Внезапный поворот

Когда Шерлок возвращается домой, на часах уже почти шесть утра. Пахнет сыростью, довольно прохладно, но улицы Лондона купаются в рассветных лучах солнца, и небо впервые за долгое время действительно голубое, и с трудом верится, что всего полтора часа назад он вынужден был выбросить ещё не до конца опустевшую, но к тому моменту уже насквозь промокшую пачку сигарет в одну из урн в Риджентс-парке. Сам факт, впрочем, ничуть его не огорчает. Пальто, шарф, волосы, озябшие пальцы, — он весь, кажется, пронизан запахом дешёвого табака. От количества выкуренной низкосортной дряни саднит горло, покалывает губы и даже немного сбиваются мысли. Разум окутан лёгкой дымкой, однако это не мешает ему думать о случившемся, анализировать и прогнозировать. Слишком высока вероятность не самого приятного дальнейшего развития событий. Он и без того откладывал этот момент так долго, как только мог, но это ведь… неизбежно. Лучше разобраться со всем этим сразу и не терзать ни себя, ни Джона. Джона, который даже ни разу не позвонил за всё это время. Впрочем, почему он должен звонить, переживать, пытаться его разыскать? Наоборот. Вероятнее всего, воспользовался представившейся возможностью, спокойно всё переварил, взвесил и теперь собирает вещи. Или уже собрал. Или уже съехал, и на пороге его встретит озадаченная миссис Хадсон с зажатой в руке связкой джоновых ключей… Но, закрыв за собой входную дверь и ступив на первую ступеньку, Шерлок расслабленно выдыхает. Глупо, нелогично, совершенно немыслимо, но уже там он ощущает присутствие Джона каждой клеточкой своего тела, и это успокаивает. Быть может, ещё не всё кончено. Быть может, всё-таки удастся всё исправить… Ну или хотя бы нормально попрощаться. Вешалка в гостиной протестующе скрипит, когда отяжелевшее от впитавшейся влаги пальто занимает привычное место, и Шерлок бросает короткий взгляд на висящую рядом и совершенно сухую куртку Джона. Кончиками пальцев скользит по рукаву, запоминая, какая она на ощупь, испытывая совершенно идиотское желание ткнуться носом в воротник, где наиболее ярко чувствуются запахи джоновых геля для душа, пены для бритья, увлажняющего лосьона и… самой кожи, сохранившей отпечатки беспощадного афганского солнца, отдающей раскалёнными песками и суровыми пустынными ветрами. С кухни доносится усталый вздох, приглушённый удар бокала о поверхность стола и плеск наливаемой в него жидкости, и что-то подсказывает, что это далеко не чай. Факты и логика — вот на что он привык полагаться, а здесь… просто грёбаная интуиция?.. К тому моменту, когда он всё же решается повернуться, сохраняя идеально ровную осанку, запрятав руки в карманы брюк (то ли попытка согреть их, то ли стремление скрыть волнение), Джон уже оказывается на пороге. Шерлок моментально концентрирует на нём всё своё внимание, считывая информацию: напряжённые плечи, плотно сжатые челюсти, недобрая ухмылка. Нога даёт о себе знать, пальцы левой руки ожидаемо подрагивают, и Джон упорно избегает встречаться с ним взглядом. Есть ещё что-то, что наложило на него свой отпечаток, но… О. Всего секунда требуется на оценку кухонного стола, где ожидаемо обнаруживается почти опустевшая бутылка виски. Что ж. Прямое попадание. — И по какому же поводу? — он кивает в сторону кухни, всеми силами стараясь изобразить непринуждённость, хотя в голосе его всё же проскальзывают взволнованные нотки. Джон шумно выдыхает, прежде чем процедить: — Это обязательно? — Как правило, люди, не страдающие алкогольной зависимостью… Он вдруг неверяще фыркает, переводя на него взгляд, прошибающий насквозь: — Какой же я идиот, да? — Это ещё почему? — Шерлок хмурится, не отрицая, но и не понимая, что конкретно на данный момент спровоцировало такие выводы. Джон это замечает тоже, сжимает пальцами переносицу и издаёт смешок, в котором нет ни капли веселья. — Алкогольная зависимость? Ты это, блять, серьёзно? Шерлок поджимает губы, всеми силами стараясь не выказывать собственную растерянность. В последнее время он слишком многое не понимает, и ему это не нравится. О чём Джон говорит? И что заставило его напиться этой ночью? Попытка забыться? Ему было до такой степени противно от случившегося, что он решил заглушить это алкоголем? Но в прошлые разы такого не случалось… Или… Так ведь поступают для храбрости? Чтобы просто взять и решиться на что-то. Быть может, Джон всё обдумал и теперь действительно собирается съехать, но не может сказать об этом напрямую? О, боже. Но почему он зол? Нет, глупый вопрос. Конечно, он должен быть зол. Что ещё ему остаётся делать в такой ситуации? Шерлок изо всех сил старается скрыть предательскую