Основная тема – Alan Walker - Faded
Прошло больше недели с того ужасного события в Мексике, но я все помню, будто это было только вчера. Я возвращаюсь в таверну «У Пабло» снова и снова, слышу до тошноты неприятный голос Хосе и чувствую холодный металл старого револьвера, так благородно приставленный этим сумасшедшим к моему виску. Передо мной две пары до чертиков испуганных глаз – бездонно голубых и исчерня темных. Я понимала, что в этот момент они бессильны. Хотелось закричать, но я сдержалась, дабы пожалеть и без того напуганных спутников. В голове круговоротом проносились сотни мыслей разом. Воспользоваться силой сыворотки я не могла, боясь тем самым навредить еще крошечному комочку в моем животе. Мне хотелось одного – любой ценой спасти две жизни. Но никак не обидчика. — Даниэль? – беспокойный голос Тони вывел меня из очередного состояния, наподобие ступора. — Мм? – я похлопала ресницами и, наконец, смогла сфокусироваться на напряженном смуглом лице, пытающемся одновременно уследить за дорогой и мной. Я и забыла об обещанном приезде в родной город на День Благодарения. Тогда это казалось чем-то очень отдаленным. Солнце, вставшее сегодня непростительно рано, совершенно не грело, что, безусловно, разочаровывало. За окном ведь конец ноября, так что ничего удивительного. Поплотнее закутавшись в вязанный черный кардиган, я скинула сапоги и с ногами залезла на кожаное сидение внедорожника. Примерно через пару часов мне предстоит еще одно испытание – семья. С этим словом у меня ассоциируется всего несколько эмоций – обида и разочарование. Наши с братом родители всю жизнь держались очень сдержано и беспристрастно. Казалось, они воспитывали в нас не любознательных умных детишек, как все прочие, а лишь покорных солдат. И я с этим мирилась. Какое-то время. Согласитесь, трудно иметь на все свою точку зрения, если живешь за счет родителей. Только уехав в Нью-Йорк, я смогла вдохнуть полной грудью, чего не скажешь про Чарли. С тех пор, как я вырвалась из домашней клетки, вся чрезмерная опека и контроль были обращены уже в двойном количестве на него. Возможно, из-за этого он и стал держаться от меня подальше и реже звонить. Такой резкий контраст между братской любовью и заботой в детстве и тем, что происходило сейчас, не могло не огорчать. Но где-то в глубине души я могла его понять. Я безумно по нему соскучилась и ждала встречи, надеясь, что весь его холод и отстраненность улетучатся при виде младшей сестренки. — Ты не проголодалась? – снова попытался привлечь мое внимание Тони. Очевидно, его пугала моя молчаливость и задумчивость последние дни. На все его попытки поговорить о случившемся я отстранялась и находила миллион причин избежать разговора, либо отвечала односложно, чем выводила из себя Тони, но все же добивалась своего. Мне не хотелось ничего обсуждать. Не хотелось ничего говорить. Я боялась, что если скажу ему то, что больше всего меня беспокоило, он отвернется от меня. Отвернется от нас. Положив руку на живот, я лишь отрицательно покачала головой и снова отвернулась к окну, наблюдая за постепенно рассеивающимся туманом. - Больше никто не причинит вред мне или моим близким, – холодным голосом произнесла я. Теплая кровь, словно фонтаном, окатила мое лицо, шею и руки. Хосе, пошатнувшись, издал звук, похожий на бульканье, и упал замертво на деревянный пол. Его глаза были широко открыты, выражая последние эмоции владельца – удивление и страх. К горлу подкатила отвратительная тошнота. Все тело било мелкой дрожью. Находясь в состоянии шока, я отшатнулась от лежащего на полу мужчины и осела на пол в метре от него. Я не была испугана. Нет. Я была довольна собой. — Даниэль! – Тони тут же оказался рядом, опустившись на колени и заглянув мне в глаза. — Я в порядке, – уверенно произнесла я, подтянув колени к себе. — Молодчина! – торжествующе воскликнул Локи, брезгливо пнув ногой тело еще теплого человека. — Вставай, – Тони помог мне подняться с пола и отвел подальше от трупа, предостерегающе сверкнув глазами в трикстера. — Будь здесь, – в любой другой ситуации я бы поспорила, но сейчас, его приказ не казался уж таким неправомерным. Будь моя воля, я бы залезла под одеяло с головой и не вылазила бы, пока весь этот ужас не закончится. Я