Если постоянно оглядываться в прошлое, можно пропустить настоящее и не заметить будущего. Рута Шейл. Вечные истины
POV Автор
Один Бог знал, что чувствовала вечно неприступная и сдержанная Эмма Эйвери. До сегодняшнего дня она всерьез считала дочь самым большим разочарованием своей жизни. Рано выйдя замуж и посвятив всю жизнь юриспруденции и семье, женщина привыкла все планировать, контролировать. Ни одно решение в семье Эйвери не было принято без ее участия. Муж, которого больше волновала работа, чем семья, рано решил для себя, что проще соглашаться с женой, нежели спорить. Так постепенно жена и мать двоих детей переняла на себя абсолютно все заботы, даже не осознавая, что своей чрезмерной опекой сковывает своих детей. Чарли, явно похожий на отца больше, чем ей хотелось бы, никогда не пререкался с матерью. Конный спорт вместо кикбоксинга – без проблем, закрытая школа в пригороде вместо привычной местной школы – не беда, юриспруденция вместо журналистики. Так продолжалось всю его сознательную жизнь. Не менее длинный список планов у Эммы был и на единственную дочь. Вот только та унаследовала, по мнению Эм, все упрямство рода Уайт (семьи Эммы) и свободолюбие Эйвери. Еще когда малышке Даниэль было десять, ее непоколебимость давала о себе знать. Отказавшись посещать музыкальный класс, дочь впервые бросила вызов матери. Эм знала, что будет сложно и на подсознательном уровне не хотела ломать дочь, но ничего не смогла с собой поделать. Возможно, она хотела слепить из Даниэль то, чего не смогла достичь сама. А именно — совершенство. Тем не менее, Даниэль продолжала сопротивляться. В результате, в возрасте восемнадцати, девушка покинула родной дом и отправилась на поиски своего собственного места в мире, чем просто стерла в порошок все надежды и мечты Эм. В тот день женщина поселила в своем сердце обиду, способную свернуть горы. Собственно из-за нее Эм и не смогла сдержаться, увидев, что спустя восемь лет ее дочь смогла добиться всего без ее помощи, и, кроме того, счастлива. Но осознала женщина насколько была неправа лишь в тот момент, когда практически потеряла самое ценное. Она действительно не знала, как жила ее дочь все эти годы. По большому счету ей было все равно. Но мысль, что через несколько жалких минут она может потерять Даниэль навсегда, заставила окаменевшее за столько времени сердце снова ожить и налиться кровью. Все то, что она так долго прятала в себе все это время, со скрипом старой ржавой двери вырвалось наружу. Она осознала, что счастье – вовсе не в совершенстве и идеальности, а в том, когда человек делает именно то, чего желает больше всего. Ее дочь пережила худшее, а рядом не было никого, чтобы ее поддержать. Не было родной матери, способной обнять и пожалеть. Вместо этого, она при каждой встрече лишь обижала и издевалась. Да какая она мать после всего этого? Но больше она такого не допустит. Не глядя ни на кого, женщина подорвалась с кожаного дивана, наверняка зная, где сейчас сидит в одиночестве ее самая большая радость и счастье в жизни. Взбежав на второй этаж не обращая внимания на высокие каблуки, и пройдя за стеклянные двери, она нырнула на веранду, где находилось тайное убежище маленькой Даниэль. Именно туда сбегала каждый раз заплаканная девочка, после очередной ссоры с матерью. Тихонько заглянув в приоткрытую дверь, она убедилась, что была права. Уже взрослая Даниэль, сидя с поджатыми ногами на деревянной, порядком пошарпанной скамейке, тихонько вытирала слезы шерстяным пледом. Ее отросшие каштановые волосы струились непослушными волнами, грудь то и дело взымалась от тихих рыданий. Женщина заметила, как же повзрослела ее малышка. Теперь она не маленькая беззащитная крошка, нуждающаяся в вечной опеке, а взрослая красивая женщина. Эм заметила, как Даниэль опустила руку и любовно погладила слегка округлившийся живот. Похоже, угроза в жизни не увидеть внука была вовсе не пустыми