Отражение

      Осеннее солнце скрывалось за серыми облаками, проглядывая золотой корочкой по их бархатному контуру. Холодный ветер беспрепятственно гулял по пристанским докам и колыхал мутные воды залива, вызывая шустрый ряд небольших волн. Влажный воздух не давал вдохнуть полной грудью, а запах пресной сырости охотно пробирался в нос, попутно вызывая слабое жжение на стенках слизистой. Вдалеке слышались сирены, а если напрячь слух, можно было различить вспышки фотокамер и неуёмный говор. Эвакуационные работы шли полным ходом: спасатели ловко сновали туда-сюда, избегая пронырливых журналистов, небольшую толпу которых сдерживали добросовестные стражи порядка. Уже можно было предвкушать сухие статьи с дебильными заголовками, в которых обязательно будет фигурировать постная шутка о невезении и подлости судьбы.       Тони старался не думать о будущих новостях в вечернем эфире, когда наблюдал за грустно съёжившейся фигурой Человека-Паука. Тот сгорбился, сидя на перилах оцепленной смотровой площадки, и бесстрастно смотрел куда-то вдаль, думая, похоже, о вечном. Был непривычно скованным: складывалось впечатление, что он вцепился в стальные балки так, будто от этого действия зависела его жизнь. Ещё немного и он смял бы металл, будто лист фольги, но Тони не дал ему этого сделать, отвлекая на себя: не церемонясь, подлетел со спины, продолжая парить в метре над давно застывшей бетонной заливкой, и непричастно начал с нелестного заявления. Он чувствовал, как в нём кипел гнев непонятной природы, который нужно было держать под контролем. Однако данную миссию он тщетно проваливал, нисколько не стыдясь признавать это. - В предыдущей серии: Питер облажался, - почти выплёвывает пропитанные ядом слова миллиардер. На секунду его собственный голос кажется ему чужим. А виной ли тому дико негативные эмоции, сквозившие в каждом звуке, или новая модель динамика, остаётся тайной.       Паучок молчит, на мгновение сильнее спрятав голову в плечи, и шумно втягивает носом воздух, после чего дрожащей рукой приподнимает плотную маску до переносицы. Старк готов поклясться, что слышал небольшой всхлип, но тактично делает вид, что ничего не произошло. Он чувствует себя последней скотиной в этом удивительном мире, но старается не застилать себе глаза ложным чувством вины. Ну уж нет, не сегодня. Он не может позволить чему-то или кому-то выходить из-под контроля. Промахи стали слишком дорого обходиться, и что-то подсказывало, что страховка не распространялась ни на паукообразных, ни на супергеройские дела в целом, а потому, наверняка, решение расставить все точки над «i» казалось грамотным даже при условии, если ситуация уже пошла наперекосяк. - Всё в порядке? - робко, с долей явной сдавленности, интересуется подросток, стыдливо отворачивая голову от наставника, глазные визоры брони которого светились холодным синим светом, что прожигал до костей.       Тони хочет сказать что-то из разряда: «Да, вполне», ибо на его памяти бывали ситуации с гораздо, гораздо худшим исходом. Мстители имеют небольшой список, состоявший из проваленных заданий, неудачных миссий и операций, в которых каждый чётный этап шёл не по плану. От этого никто не застрахован. Нет ни одного из них, кто бы хоть раз, но не завалил что-нибудь. В своё время лажали все: и Стив, и Тор, и Ванда, и Сэм, и Наташа, и Брюс, и Клинт, и Вижен, и даже он сам. У всех бывают неудачные дни. Команда и нужна для подстраховки. Это естественный порядок вещей, но гений не мог в данный момент найти в себе должную смелость признать это перед собственным сыном. Не мог просто потому, что ему по-человечески было страшно. Сердце с такой силой стучало в груди, что казалось, что оно вот-вот проломит натренированную грудную клетку. - Нет, - собрав мужество, просто чеканит гений, ненавидя себя внутри. – Благодаря тебе.       Слышится очередной тяжёлый вздох, и атмосфера царившего в воздухе стыда начинает вполне прощупываться рукой. В этот не очень хороший момент мужчина понимает, что сейчас становится похож на своего отца больше, чем когда-либо. Однако ему в данной ситуации совершенно не до тупых аналогий. Самоедством он может заняться и дома, смотря старые, как Кэп, видеоплёнки, и упиваясь чем-то горячительным под громкие басы любимой группы. Хотя не то, чтобы ему уж очень хотелось это делать. Но в это время его всё равно больше всего на свете волновал один ребёнок, который думал непонятно чем (вероятно, что паутиной), поэтому весь остальной мир мог подождать. Как и всегда, в общем-то. - Знаешь, мне кажется, что, когда я пришёл к тебе в первый раз, я забыл сделать одну вещь. - Завалить мою тётю? – едва ли контролируя поток слов, отзывается неудачник сегодняшнего дня, вряд ли понимая свою дальнейшую судьбу. И в кого он такой бесстрашный? - Нет, - слово вышло настолько хлёстким, что подросток невольно дёрнулся, как от пощёчины. Миллиардер же искренне удивился своей непроизвольной жёсткости. Хотя за такой комментарий и огрести нехило можно. Однако Тони никогда бы не поднял руку на своего мальчика. Таков был его принцип. - Просто помолчи, сейчас взрослые говорят.       