не жалела о содеянном. Происшествия в лаборатории навсегда искоренили в моем сердце нерешительность по отношению к преступникам. Особенно, посягающим на мою жизнь или же жизнь любимых мне людей. Я даже чувствовала некий восторг от того, как у меня это лихо получилось. И именно это пугало меня больше всего. Казалось, только что я открыла темноте свободный доступ к своему сердцу. Пока Тони с кем-то оживленно говорил по телефону, Локи бесшумно опустился на кровать рядом со мной и вложил мне в руку сложенный и идеально чистый Тилан. Как будто не он только что пронзил с легкостью пера шею Хосе и не был забрызган его кровью. Идеально чистый металл. Зеркально чистый. — Не видел существ, у которых с первого бы раза получилось управлять силой Тилана, – произнес Локи, задумчиво глядя на мое лицо. — Не поняла? — Тилан – это не просто оружие, – Локи с обожанием провел кончиками пальцев по красной рукояти клинка, – выкованный на Нидавеллире, этот клинок способен перенять силу хозяина и направить ее для защиты от врагов, – объяснил трикстер, – но только в том случае, если у владельца есть эта необходимая сила, иначе – это просто кусок металла. — Хочешь сказать, он мог бы и не сработать? – округлила глаза я. — Скажем так, я был уверен, – уклончиво ответил Локи, – где-то на шестьдесят процентов. — То есть, была вероятность в сорок процентов, что клинок просто на просто не откроется и этот придурок убьет меня из своего револьвера? – повысила голос я, не веря услышанному. — Все дело в тебе, – развел руками он, – ты особенная. Скрип тормозов заставил меня открыть глаза и оглянуться. Мы остановились на небольшой пустой стоянке маленького придорожного ресторанчика «Fairytale». На часах было только восемь, так что я сомневалась, что они были уже открыты. Но зная Тони, я была уверена, закрытый на ночь ресторан ему не помеха. В доказательство моих мыслей, уже через двадцать минут мы сидели в уютном теплом зале возле камина и изучали меню. Скучающим видом я пробежалась по аккуратно выведенным курсивом буквам и заказала какао с зефиром. На что моментально появилась реакция Тони в виде удивленно выгнутой дугой правой брови и плотно сжатых губ. Не смотря на мой «протест», он заказал два теплых салата с уткой и отбивную с картофельным пюре. Мне было жалко смотреть, как не выспавшийся слегка помятый официант старательно записывает озвученный ранее Тони заказ, пытаясь ничего не перепутать. — Совсем не обязательно было будить среди ночи этих людей, – произнесла я, когда официант уже скрылся за дверью кухни. — Обязательно, – вскинул брови мужчина, – тебе нужно поесть, – этот его приказной тон сильно напрягал, – и кроме того, уже давно не ночь, – он указал пальцем на висевшие за его спиной старинные часы, показывающие без четверти девять. — С тобой бесполезно спорить, – выдохнула, наконец, я, заметив, как легкое подобие улыбки тронуло линию его плотно сжатых губ. — А ты не спорь, – ответил он. — Ты всю жизнь будешь за меня решать, куда идти и что есть? – и что меня дернуло ляпнуть такое? — Я просто пытаюсь проявлять заботу, – выдохнув, произнес Тони. — Лучше бы ты проявил заботу неделю назад в Мексике, – резко отрезала я, моментально пожалев о сказанном. Лицо мужчины осунулось, меж бровей залегла глубокая складка. Я не имела права такое говорить, ведь знала, что он делает все, что в его силах. Но картины произошедшего то и дело всплывают перед моими глазами и мысль о том, что я убила человека, не дает здраво мыслить. — Давай поговорим об этом, – сквозь зубы произнес он. — Что обсуждать, Тони? – я вскочила со своего кресла, повысив тон и размахивая руками, – То, что ты просто стоял и смотрел, пока какой-то придурок приставил ко мне пистолет? Или то, что мне пришлось собственноручно вспороть горло этому бедолаге лишь бы защитить себя и нашего ребенка? – я почти перешла на крик, – или может то, что я вообще-то врач, и должна спасать людей, а не убивать? Слезы хлынули из моих глаз непослушными потоками, заливая лицо и превращая некогда сонную физиономию в мокрое покрасневшее расплывчатое месиво. Мужчина стоял молча, терпеливо слушая мою тираду. Не выдержав его пристального взгляда, я отвернулась к камину, обхватив себя руками, пытаясь унять непрошеные слезы. Когда, наконец, вся влага из моих глаз испарилась, я повернулась, но никого, кроме испуганного официанта в зале не обнаружила. Тони исчез.POV Автор