дрожь, осторожно спрашивая: — Что ты имеешь в виду? — Нет, серьёзно. Ты прав. Всегда был, есть и будешь. Я действительно идиот. — Я не понимаю, — хочется отступить на шаг назад, прижаться к двери, найти точку опоры. Ещё больше хочется перемотать время вспять, местами — изменить ход событий, где-то — достаточно было бы просто удержать себя в руках. Любыми способами повлиять на траекторию надвигающегося огромного метеорита и избежать конца света. Потому что если Джон уйдёт (а к этому всё и идёт), то это действительно конец. Конец персональному мирку Шерлока Холмса, средоточием которого, подобно солнцу (или как там устроена эта идиотская солнечная система?), и является Джон. Но ведь… Разве мог он предвидеть что-то такое? А впрочем… Мог. И должен был. Так что идиот тут только один. Джон горько усмехается и шумно сглатывает, нервно проводя языком по губам, и в его дрожащем выдохе, во взгляде, в каждом движении вдруг отражается боль, и Шерлок путается ещё больше. Выходит, речь не только о ненависти и неприязни? Это… разочарование? Отчаяние? Ну да. Конечно. Возможно, Джон и не хочет этого делать, ведь он не раз говорил, что они друзья, но Шерлок сам его вынудил. Он собирается с мыслями, прежде чем продолжить: — Не понимаю, почему ты винишь в случившемся себя. Твоя злость на меня куда более рациональна. — Я не зол, — противоречиво рявкает Джон вдруг, наступая, вынуждая всё же сдать назад, и продолжая надвигаться так до тех пор, пока Шерлок не оказывается прижат к двери. — Я… Подавлен, блять, — он замолкает, закусывает нижнюю губу, а затем всё же кивает, и движения его порывисты, хоть и слегка сглажены влиянием алкоголя. — Ладно, да. Я просто в бешенстве! Но это не должно быть направлено на тебя, — он снова делает паузу, упираясь ладонями по бокам от Шерлока, до побеления вжимаясь пальцами в поверхность двери. — И да, это тоже чистая правда. Я на самом деле зависим до чёртиков. Только вот, к сожалению, не от такой мелочи, как сраная выпивка. Голова идёт кругом от шквала мыслей, от всеобъемлющего страха и ощущения безысходности, от охвативших его желаний (от простого «обнять и не отпускать» до вызванного близостью и абсолютно сумасшедшего «упасть на колени и покорно взять в рот», заставившего его щёки моментально вспыхнуть), но затем Джон вдруг прижимается к нему всем телом, обдавая горячим дыханием его шею, и на смену всему этому просто приходит белый шум… сквозь который постепенно начинают прорываться слова: — …я должен уйти. Должен переехать. Поселиться в другой части города или за его пределами. В идеале — так далеко, чтобы не иметь никакой возможности случайно с тобой столкнуться, потому что в противном случае не найдётся ни одной силы, способной защитить тебя. Ты — моя зависимость, и я понял это достаточно поздно, но сейчас прекрасно осознаю, что теряю контроль. С каждым днём мне всё труднее сдерживать себя. А ведь ты наверняка не придавал происходящему значения, пока я, сам того не замечая, постепенно сходил с ума. С самого первого раза — ты ведь помнишь ту нелепую случайность? — я не мог выкинуть из головы тебя, твои губы… Ты был так близко. Такой живой, тёплый и… мне даже казалось, что ты тогда был не против… вернее, мне хотелось в это верить, хоть я и всячески пытался выкинуть всё это из головы, и знал, что на самом деле тебе это не нужно. Я… — Джон сбивается, жадно пожирая глазами каждую эмоцию на лице Шерлока, наслаждаясь румянцем на бледных обычно щеках и общей ошарашенностью. Редчайшее зрелище. И, видимо, последняя возможность, чтобы… — Господи. Он приникает губами к местечку у основания шеи, вдыхает запах дождя, дешёвых сигарет, дорогого парфюма и самого Шерлока, и с тихим рычанием прикусывает нежную кожу, моментально алеющую от грубых ласк. Его пальцы собственнически зарываются во влажные смоляные кудри, чтобы сначала слегка оттянуть их, наслаждаясь самим ощущением и податливостью обычно такого непокорного и неукротимого, невероятного существа, а затем наоборот надавить, принуждая его наклонить голову. И Шерлок удивлённо ахает, прежде чем губы Джона настойчиво, но в то же время нежно прижимаются к его собственным. Первое, что он чувствует, — древесно-пряный аромат виски и его терпковатый привкус. И это бесит. Бесит до безумия, потому что всё, чего он хочет, всё, в чём он нуждается — Джон. Его губы, его руки, его вкус, запах и тепло его кожи… Он жалобно стонет, отвечая на поцелуй и прижимаясь к Джону в ответ, но тот вдруг отлетает, как ошпаренный, выставляя раскрытые ладони вперёд, отгораживаясь, словно защищая его от себя самого. — Вот об этом я и… Ты не должен… Я просто соберу вещи и… — Дж… Джон.