Дети безнравственной революции

      Доктор сунула мне под нос анкету. Я уже заполняла такие два года и год назад. Надо признаться, посещение психиатра для меня стало чем-то, вроде традиции. Первого января я пью за (не поверите) Новый (полный нового говна и разочарований; новых людей и предателей среди них; новых работ и увольнений спустя пару-тройку месяцев за ненадлежащее исполнение обязанностей; новых мудаков) год, а первого сентября я подпираю стенку в очереди на промывку мозгов.       Я уткнулась в бумагу, разглядывая уже знакомые вопросы, ответ на которые менялся лишь в графе «возраст». Заполнять не хочется, но чем раньше начну, тем раньше от меня отвалят и можно оккупировать приглянувшийся по дороге бар. «Как мне Вас называть?» — Эва «Сколько Вам полных лет? » — 22 года «Ваша национальность?» — эльф 12-го уровня «Ваша религия, если таковая имеется?» — верю, что Бог создал землю за семь дней, а на восьмой создал ваши анкеты, мадам Вичуренко, чтобы подосрать мне еще больше «Ваша сексуальная ориентация?» — не ваше собачье дело Снизу предлагалось описать себя максимально полно, нарисовав свою главную мечту. Можно схематично, можно не раскрашивая, можно хоть плюнуть и размазать, все равно эта часть всем была побоку. Последний вариант казался самым заманчивым, но я каждый год рисовала одну и ту же картинку — два человека, уходящих в закат. Тупо и несмешно, знаю. Я ничего не хочу сказать этой картинкой, просто это лучше, чем оставить поле пустым, указывая на полное отсутствие надежд в моей жизни. Она типа дерьмо. А так я создаю видимость, что мое сердце качает не только алкоголь в крови, но и рукой под бит «нормальной жизни». Короче говоря, лучше сказать, что моя мечта — постер какой-то бабской мелодрамы, чем беспросветная неопределенность.       Когда я уселась напротив этого психологического пылесборника и протянула ей анкету, доктор посмотрела из-под очков сперва на меня, затем на мои волосы. — Зря обрезала, — вынесла она вердикт и уставилась в мою анкету. — Эва, милая, ты взрослеешь. В графе «сексуальная ориентация» ты больше не рисуешь мужские гениталии. — Я потеряла к ним интерес, — я лишь пожала плечами. — Понятно, пока не будем затрагивать эту тему. Итак, — она приняла свою фирменную позу, положив руки ладонями вниз перед собой и подняв очки на голову, — с чем пришла? — С винстоном синим, — огрызнулась я. Она прекрасно знала, что я здесь не по своей воле. Каждый год менты ставят меня перед выбором: либо срок от одного до шести, либо это. Напиваться в дрова тридцать первого августа и разносить витрины ювелирок и магазинов с оригинальной дорогущей одеждой под треки Пиры* — еще одна моя традиция. Люблю традиции.       Я не думаю, что местная милиция так лояльна ко мне из-за моей потрясающей женской харизмы или типа того. Держу пари, это в память об отце. Он был майором, пока не получил сердечный приступ прямо на работе. Папа был просто потрясающим человеком, не помню, чтобы он кому-то отказывал в помощи, будь то физическая, моральная или материальная. Он говорил, что нужно играть на человеческой благодарности. Зарплата у него была не самая высокая для наших дней, но денег всегда хватало. Все дело как раз в благодарности. Кому-то что-то помочь перетащить по дружбе, починить проводку незадачливым знакомым женского пола. Если первые благодарили в основном деньгами (дружба дружбой, а адекватные люди понимали, что время — деньги), то женщины платили немного другой валютой. Женской лаской, добрым словом, жаркой ночью, вкусным супом. Батя не артачился, принимал все, что дают. За моральный аспект волноваться никому не приходилось — отец всем говорил, что он вдовец. На самом деле мать бросила нас, когда мне было два года. Я мало ее помню, только знаю, что была редкой сукой. В общем, папа мне как-то сказал, что для него она умерла. Поэтому его слова про вдовца были отчасти правдой. Так что-либо это спасает меня уже не первый год, либо тот факт, что я пару раз позволяла сопляку, севшему на папино бывшее место, зарыться лицом в мои сиськи.       «Собеседница» даже бровью не повела. Любой, сидевший на этом месте, знает меня в лицо и в задницу, в хреновый характер и в полный отказ от сотрудничества. За последние три года я успела тут показать все, чем богата. — Ты снова устроила разгром на центральной улице, не так ли? — она немного прищурилась и снова надела очки на нос, — Я читала в газете, сразу узнала твой почерк. Я ничего не ответила, только про себя промелькнула удовлетворяющая мысль: «у меня есть свой почерк». — Эвелина…-- начала было она, но я перебила: — Эва. — Я думаю это то, с чего можно начать. Я так понимаю, сократив имя, ты оградилась от прошлого? По принципу «новое имя, новый имидж, новая жизнь»? Я знаю, кажется, что столько нового за раз поможет избежать тебе боли, поможет тебе не смотреть часами в стену, анализируя все то, что ты сделала и что не сделала в свое время. У тебя были такие потрясающие волосы в прошлом году, не жалко было расставаться?       