никогда его не подводила, подсказывала, что ничего хорошего он там не увидит. Развернув злополучный кусок пергамента, волшебник понял, почему его друг в таком разбитом состоянии. « Здравствуйте мистер Забини! Вас беспокоит мистер Джексон. Я работаю доктором в Святом Мунго, в онкологическом отделении. Не знаю, говорила ли Вам Ваша матушка, но я также являюсь Вашим семейным врачом. Дорогой Блейз, миссис Забини очень просила не говорить Вам ничего, я бы и не сказал, но ситуация в край критическая. Последний год, Ваша мать страдала от рака головного мозга. Такая, казалось бы, магловская болезнь, смогла добраться до чистокровной волшебницы. Поэтому, повторял, и буду повторять, мы не должны забывать, что тоже люди и подвластны ВСЕМ болезням. Несколько месяцев назад состояние миссис Забини резко ухудшилось. Я не буду Вам врать. Жить ей осталось очень мало. Счёт идёт даже не на дни — на часы. Единственное желание, которое эта, безусловно, сильная женщина попросила меня выполнить так это, чтобы я привёл к ней детей. Я в курсе про Вашу сестру, ведь сам и принимал роды у Вашей мамы, поэтому прошу Вас приехать вместе с ней в ближайшее время в поместье. Все подробности о здоровье Вашей матери я расскажу на месте. С уважением, А. Джексон P.S. Не беспокойтесь о конфиденциальности письма, я наложил специальное заклятие, которое не позволяет „особенным“ людям прочитать его». Письмо выпало из рук парня, и он изумлённо взглянул на друга. Драко не представлял как сейчас чувствует себя Блейз. Если бы с его матерью такое случилось, он бы сошёл с ума.  — Блейз… Я даже не знаю, что сказать… Как помочь.  — Да как ты тут поможешь. Мне Гермиону жалко. Она недавно приёмных родителей похоронила, а тут, не успев, познакомится, родная умирает — после этих слов Забини вздохнул. А Малфой почувствовал себя последней сволочью. После того, что он ей наговорил, девушка, сто процентов, ощущает себя разбитой и униженной, а известие о болезни матери окончательно добьёт её.  — Я пойду. Надо сказать сестре — Забини скрылся в глубине подземелья. **************************************************** Поместье Забини было воистину огромным и величественным. Такие дома были присущи богатым людям XIX века. Высокие колонны и широкий фасад. И это был родной дом Гермионы Грейнджер. Они с Блейзом приехали несколько секунд назад, и она только успела рассмотреть внешний вид дома. Когда слизеринец сказал ей, что её биологическая мать при смерти, девушка устроила настоящую тихую истерику. Выгнала брата за дверь, а сама всю ночь прорыдала в подушку. А на утро они поехали в поместье Забини. Волшебнице было страшно и, в то же время, любопытно познакомиться с настоящей мамой. Но эти эмоции омрачал гнёт надвигающейся смерти. Когда ребята вошли внутрь, их встретил домовик по имени Сара. Довольно необычное имя для британских домовиков. Как потом выяснилось, она родом из Америки. Сара их провела на второй этаж. Среди многочисленных дверей, домовик подвёл их к самой дальней. После, она исчезла с громким хлопком. Сглотнув и взглянув на брата, девушка открыла дверь. Внутри комната была просторной и светлой. Выполнена в бежево-белых тонах. Повернув голову чуть левее от входной двери, Грейнджер увидела огромную кровать, на которой лежала красивая, но очень измученная, женщина. Блейз взял сестру за руку и подвёл к матери. Когда женщина взглянула на них, Гермионе показалось, что она смотрит на себя в будущем.  — Привет мам! — первым решил начать разговор сам Забини.  — Привет дорогой — её голос ласкал слух, но из-за болезни звучал слишком тихо.  — Как ты себя чувствуешь? На вопрос сына, миссис Забини только улыбнулась и прикрыла глаза. Когда парень понял, что ответа он не дождётся, то задал следующий вопрос:  — Почему ты мне раньше не сказала? Я бы всё сделал, лишь бы ты жила!  — Я узнала об этом слишком поздно. И расстраивать тебя не хотела — с всё ещё закрытыми глазами, прошептала женщина. Глаза Блейза начали наполняться слезами. Чтобы хоть как-то отвлечься, он решил перевести тему разговора.  — Мам, я хочу познакомить тебя со своей сестрой — указав на Гермиону, парень продолжил, — её зовут Гермиона Грейнджер. Миссис Забини резко открыла глаза, и было видно, как её дыхание участилось. Когда она нашла глазами свою дочь, то облегчённо вздохнула. Гермиона улыбнулась и заплакала. По щеке матери тоже сорвалась одинокая слеза. Поняв, что он здесь сейчас лишний, Блейз вышел из комнаты. Девушка присела на краешек кровати и взяла мать за руку.  — Привет. Я твоя дочь — прошептала она.  — Как же я по тебе скучала! Все эти 16 лет, я ни на секунду не забывала тебя! — не смотря на шепот, в голосе женщины можно было услышать любовь, а глаза светились счастьем. Не сдержавшись, Гермиона всхлипнула.  — Ну, не плачь дитя моё. Я хотела бы провести с тобой больше времени, но я ним больше не располагаю. Просто скажи: ты счастлива? Что Блейз твой брат, что я твоя мама? — казалось, от ответа зависела жизнь. Она не могла сказать, что влюбилась в брата. Поэтому ответила положительно. Да и это не было ложью. Волшебница действительно рада объявившейся семье.  — Блейз должен был подарить тебе брошь. Он это сделал? — вдруг разволновалась мать. Гермиона утвердительно кивнула головой.  — Это очень хорошо. Ты должна её обязательно надеть! Поклянись мне, что ты наденешь её! — неожиданно крепко сжала миссис Забини ладонь дочери. Волшебница не понимала, что важного в этой броши, но пообещала, что наденет её. Казалось, после этого мать окончательно расслабилась.  — Я люблю тебя, доченька! — горячо прошептала она.  — Я тоже люблю тебя! — Гермиону очень тронули слова мамы. Она действительно поняла, что любит эту, ранее незнакомую ей, женщину. И от осознания, что она скоро потеряет её, становилось только больнее.  — Помни, что я люблю тебя, несмотря ни на что! — после этих слов, глаза её мамы закатились, и она упала на подушки. Стекали секунды, а за ними минуты, но миссис Забини так и не открывала глаза. Дочь сначала подумала, что мама заснула, но та не дышала.  — Мама? — со слезами на глазах, прошептала Грейнджер, — мам? Но женщина не подавала никаких признаков жизни.  — Нет. Мама! — девушка начала трясти только появившуюся у неё мать, — нет! Ты не можешь так просто умереть!!! — у волшебницы началась настоящая истерика. На её крик, в комнату вбежал Блейз и мистер Джексон. Они потрясённо застыли, а у Блейза покатились слёзы. Гермиона продолжала обнимать всё ещё тёплое тело и раскачиваться из стороны в сторону.  — Мамочка! Прошу вернись! Ведь мы ещё столько всего не успели сделать! На страдание этой молодой особы было невозможно смотреть. Забини начал оттаскивать сестру от тела матери. Она брыкалась, кричала, но ему всё-таки удалось вывести её из комнаты. В коридоре волшебница сползла вниз по стенке и схватилась за голову.  — Ааааааааааааааа!!!!! — дикий крик, рождённый из боли и страданий, разрывал сердце парня, — почему? За что? Почему я должна терять всех близких людей!!!! Сначала приёмные родители, теперь мама!!! Я ведь даже познакомиться, с ней не успела!!! Что она любит, какие цветы предпочитает!!! Какие книги нравятся!!!! Ничего! Блейз тоже плакал. Он потерял самого близкого человека во всём мире. Опустившись на колени, он обнял сестру. Никто не знает сколько они так просидели. Истерика Гермионы утихла только спустя неделю после похорон матери. Всё это время она была похожа на привидение. Из-за смерти матери все узнали, что она сестра Забини. Девушке было глубоко плевать на удивленные взгляды и перешептывания за спиной. Главное, что друзья приняли эту новость спокойно, а на всех остальных — пофиг. Спустя две недели после происшествия, Грейнджер вспомнила про обещание данное матери перед смертью. Достав из шкатулки брошь, она долго всматривалась в неё. Девушка пыталась понять, что же в этой штуке такого (кроме цены) важного. Брошь была в виде розы, которую обхватывает поток воды снизу, а сам бутон горит в огне. Неимоверной красоты. Аж дух захватывает! Гермиона, как зачарованная, смотрела на брошь. Ей казалось, что та звала её. И вот это произошло — она надела драгоценность. То, что случилось потом, волшебница уж точно не могла предусмотреть. Её голову пронзила страшная вспышка боли. Еле подавив в себе желание закричать, Гермиона упала на колени. Из её носа потекла кровь. Не успев ничего сделать, девушка отключилась.  — Гермиона! О Боже, что с тобой? — сквозь толщу воды, Грейнджер услышала голос Джинни. Еле-еле открыв глаза, она увидела обеспокоенный взгляд подруги и Гарри, который стоял рядом.  — Как ты? — спросил Поттер.  — Нормально. А сколько сейчас времени?  — Уже вечер — ответила подруга. Взгляд Гермионы был более чем удивлённым.  — Я что, здесь весь день провалялась без сознания?  — Неет! Ты здесь уже неделю лежишь, дорогуша! — Джинни была очень обеспокоена. — Мы не знали, что делать. Хотела к Помфри тебя вести, но Гарри отговорил меня. Гермиона была очень удивлена. Она заметила брошь, которая лежала на столе, и подумала, что друзья сняли её с девушки, но ребята уверяли, что когда обнаружили подругу, брошь уже лежала там. Если верить словам Поттера, на протяжении всей этой недели у Гермионы постоянно текла с носа кровь и пару раз были конвульсии. Когда девушка заверила друзей, что с ней всё в порядке и чувствует она себя отлично (хотя это было далеко от правды), и они покинули её обитель, Гермиона легла спать. ************************************************* На следующее утро, Грейнджер отправилась в Хогсмид (была как раз суббота). Девушка хотела зайти в аптеку и узнать о снадобье против симптомов, которые её начали мучить. Волшебница побледнела, у неё полное отсутствие аппетита и постоянно течёт кровь с носа. Когда до аптеки оставалось совсем чуть-чуть, она увидела знакомую женщину-цыганку, которую та видела таким далёким летом в Косом переулке. Гермиона не знала, почему она решила подойти к ней. Но после слов, которые она услышала, волшебница очень пожалела о своём решении.  — Здравствуйте! Вы, наверное, и не помните меня. Мы виделись с Вами в конце лета — тихо произнесла гриффиндорка.  — Здравствуй, дитя моё! Почему же не помню, помню — повернулась к девушке цыганка. Но как только она посмотрела на нашу героиню, её глаза расширились и застыли от ужаса. Грейнджер не понимала, чему обязана, что получила такую реакцию.  — С Вами всё в порядке? — боязливо спросила молодая девушка. Но женщина, как и тем летом, молча смотрела на неё и, спустя вечность произнесла:  — Ты мертва, девочка моя.  — Что? Как же я могу быть мертва, если стою и разговариваю с Вами? — Герми уже пожалела, что поддалась минутному порыву и заговорила с этой сумасшедшей.  — Ты умираешь. И уже ничто не сможет остановить этот процесс — голос цыганки звучал сожалеющее, а взгляд пронизывал насквозь. Гермионе стало неуютно.  — И почему же я умираю?  — Ты отвергаешь магию внутри себя. И, если ты её не приняла, магия решила уничтожить тебя.  — Что за чушь? Я — волшебница, если Вы не знали. И уж точно не отталкиваю магию! — казалось, большего бреда девушка не слышала. На возмущение собеседницы, цыганка спокойно улыбнулась.  — Это не та магия, о которой ты думаешь, подружка Поттера. Это волшебство проснулось в тебе недавно. Девушку поразило, что женщина знает о дружбе с Гарри, поэтому, невольно, начала верить всему, что говорила та.  — Симптомы уже начали проявляться. И скоро, они только усилятся — было чувство, что старушка знала о броши и плохом самочувствии девушки. Грейнджер начала вспоминать кровь с носа, бледность, неделю без сознания и всё остальное. Тут вдруг цыганка протянула гриффиндорке платок.  — Зачем он мне? — удивилась та. И тут девушка почувствовала, как по её губе потекло что-то. Приняв платок и вытерев нос и губы, Гермиона увидела кровь. Это не на шутку испугало её, и она в ужасе взглянула на бабушку. Та горько усмехалась и качала головой.  — Вот видишь. Ты У-М-И-Р-А-Е-Ш-Ь! — по слогам произнесла последнее слово старушка, — это можно обратить только в том случае, если ты примешь данные тебе силы.  — Сколько мне осталось? — сломанным голосом спросила волшебница.  — Не больше месяца, золотце. Магия будет медленно разъедать тебя изнутри. А это, скажу я тебе, процесс длительный. С каждым днём, тебе будет всё хуже, и совсем скоро ты сама захочешь умереть. После этих слов, женщина-цыганка исчезла так же непонятно, как и появилась. Гермиона стояла и смотрела на вход в аптеку. Уже не было смысла туда идти. Там никто не сможет помочь и вылечить. Ей не спастись. Одно радовало. Совсем скоро, она сможет увидеть свою маму…