словами. Сделав глубокий вдох, женщина вышла из своего убежища и тихонько присела на скамью позади дочери. Та сразу напряглась, убрав руку с живота, что не могло не укрыться от Эм. — Ты права, – начала, возможно, самое тяжелое признание в своей жизни Эмма, — ты права во всем. Я никчемная мать. Я действительно не способна ни на что, кроме поучений и критики. Я, я даже и представить себе не могла, насколько тебя ранила. Эм положила руку на плечо притихшей Даниэль, но вопреки ожиданиям, дочь не скинула ее. Решив, что это ее шанс, женщина продолжила: — Я виновата перед тобой, дочка, и если ты позволишь, я буду замаливать прощение всю оставшуюся жизнь, только, пожалуйста, не исчезай. Слезы катились по бледным щекам, превращая идеальным макияж в годное только на Хэллоуин месиво. Не выдержав, Даниэль повернулась к матери и, приникнув к ее плечу, тоже разрыдалась. Сама не понимая, были это слезы горечи или же счастья, девушка, наконец, обняла человека, которого любила, не смотря на все унижения и детские обиды. Материнская любовь для нее была сродни иллюзии, непостижимого сокровища. И сейчас, иллюзия магическим образом воплотилась в жизнь. — Это правда? – хрипловатым голосом спросила Даниэль. — Что правда, дорогая? – непонимающе Эм заглянула в альпийские луга дочериных глаз. — Ты действительно меня любишь? – Эм видела, насколько сильно ее волновал этот вопрос. — Больше всего на свете, Дани, – искренне ответила Эм. Наблюдая за двумя рыдающими женскими силуэтами через окно в спальне, Чарли не знал, как поступить. С одной стороны, он был рад, что и мать и сестра, наконец, отпустили прошлые обиды, но с другой, он боролся с желанием защитить Даниэль. Сомневаясь, что мать так просто не изменится. Со стороны казалось, что это обычное, сродни братски-сестринским отношениям, желание помочь, но здесь было все намного сложнее. Никто, кроме Чарли на самом деле не знал, что чувствует Даниэль. Лишь брат каждый раз оказывался рядом, утешал и выслушивал девушку, понимая всю безысходность ее ситуации. Кроме того, он осознавал, что не может никак ее защитить от вездесущей матери. Когда Даниэль покинула дом, он был и рад, и огорчен одновременно, понимая, что теперь, все усилия матери будут направлены на него одного. Собственно из-за этого он и перестал так часто звонить и приезжать к той, в ком души не чаял. В результате, все многогодовые отношения сошли на «нет», оттесненные сплошной рутиной и трудовыми буднями. Услышав гневную тираду сестры, направленную на мать, и узнав, небольшие подробности того, как ей жилось все это время в одиночку, он почувствовал укол и своей совести, понимая, что виноват не меньше матери. Одновременно с этим у него проснулось уважение к Старку. Как минимум этот человек поддерживал Даниэль, пока зацикленные на себе родственники не соизволили опомниться. Собираясь было двинуться в сторону веранды, Чарли почувствовал на предплечье прикосновение сильной руки. Обернувшись, он увидел Тони Старка, облаченного в черный кашемировый свитер и серые шерстяные брюки, державшего одной рукой его за предплечье, а другой, прижимая указательный палец к губам, призывая молчать. — Дай им немного времени, – тихо прошептал мужчина и увлек Чарли в сторону дома. — Но, – начал было сопротивляться Чарли, но увидев, как Старк покачал головой, быстро умолк. — Им обоим за столько времени есть что обсудить, – произнес мужчина и, похлопав парня по спине, стал спускаться по лестнице, – еще партию в бильярд? Все же, Чарли никак не мог раскусить этого человека. Нет, он не страдал предрассудками, как большинство обитателей Соединенных Штатов, и не считал Тони Старка заурядным миллиардером, коим тот старался себя показать. Он наблюдал за становлением этого человека, как мирового героя, будучи уверенным, что за всей этой броней находится существо, человечнее всех на этой планете вместе взятых. Одна его жертвенность чего стоила! И, зная