Вновь повисает молчание, и, впервые в жизни, Старк рад, что внутри его железного детища всегда слышны посторонние звуки: шипение мощных фильтров или нервирующие сигналы жизненных показателей. Это отвлекало. Если бы единственным, что доносилось до его ушей, был бы шум собственной кипящей крови, он бы от нервов убил первого, кто встретился бы у него на пути. Исключая красно-синего шута, не достигшего совершеннолетнего возраста, но качающего права, как второкурсник юридического факультета, который толком ещё не осознал своего истинного места в сути очень сложной концепции законов. Что ж, как ни прискорбно, это ещё одно доказательство их родства. Не нужно быть Шерлоком, чтобы понять это. - Я забыл спросить тебя о том, хорошо ли ты подумал, делая этот выбор, - гений говорит отвлечённо, отчётливо чувствуя горький вкус на чутком кончике языка. Смесь солоноватой апатии и перчёного сожаления даёт раскрыться интересному сочетанию стресса и нежданного разочарования.       Действительно.       Звучит, как неудачная шутка начинающего комика или проба пера десятилетней девочки, насмотревшейся сопливых мелодрам. Здесь есть все элементы удачного старта: обаятельный миллиардер, нежелающий признавать собственных ошибок, бунтарь-подросток, верующий в справедливость мира, интрига, проявляющаяся в виде их странных отношений, скрытые мотивы, вставляющая палки в колёса судьба и избитая воля случая. Полный набор – комплектовщики отработали заплаченные деньги. Разве что результат не радует, потому что, в итоге, выходит не тот продукт, который заказывал клиент. Типа тот момент, когда выделяют бюджет на качественное продолжение картины, а получается бразильское месиво, которое выживает сугубо из-за удачного эфирного времени, благодаря которому держатся приемлемые рейтинги. Неужели ситуация, при которой планеты удачно становятся в ряд, суля благоприятный исход событий, настолько невозможна? - Да Вы издеваетесь, - ворчит Питер, вскакивая со своего насиженного места. – Прекратите! О чём здесь думать?       Ребёнку обидно до слёз, но он не хочет этого признавать. Разреветься перед кумиром жизни – худшее, что он может сделать в этот немного неподходящий момент. Он, честно, пытается. Он не виноват, что у него с завидной регулярностью всё валится из рук, и что многоуважаемая госпожа Фортуна предпочитает игнорировать его тощую тушку, обделяя своими бесплатными услугами. Он старается на пределе своих скудных возможностей, спектр которых довольно сильно увеличился из-за прихода в его жизнь знаменитого плейбоя с ярко выраженной дороманией, и очень жаль, что никто в округе этого не видит. Он из тех людей, у которых не по плану может пойти что угодно, даже в тех аспектах, что целостно функционируют внутри себя независимо от его участия. У него дрожат руки, от осознания собственной глупости, и он хочет выть в голос, как голодная гиена. И пусть эти вопли будут нечто средним, между всхлипыванием и смехом, чтобы люди вокруг поняли, что он что-то делает и ему обидно, когда этого не признают.       Но он позиционирует себя, как взрослого и самостоятельного мальчика, с полноценными претензиями на будущую шикарную геройскую жизнь, на сопутствующие ей лавры и любовь общественности, на гигантский фанатский клуб, который будет поклоняться его ношенной маске, и на всемирную положительную известность, мечты о которой он лелеет лет с восьми, то есть с того момента, как Тони Старк впервые засветил реактором в твёрдой грудине и стал непобедимым Железным Человеком. Поэтому ему, как полной бездарности, остаётся лишь набраться смелости и посмотреть своему наставнику в глаза, проглотив громадный ком в горле и машинально утерев так и нескатившиеся слёзы. Хватит. Его не будут воспринимать всерьёз, если он будет ныть из-за каждого пустяка. Не девчонка. - Хоть бы о собственной шкуре пёкся, - резко бросает миллиардер. – Ты ребёнок. - Мне пятнадцать… - Хоть тридцать два. РЕ-БЁ-НОК, - по слогам, как для недалёкого дурака, разжевал Тони, молясь хотя бы о проблеске понимания в наивных глазах. – Не столько юридически, сколько по мозгам, которые ты, по-видимому, потерял, качаясь на стометровой высоте. Или чем ты там занимаешься… - Возможно, Вы бы знали, если бы читали мои сообщения или слушали бы записанные аудио, - робко вставляет малыш, отворачивая голову. Он не имел намерения дерзить, просто иногда подобные фразы сами собой вырывались из его рта. Он, правда, не умел держать свой язык за зубами, о чём свидетельствовали половина записей в его медицинской карте.       