Дарье

      Я сидел в душной и неудобной коробке, которую люди от чего-то считают одним из самых роскошных средством передвижения, напротив смутно знакомого носатого герцога и его полногрудой сестры, которая уже третий час пыталась завести со мной кокетливый разговор. Это отвратительно. Я уже было задумался над тем, что нужно было принести Альберта в жертву и больше не мучатся, а королем тогда бы стал мой любимый Сархей, который уже в свои одиннадцать лет намного сообразительнее своего старшего братца.       Но это были больше навеянные досадой мысли, потому как эта леди Ольха уже чуть ли не в седьмой раз говорит о том, какая сегодня чудесная погода (хотя было отчётливо слышно то, как о крышу кареты разбивается моросящий дождик). А ещё у меня уже задница болит от такого «мягкого» сиденья из цельного дуба. Леди-то хорошо, у неё есть где-то семь юбок, а у меня одни только лосины и портки.       И, чтобы совсем не утонуть в своём мрачном настроении, я начал думать над тем, кто заказал убийцу (это же веселее!). Да, как я и думал, того человека (а может и нелюдя) не удалось найти. Так что пришлось выполнять мою задумку, и теперь я здесь.       Зачем нужно убрать Альберта? Это легко понять. Для того, чтобы он не помешал кому-то захватить корону. Он же первый претендент после смерти отца. Потом всё ещё идёт Йохан, который в скором времени отречется от рода, чтобы стать полноценным магом. Третий — Сархей. А кто потом?       Братьев (живых) у отца нет, только сёстры. У старшей сёстры отца было четыре сына, три из которых погибли до достижения десяти лет. Старший же, ныне покойный Рандотт, умер во время войны, но у него есть два сына: Сатиель и Нарет. Им девять и семь лет. Они внучатые племянники отца, как выходит. Восьмой и девятый.       У ещё одной сёстры отца на данный тоже есть один живой сын, запамятовал, как его зовут… Так он четвёртый. А вот у самой младшей сёстры отца, у леди Марел, три сына: Вольтрон, Ариан и Сетард. Соответственно: пятый, шестой и седьмой.       Ну, и я имею право на пристоло-наследование только в том случае, если никого из претендентов больше не будет, то есть они либо умрут, либо откажутся от правления.       Вот, имеем девять предполагаемых кандидатов (считая со мной) и их сторонников. Сразу же можно вычеркнуть троих: меня, Йохана и Сархея. У меня, понятное дело, сторонников никаких нет, да и самому мне это и задаром не надо. Как и Йохану, который решил стать настоящим магом, потому он должен будет отречься от своей прежней жизни и начать новую с иным именем. А Сархей — наследник семьи его матери. Так получилось, что он последний прямой потомок своего деда-лорда. Ему и так будет дел по горло.       Однако всё так же остаётся шесть малознакомых человек, которые могут быть причастны к покушению. Можно подождать и посмотреть: не умрёт ли кто из них. Тогда кандидатов само по себе станет меньше…       А вообще, это может быть государственный переворот.       И вообще: глупо убивать наследников, пока король в полном здравии…       Или! Кто-то хочет убить всех моих братьев и мачеху, чтобы отец был вынужден жениться во второй раз, чтобы породить наследников!!! Тогда уже и меня нужно будет прикончить, дабы я планы все не попортил… А потом и отца…       Чем дольше я над этим думаю, тем больше безумных теорий рождается у меня в голове. Поэтому я всё же завёл светскую беседу с (будь она проклята) леди Ольхой и её братом. К сожалению, этот разговор разрывался между надоевшей политикой и непонятной столичной модой. Посему я очень обрадовался, когда объявили привал.       Думал, что отдохну. Но не тут-то было: только я вышел, пошатываясь, из кареты, как на меня налетел Альберт и утащил на своё место (никаких больше приметных палаток). Я, уже предвещая, что будет, крикнул вслед какой-то служанке принести нам обед, и заранее тяжело вздохнул.       Стоило принцу открыть рот, как у меня тут же заболела голова. Никогда не думала, что услышу о себе столько вопросов сразу, да в третьем лице: «Кто та девушка? Откуда ты её знаешь? У тебя с ней что-то было? А как её зовут? Сколько ей лет? Какого она происхождения? Почему ты ей так доверяешь? Она не замужем?»