Фанат

Я был почти на всех концертах 30stm. И каждый - незабываемое зрелище. Ни один не похож на другой. Каждый член группы - особая, отдельная, индивидуальная часть единого целого. Каждый из них, словно заряженная частица, несет с собой какую-то информацию. Барабанщик как будто «отвечает» за свет, фронтмен - за цвет, басист - за темп, а гитарист, как ни странно это прозвучит, - за ритм. Да, именно так. Когда гитаристом был Солон, мне казалось, что в группе доминирует ритм семидесятых. И зеленый цвет. Потом в группе произошли перестановки и что-то поменялось. Мэтт олицетворял темп - порой создавалась иллюзия, будто именно от него зависела скорость, с которой исполнялась та или иная мелодия - от медленных и спокойных до агрессивных и яростных. Но ядро осталось неизменным. Свет и цвет. Джаред, будучи всегда на виду, придумывал новые цветовые решения в своем образе. Начиная от цвета волос, грима, заканчивая концертной одеждой и инструментами. Было что-то театрально-постановочное, но не искусственное, в его стремлении устраивать настоящий «перформанс» в любом городе мира. Шеннон же особенно тщательно беседовал со звукорежиссерами, обсуждая как и какой свет будет направлен на него во время той или иной песни. Он мог быть красным во время Attack и тогда зал превращался в яростное месиво. А мог быть синим, даже лазуритовым, на Was it a dream?, и публика медленно двигалась, завороженная волшебной атмосферой. Ну а «зеленый» Capricorn вводил людей в экстаз. Недаром зеленый - цвет природы, цвет жизни. В инкской письменности зелёный цвет обозначал «завоевание». Да, это верно. Именно этой песней группа завоевала меня, превратив в своего почитателя и союзника. Именно Capricorn я считаю отправной точкой своего путешествия на Марс. Непосвященному эти слова покажутся бредом, но для тех, кто понимает - моя история… …Я стоял в первом ряду бешеной толпы на концерте в Атланте. Это был, кажется, третий концерт группы, который мне удалось посетить. Удалось - потому что все три раза были как будто случайностями. Случайностями, превратившимися в закономерности, а затем - в привычку. В первый раз меня позвали друзья (у них был лишний билет, а я за день до этого услышал первую песню группы), затем сестра пригласила меня с собой - ее друг не смог пойти, и меня выбрали в качестве сопровождения. Ну а в третий раз мы компанией отправились к родственникам в Атланту, где все и случилось. Я стоял в душном помещении, окруженный разгоряченными телами людей, двигающихся в одном ритме. Мэтт перебирал струны гитары как будто в задумчивости, на деле же, сосредоточенно концентрировался на каждой песне. Солон подпевал, при этом не забывая о своей гитаре, но меня больше интересовало ядро. Джаред пел как никогда превосходно, веселая улыбка на губах, отрешенный, горящий взгляд. Шеннон неистово ударял по барабанам, с упоением отдаваясь каждому звуку мелодии. Каждый мог ощущать заразительную атмосферу драйва и рока, которая царила в здании. Однако вентиляция работала отвратительно - если вообще работала. И я понимал, что еще пара мгновений, и провалюсь в спасительную прохладу и тишину обморока, но держался из последних сил. Я ждал Capricorn’а, мою любимую песню. Во рту пересохло и саднило, каждый глоток горячего воздуха с болью отдавался в горле, по легким как будто провели раскаленным ножом. Но тут Джаред, немного отпив воды из пластиковой бутылки, бросил спасительные остатки жидкости в сторону зала, по первым рядам которого мгновенно пробежал вздох облегчения. Фронтмен подмигнул барабанщику, Шеннон улыбнулся и начал играть вступление новой песни. Capricorn. Зелено-желтые лучи ядовитыми языками потянулись к барабанщику. Шеннон как будто не обращал внимания ни на освещение, ни на сами барабаны - он настолько хорошо знал их, что спокойно мог играть с завязанными глазами. Обычно это привилегия Джареда - гипнотизировать зал своим, порой, стеклянным синим