Couple of Twins

Единственное, чем Камила действительно хотела заниматься, — целовать Лорен. Скорее всего, не единственное, потому что, в общем, Камила много чего хотела, но, в целом, Камила хотела все, что связано с Лорен. Держать Лорен за руку, обнимать ее, целовать, сидеть на ее коленях, лежать рядом с ней. И как же счастлива была Камила, когда Лорен первая брала ее за руку, притягивала ближе к себе, чтобы обнять, заводила руку за затылок, чтобы притянуть ближе и поцеловать, могла посадить на свои колени и предложить лечь рядом. Лорен первая начинала делать что-то, и это то, что нужно было Камиле. Говоря откровенно, Камиле нужна была Лорен. Взгляд. Голос. Слова. Прикосновения. Движения. Действия. Особенно, если это как-то касалось самой Камилы. Камила обожала все в Лорен настолько, что иногда и сама думала, что одержима своей девушкой. Хотя, ее вряд ли можно осуждать, ведь спустя такое количество времени она наконец могла считать Лорен своей. Конечно, Лорен не была вещью для Камилы. Кабейо бесконечно уважала все желания и просьбы Лорен, зная, что сможет сделать все, что угодно для Лорен. Камила могла быть прилипчивой, но она всегда держала какие-то рамки, ничем не злоупотребляя. Это обожание не было односторонним. Боже, счастье Лорен из-за трепетного отношения Камилы к ней было бесконечно. Само собой, это всегда было взаимно. Ни в одной просьбе Камилы Лорен не могла отказать, помогая, поддерживая ее всегда, когда это было нужно. Камиле и Лорен чертовски посчастливилось обладать чувствами, которые в слиянии создавали гармонию. Наверняка никто не смог бы разрушить их слаженный союз любви и доверия. Своими чувствами они словно создавали розовый, один из нежнейших существующих цветов. Это отражалось даже на их рисунках, которые стали приобретать более теплые, нежные цвета, словно отражая содержимое их душ. На людях их розовый цвет можно было писать сладостью сахарной ваты, но за закрытыми дверьми, когда они были наедине с собой, они, своими желаниями, которые со временем теряли свою непорочность, подмешивали больше красного, делая их цвет более пылким, пламенным, чувственным. Именно за закрытыми на замок дверьми они позволяли себе все, что только было им угодно. Как бы Камила не любила делать что-то непосредственно с Лорен, она все еще обожала изображать ее на бумаге. И со временем им нужно было менять позы, одежду на Лорен, как на модели. В какой-то момент Лорен пришлось остаться почти без одежды, что внесло разнообразие в их занятия по рисованию. Они не беспокоились о времени, которое ушло бы на такой рисунок, зная, что их сестры не появятся до самого утра, а другие гости к ним, в принципе, прийти не могут. Единственной тканью на брюнетке было ее нижнее белье, когда она сама лежала на своей кровати. Камила не знала, почему Лорен согласилась на это и тем более так быстро, но, тем не менее, Камила сидела за мольбертом и прорисовывала каждый изгиб тела зеленоглазой. Художница запечатлевала каждую деталь. Камила прорисовывала все. Черные волосы, хаотично разбросанные на подушке. Мягкое, спокойное выражение лица. В точности изобразила позу Лорен: правая рука была под головой, а левая лежала на животе, ноги были согнуты в коленях. Без преувеличений Кабейо передавала все изгибы тела: едва выпирающие ребра, талию и в меру широкие бедра. Камила думала, что это не составит ей труда, но чем дольше она сидела за мольбертом, глазами исследуя тело Лорен, тем тяжелее ей становилось. — Я так больше не могу. — Камила положила карандаш, резко вставая со стула. Она даже не могла себя винить за то, что сорвалась. Не понимая, что происходит, Лорен села на кровати, собираясь спросить, в чем дело, но Камила, сев сверху, буквально заткнула Хурэги поцелуем, что заставило все вопросы отпасть разом. Слегка надавливая на плечи брюнетки, кареглазая заставила ту снова упасть на спину. Долго сохранять контроль в своих руках Камиле не удалось: Лорен быстро поменяла их местами. Руки Камилы пробрались на талию Лорен, изредка задевая ноготками ребра. Губы