свою сестру, как никто другой, Чарли не удивился, узнав, кого она выбрала в качестве спутника жизни. В каком-то смысле, они дополняли друг друга, как инь и янь. На первый взгляд, кажутся совершенно разными, но без одного другой будет неполноценным. Познакомившись поближе с Тони Старком, Чарли убедился, что был полностью прав. Они нуждаются друг в друге, больше, чем, в ком либо, что не могло не радовать. Решив для себя, что не станет препятствовать отношениям сестры со Старком, а напротив, если потребуется, поможет им быть вместе, Чарли уверенно побрел обратно в гостиную, намереваясь отыграть у отца обратно свою любимую ковбойскую шляпу!POV Тони
Я знал, что лучшее, чем сейчас смогу помочь ей — это не вмешиваться. Как бы глупо это не звучало. Даниэль давно сдерживала в себе эти чувства и, когда вскочив с дивана, заявила, что больше не увидит мать, я понял, что бочонок прорвало. Ради блага любимой, я обязан дать ей самой разобраться в себе. Ей это было необходимо. Я видел, как она переживала последнее время. Особенно это было заметно, когда я начинал говорить о семье. Я не был уверен, но предполагал, что все ее сомнения в браке были связаны именно с собственным опытом и детскими обидами. Когда она сказала, что боится, стать плохой матерью, я все понял. Именно поэтому я настоял на этой поездке. Я знал, что рано или поздно ей все равно придется поговорить с матерью и лучше пускай это случится до появления нашего ребенка. Покрутив в руках небольшую, обтянутую кожей шкатулку, я сомневался, удалось ли Даниэль выпустить все обиды и сомнения, и открыться новому будущему. Один неверный шаг, и я мог ее навсегда спугнуть. Этого я боялся сейчас больше всего. Ну, почти больше всего. Открыв шкатулку, я посмотрел на изящное кольцо, выполненное из белого золота и усеянное россыпью мелких бриллиантов, образующих венец для камня, выделенного нами с Виженом из древнего артефакта, и названного нами Сатрапис, что в дословном переводе означает Защитник. Я подумал, что будет неплохо, если столь сильное вещество, призванное защищать его владельца будет все время на Даниэль. Кроме того, есть догадки, пока не проверенные, что Сатрапис способен контролировать всплески энергии, что сможет защитить ее и ребенка от пагубного воздействия силы, вместе с тем, не требуя изоляции от магии. Но как преподнести подарок, ведь это не просто кольцо, а надежда на будущее, я пока не знал. Заметив, как брат Даниэль наблюдает за ее воссоединением с матерью, я понял, что она была не права еще кое в чем. Недавно она говорила, что переживает, ведь Чарли стал более отчуждённым по отношению к ней. Видя в этом свою вину, она корила себя за свою холодность и эгоизм, сама не понимая, что брат своими поступками ее защищает. Он не держал обиды, напротив, его самопожертвование не могло не впечатлять. Пообщавшись с ним, я убедился в этом. Ее семья вовсе не та, которую она себе представляла. Просто они не умеют должным образом показывать свои эмоции. Хотя, кто бы говорил? Доигрывая уже третью партию в американский бильярд, я позволил Чарли отыграть обратно его чудовищную, но, тем не менее, очень важную ковбойскую шляпу у отца Даниэль, Алана. Подружившись с этим парнем, я внезапно для себя, нашел то, чего мне не хватало. Еще одного действующего персонажа. А когда две, заплаканные, но счастливые женщины, спустились в гостиную, держась за руки, я понял, что первая часть моего замысла удалась. — Эм, – произнес Алан, увидев сияющее лицо жены. — Все в порядке, – ответила за маму Даниэль, окончательно подтвердив мою догадку. Ее глаза нашли мои. В них больше не было той темной, пугающей меня непроглядной темноты. Ее место вытесняло что-то новое, едва заметное, названное мною доверием. Они уселись за стол, намереваясь доесть все остатки сладкого в этом доме, а я тем временем подмигнул Чарли: — Можно тебя на пару слов?POV Даниэль