Тони смотрит на сына и, к своему ужасу, понимает, что у него резко начинает развиваться синдром Гомера Симпсона, который весьма неравнодушен к торопливому действию с названием «душить», о чём свидетельствует его непроизвольно дёрнувшиеся руки. Однако рукоприкладство – всё ещё не его стиль вести воспитательную работу. Он чувствует, что если сейчас посмотрит в зеркало, то увидит свою красную, от распирающей злости, физиономию. И это, к сожалению, выводит его из себя ещё больше. Ему сложно сейчас принять тот факт, что, возможно, он слишком бурно реагирует, но он должен хотя бы попытаться. Ради будущих поколений, если сильно повезёт. Но ничего не гарантировано. Как всегда. - О, поверь, я слушаю каждую твою запись, половина из которых дефектна из-за кучи посторонних шумов, и читаю сообщения, над которыми предварительно поработала твоя глупенькая автозамена, - цедит гений, отгоняя совесть и пресловутую родительскую мягкость подальше от собственного здравомыслия. – Я всё жду, когда ты в полной мере наконец дашь волю своей подростковой натуре, выросшей в постиндустриальной эпохе среди вечного Интернета, и начнёшь отчитываться меметичными картинками. Ну, или фотками либо с твоими победами, либо с твоими фиаско. В любом случае не уходи от темы! Мы не закончили.       В какой-то момент, где-то по середине своей «смягчающей» лекции, мужчина понимает, что ему надоело зависать в воздухе, изображая из себя железного Господа Бога и купаясь в лучах желтевшего на горизонте солнца, поэтому, секундой спустя, он плавно приземляется, отчего волны бетонной пыли рассеянным туманом струятся по площадке. Питер, ранее в порыве своего тинейджерского бунтарства подошедший к нему, невольно сжимается, чувствуя свою незначительность перед истинной мощью. У них и так разница в росте составляла примерно полторы головы – когда они стояли близко друг к другу, можно было заметить, что вихрастая макушка пацана, в лучшем случае, была на уровне с впадинкой между ключицами Старка, а теперь, когда почётный «не лидер» команды героев был одет в своё железное облачение, малыш и вовсе заканчивал свой рост там, где был помещён реактор. Это было несправедливо, однако, никто из них не мог этого признать. Фигура Железного Человека внушала, и Питер, находясь в непосредственной близости, на всякий случай прикусил себе язык, дабы не сморозить лишнего, а то физическое ощущение чужого превосходства знатно пугало. Может, когда-нибудь, ему и повезёт быть высоким, но точно не в ближайшие пару лет. - А что, если бы кто-то умер? – начинает гений с не очень приятной перспективы. Жаль, но такова реальность. И чем быстрее несмышлёныш просечёт эту фишку, тем для него же будет лучше. – И виноват в этом был бы только ты.       Паучок на секунду задерживает дыхание, вспоминая паникующие крики пассажиров, когда паром располовинило, как спелый кокос на гавайском шоу, и по его прямой спине проходит холодок, вызывающий толпу мурашек. Вот тебе и девяносто восемь процентов успешной работы. А ведь первоначально всё это не казалось таким сложным. Ответственность, и правда, - не совсем посильная ноша для того, кто имеет недостаточный опыт. Страшно представить, как плачевно всё могло бы кончиться, если бы мистер Старк не подоспел в самый критический момент. Питер, правда, благодарен ему за это и готов кланяться прямо в ноги, но сил признать это у него не было. Хватает смелости лишь на то, чтобы принять собственный провал, и не кричать лживое: «Я бы справился!». Это уже прогресс, с которым не стоит спорить. - А что, если бы умер ты? – продолжает давить мужчина, тщетно искореняя некую нервозность из голоса. Этот вопрос уже на стадии формирования в мыслях ощущался, как удар кинжалом в самое сердце. Высказать же его вслух стоило, по истине, титанических усилий. Перед глазами предстали не очень презентабельные картины, от которых бросило в холодный пот, и Старку пришлось на несколько секунд зажмурить глаза, чтобы собраться с мыслями. Тяжело выдохнув, он продолжил, стыдясь своих следующих слов так, словно ничего более позорного он до этого не произносил. Однако записи его пьяных похождений, попавшие в сеть, могут активно с этим поспорить. – И виноват в этом был бы я. А мне это… - внезапно слова исчезли. Заметив нечто, отчего весь его гнев в момент сошёл на нет, заменившись искренним беспокойством, Тони вновь начал вспоминать о своей ненависти к несправедливости жизни. - … не нужно. Что это? - Где? – непонимающе, но с продолжающим доминировать чувством вины, спросил Питер. И резко опешил, когда холодный металл экзоруки наставника коснулся его щеки, приподнимая край маски ещё выше. Мгновение, и она, грязная от чего-то влажного, оказалось лишь у него на голове, заменяя собой плотно облегающую шапку, а лицо больше не было ничем скрыто, что заставило мальчика почувствовать себя крайне уязвимо.       