Хурэги блуждали по шее Камилы, перебираясь на доступное место на ключицах, но этого было им мало. Пальцами приподнимала все выше край футболки Камилы, которая несколько секунд спустя сама привстала, после чего Лорен с легкостью сняла футболку с девушки, оставляя ее в одном черном бюстгальтере. Поначалу это было немного стеснительно для шатенки, ведь она никогда никому, кроме ее сестры, не показывалась в таком виде. Нежные поцелуи Лорен, с шеи дорожкой простилавшиеся до самого пупка, быстро успокоили Камилу, грудь которой вздымалась все чаще и более дергано из-за сбитого дыхания. Иногда Лорен вновь возвращалась к губам Камилы, и тогда пальцы Кабейо снова находили свое место на шее Хурэги, но быстро переходили на затылок, когда Лорен поцелуями очерчивала грудь Камилы, которая быстро осталась нагой без единого сопротивления. Левая ладонь Лорен мягко сжимала левую грудь Камилы, пока ее губы заняты правой. Лорен не смогла удержаться и оставила на ребрах и животе Камилы несколько своих меток в виде засосов и укусов, но эта капля жесткости даже нравилась девушке. Полностью и небезосновательно уверенная в своих действиях, Хурэги пальцами начала спускаться к ширинке джинсов Кабейо. Вместо просьбы быстрее снять с нее оставшуюся одежду, кареглазая издала томный стон, который для Лорен был лучшим призывом к действиям. Словно дразня Камилу, Лорен как можно медленнее стягивала джинсы с девушки, пальцами касаясь ее кожи. Даже если это не было первым разом, когда Лорен оставляла Камилу без одежды, все было совершенно иначе. Левой ногой Лорен была меж ног Камилы, из-за чего почти сидела на ее левом бедре. Пока брюнетка продолжала покрывать шею шатенки поцелуями, она коленом задела промежность Камилы, заставляя ту приподняться в спине с характерным стоном, вылетевшим из губ. Она понимала, что еще немного, и она сама засунет руку Лорен под свое нижнее белье, но ей не пришлось. Прекратив дразнящие движения коленом, Лорен сняла с Камилы белье, уже быстрее, чем она стягивала джинсы. Лежа полностью без одежды, Кабейо не чувствовала ни капли стыда, доверяя Лорен всю себя. И Хурэги никогда не предала бы этого доверия. От живота Камилы, ноги которой уже сами раздвигались, Лорен рукой спускалась до самой ее промежности, которая уже была окутана влагой от прошлых действий. Пальцы Лорен с легкостью скользили по складкам девушки, задевая каждый раз уже набухший комок нервов. Каждое такое касание заставляло Камилу вздрагивать всем телом. Лорен хотелось бы мучить Камилу такими прикосновениями все дольше, но она сама понимала, что это было бы слишком для первого раза. Хотя, Лорен не смогла лишить себя удовольствия чуть ли не со всей силы надавить на клитор Камилы, что заставило ту сжать в кулаках простыню и выгнуться в спине навстречу пухлым розовым губам. Но пока Кабейо не начала отчаянно просить Лорен продолжения, та сама решила взять все в свои руки. Буквально. Пальцами пройдясь по складкам Камилы, Лорен, не торопясь, не врываясь резко, подготавливая шатенку медленными действиями, аккуратно вошла в девушку двумя пальцами, из-за чего она, резко разжав кулаки, переместила руки на спину брюнетки, впиваясь в нее ноготками. Дав Камиле немного привыкнуть к новым ощущениям, Лорен начала набирать темп внутри нее, заставляя тело кареглазой подстраиваться, что в который раз заставляло действовать их в полной гармонии. Лорен не становилась грубой, но в то же время она не была слишком мягкой, двигаясь в каком-то размеренном темпе, который заставлял Камилу глотать ртом воздух, только когда из ее губ не вылетали стоны, которые она всячески старалась делать как можно тише, помня, что стены не такие толстые, как хотелось бы. Но, чтобы заглушить ее последний стон, перед тем как ее тело свело судорогами, а в глазах засияли фейерверки, ей пришлось впиться зубами в шею Лорен, которая почти зашипела от такой боли. Телу Камилы понадобилась пара минут, чтобы, наконец, полностью расслабиться в руках Лорен. — Теперь я буду чаще предлагать тебе позировать мне в таком виде.