…       Но я приготовился к этим вопросам с утра. Даже легенду придумал, обосновал её… Доводы придумывал. Однако такой ажиотаж меня слегка взбесил:       — А почему тебе так интересно?       Брат посмотрел на меня, как на блаженного, и мечтательно начал:       — Так она такая красивая, необычная… Синие глаза — намного ярче, чем у тебя — и такие необычные синие растрепанные локоны… И почти нагая… Как тут её не захотеть?!       Я помрачнел сильнее, чем когда-либо. Слышать такое о себе от брата… Мало приятное удовольствие, если честно. Очень хочется ему врезать, но на него тут покушаются, так что я вообще никак не должен навести на себя подозрение. Потому я был мягок настолько, насколько вообще мог:       — Легко. Особенно, если за минуту до этого на тебя совершили бы покушение… Ах, да, — я усмехнулся, глядя на него.       — Да что ты понимаешь?! Ты, я смотрю, кроме своей служанки, и женщин не знал! — унизил меня брат. — Что ты так на меня смотришь? Да о вас все знают, не притворяйся, что не догадывался. И скажи (всегда мне было интересно): как она сосёт без языка? Лучше, чем с ним?       Я не вытерпел. Весь лагерь видел, как я вмазал малолетнему принцу по роже, а потом убежал к ручью, у которого мы разбили лагерь. Все были в шоке, потому никто за мной не последовал. Треть часа я прорывался в глубь леса. Добрался до какого-то пенька и рухнул на него. Я ревел, как баба.       …       Да я и есть баба, поэтому и расстроилась. Для мужчин мы всего лишь шлюхи с разной ценой: кто-то разделяет ложе с мужчиной за еду, кто-то за красивые слова и обещания, кто-то за золото, а кто-то за титул… Они хотят нас, не любят… Мама была не права. Не бывает стройного дуэта между мужчиной и женщиной, есть только хозяин и его вещь, с которой он делает всё, что захочет. Другого я не видела у людей…       И брат такой же… И отец…       Нет, отец не такой! Он благородный человек! Я точно знаю. Он никогда не обидит женщину. И он не выдал мой секрет, дабы насильно отдать замуж для блага королевства. Для него я не вещь. И мама для него не вещь… Он рыдал, когда узнал правду.       Не все плохие, да и Альберт ещё сопляк, по правде сказать. Пользуется симпатичной внешностью да знатным положением.       Ну ладно, что-то я расклеилась. Нужно извиниться, ведь я испортила личико главному сыну королевства. Его побила девчонка.       С этой мыслю я вытираю слёзы с глаз и возвращаюсь назад. Подхожу к принцу, извиняюсь и шутливо добавляют:       — Можете наказать меня и отослать домой.       Он посмеялся, а я вылечил ему лицо магией.       — Лучше на мои вопросы о девушке ответь, шутник.       — Легко. Она дочь моей матери и нашего отца, оттого я её знаю и доверяю ей. Я видел её голой, если это считается. Лет ей столько же, сколько и мне, тридцать. Она нимфа. Не замужем. Что-то ещё?       Альберт открыл рот от удивления, отчего лечить его синяк стало намного легче. Однако то, что он заговорил, было излишне.       — Она твоя сестра?! Почему ты раньше о ней ничего не говорил?! И почему она ни разу не была во дворце? Почему не пришла с тобой?       Снова так много вопросов подряд. Не люблю такое. Обычно вопросы задаю я. И они всегда более конкретные.       — Ты не знал, что нимфы сами воспитывают своих дочерей? Это мальчишек они отдают отцам, да приютам. Вот я и отправился к отцу, а она осталась с мамой, пока не выросла…       — Значит, она и моя сестра тоже? — грустно спросил он, почесав при этом нос.       — Да, а ты сказал, что хочешь её, да развел непотребщину.       — Извини.       — Замяли.       — Угу.       Теперь я увидел воочию выражение «повесил нос» в исполнении слегка подбитого принца. К тому же он совсем «расклеился» и надул обветренные губы. Смотреть просто противно. Но утешать его мне не хотелось вовсе, ведь такое самокопание полезно в воспитательных целях. А где он ещё сможет получить такой опыт, как не под надежным крылом своего старшего братика? Правильно, что нигде.       Так что я оставил тоску зеленую сидеть на бревне, а сам ушёл обедать, потому, как набегался я по этим лесам туда-обратно, и есть очень хотелось.       