Наверное, это был один из немногих эпизодов в жизни Старка, когда ему захотелось сбежать и побыть наедине с собой. Не замечая ничего впереди себя, мужчина брел по промерзлым тропинкам, уходящим глубоко в лесную чащу. Если подумать, у него тоже есть право злиться, ведь после всех этих событий никто не подошел к нему и не спросил, как он себя чувствует. А чувствует он себя, мягко говоря, отвратительно. Он всеми силами старался показывать из себя железного воина. Эдакого мужчину в доспехах, которому не чужды тяготы человечества и который всегда готов помочь. Он прикидывался человеком без чувств, кем-то вроде машин, создаваемых им же. И все было хорошо, пока в его жизни не появилась она. Даниэль не только перевернула все его представление об окружающем мире, но и дала надежду на будущее. Его будущее. Но и вместе с тем, на его плечи лег огромный груз ответственности. Еще год назад он был уверен, что героическая смерть в бою – лучший финал для его истории. А что теперь? Как теперь быть? Он понятия не имел, что их ждет впереди, и эпизод в Мексике тому прямое доказательство. Он не готов. Он просто не имеет права на будущее, которое может ему дать эта женщина, будучи столь отвратительным эгоистом, так легко рассуждающим о собственной смерти. Как он может называть себя героем, если даже не смог спасти мать своего ребенка от обычного смертного. Не инопланетянина, не бога, не мутанта, не Альтрона, а обычного смертного. Ответ на свой вопрос пришел к нему так же внезапно, как и сам вопрос. Он испугался. Тони Старк испугался! Не за Даниэль, не за ребенка, а за себя. Он испугался, представив, что будет, если их не станет. Эта мысль противной занозой засела в его мозгу, не дав пошевелиться ни на дюйм. Вот почему он ничего не сделал. И вот почему все то, что пережила в ту ночь Даниэль – его вина. А вместо того, чтобы быть с ней рядом и помочь справится со страхом, он трусливо сбегает в лес, боясь правды. Он – идиот! Размахнувшись, Тони со всей силы ударил в ствол рядом стоявшей и ни чем не мешающей ему сосны. Дерево грустно заскрипело и, покачнувшись, вернулось в прежнее положение, чего не скажешь о руке мужчины. В местах, где смуглая кожа тонким слоем обтягивала сильные костяшки пальцев, образовались кровоточащие раны. Посмотрев на текущую по запястью тонкими речушками алую кровь, Старк понял для себя еще одну правду – он не машина, не бог и не сверхсущество, он всего лишь человек. И так же, как все люди, имеет право на будущее. Ему не обязательно умирать, чтобы что-то доказать себе или окружающим. Достаточно поверить в себя и позволить себе плыть по течению, любить и быть любимым. Развернувшись, мужчина изо всех сил побежал обратно в небольшой теплый ресторанчик, где еще полчаса назад оставил совсем одну Даниэль.POV Даниэль
Глаза сами следили за минутной стрелкой висящих на стене часов. Пятнадцать минут. Двадцать. Двадцать пять. Обняв себя руками, чтобы не переживать, я ходила взад-вперед по просторному залу, все время прокручивая в голове недавний разговор с Тони. Я перегнула палку? Неужели он не понимает, насколько тяжело мне каждый день открывать глаза по утрам, вести привычный образ жизни, зная, что тот парень больше не сможет делать того же самого. Да, он совершил ошибку, но кто из нас их не совершал? Я не могу смириться с тем, что сделала. Где-то в глубине меня сидит заноза, раздирающая мое сердце и душу на кусочки, снова и снова возвращая в ту ночь. А лишние упоминания об этом заставляют старые раны снова кровоточить, не говоря уже о появлении новых. И я отказывалась верить в то, что Тони не может меня понять. За эту неделю он уже не первый раз пытается меня разговорить. Естественно, безуспешно. Неужели он сам никогда такого не переживал? Ведь, будучи в команде Мстителей, он не раз отнимал чужие жизни. А больше всего меня пугало то, что если мы из-за такого закрываемся друг от друга и сбегаем, что же будет после появления нашего ребенка? Сможем ли мы отбросить все недопонимания и вырастить его в любви и заботе? — Может, сделать вам еще какао, мэм? – я подняла глаза на