Я медлила с ответом, потому что понимала — вопрос был не про волосы. Она права, я поддалась стереотипу о стрижке. Поэтому срезала свою гриву, доходящую мне до задницы, под каре. Прямо по линии подбородка. И, отвечая на вопрос, нет, не пожалела ни секунды. Я действительно верила, что вместе с волосами уходят мои воспоминания о том, что хотелось бы забыть. Но я не люблю открываться людям типа этой психиатрички. Поэтому для нее у меня появился лишь один ответ: — Да, я очень жалела, но решила, что будет прикольно попробовать новый имидж. Каре сейчас очень модно, знаете ли. — Я бы поверила тебе, если бы работала с тобой первый год, Эва. Я закатила глаза: — Напомните, как вас там? Она спокойно смотрела мне в глаза и подыгрывала, будто я действительно не помнила ее имени. — Доктор Вичуренко. Меня аж передернуло, я клянусь. Вот что меня бесило в этой больнице больше всего — пафос и несоответствие игроков их локациям. — Валерия Генриховна, — я сделала упор на ее отчество, — мы с вами живем в СНГ, живи он припеваючи. Вы, скорее всего, родились еще при Горбачеве. Мы с вами находимся в больнице, которую строили еще пленные немцы, а реставрировали, наверняка, таджики, году так в ноль-втором. К чему ваши попытки закоса под европейские стандарты? Поддерживайте родной менталитет, в вас проглядывается душа Генриховны, а не доктора Вичуренко. Понимаете? — Забавно, как быстро ты вспомнила мое имя, — она пропустила мимо ушей мое замечание, — я, кажется, поняла метод работы с тобой. Ты любишь дерзить и тебе кажется, что тебе это помогает. — Мне помогает спать с вашим мужем по выходным, — я оскалилась. Сучка не выведет меня из себя. — Ты переходишь границы, — голос Вичуренко стал едва слышимым. — О, он тоже так говорит мне, типа, хватит, Эва, мне сложно по десять раз за ночь, не переходи границы… — Довольно! — женщина хлопнула ладонью по столу так, что окна задребезжали. — Ты достаточно попила моей крови за два года. Я теперь понимаю, почему Геннадий Стахиевич так быстро и без лишних объяснений вышел на пенсию. — Вы тоже заметили, что чем конченнее у вас отчество, тем с большей тягой вас тянет к психологии? Могу поспорить, вы пытаетесь за ней припрятать свои комплексы, разбираясь в чужих. Благодарная работа, как считаете?       Она не ответила. Я поняла, что действительно перегнула палку. В конце концов, от нее зависел мой приговор. Либо я отделаюсь штрафом, в связи с неадекватностью и\или состоянием аффекта в момент хулиганства, либо дело пахнет серой.       Но проблема в том, что я не извиняюсь за правду. Последние четыре месяца я и правда сплю с ее мужем. Мужик горячий, все на месте, кроме совести. Начал ко мне подкатывать прямо в ресторане, где мы с Вичуренко и ее мужем пересеклись около полугода назад. Как позже выяснилось, они праздновали годовщину — пять лет брака. Знаете эти коридорчики перед туалетами, да? Обычно с зеркалами и мягким диваном у стены. Так вот, сукин сын завалил меня прямо на тот диван. А я такая: «нет, нет, как можно». Спустя два месяца его навязчивых СМС я решила, что можно. Он с меня берет все, чего недодает ему жена. А недодает она ему много, как я поняла. Не будем углубляться в это, я знаю, что заслуживаю порицания. И мне наверняка было бы жаль, если бы не было так плевать. Моя бабушка всегда твердила: «злая женщина спит одна». Ничего подобного, бабуль, за несколько месяцев я могла ни разу не заснуть одна, при том, что мужики в моей постели даже не повторялись. Смазливое лицо, сиськи и умение вовремя включать дуру — лучшее, чем могла наградить меня природа.       Да, шлюха. Да, моральный урод. Да, сдохну от СПИДа в тридцать. Меня устраивает.       О моей полигамности знал только мой первый психиатр — Геннадий Стахиевич. И то лишь потому, что на следующий день после нашего первого с ним сеанса, я проснулась в постели его младшего сына. То есть непосредственно в доме Стахиевича. Я думаю, мы оба были очень удивлены, когда встретились в очереди в ванную. Такие дела. Маленький город — проблема для меня во многих отношениях. Короче говоря, на следующем сеансе он не упомянул этот случай, только между строк намекнул, что у девушек частая смена партнеров является следствием потери отца. Типа, нехватка мужского тепла и внимания, как я поняла.       Что же, возвращаясь к теме о моих предстоящих проблемах, я не зря боялась. Меня приговорили к общественным работам. Да только не в традиционном смысле слова. Не вдаваясь в подробности о ментальной порке и причитании о безответственности и неуважении к памяти отца, его старый друг «оказал мне услугу». Заменил срок на «полезное времяпрепровождение, которое выбьет из тебя, Эвелина, эту дурь». Короче говоря, он зачислил меня в местный университет на бюджет, с условием выплаты мне урезанной стипендии и моей отработкой на государство после окончания. Вот так сукин сын решил мне жизнь наладить.       Уже дома я позволила себе прокричаться и побить стену кулаками, потому что драка с чуваком при исполнении мою ситуацию совсем загнала бы в пекло. А мне так хотелось… Ясное дело, пришлось смириться, потому что при условии моего отчисления из универа, я могу сушить сухари.       Первый день я уже пропустила — была слишком занята, разрываясь между психушкой и ментовской конторой. Боюсь это признавать, но…       Завтра мой первый день в университете. _____________________________ Pyrokinesis — разбивай витрины