***

«Мы лезем в чувства наших сестер, но не можем разобраться со своими» Карла сказала это, когда они шли по кампусу, окутанному рассветом, после той ночи в клубе. Мишель казалось, что она все еще видела этот грустный взгляд Карлы, и это было невыносимо. Более невыносимым было чувство, что Мишель попросту теряла время. Она знала, что и так доставила Карле много проблем своим поведением в прошлом, а сейчас она просто непонятно для чего тянула. Имея острую необходимость подумать в одиночестве, Мишель снова изолировала себя от внешнего мира, все также оставаясь в нем. Доставив Карлу в комнату в полной безопасности той ночью, Хурэги снова уехала. Возможно, это было даже необходимостью набраться смелости перед самым важным признанием, которое она собиралась сделать. Наполнив свой рюкзак пачками сигарет, бутылками вина и шоколадом, не забыв прихватить штопор, Мишель отправилась на крышу дома, в котором они с сестрой жили раньше. Она наверняка знала, что никто не смог бы ее здесь найти, если бы она не хотела, чтобы ее нашли. Попасть туда не было проблемой из-за оставшихся хороших отношений с охраной самого многоэтажного здания. Еще со времен учебы в старшей школе Мишель полюбила это место, по ночам спасаясь здесь от криков отца, который был зол на несерьезное поведение дочери, и от своих мыслей. Красивый вид на центр ночного города, полный неотчетливо видных огней на земле, вырисовывающих разноцветную картину с вида с крыши, и не менее ярких огней на небе, создающих прекрасные созвездия. В попытках привести свою голову в порядок, Мишель не могла перестать думать о Карле, которая в то время видела сны на своей кровати в общежитии. После той ночи в клубе даже Мишель стало очевидно, что их чувства взаимны. И она считала себя по-настоящему глупой, раз не замечала этого раньше. Ведь, однозначно, не будь каких-либо чувств, между ними не происходило бы столько вещей. Мишель считала себя полной идиоткой. Как она вообще могла сомневаться в Карле после всего, что было между ними? Ведь Карла однозначно не просто так, из какой-то глупой прихоти проводила все свое время с Мишель. Вечно помогала и поддерживала, не давала Мишель снова сломаться. Была рядом всегда, когда это было нужно. Карла точно не просто обвивала свои руки вокруг Мишель, прижимая ближе к себе, целовала ее и провела с ней ночь. Уже ближе к ночи Мишель выпила полторы бутылки вина, и у нее оставалось еще две с половиной. Она зажигала новую сигарету чуть ли не каждые пять минут. Крыша не была самым чистым местом, так что, чтобы можно было нормально лечь, она под голову положила рюкзак, и, благо, на ней была ее куртка. Бояться своих чувств по отношению к Карле, бояться, что это не взаимно было так глупо, и Мишель, наконец, поняла это, когда бездумно рассматривала мелькающие в небе звезды, вспоминая чувство губ Карлы на ее собственных.