официанта, вежливо стоявшего в сторонке. — Все в порядке, – покачала головой я, – спасибо. Парень уже было развернулся в сторону кухни, но затем остановился и мягко произнес: — Не переживайте о нем, все мы, мужчины, не сразу доходим до сути, – я не сразу поняла, что он пытается сказать, – порой, чтобы осознать очевидное, стоит лишь дать себе немного времени, – и, как в доказательство своих слов, кивнул в сторону прозрачной раздвижной двери, ведущий в лес, и улыбнулся. Я посмотрела туда, куда указывал взгляд паренька. И правда, из леса показалась запыхавшаяся фигура бегущего в мою сторону мужчины. Увидев его, мне захотелось отшвырнуть подальше плед, окутывающий меня почти до пола и бежать сломя голову навстречу Тони. — Чего же вы ждете? – будто запустив механизм, спросил официант. Стоит отставить ему хороших чаевых. Уронив где-то по дороге плед, я выскочила за стеклянную дверь и ринулась горной ланью прямо в объятия мужчины. В этот момент мне было плевать, что на улице минусовая температура, что вот-вот пойдет снег, что за нами наблюдает пара заинтересованных лиц через окно. Сейчас было важно только одно – прикосновение теплых рук к моему лицу, дурманящий аромат его тела и жар его губ на моих губах. Испустив протяжный вздох, я буквально растворилась в его прикосновениях. Тони прижимал меня к себе настолько, что я не ощущала леденящего холода ветра. Его губы нашли мои, язык по-хозяйски юркнул в мой рот, исследуя каждый его уголок, заставляя дыхание напрочь сбиться. Я зарылась руками в его шевелюру, прижимая к себе еще сильнее и со всей страстью отвечая на поцелуй. Обняв за талию, Тони оторвал меня от земли и закружил, тем самым вызвав улыбку чеширского кота. — Не замерзла? – наконец, поставив меня на землю, спросил он. Я отрицательно замотала головой, взяв его руки в свои. Я сжала его пальцы своими, якобы показывая, что доверяю ему, но увидев, как дернулась мышца на лице, опустила глаза вниз. Увидев на них костяшках пальцев кровь, я непонимающе уставилась на мужчину. — Прости меня, Даниэль, – начал было Тони, – я просто идиот. — И поэтому ты решил разбить в кровь руки, чтобы мне это доказать? – выгнула бровь я. — Не совсем, – легкая улыбка тронула его плотно сжатые губы. Замолчав, Тони будто собирался с мыслями, чтобы что-то сказать, поэтому я решила его опередить: — Я была не права, игнорируя тебя, – я погладила кожу вокруг припухших костяшек, стараясь не смотреть мужчине в глаза, – просто мне тяжело вспоминать случившееся, я все еще не могу простить себя. — Эй, – Тони вытянул свою руку из моей и, взяв меня за подбородок, легонько приподнял голову, заставив посмотреть на него, – в том, что произошло, твоей вины нет. Уясни это в своей светлой голове, Даниэль, любой бы поступил так же на твоем месте. Если бы этого не сделала ты, он бы сделал это с тобой. С вами обоими, – поправил сам себя Тони, – я бы не простил себе, если бы с тобой что-то случилось. Я кивнула в знак согласия. Мужчина довольно хмыкнул, заметив в моих глазах долю понимания, прижал меня к себе еще сильнее и потянул в сторону теплого помещения. Все-таки на улице было жутко холодно. Через полчаса мы уже наслаждались сладостью теплого какао с зефиром под незатейливую песню Алана Уолкера. You were the shadow to my light Did you feel us Another start You fade away Afraid our aim is out of sight Wanna see us Alive -Where are you now? – в один голос спели мы с Тони. Мужчина аккуратно и так бережно положил руку мне на живот, что от его прикосновения по всему телу разлилось блаженное тепло. Я положила голову ему на плечо, вдыхая аромат его тела и надеясь растянуть этот момент подольше. — Впредь я буду все время рядом и больше не позволю тебе самой принимать такие решения, – мягко произнес Тони, поцеловав меня в скулу. — Спасибо, что выдержал мои психи, – тихо прошептала я ему в шею. — Даниэль, ты имеешь полное право выражать свои эмоции, – серьезно произнес Тони, – ты ведь тоже человек, пускай и беременный, – добавил он, сорвав улыбку с моих губ. — Тоже мне, – шутливо закатила глаза я. Тепло и нежная музыка заволокли наши сознания, создав тихую и уютную атмосферу. Мы сидели, обнявшись, возле камина, обсуждая всякую ерунду. После нескольких не столь убедительных