Лишь тогда парень ощутил, как что-то тёплое стекало по его подбородку. Не удержавшись, малыш приоткрыл плотно сомкнутые от разочарования в самом себе губы и кончиком розового языка едва провёл по поверхности своей обветренной кожи. Солоноватый резкий привкус вызвал обильную выработку слюны, и Питер, уже сглотнув вязкий сгусток, был вынужден признать, что знает, что с его лицом не всё в порядке. Это, конечно, не помешало ему, для достоверности, приложить пальцы к носогубной впадине и ощутить там текущий ручеёк. Из-за небольшой паники размазав его и посмотрев на руку после, юный герой без труда различил на перчатке коричнево-алое пятно, пахнущее мокрым железом. Замечательно. - Вашу мать, - выдаёт малыш, желая продать душу за зеркало. Неужели из-за мощного недавнего выброса адреналина в кровь он не почувствовал ранения. Вроде, Карен говорила что-то об этом, но он был слишком занят рассеиванием паучих лент по каркасу парома, чтобы внять её словам. Чёрт, его лечебный фактор, конечно, был в сто раз лучше, чем у обычных людей, но даже с этим условием все его травмы не исцелялись в мгновение ока. Требовалось время. А лицевые повреждения были самыми худшими, потому что их почти нельзя было скрыть от тёти Мэй. Ему так влетит, если он явится в их квартиру в таком «презентабельном» виде. Боже, да это наверняка хуже, чем кажется, с его-то удачей. И он не может точно сказать, но, наверное, мистеру Старку противно на него смотреть. – О, блин, всё очень плохо, да?       Тони молчит, с каждой минутой ощущая, как краски его мира сгущаются. На несколько секунд, пока он невесомо поворачивал голову сына для лучшего обзора, в нём вообще остались только два различимых на чёрном-белом фоне цвета: бордовый и красный. Кровавые подтёки, берущие свои начала от носа, рассечённой брови и лопнувшей губы, были алыми, как оттенок помады Пеппер для коктейльных вечеринок, а полностью бордовая левая щека набухала прямо на глазах, как поднимающееся в духовке суфле. Что-то в сердце начинало безбожно щемить от такой картины. Нельзя было сказать, что она была чуждой – Питер уже светил искалеченным фасадом раньше, но это не отменяло беспокойства Старка на этой почве. Родительский инстинкт, или как-то так. - Тебе больно? - тактично интересуется миллиардер, желая побороть непроизвольную защиту отцовского долга. - Нет, - отвечает парнишка, ощущая отчётливую пульсацию за полуприкрытым глазом. – В смысле… я не чувствую, мистер Старк. Господи, насколько это ужасно? Тётя Мэй убьёт меня, когда увидит. Чёрт! - Успокойся, - больше себе напомнил гений, смотря на отчёт Пятницы в правом углу. Поверхностное быстрое сканирование, к его облегчению, не выявило ничего непоправимого. Пацан, хвала всему, всего лишь помят, а не сломан. – Не тот уровень, чтобы начинать писать завещание.       Питер облегчённо вздыхает, надув щёки, но тут же шипит, чувствуя, как половина его лица натягивается и кожу начинает колоть. Супер, гормоны перестают бушевать, и мозг возобновляет свою нормальную работу, воспринимая боль, как и положено. Как вовремя. Просто прекрасно. Ещё и Железный Человек смотрит ему прямо в душу. Не будучи за большими белыми линзами, паучок готов сознаться, что ему довольно трудно поднять взгляд на своего наставника. Хотя терять уже, вроде, нечего. Хуже, в любом случае, не будет: он облажался по полной программе, умудрился покалечиться и стоял перед своим кумиром, пойманный на горячем непослушании. Совесть где-то глубоко внутри начинала играть на скрипке, а здравомыслие медленно, но верно воскрешалось из мёртвых, отчего бывшие идеи в собственных глазах становились всё глупее и глупее.       Тони же все ещё безуспешно пытался убедить себя в том, что травмы его сына не были смертельными. Он отдавал себе отчёт в том, что здесь потребуется, в большей степени, незначительное медицинское вмешательство, но, всё равно, никак не мог отделаться от мысли, что его, всё ещё, продолжает что-то грызть. Точку на размышлениях поставил тот факт, что он заметил парочку смелых журналистов, которые уже готовы были лезть за защитное ограждение вместе со своими операторами. Вездесущие стервятники. Никакого покоя. Он не ни на долю секунды не сомневался в том, что их уже снимают какое-то время, и, как никогда раньше, был рад, что всё это время Питер был либо в маске, либо просто к нему лицом. Да и расстояние, спасибо, приличное. Услышать от сюда уж точно ничего было нельзя. Кажется, он знает, что, кроме новостей о «склеенном» пароме, будет показано в вечернем эфире. - Мы в кадре, - просто говорит Старк, резко