взглядом. Но в тот момент он отошел в тень сцены, и Шеннон впился кошачьими глазами в первые ряды фанатов, не переставая при этом играть. Словно выцепил меня из толы и, зафиксировав взгляд, изучал меня (а, может, исследовал уже знакомое лицо?). Впрочем, что там было исследовать - удовольствие и счастье фаната, услышавшего любимую песню? Или, может, у меня на лице застыло какое-то особое выражение - потому что через пару секунд я все же рухнул в обморок. Последнее, что я помнил - полуулыбка старшего Лето и руки охранника, тянувшиеся, чтобы вытащить меня из толпы. Не знаю, когда я очнулся - через пару минут или часов. Меня окружала лишь тишина и еще пара - тройка таких же «счастливчиков», как я. Концерт уже закончился, ребята раздали желающим автографы и теперь, наверное, находятся на пути к следующему городу с такой же визжащей от восторгов толпой фанатов, недоумевающими местными жителями от появившихся словно ниоткуда молодыми людьми со странными знаками, стрелами и надписями на непонятном языке на одежде. Что же, сегодня я облажался и автографов мне не видать - эта мысль отбивала дробь в голове, пока я не услышал шаги и (мне показалось?) знакомые голоса. Джареда и Шеннона. Они переговаривались слишком тихо, чтобы была возможность услышать, но мне удалось разобрать твердую фразу «Не здесь», последовавший за ней стон - наслаждения или боли? А затем гортанный смешок, и вот в комнате появился Шеннон. Я с трудом разлепил глаза и уставился на барабанщика. Тот подошел ко мне и, присев на корточки, хмыкнул: - Я-то думал, в обмороки на концертах только девчонки падают. Да и то, от вида Джареда. Я открыл рот, чтобы сказать что-то вразумительное, но после этих слов лишь залился ярким румянцем. - Да ладно, не бери в голову! Я же шучу! Односложное «М…» и некое подобие улыбки - такова была моя реакция. Он оказался таким же, каким я его представлял - с отличным чувством юмора, энергичный (даже после концерта) и доброжелательный. Шеннон хлопнул меня по плечу и отошел к девушке, тоже пришедшей в себя и глазеющей на нас с любопытством и некоторой… завистью? Было бы чему завидовать! Я попытался сесть, что получилось не с первого раза, но так я почувствовал себя лучше. Пока Шеннон мило беседовал с другими «пострадавшими», я неотрывно наблюдал за ним. Он же попеременно бросал на меня быстрые изучающие взгляды, от которых бросало в дрожь. Неужели я так хреново выгляжу, что он следит за мной? Беспокоится, как бы я не хлопнулся опять… - Привет, ребята! Как вы? - вошел Мэтт и, приветливо помахав всем рукой, прошептал Шеннону - Джаред рвет и мечет. Вы опять поругались? Оборудование собирают - надеюсь, ты будешь в автобусе до того, как все загрузят. - и добавил громко: - Кто хочет получить автограф? Шеннон только ухмыльнулся и продолжил спокойно подписывать майку пришедшей в восторг от этого грудастой девице. Потом присоединился Солон, и мы все принялись фотографироваться на камеру одного из фанатов. Прошло минут пять, и в комнату заглянул Джаред. Со спокойной улыбкой - и куда только делся тот безбашенный фронтмен, что недавно высокими нотами вводил толпу в экстаз? Сейчас это была его противоположность. Но только снаружи. Когда все получили заветные фото, автографы и насладились короткими разговорами с участниками группы, Джаред сообщил, что им пора ехать. Мэтр и Солон послушно попрощались со всеми, пожелали удачи, выразили надежду на скорую встречу и ушли в автобус. Шеннон же будто не заметил реплики Джареда и продолжал увлеченно рассказывать какую-то смешную историю одному фанату. Я стоял рядом, но слушал его в пол-уха, уставившись на Джареда. Тот подошел к брату и, положив руку тому на плечо, дружелюбно поинтересовался - долго ли тот будет травить байки. - Да, одну минуту! - бросил Шеннон и вернулся к рассказу. Кажется, только я заметил, как сильно пальцы Джареда сжали плечо брата - должны были остаться синяки, наверняка. Я с мазохистским