протестов, я все-таки обработала несчастные костяшки пальцев Тони, аптечкой, так вовремя принесенной официантом. Завораживающе тихий голос Тони в итоге сработал лучше колыбельной, погрузив меня в неглубокий, но такой желанный сон. Уже будучи на грани реальности и сна, я услышала обрывок диалога: — У вас прекрасная семья, мистер Старк, – кажется, этот голос принадлежал официанту. — Благодарю, Остин, – глубоко вдохнув, произнес Тони. Казалось, я прикрыла глаза всего на пару минут, но открыв их, обнаружила вокруг кожаные сидения внедорожника и едва различимый шум проносящихся мимо машин. Мы снова в дороге. Только на этот раз я сидела сзади, на откинутом почти в горизонтальное положение сидении и бережно укрытая тем самым пледом из кафе. — Не хотел тебя будить, – заметив мои движения сзади, объяснил Тони, сделав большой глоток кофе из бумажного стаканчика. Сколько же литров бодрящего напитка может влить в себя за день этот мужчина? Я и раньше замечала, что Тони пьет слишком много кофе, но и не предполагала, что настолько много. — Не слишком много кофе для одного утра? – нахмурившись, произнесла я. — Эй, вообще-то пока ты отсыпалась, кому-то нужно было вести машину, – немного обиженно произнес мужчина. Я закатила глаза. Ведет себя, как ребенок. А ведь этому «ребенку» уже больше сорока, на минуточку! На самом деле, я его понимаю. Еще месяца четыре назад я заливалась кофе с утра и до позднего вечера. Еще немного и можно было принимать ванну из кофе. Когда не хватает времени в сутках, только это и спасает. Но после того как я узнала, что беременна, мои взгляды кардинально изменились. Хотя это и не удивительно. Тяга к кофеину, безусловно, осталась, я стала больше чувствовать сонливость, но желание не навредить еще не способному самому себя защищать малышу преобладало над всем. Так что это не большая жертва. А вот нездоровый вид Тони заставлял меня переживать. Этому человеку хватает в жизни нервов, и бог его знает, сколько осталось его сердцу выдерживать постоянный стресс. Так что, я, во что хватит сил, буду пытаться направить его на правильную дорогу, в которой будет как можно меньше холестерина, алкоголя и кофе. Но, как говорят, горбатого лишь могила исправит. Будем надеяться, это не так. — Давно мы едем? – поинтересовалась я, желая сменить тему. — Уже несколько часов, – оторвавшись на секунду от дороги и посмотрев в зеркало заднего вида на меня, ответил Тони, – хочешь пересесть вперед? Я утвердительно кивнула, после чего Тони плавно притормозил у обочины, позволив мне перебраться на переднее сидение. Заметив пачку соленых крекеров возле сидения, я быстро пристегнулась и под удивленный взгляд мужчины принялась уничтожать печеньку за печенькой. — Ну а что? – с набитым ртом спросила я, – раз уж ближайшие пять месяцев талия мне не светит, то почему бы и нет. Тони в ответ лишь улыбнулся и, предложив мне чаю, снова вернулся в прежнюю полосу на дороге. Я приняла из рук мужчины небольшую термокружку с теплым напитком, довольно поежилась, когда терпковатый калиновый чай коснулся моего языка. До поместья моих родителей осталось меньше получаса езды, и я решила не тратить его зря, готовя Тони морально к встрече с «самыми придирчивыми» людьми на планете. В без пятнадцати полдень, когда солнце, наконец, решило немного порадовать нас, пускай и не совсем теплом, мы свернули на покрытую мелким гравием подъездную дорожку поместья Эйвери. Тут будто ничего и не изменилось. Все те же многовековые тополя и идеально подстриженные самшиты. Кое-где виднелись молодые посадки голубых елей, видимо отец все же решил воплотить в жизнь желание иметь голубой лес. Ничего удивительного. Все, что когда-либо задумывал Алан Эйвери рано или поздно находило свое место в этом мире. О нашем приезде оповестил громкий лай собак. Тони затормозил возле небольшой площадки для автомобилей, находящейся всего в паре метров от огромной каменной лестницы, ведущей к парадной двери, так красиво украшенной по случаю праздников зелеными венками и красными ленточками. Все, как я помню с детства. Высокий трехэтажный фасад, с отделкой из мелкого камня, большие панорамные окна, позволяющие солнцу проникать даже в самые отдаленные закутки дома. Небольшие фонарики, обрамляющие проход к