натянув маску обратно сыну на лицо. Питер издаёт болезненный писк, но мужчина не утруждает себя извинениями за свою неаккуратность, понимая, что сейчас важно убраться с площадки. Интервью сегодня давать никто не будет. – Не улыбайся, не маши, держись. - Что? – переспрашивает паучок, чувствуя, как паучье чутьё начинает скрестись в его голове, поднимая еле заметные волоски по всему телу дыбом. А потом он вынужден крайне быстро принять тот факт, что его развернули боком и, секундой спустя, подняли на руки, как принцессу. Нельзя сказать, что было неудобно, но паренёк всё равно опешил, предварительно догадываясь о том, что сейчас будет. – Мистер Старк, я… - Отдыхай. «Поработал» сегодня, - устало приказывает гений, удобнее устраивая руки под острыми лопатками и тощими мальчишескими коленками. Одна из репортёрш не вняла строгому выговору подоспевшего полицейского и ловко, несмотря на свой высокий каблук, пролезла под лентой, таща за собой зеваку-оператора. Она держала в руках телефон с включённой записью и уже намеривалась бодро идти к ним. Тони, ввиду занятых рук, качнул головой, как бы недо-отсолютовав смелой барышне, прежде чем снова обратиться к дующемуся на руках Питеру. – Для справки: Вы наказаны, молодой человек.       Ребёнок не успел ответить – в его ушах засвистел ветер, когда Железный Человек без предварительного предупреждения плавно взмыл в небо.

***

      Питеру не до смеха.       Ему вообще не до всего, где хоть как-то могут быть задействованы лицевые мышцы.       Держа охлаждающий пакет около дико распухшей щеки, малыш думал лишь о том, что его жизнь, в реальности, свернула куда-то не туда. Наверное, он понял это в тот момент, когда оказался в медицинском крыле башни его наставника, вместе с ним и его ИИ в придачу. Было ли ему не по себе? Ещё бы. Однако, на фоне полностью раскрывшейся пульсирующей боли, что отдавала на всю левую часть его побитой рожицы, ему было как-то не до этого. Он тихонечко лежал на одноразовых натянутых простынях и со всей оставшейся в нём стойкостью ждал, когда Пятница закончит сканирование. К чему всё это напускное беспокойство, понять было трудно, но паренёк не решался возразить, дабы не привлекать к себе лишнего внимания. Он просто беспокойно ёрзал и мечтал, чтобы ему дали хоть что-то из обезболивающего. Хоть долбанный аспирин. Что угодно, лишь бы его щека перестала его убивать.       Было ли ему стыдно?       О, да.       Мало того, что посмотреть в глаза мистеру Старку представлялось задачей нереальной, так ещё и его местами перегибающая палку дерзость ушла в неплановый отпуск, оставив его страдать в одиночестве на пару с прогрессирующим чувством вины. Он всё больше и больше ощущал себя не в своей тарелке. Ладони потели, а, ввиду отсутствия чего-то более подходящего во рту, язык становился главной целью непроизвольно работающей челюсти, - он, к своему ужасу, прикусил его не меньше шести раз за пятнадцать минут, и этот факт не то, чтобы радовал его. А уж когда сам Тони Старк велел ему раздеваться, предварительно бросив в него комплект запасной одежды, Питер, и вовсе, захотел провалиться сквозь землю. Глубоко-глубоко в преисподнюю, если можно. Вероятно, там он будет чувствовать себя менее неловко, чем в этой ситуации. Всё бы ничего, если бы подсунутые ему шмотки не оказались мятой футболкой с крайне идиотской надписью и розовыми штанами с узором из бесконечных голов ванильной кошки. И всё не на него пошито – промах с размером на три или даже на четыре единицы. Хотя, чего ещё можно было ожидать? Навряд ли в этом месте прохлаждаются ещё подростки в середине переходного возраста – это обитель мужчин с высоким ростом и приличной мышечной массой. Но, вроде, ничего из этого не отменяет той действительности, в которой малыш Пити просто тонул в выглаженных тряпках. Круче некуда…. - Можете, пожалуйста, накричать на меня уже? – неразборчиво мямлит паучок, шумно втягивая носом воздух. Слова вышли настолько смазанными, что навряд ли их получилось бы разобрать даже человеку с очень чутким слухом, но мальчик надеялся, что один небезызвестный миллиардер его понял. Хотя, он бы нисколько не удивился, если бы нет. Всё-таки он чревовещателем не был, а рот, едва ли, открывался на пять жалких миллиметров.       