Меня переполняли эмоции вдоль и поперёк. Не верилось, что мы с мамой, наконец, помирились. Просидев около получаса в зимнем саду, мы успели нарыдаться, наговориться. Пускай и не обо всем. Я рассказывала, как впервые познакомилась с Тони. Почему оказалась в компании Мстителей и одного божества, как вышло, что я могу с помощью щелчка открывать и закрывать окна. Она слушала мой рассказ, разинув рот, но ни разу не осудив или бросив укор. Казалось, передо мной сейчас совсем другая мама. Та, которую я всегда мечтала иметь. И вот, наконец, получила. Я позволила ей положить руку на место, где в теплоте и любви сейчас спокойно рос наш с Тони малыш. Казалось, все настолько прекрасным, до невозможности. Наконец, проголодавшись, мы решили спуститься вниз, а заодно и проверить, не замучали ли до смерти моего ухажера своими расспросами отец и Чарли. Спустившись вниз, мы обнаружили три макушки, о чем-то весело переговаривающиеся и играющие в бильярд. Чарли, вертя в руках старую ковбойскую шляпу, о чем-то весело рассказывал Тони. Отец держался немного в стороне, докуривая сигару и добродушно поглядывая на них. Казалось, Тони чувствовал себя в своей тарелке, что не могло не радовать. — Эм, – произнес папа, заметив наше появление на лестнице. — Неужели мировая? – недоверчиво усмехнулся Чарли. — Мировая! – глянув друг на друга, одновременно произнесли мы с мамой. — Вот и отлично, я как раз приготовила чай, – радостно произнесла, вошедшая с целым подносом угощений Мэгги. — Не хочешь выйти на воздух? – внезапно произнес Чарли, оставив свой кий у стены и весело подмигнув Тони. Удивленно выгнув дугой правую бровь, я мысленно поставила себе заметку, выведать у Тони при каких обстоятельствах он успел подружиться с моим братом. Тем не менее, утвердительно кивнула и, накинув предложенное теплое пальто, вышла вслед за ним на морозный вечерний двор. На улице уже порядком стемнело. На небе появились первые звезды. Как по часам, на улице одновременно зажглись все возможные источники света, озаряя вечерний двор множеством мелких огоньков. Из окон доносились озорные голоса и музыка. Брат приобнял меня за спину и повел в сторону старого розариума, некогда моего любимого места для пряток. Летом, когда бутоны раскрывались, это место наполнялось мириадами прекрасных запахов и изобилием цветов. Сейчас же, под конец ноября, лишь спящие побеги, идеально остриженные и выложенные по изгороди, напоминали про былую красоту. — Прости меня, – произнесли одновременно мы с Чарли. — Я первый, – весело улыбнувшись, произнес брат и запустил длинные пальцы в свои каштановые, слегка вьющиеся волосы. Я кивнула в знак согласия. — Ты стала такой взрослой, сестренка, – удивляя меня своим серьезным тоном, сказал он. — Но не взрослее тебя, – шутливо, в своей манере ответила я. — И, тем не менее, от той прежней вечно ноющей и плачущей девчонки не осталось и следа, – озорно подметил он. — Эй, вообще-то, я была подростком, а им, как ты знаешь, свойственно бурно проявлять свои эмоции, – закатила глаза я. — И, тем не менее, без шуток, – внезапно посерьезнел Чарли, – я завинил перед тобой, Даниэль. Пока ты жила здесь, моей основной целью было оберегать младшую сестру от всех напастей, будь это суровая мать, отшивший тебя парень или месячные, не имело значения. Но, когда ты уехала, я был ужасно зол. Мне казалось, что ты бросила меня одного в этом терновнике, зная, что я не смогу сказать маме «нет». Я держался на расстоянии, специально игнорируя твои звонки и сообщения. Запутавшись в собственных амбициях и эгоизме, я совершенно про тебя забыл. А не должен был. Увидев, какой ты стала и, услышав часть твоего рассказала, я понял, каким придурком был. Заметив мои вырывающиеся возражения, он покачал головой, прося дать возможность договорить. Было странно слышать такие слова от брата, особенно учитывая, что я чувствовала то же самое, что и он. Тем не менее, я снова кивнула. — Я иногда