лестнице и парадную дверь. Этот дом я любила. Но всегда есть одно «но». — Добро пожаловать в ад, – тихо произнесла я, как раз когда открылась парадная дверь и на лестнице показалась рыжая макушка матери. — Даниэль! – она медленно спустилась по лестнице и показательно поцеловала в обе щеки, даже не дав закрыть дверь машины, – мы думали вы уже не приедете. — Всего-то полдень, мам, – закатила глаза я. Еще не успели в дом зайти, а уже упрек. — А я думала, он испугался, – тихо пробормотала она мне в плечо, заправив непослушную прядь моих уже прилично отросших волос за ухо. — А я не из пугливых, – послышался уверенный голос Тони, – приятно познакомиться. Мужчина уже успел выйти из машины и, достав сумки из багажника, поравнялся с нами. Мама, явно не ожидая такого ответа, слегка дернулась, поправив ворот белого шерстяного платья, но тут же совладала с собой и, выпрямившись, вежливо протянула руку в знак приветствия. — Эмма София Эйвери, – произнесла она, окинув быстрым взглядом Тони, на секунду задержавшись на его груди. Серьезно, мам? Не знаю, что она там ожидала увидеть. Светящийся реактор, золотую цепь, может НЛО? Одна я знала, что это была очередная проверка. Но Тони не растерялся, сделав вид, что не заметил ее пронизывающего взгляда, галантно поцеловав ее запястье, он улыбнулся своей фирменной улыбкой и приобняв меня за талию, произнес: — Тони Старк, много о вас наслышан, – мать лишь удивленно подняла идеально выщипанную бровь – вот и вся реакция. — В жизни вы кажетесь иначе, чем по телевизору, – заметила она. — Иначе хорошо или иначе плохо? – шутливо переспросил Тони. — Смотря, что означает плохо, – послышался властный голос отца со стороны дома, от чего у меня мурашки побежали по коже. Отец уверенной походкой подошел к нам и первым делом не поцеловал дочь, которую не видел больше года, а протянул руку Тони: — Алан Эйвери, не ожидал, что вы все-таки появитесь, – это было очень странное приветствие, – зная свою дочь, я все же склонялся к тому, что это глупая шутка. А вот это уже обидно. Я только не понимала, это был укол в мою сторону или Тони. Это еще предстояло узнать. — Как видите не шутка, – серьезно ответил Тони, пожав руку отцу. Видимо, его это зацепило не меньше, чем меня. Но сдаваться так просто мы не собирались. Я окинула оценивающим взглядом отца. Он держался, как всегда уверенно. Идеально ровная спина, высоко поднятый подбородок, ровный пробор и, словно под линейку, подстриженная борода. Но было заметно, что годы все же берут свое. Под серыми, как туман над утренним полем, глазами залегли глубокие морщинки, волос так же коснулась благородная седина, щеки впали, и, казалось, он немного похудел, но с полной уверенностью я этого сказать не могла. На нем был его любимый белый свитер крупной вязки в тон материного платья и серые шерстяные брюки. — Здравствуй, отец, – я вежливо поздоровалась и, сглотнув вязкую слюну, поцеловала отца в щеку. — Тетя Дан! – послышался радостный крик со стороны сада. — Только не беги, Нэйтан, – поспешные шаги, и из-за угла появилось радостное лицо моего племянника, бегущего ко мне на всех парах, а так же озабоченное лицо моего брата, Чарли, еле успевающего за настырным парнишкой. — А вот и мой любимый племяш, Нэйт! – восторженно, под стать мальчишке, крикнула я, кинувшись обнимать укутанного в теплый комбинезон племянника. — Он весь день только о тебе и говорил, – запыхавшись, произнес подоспевший как раз Чарли. Подняв сына на руки, Чарли крепко обнял меня в знак приветствия, а затем позволил Нэйту повиснуть у меня на шее. Мальчик задорно смеялся и весело бултыхал ногами. — Ух, какой ты стал большой, – удивилась я, – сколько тебе уже, пятнадцать? – в шутку спросила я. — Как же, тетя, мне четыре! – обиженно надув щеки, произнес парнишка. — По чаще бы приезжала, так знала бы, что он уже большой, – послышался томный, словно шипение змеи, голос матери Нэйта. А вскоре и она сама показалась. Ярко алое платье с огромным декольте, так некстати накрашенные в тон платью губы и добела выкрашенные тонкие волосы – в этом была вся змея Камилла, а именно так я величала супругу Чарли. Никогда не уважала эту женщину. Заприметив Чарли еще в колледже, она повисла на нем, вот правда, словно змея, окутав его