После того, как я поел, лагерь уже начал сворачиваться, так что я поспешил в ненавистную карету к тем же попутчикам (я решил, что лучше нам с братом не показываться особа дня два ещё). Меня это не очень радовало, а, когда к нам забрался мой брат, то настроение вообще упало.       Час, может полтора мы ехали спокойно, но потом Альберта прорвало и он начал то, зачем, собственно, и пришёл. Он начал восторгаться моим планом, видимо, чтобы загладить свою вину.       — Дар, всё же так здорово получилось! Похоже они поверили, что я после покушения сразу же убежал домой, поджав хвост, будто побитый пёс! Не на того напали! Я так просто не сдамся!!!       — Вот видишь, а до этого не хотел свою карету отдавать, чтобы в ней труп твоего стражника перевезли, — крайне безразлично ответил я.       Леди Ольха побледнела от таких подробностей, а брат запнулся и, насупившись, отвернулся к окошку. И стало снова очень скучно.       Так мы ехали до конца дня, потом поставили лагерь. Я есть не стал: сразу лег спать. Почувствовал, что позже ко мне легла Линда. Её лёгкие движения, когда она поправляет моё покрывало, я узнаю всегда. И её запах, не похожий ни на какой другой — тоже.       А утром опять встал раньше всех, сходил к водоёму вместе со своей лошадкой, умылся, помыл её и немного посидел, наблюдая за неторопливый рассветом. Мне нравится. Просто. Красиво. Тепло.       Вернулся я к тому моменту, когда лагерь уже начал просыпаться, и позавтракал. Вскоре мы снова отправились в этот надоевший путь к предпоследнему телепорту. Я в этот раз ехал в повозке с прислугой и рассказывал Линде о южных странах и море, в котором меня родила мама. Это было намного интересней, чем молчать с леди Ольхой. Линда — прекрасный слушатель.       Остальные слуги тоже с большим любопытством слушала про диковинные пляжи с золотым песком и ненормальными высокими деревьями, что именуются пальмами. Говорил о том, какая странная рыба там водится, о чайках, о крабах, о черепахах. Вспомнил, какие вкусные сладости там я пробовал. Я так интересно рассказывал, что кто-то даже забылся и задал вопрос, а я ответил. Мне нравилось рассказывать о прекрасных дальних краях.       Так приятно я провёл время до прибытия в очередной город. А там пришлось выйти наружу, чтобы показать королевскую бумагу для перемещения. И за эта время желание возвратиться назад исчезло, уступив место одному неожиданному и очень тревожному вопросу.       А о чем нам договариваться с ушастиками?       Не о вечной же дружбе просить… А больше ничего в голову и не приходит. С Великим княжеством мы никак не граничим, даже попадём на его земли исключительно телепортом. Нужно было по интересоваться у принца, и я пошёл к нему в карету.       Поприветствовал брата и попросил лорда оставить нас наедине, дабы мы могли поговорить лично. Принц всё ещё был немного подавлен после вчерашнего и, видно, плохо спал сегодня, отчего под его глазами нарисовались неровные круги. А ещё он теребил мочку правого уха. Альберт делал ток, когда был смущён.       — Что ты хотел? — немного тревожно спросил он, поправив свой красный воротник.       — Я чувствую себя недалёким увальнем, — признался я, — потому что я только сейчас понял, что забыл тебя спросить о самом главном.       Мне правда было неловко задавать настолько запоздалый вопрос, что задумался о том, что я зря занимают свой пост главы тайного ордена. Похоже, такая несуразность этой ситуации совсем выбила меня из колеи.       — О чём?       — Какой у тебя план? О чём мы будем договариваться с эльфами? Ну, может торговля? Или… Что?       Он так смотрел на меня, что я совсем смутился, и запоздалое заметил, что Альберт смотрел подозрительно округленными глазами. Серьёзно, они были похожи на крупные монеты, вдавленные ему в череп.       Кронпринц не спешил ответь на мои вопросы. Очень нервничал: покусывал свою полную нижнюю губу, отводил взгляд в сторону, чесал свой черноволосый затылок. Я уже боюсь, что знаю правду.       — Не тяни.       Он уставился на меня глазами, полными самого-присамого искреннего раскаяния. О, создатели, только не это!       Наивным, притворно детским голосом он сказал это:       — Я думал, это ты придумаешь…       Твою мать орки видали!!!