Тони не совсем уверен на счёт того, нравилось ли ему просто игнорировать подростка, что крутился в комплекте странной пижамы на барном стуле с пакетом льда у разбухшей щеки, или же ему, на самом деле, хотелось построить из себя недотрогу, дабы показать всё своё величие в полном объёме. В любом случае, он имел прикрытие, которое, в полной мере, оправдывало его затянувшееся молчание: он читал подробный медицинский отчёт Пятницы на старкпаде. Конечно, гений врачом уж точно не был, но, в чём-то, да смыслил, а учитывая, что он являлся человеком далеко не глупым, и его преданный ИИ разжёвывал информацию максимально понятным любому живому существу языком, то проблем, как таковых, вообще не наблюдалось. Возможно, всё было бы намного проще, если бы эксцентричный миллиардер доверил своё ненаглядное чадо квалифицированному врачу, что облегчило бы ему работу. Но, раз случай позволял, зачем искать лёгкий путь? Вся эта сложность носила больше категоричный характер: Питеру пока рано без особой нужды светиться в каждом уголке его технологичного дома. Хотя бы потому, что блуждание несовершеннолетнего подростка по закрытым этажам с повышенным уровнем безопасности и квалифицированным доступом вызовет немало вопросов. Не говоря уже о том, что его сын, просто будучи всего лишь неуклюжим ребёнком с синдромом гиперактивности, привлечёт внимание даже пыли на складах. Был ли смысл рисковать? Конечно, на всякий случай, на имя каждого, кто имел хоть какое-то отношение к «Старк Индастриз» и, непосредственно, находился в башне, будь то член акционерного общества, рядовой учёный, секретарь или глава рекламного отдела, был составлен договор о неразглашении, подписать который Старк заставил бы даже силой. Правда не должна была увидеть свет раньше времени. Штат врачей, к слову, исключением не был, но раз никто не умирал, то большого смысла переходить к крайним мерам не было. Своих сил было вполне достаточно. Поэтому, вспомнив о том, что докторской степени по медицине у него не было вообще, но зато, как-то раз на задании он сумел вправить Бартону плечо, Тони решил, что во всём разберётся. Антисептик и Пятница в помощь, как говорится. - Я не понимаю, о чём ты говоришь. Выучи английский. Желательно американский. Британский в этом доме не приветствуется, юноша, - ровно говорит мужчина, читая по диагонали пятнадцатую страницу, и мечтая уже, наконец, увидеть финиш медицинских терминов. Вроде простой ушиб, а написано, как будто клиническую смерть пережил. Научный труд Брюса о гамма-частицах раза в три короче будет, наверное. – Боже, я говорю, как мой отец. Юноша. Ю-но-ша. Чтоб меня, лет двадцать пять такого слова не слышал. Общение с Роджерсом до добра не доводит. Запомни.       Питер фыркает, закатив глаза, и сразу же шикает, стойко перенося болезненные ощущения. Рефлекторно сжимает край полированной столешницы и, где-то внутри, молится о том, чтобы не смять её, как проваленный тест. Ему кажется, что он слышит какое-то сдавленное бульканье внутри собственного черепа и, для подстраховки, ищет глазами пачку салфеток. Носовое кровотечение никто не отменял, поэтому малыш невероятно счастлив найти бумажные платочки в метре от себя. Ему как-то всё равно на тот факт, что они, судя по рисунку из мультяшных ананасов, предназначены для коктейльных вечеринок. Он, конечно, ни на одной такой, в силу своей ущербности, не был, но всё-таки. Плевать – главное, чтобы остановили поток, а то не хотелось бы заляпать ни пол, ни чистый, хоть и паршивый, комплект одежды. Мальчик тянется за салфеткой, уже ощущая, как прорывало плотину, и с космической скоростью прижимает её к носу, чувствуя покалывание и надеясь на успешность своей мини миссии. - Ты в порядке? – с явным беспокойством интересуется миллиардер, отложив надоевший старкпад на стеклянный кофейный столик. Затем, смотря на неуклюжие действия ребёнка, давит твёрдое желание ударить себя по лицу и, с неким нетерпением, встаёт с дивана, направляясь в сторону своего малыша. Питер слишком занят, чтобы отреагировать, поэтому для него немного неожиданно, когда на его затылок ложится широкая тёплая ладонь, заставляющая своим лёгким давлением наклонить голову вперёд. – Не запрокидывайся и не зажимай так сильно. Пусть льётся, иначе себе же хуже сделаешь. Или своему мозгу. Я не уверен, что вы с ним единое целое. Наверное, вы двое не ладите в последнее время. Договорились на график два через два? - Очень смешно, - вставляет паучок, не скрывая своего искренне подавленного состояния. - Прежде, чем что-то говорить, помни о том, что каждое необдуманное слово усиливает негодование с моей стороны. Пока я в плохом настроении, сарказм очень сильно ставит тебя под удар. Будь я на твоём месте, то не рисковал бы, - без особых эмоций выдаёт гений, убедившись, что парень остаётся статичным в правильном положении, без его помощи. Даже, если зальёт всю стойку кровью, чего-то страшного не произойдёт. Здесь, всё равно, уже давно хотелось сделать «небольшой» косметический ремонт. – Я страшен в гневе. - Охотно в это верю, - сдаваясь, говорит мальчик, не чувствуя в себе бурлящего желания спорить. Возможно, что он просто устал. Сегодня был очень длинный и «продуктивный» день. Можно ложиться спать. Однако грозный взгляд кумира, направленный прямо на него и доносящий простое: «Не дерзи – нарвёшься», испепеляет и действует, словно компактный Пауэр Банк. – Я понял, я понял. - И славно, - заключает Тони, обойдя барную стойку, и начинает шарить в ящиках в поисках одной классной и нужной вещички.       