следил за твоими успехами и даже ездил на вручение твоего диплома, но держался в стороне, чтобы ты меня не видела, – я знала, как тяжело дались Чарли эти слова, – но поверь, я бы никогда не забыл о тебе, малышка Ди-Ди, – я улыбнулась. Это прозвище он дал мне еще в начальной школе. Не выдержав, я бросилась в объятия и притянула к себе ближе на долю секунды удивившегося братца. Он тут же растаял и мягко погладил меня по волосам, как всегда делал в детстве. — Чарли, я бы ни за что тебя не упрекала, – прошептала я ему в грудь, – просто мне было непонятно твое отношение. — С сегодняшнего дня, я снова буду для тебя лучшим на свете братом, – с замашками Наполеона произнес он, вызвав у меня смех. — Ты и не переставал им быть, – заверила его я. Мы сделали кружок по парку и снова вернулись к розариуму, но на этот раз было в нем что-то странное. Необычное. Вот только я пока не могла понять, что. Чарли, обхватив мои плечи, развернул меня к себе лицом и соответственно спиной к розариуму и произнес: — Даниэль, ты стала прекрасной женщиной, добилась неслыханных высот для своего возраста, пережила трудности и встретила свою судьбу. Ты замечательная тетя и станешь отличной мамой. Я в этом никогда не сомневался. Не бойся будущего и прислушайся к зову сердца, — заговорщицки улыбнувшись, Чарли, развернув меня, слегка подтолкнул вглубь розариума. Я немного растерялась, но все же двинулась в указанном направлении. Было темно, и я чуть не споткнулась о торчащий из земли корень, но смогла удержаться на ногах. Внезапно розариум будто ожил. Миллионы маленьких белых огоньков, торчавших кто-откуда, освещали замерзшие ветви моих любимых роз, создавая что-то наподобие тропинки вперед. Поддавшись искушению, я сделала шаг в указанном направлении. Затем еще шаг и еще. Впереди показалась темный силуэт мужчины. Он стоял ко мне спиной и, запрокинув голову, наблюдал за звездным небом. Подойдя ближе, я смогла рассмотреть черную кожаную куртку, серые шерстяные брюки и шоколадного цвета макушку мужчины. — Тони? – удивленно произнесла я. — Знаешь, я всегда думал, что моя судьба в этом мире предрешена, – мягко заговорил он, все еще стоя ко мне спиной, – я представлял, что где-то там, – он указал в небо, – светит моя счастливая звезда, дающая мне возможность жить, воплощая в жизнь все свои идеи и замыслы, позволяющая мечтать о будущем и забыть темное прошлое. Я не знала, к чему он клонит, но безумно хотелось его обнять. Вместо этого, я взяла Тони за руку и переплела наши пальцы, пытаясь рассмотреть в небе ту самую звезду, о которой он говорил. Мужчина перевел свои глаза на меня и добавил: — До чего же я удивился, осознав, что моя звезда вовсе не холодное небесное тело, столь далёкое и неосязаемое, – он взял обе мои руки в свои, – и сейчас она стоит прямо передо мной. Я хотела пошутить, мол, иногда бываю не менее холодной и недосягаемой, но его проницательный взгляд, умоляющий, хоть в эту секунду помолчать, заставил даже мысли успокоиться. — Даниэль, ты, несомненно, лучшее, из всего, что происходило в моей жизни, – уверенность, сочившаяся из его слов, постепенно начинала до меня доходить, — когда ты заслонила меня собой от пули в нашу первую встречу, я подумал, что за шальная девчонка способна кинуться под пулю, когда рядом Железный Человек? Уже тогда я увидел в тебе родственную душу. Тем не менее, я сбежал, трусливо как испуганный пес, оставив тебя в больнице. Но ты снова и снова появлялась в моей жизни. В невероятном красном платье, белом халате или спортивном костюме. Твое лицо, заставляло меня чувствовать давно забытые эмоции, – отпустив одну мою руку, Тони нежно погладил мое лицо. — Ты восхитительная женщина, Даниэль! – подытожил Тони, – и я не представляю своего будущего без тебя. Я хочу становиться лучше с каждым днем ради тебя и нашего малыша, – он с такой нежностью произнес слово «малыш», что у меня уже второй раз за сегодняшний