***

Сон после того утра в клубе долго не отпускал Карлу. Ее сестре начало казаться, что Карла так проспит до следующих выходных, но, увы. Карла проснулась в своей комнате в полном одиночестве уже ночью, еще долго привыкая к сбитой ориентировке во времени. Проснувшись, на удивление, без плохого самочувствия, она в мельчайших деталях помнила все, что произошло ночью. Она помнила все, что она делала. Каждое слово, сказанное ею, и каждое слово Мишель, которое отчетливо отдавалось в голове, будто слышалось наяву. Каждое слово Мишель было важно и бесценно. Ей казалось, что они сказали друг другу так много этой ночью, но, на деле, они не сказали еще ничего. Какое-то время у Карлы ушло на приведение себя в порядок. Внешне и внутренне. Приводя себя внешне в порядок процедурами, которые обычно считаются утренними, она разгребала весь беспорядок в ее голове. Она знала, что, по сравнению с недавним прошлым, она сделала довольно многое ночью, но Карла также понимала, что это еще не было достаточно. Что-то в ней загорелось желанием сделать прямо сейчас куда больше. И очень быстро Карла сама поняла, что такое это «что-то». Еще быстрее она поняла, что ей срочно нужно поговорить с Мишель и не откладывать это ни на любой другой день. Первым делом она попыталась позвонить Мишель, но та пропустила три звонка, и это не было хорошо. Обзвонив Нормани и Дайну, она узнала, что те понятия не имеют, куда уехала Мишель, и это настораживало еще больше. Наспех надевая джинсы и футболку, Карла решила поискать какие-то признаки местонахождения Мишель, и ей даже повезло, потому что несколько минут назад Хурэги опубликовала инстаграм-историю. Но Карла совершенно не знала, где находится крыша с таким видом на город, но она знала, кто может ей подсказать. Быстро закрыв дверь комнаты на замок, Кабейо бежала к комнате Хурэги. Как она и ожидала, дверь была закрыта изнутри, но она слышала музыку, что значило, что Лорен там. Она несколько раз постучала в дверь, после чего музыка затихла. — Где это находится? Карла показала Лорен, которая ничего не понимала, видео на телефоне. — Это… — Хурэги присмотрелась к виду. — С крыши дома, где мы с Мишель раньше жили. — Мне нужен адрес. Как попасть на саму крышу? — Да по пожарной лестнице подняться можно. Но советую сначала доехать на лифте до последнего этажа. Если охранники или кто-нибудь из персонала остановит и спросит зачем, скажи, что надо к Хурэги и все, они пропустят. — Лорен наверняка знала, что это сработало бы из-за их с Мишель связей с охраной. — Хорошо, спасибо. Адрес скинь сообщением. — Да, без проблем. — Договаривала Лорен, когда Карла уже разогналась к выходу из общежития. Быстро получив на телефон адрес, Карла вызвала такси, надеясь, что Мишель все еще там, и она успеет вовремя. Она слишком торопилась, и в самом такси, водителя которого она попросила немного поторопиться, ее не покидала отдышка. Ей повезло, что водитель адекватно воспринял ее просьбу и прибавил скорости на дороге. В само здание, которое она до этого видела только снаружи, Карла тоже вбежала, быстро находя там лифт. И в этот раз ей не повезло, потому что рядом стояли ремонтники. — Прибеги вы на десять минут раньше, еще бы смогли поехать. — Сказал один из них. — Я по лестнице могу на крышу попасть? — Карла старалась говорить максимально разборчиво, но отдышка не давала покоя. — Девушка, зачем вам на крышу? — Спросил подошедший охранник. — Мне нужно к Мишель… — Она прервалась на секунду, набирая воздуха в легкие. — К Мишель Хурэги. — Договорила она уже на втором дыхании. — Мисс Хурэги еще не спускалась, мы бы увидели, так что крыша открыта. Сейчас можно только по лестнице. — Мужчина кивнул головой в сторону сломанного лифта. В следующую секунду он указал ей на дверь к пожарной лестнице. — Хорошо, спасибо. — Бросила она, убегая после этого в сторону двери. Она готова была проклинать поломку лифта и свою заторможенность, ведь, по словам ремонтных рабочих, Карла опоздала на десять минут. Она ненавидела так же свою плохую выносливость, Пробегая этаж за этажом, Карла уже знала, что преодолевала двадцать этажей не просто так. И уже закончив свою пробежку, Карла резко дернула дверь на крышу, откуда увидела Мишель, стоящую у высокого для их роста ограждения, спасающего от падений. — Мишель… Карла старалась позвать Хурэги как можно громче, и у нее даже получилось, потому что та быстро обернулась на такой знакомый голос. — Что ты здесь делаешь? Вместо любого ответа Карла просто побежала навстречу Мишель, которая за это время успела сделать только пару шагов. Карла хотела бы подобрать самые красивые слова, которые только существуют, но вместо этого она просто обернула свои руки вокруг девушки, прижимая ее ближе к себе. — Я люблю тебя. То, зачем Карла бежала все это время. Признание, ради которого она сорвалась с места посреди ночи. — Ты любишь меня? — Да, блять, Мишель, я так сильно люблю тебя. И все-таки, Мишель считала себя полной идиоткой. — Посмотри на меня. — Мишель хотела только, чтобы Карла была к ней лицом, а не утыкалась носом ей в шею. И когда Карла посмотрела, Мишель была поражена такому количеству заботы в глазах. И когда Мишель улыбнулась, увидев этот взгляд, Карла была поражена такой искренней улыбке, чуть ли не единственной такой неповторимой за все время их общения. Карла думала, что все остальное просто не важно. Ей было не важно, что они стоят на крыше, когда уже начинает рассветать. Ей был не важен привкус алкоголя на губах Мишель, когда та поцеловала ее, объясняя этим все свои чувства. Ей был не важен запах сигарет. Ей ничего не было важно, кроме Мишель. — Я тебя тоже люблю, Карла.

***

Солнце, восходящее из-за горизонта, окутывало своими персиковыми оттенками весь город, лучами мягко ложась на все, что только стоит на Земле. Только лишь небоскребы оставляли за собой колоссальные тени, скрывающие поверхность от небесного светила. Бывшее до этого иссиня-черным, со множеством звезд, небо приобретало светлые, мягкие, нежные тона, затмившие собой весь сумрак. С рассветом отпала вся необходимость в большом количестве фонарей, поддерживающих свет. И как бы ни была красива ночь, рассвет полностью затмевал любые звездные пейзажи. Все словно становилось чище, обретало новые краски с восходом солнца, хотя бы с началом нового дня. Для них же рассвет стал началом новой жизни.