Спиной мужчина ощущал на себе жалостливый взгляд ребёнка, который дарил его сугубо исподлобья. Мальчика можно было сравнить с забытым тамагочи, который вот-вот испустит дух, если не уделить ему должное внимание и не нажать на тройку кнопок. Видеть малыша в таком состоянии было выше его сил, поэтому гений начал всерьёз задумываться над тем, чтобы кинуть парню коробку с маленькими пластмассовыми фруктами для насаживания на грёбанные деревянные шпажки, которая так услужливо оказалась в конце ящика, за недопитой бутылкой Шардоне (кажется, у Наташи вчера было отличное настроение). Дети же любят всякий цветной мусор, который можно найти в кухонных ящиках. Вот пусть играет и отвлекается от более важных проблем. Грузить себя тоже плохо, если посмотреть на это с правильной стороны. Хотя, по-настоящему, единственный, кто, правда, нуждается в хорошем отвлечении от дел насущных, это сам Тони. Ну, по крайней мере, он так считал. А он прав всегда, если кто-то об этом забыл. - Вы можете, хотя бы, сделать вид, что жалеете меня? - Я, вроде, эксцентричный богач, а не голливудская актриса. Пока мне не пообещают гарантированный Оскар, я не собираюсь никого миловать. Особенно провинившихся подростков, которые пытаются избежать заслуженный тайм-аут на барном стульчике. - Но мне больно? – со смесью вопроса и утверждения отзывается Питер. - А у меня реактор в груди и осколки шрапнели в шаге по линейке от сердца. Со всеми бывает, - пожимает плечами Старк, зная, что он выиграл этот словесный раунд. Эх, пацану есть, куда стремиться.       По-хорошему, перебирая разношёрстный хлам в шкафчике, Тони отвлекает себя от мысли, что не знает, что делать дальше. В смысле: как поступать в этой ситуации? Миллиардер верит, что его сын хотел, как лучше, но получилось-то, как всегда, и именно это имело особое значение. Ребёнок, в силу неопытности, совершает ошибки. Но недостаток знаний, не отменяет глупость, что тенью следовала за начинающим героем. Его мальчик, вроде, и ответственен, но, всё же, не совсем зрел для всего этого. Малыш, похоже, не совсем осознаёт всю опасность ситуации, в которой он оказался. Парень, банально из-за возраста, не видит картину целиком. Он, мягко говоря, дурачок в этом плане, и продолжение дел в таком духе ничем хорошим ни для кого не закончится. А, в результате, он, Старк, как местный магистр Йода, будет хвататься за сердце и вешать на себя чрезмерный груз вины, приговаривая, что не предвидел столь ужасных последствий. Можно, для правдоподобности, развести реальную «Войну Клонов», но на его тарелке и так девяносто девять проблем размером с Калифорнию, поэтому сотая ему уж точно не нужна. За мальчишкой нужно начинать следить 24/7, если он отказывается в пятидесяти процентах случаев слушать, что ему говорят. Но Тони не мог так поступить, ведь подросток нуждался в личном пространстве, а вторжение в его личную жизнь плохо бы сказалось на их отношениях. Поэтому гений, будучи человеком, который только примерно понимал значение слова «наказание», несколько раз взвесив все «за» и «против», грамотно решил, что забрать костюм и лишить парня возможности быть Человеком-Пауком где-то на неделю – это идеальная плата за его моральное страдание и небольшое отцовское разочарование. Это, на самом деле, и наказанием-то назвать можно было с большой натяжкой, ибо геройский комбинезончик нуждался в знатной настройке и в хорошей чистке. Парень скорее убьётся в таком виде, чем сделает что-то полезное на благо общества. Так что, можно считать, что он делает своему нерадивому мутанту большое одолжение. Пусть радуется, а не смотрит на него, как Робин Гуд на богатея. - Извините меня, - спустя продолжительное время робко подаёт голос Питер, всматриваясь в микроскопические расщелины в, казалось бы, полированной поверхности. Ему, правда, жаль, и он, в полной мере, готов это признать, раскаявшись в своих делах. Физическое ощущение недовольства наставника сильно угнетало его и, похоже, вгоняло в цинковый гроб, поэтому он искренне мечтал избавиться от тягостного чувства. Кто знает, что будет, если он продолжит тянуть со всем этим бардаком. Язык не отсохнет, если он произнесёт пару нужных слов. Особенно в том случае, когда он действительно знает, за что просит прощение. - За что? За то, что кто-то просчитался с твоим воспитанием, в результате чего ты смело дерзишь, не уважая людей вокруг себя, как я в твоём возрасте? Или за то, что двумя часами ранее ты чуть не угробил добрую сотню человек, включая себя? – бросает мужчина, вскинув бровь, однако, не поворачивается, найдя наконец упаковку с пластырем. После чего спокойно вскрывает её и среди кучи детских наклеек ищет ту самую. - Мистер Старк… - Извинений мало, малыш, - на одном лишь выдохе произносит мужчина, лучше других зная цену этой правды. – Лучшее, что ты можешь сделать, чтобы загладить свою вину, это начать думать головой. Полезное умение, если что. Паутина – хорошо, мозг - лучше. А теперь, подними голову на секунду.       