день из глаз потекли слезы нескрываемого счастья. Потянувшись к карману куртки, Тони выудил оттуда небольшую, обтянутую черной кожей шкатулку. Опустившись на одно колено и открыв моему взору содержимое шкатулки, Тони, наконец, произнес: — Даниэль, звезда моя, ты станешь моей спутницей жизни, позволишь мне стать твоим мужем, чтобы любить и оберегать тебя всю нашу жизнь? – это были лучшие слова признания любви. Я даже представить боялась, как сейчас выгляжу. Опухшей, заплаканной, прибавившей пару кило. Но зато я точно знала, что выглядела счастливой. — Да, – уверенно ответила я, кинувшись в объятия своего Железного мужчины, попросту свалив его на холодную землю. Мы целовались и смеялись от радости одновременно. Тони вытирал мои мокрые от слез щёки. Все было идеально, пока мы не услышали торопливые маленькие шажки в нашу сторону. Пару секунд спустя, маленький Нэйт с победным кличем прыгнул прямо в наши объятия. У входа в розариум показалось озабоченное лицо Чарли, а за ним, в парк подтягивалось все семейство Эйвери. Они, так же как и Нэйт, радостно хлопали в ладоши и выкрикивали поздравления. Краем глаза я заметила, что щеки Тони покрылись ярко-розовым румянцем. Неужто сам Железный Человек засмущался? — Так что это получается, – с деловитым видом надул губы племянник, – тётя Дан теперь станет Зелезной Дамой и у нее будет Зелезный лебёнок? Тони, помогая мне встать с холодной земли, погладил смышлёного мальчишку по голове и не менее деловито ответил: — Да, и если будешь себя хорошо вести, мы дадим тебе с ним поиграть. Чего только стоили в тот момент мои выпученные глаза и радостный вопль Нэйта! Я хотела возразить, но меня отвлекла маленькая изящная снежинка, аккуратно осевшая на моих ресницах. Я подняла глаза к небу, и радостно воскликнула: — Снег! Этот белоснежный, как новый лист бумаги снег, мог означать начало нового периода в нашей с Тони теперь уже общей жизни. А, возможно, это только мои догадки.~Неделю спустя~
Я стояла возле больших металлических двустворчатых дверей и откровенно нервничала. Дорогой деловой костюм свободного кроя и глубокого темно-вишневого цвета уже не мог полностью скрыть моего круглого, как мяч для волейбола, животика. Последний раз, глянув в свое отражение в телефоне, я обратила внимание на красиво подведенные большие глаза, бледно-розовые губы, слегка подкрашенные помадой, волосы цвета древесной коры были уложены в замысловатую, слегка приподнятую прическу. — Вы отлично выглядите, доктор Эйвери, – поспешила успокоить меня новая ассистентка Джоан. Я в этом не сомневалась, особенно учитывая, сколько людей работали над моим внешним видом. Просто было не по себе. — Нервничает? – послышался сзади голос Тони, который походил больше не на вопрос, а на утверждение. — Еще как, – поспешила ответить Джоан. Я уже привыкла, что они часто обсуждают меня в моем присутствии. Даже перестала злиться по этому поводу, ведь проще научить козу летать, чем в чем-то переубедить Тони. Наконец, сам Старк поравнялся рядом со мной в темно-синем костюме (в тон моему) и черных туфлях, застегивая на ходу золотые часы. Окинув меня придирчивым взглядом и остановившись на моем лице, он на секунду хитро ухмыльнулся, а затем страстно поцеловал, от чего все переживания моментально улетучились сами собой. Последнее время, такое со мной часто происходит. Тони ссылается на свое обаяние, я же, в свою очередь, на гормоны. Оторвавшись, наконец, от моих мгновенно покрасневших губ, он пригладил бороду. — Готова? – уверено протянув мне свою руку, спросил Тони. — Готова! – смело произнесла я, сжав крепкие мужские пальцы своими. За дверью послышались звуки затворов и вспышек фотокамер. Я знала, что назад дороги не будет. Но будущее звало нас. Поэтому, как только тяжелые двери отворились, обдав нас ярким светом и громкими криками фотографов, мы уверено, держась за руки, шагнули на встречу нашему будущему, нашей судьбе.