кольцами сомнения и зависти. Закончив колледж, она забеременела, заставив Чарли на себе женится, чем привязала его к себе неоспоримыми узами. Хорошо, хоть Нэйтан на нее абсолютно не похож. Удивительно, как такого светлого и лучистого дитя, смогла произвести на свет столь убогая особа. — Ты же знаешь, что у меня работа, Камилла, – под стать ей, ответила я, – если бы ты хоть день проработала, то поняла бы. – Вообще-то, я рощу сына, если ты не заметила, – как ни в чем не бывало, произнесла она, театрально откинув прядь полос на спину и стрельнув своими огромными, желтыми, словно у кошки, глазами в сторону Тони. Забыла упомянуть, что как только эта женщина вышла замуж и объявила о беременности, она словно корону на голову надела, тут же переехав в особняк, мол, будущему ребенку нужен комфорт и тепло загородного дома. И, кроме того, повисла на шее моих родителей, требуя с каждым разом все больше финансирования, якобы на ребенка. На самом деле, она все деньги спускала на одежду и салоны красоты, которые, сколько бы ни стоили, не могли скрыть ее ни непривлекательной внешности, ни змеиной натуры. Я презирала ее поступки, но поделать с этим ничего не могла. В итоге, она настроила родителей скверно по отношению ко мне, что и стало одной из причин моего переезда в Нью-Йорк. — Папа, смотри, Зелезный Целовек! – восторженно запищал Нэйт, показывая пальчиком на Тони и таща Чарли в его сторону. Чарли виновато посмотрел на меня, но увидев одобрение на моем лице, уверенно зашагал в сторону Тони. Ну хоть кто-то рад нашему приезду. — Зелезный Целовек! – все пищал радостно Нэйт. — Дорогой, его зовут Тони, он кавалер твоей тёти Дан, – попытался объяснить Чарли. — Неть, папа, это Зелезный Целовек, – как будто Чарли – самое несмышлёное в мире создание, произнес его четырехлетний сын и возмущенно закатил глаза. Ой, а этому его я-то и научила! Не зря меня в школе прозвали «королевой закатанных глаз». — Извините, мистер Старк, – виновато поднял на Тони глаза Чарли. — В чем вопрос! – Тони растянулся в улыбке а-ля тридцать два зуба и вежливо пожал сначала руку Чарли, а затем, присев на корточки, руку Нэйту, от чего малыш еще громче засмеялся и забултыхал ножками в сапогах. Эту невероятно милую картину, прервал до скрипа в душе знакомый и такой любимый голос: — Ну чего все застыли, будто статуи в саду, еще замерзнете, бегом все в дом! – из дверного проема показалась совершенно седая макушка дорогой моему сердцу домоправительницы, ставшей полноценной частью нашей семьи, Мэгги. — Мэгги! – пискнула я и на радостях, забыв обо всем, кинулась по лестнице вверх, прямиком в объятия женщины. — Привет, моя дорогая девочка, – она ласково погладила меня по голове, – давненько не видела твоего личика. На моих глазах проступили слезы радости, когда я заглянула в родные, по-детски светящиеся, ярко-салатовые глаза, обрамленные мелкими морщинками и множеством веснушек. Только сейчас я поняла, насколько же соскучилась! Ее порядком поседевшие русые волосы все так же, как я помнила из детства, были собраны в высокий аккуратный пучок. — Не плачь, – тихо прошептала мне на ухо Мэгги, – а то у этой жабы-Камиллы будет повод для злорадства, – вызвав у меня улыбку, она легонько тыльной стороной кисти стерла слезинки с моих щек и приподняла мой подбородок к свету, – как же ты похорошела! Почувствовав на талии прикосновение теплых рук, я, не оборачиваясь, поняла, что Тони уже поднялся в дом, а значит, и остальные скоро будут здесь. — А это, должно быть, твой Тони, – она так нежно произнесла его имя, настолько по-доброму, что я не удержалась и расплылась в довольной улыбке. — Приятно познакомиться, – осознав, что я не в состоянии отвечать, выручил меня Тони, прижав покрепче к себе. — Проходите, не стойте в дверях, я уже подготовила вам комнату на втором этаже, – Мэгги засуетилась, как всегда что-то бубня себе под нос, и упорхала в сторону кухни. Мы прошли на второй этаж, где только после четкого инструктажа Мэгги по поводу устройства комнаты, будто в ней есть что-то необычное, мы смогли, наконец, побыть хоть чуть-чуть наедине. Я шумно выдохнула и плюхнулась на широкую, застеленную мягким пледом, кровать. Поставив сумки на кресло возле большого окна, Тони присел рядом со