удовольствием наблюдал за тем, как бледные пальцы младшего погружаются в плоть Шеннона. Но, почувствовав на себе чей-то взгляд, поднял голову и встретился глазами с холодным, голубым цветом. Меня словно окатило ледяной водой, я почувствовал ужас, словно стал свидетелем чего-то неизведанного, тайного, личного. Джаред улыбнулся мне - но то была холодная улыбка без эмоций. - Догоняй! - тихо сказал он Шеннону и скрылся за дверью, неохотно отпустив плечо брата. Через минуту, как и обещал, старший закончил рассказ, повернулся ко мне и спросил: - Ну, ты как, в порядке? - О, это был совершенно другой - теплый, как шоколад, взгляд, обволакивающий и успокаивающий. - Плечо не болит? - я произнес эти слова прежде, чем подумал, что только что сказал. - О, я хотел сказать… - Да, нормально. - он даже не рассердился, хотя, несомненно, понял, о чем я говорю. - Бывает! - он подмигнул и направился к выходу. Обернулся на полпути и обратился как будто ко всем, но смотрел только на меня - Удачи. Еще увидимся! Как только дверь закрылась, парень рядом принялся расспрашивать - а что у Шеннона с плечом? Не помню, как выкрутился. Не помню, как нашел своих ребят и добрался до дома. Не помню, как и что делал все время до следующего концерта группы. На сей раз я не потерял сознание. Я отчетливо помню каждую минуту концерта, порядок сыгранных мелодий, каждую реакцию толпы. На автограф сессии Мэтт учтиво улыбнулся мне, Шеннон задорно подмигнул, Джаред поинтересовался как мне понравился концерт и обратился к следующему фанату, почти не дослушав ответ. Но я отчего-то не расстроился, наоборот, все во мне словно пело, и подсознание услужливо прокручивало веселое выражение почти родных карих глаз. Потом, когда все вышли провожать ребят к автобусу и чтобы пофотографироваться, я стоял в толпе и не знал, чего хочу - подойти, поздороваться с Шенноном и … Вот именно, «и…?». Пока я размышлял, словно нерешительный подросток, почувствовал сильную теплую руку на плече. - Ну как дела? Сегодня ты не отрубился, правда? - и короткий смешок. Шеннон отошел в сторону от группы, чтобы пообщаться со мной? Это что, сон? Да нет же, вот он, тут, стоит и улыбается. - Э… Я тоже рад тебя видеть. - промямлил я, в надежде, что в полночь, то есть через пять минут, он не растает, как видение и не превратиться в тыкву или… - О, уже лучше. Я-то думал, ты мычать только можешь в моем присутствии. - и снова расхохотался. Я не удержался и присоединился к нему. Мы проболтали еще некоторое время, потом к нам подошел человек из охраны или еще кто-то и сказал, что они уже уезжают. Шеннон собирался прощаться, как вдруг рядом появился Джаред. Не взглянув на меня, он довольно грубо бросил брату: - Идешь? - Ну, ладно, мне пора. Еще увидимся, надеюсь! - и они направились к автобусу. - Долго ты ему будешь глазки строить? - Джа, успокойся. Мы просто общались. - Да, конечно. Знаешь, на Capricorn’е ты слажал в одном моменте. Уж не потому, что пялился на кое-кого? - Бро, угомонись, ты устал сегодня. Мне ужасно хотелось догнать их, сказать Джареду, что это был один из лучших их концертов. Но тут услышал то, от чего словно прирос к земле. - Да уж, с вами покоя нет. То ты, то Солон тут свинью подложил. - Что такое? - Он из группы уходит. Каждый участник группы - деталь целого устройства. Особенно интересно наблюдать, как эти части взаимодействуют. Как этот механизм работает? - я всегда задавался этим вопросом. Неужели за кулисами братья такие же, как на сцене? И как они ведут себя в обыденной жизни? Наверное, многие фанаты спрашивают себя об этом. Но у меня есть редкий шанс получить ответы на эти вопросы. Раньше я не пропускал ни одного концерта в качестве слушателя. Теперь я - полноправный участник этой группы. Томо. Я участвую в разработке деталей новых концертов, предлагаю новые решения. Теперь я отвечаю за ритм. Надеюсь, он не похож ни на что. Это наш собственный ритм. Наш собственный стиль.