Питер послушно делает то, что ему сказали, не выразив ни капли возражения. Просто тупо смотрит перед собой, переваривая свежее учение, и всё ещё держит наполовину вымокшую в крови салфетку у носа и пакет со льдом около щеки. Тони неспешно подходит к сыну, отыскав нужную пластинку и выбросив упаковку куда-то себе за спину, на ходу отклеивает защитную плёнку и, встав перед пареньком и, для чёткости, зачесав рукой влажные каштановые волосы назад, клеит пластырь на бровь косой палочкой. Снимать будет немного неприятно, но так хоть не видно чёткой рассечки. Всяко лучше, чем выглядеть как какой-то безумный искатель приключений, что сразился с леопардом в прямом эфире. - Готово, - сдержанно улыбнувшись, подводит итог миллиардер, рассматривая помятое лицо мальчика в двадцатый раз. – Я абсолютно без понятия, как ты так умудрился. Когда посмотрю записи детского мониторинга, то может, посочувствую тебе, а может, без обид, посмеюсь. Не знаю ещё. Посмотрим. Пока выдохни с облегчением, ибо в услугах пластического хирурга ты явно не нуждаешься. Для рекламы не годишься, но жить будешь.       Мальчик хмыкает, но отчётливо чувствует, как атмосфера в помещении сразу стала менее напряжённой, и, кажется, что даже его сердце стукнуло более расслабленно. Что же, проигрыш - не конец света, а он всего лишь новичок, сунувший свой нос не в свои дела. Понимание этого точно не означает, что он перестанет мгновенно вставать на те же грабли, но, ради себя, он немного притормозит, попытавшись нащупать устойчивую почву под ногами. Надо же, хотя бы поверхностно, усвоить первые двадцать пять процентов жизненного урока. И, наверное, именно из-за того, что малыш готов примириться со своими ошибками, он чувствует себя намного лучше, чем в начале. Даже с учётом того, что половина его лица горит в адском пламени. Это мелочи. Он привык. - Знаете, а я ведь всего лишь хотел быть, как Вы, - виновато улыбнувшись, бормочет паучок. – В смысле… не то, чтобы теперь не хочу! Хочу! Просто… Вы поняли, да? То есть Вы же…       Тони вздыхает, потеряв суть дальнейшего монолога. Закрывает глаза и понимает, что вник только в первую фразу, пропуская всё, что шло дальше. «Как Вы» - эхом снова и снова повторяется у него в голове, и он чувствует, что будь он хоть чуть-чуть более сентиментальным, то позволил бы скатиться одной одинокой слезе. Но он сдержан, как никогда раньше, и старается не показывать того, что слова проникли далеко за реактор. Старк отдаёт себе отчёт в том, что, если учитывать его биографию, «как Вы» — это скорее оскорбление, нежели награда, но это всё равно греет ему его отцовскую душу. Так ли много, в действительности, нужно для полного счастья? - А надо быть лучше, - мужчина мягко прерывает попытки сына ясно изъясниться и треплет его по волосам. – Надо быть лучше, - повторяет он. - Говорите так, словно это очень просто – быть лучше Железного Человека, - уголки рта Питера дёргаются, в попытке изобразить улыбку, но мальчик тут же шипит, всё ещё чувствуя тянущую боль. - Не подлизывайся, - закатывает глаза Тони, но не может сдержать краткого смешка, который удачно удалось замаскировать под кашель.       Паренёк кивает, не скрывая блеска в глазах. Одной проблемой меньше. Оставалось праведно надеяться на то, что его лечебный фактор вот-вот включит первую космическую и исправит ему личико хотя бы к утру. Вечер, так и быть, он найдет способ безвылазно провести в своей комнате. Чего не сделаешь ради того, чтобы не волновать тётю Мэй. Теперь стоило подумать над тем, как он собирается идти в пижаме через половину города. Хотя, если так подумать, всем было всё равно, да и ему, в принципе, тоже. Стоило ли вообще усложнять себе жизнь лишними мыслями, когда можно просто сделать вид, что проблема его никак не касается. - Можно спросить? – внезапно отзывается малыш, поднимая озадаченный взгляд на своего кумира. - Валяй. - Пластырь же розовый и на нём есть большая белая кошачья голова с красным бантиком на ухе, да? – безысходно выкладывает свой вопрос мальчик. - Увидел? – ухмыляется Тони. - Догадался, - вздыхает Питер. – Хеллоу, Китти, хеллоу.       И, если ответ на этот вопрос его интересовал, то вот узнавать, откуда именно в этом месте взялся подобный девчачий бренд, он точно не собирается.       Пусть это останется неразгаданной тайной Старк-Тауэр….