мной, сложив руки в замок на ногах. Я посмотрела на него. — Думал, будет хуже, – довольно спокойно произнес он. — Куда уж хуже! – я закрыла глаза, прокручивая у себя в голове все еще раз. — Не накручивай себя, – внезапно добавил он, завалившись на кровать рядом со мной и положив руку по-хозяйски мне на живот, – я знаю, что я не тот, кого они бы хотели видеть рядом со своей дочерью. На этом моменте меня немного замкнуло. Так вот о чем он думает. Что он недостоин. Я развернулась к нему и посмотрела прямо в черноту любимых глаз. — Не вздумай больше никогда о таком даже думать, не то, что говорить! – строго произнесла я, – ты – лучшее, что со мной случилось за многие годы, если не за всю жизнь! Я ласково погладила мужчину по щеке и опустила руку ниже на шею и дальше к груди. — И не закатывай глаза, Старк! Я не шучу! – Тони удивленно поднял на меня глаза, – если бы не ты, меня тут бы не было, – и на секунду задумавшись, добавила, – здесь бы не было нас. Я накрыла его руку своей, вспоминая нашу первую встречу. И, похоже, не одна я. — А ты попробуй не влюбись в такую дерзкую девчонку, так нагло проигнорировавшую мою персону при первой встрече, – удивив меня своим внезапным заявлением, Тони определенно закинул в мою и без того больную головушку еще порцию для размышлений. — Что еще ты тогда обо мне подумал? – вдруг поинтересовалась я. — Что ты та еще заноза в заднице! – констатировал факт мужчина, засмеявшись, чем вызвав у меня волну негодования, – но одновременно с тем, я сразу заметил, что ты боец, и не сдашься при первой возможности. Я перевернулась на кровати и, недолго думая, уселась прямо на бедра Тони. Мужчина слегка напрягся, но, затем, довольно засопев, слегка поерзал и смирился, позволив мне выводить причудливые узоры ноготками на его груди. — Раз уж у нас день откровений, – начала я, – я тебе тоже кое в чем признаюсь, – я замолчала, думая, как правильно это преподнести, – в детстве я была влюблена в капитана Америку! – внезапно для самой себя выдала я. Вообще-то я совсем не это собиралась сказать. Мне внезапно захотелось выдать, что он запал мне в душу еще тогда, когда я была в полуобморочном состоянии в больнице. Но затем, решив, что это будет звучать глупо, ничего не придумала, кроме этой дурацкой шутки. Сначала Тони замер с то ли удивлением, то ли непониманием на лице. В кромешной тишине прошла целая минута, показавшаяся мне вечностью. Но моментально, к мужчине пришло осознание, сказанного мною, его лицо посветлело, а в глазах заплясали озорные огоньки. — Ах так! – он резко скинул меня с себя и принялся щекотать и покрывать мое тело поцелуями, вызывая мурашки и дикий смех. — Тони! – смеясь, верещала я. Внезапно я почувствовала всплеск энергии, вырвавшейся из моего тела. Ваза с белыми розами, стоявшая на подоконнике, с треском разлетелась на мелкие осколки, заставив меня вздрогнуть. Я не пользовалась «магией», как ее величало наше божество, либо же «энергией», как привыкла говорить я, уже около трех недель, с момента, когда Кларисса обозначила ее вредной для ребенка. В результате, перепугавшись постоянных кровотечений, я исключила все использование магией, напрочь отказавшись от занятий с Локи. Собственно из-за этого и не воспользовалась ею даже во время смертельной опасности. Видимо теперь, порядком накопившись за столь долгое время, она искала наипростейшие пути выхода, вроде этого. Локи предупреждал, что такое может произойти, если регулярно не вырабатывать накопившуюся энергию. Но я была категорична. Вот и результат. Отпрянув друг от друга, Тони встал с кровати и принялся собирать крупные осколки. — Кто-то упал? – послышался из-за приоткрытой двери озабоченный голос Мэгги. — Все в порядке, – крикнула ей в ответ я, – просто случайно сбила вазу с подоконника, – поспешила объяснить я. — Смотрите, не порежьтесь, – вечно такая заботливая, подумалось мне. — Конечно, спасибо, Мэгги, – вежливо ответила я. — Переодевайтесь поскорее и спускайтесь, – добавила вскоре она, – скоро будем садиться за стол. Индейка почти готова! – восторженно пропела она и испарилась. От упоминания об индейке у меня радостно заурчал живот. На вопросительный взгляд Тони, я ответила, лишь пожав плечами, мол, это же индейка. —Тони, отойди-ка, у меня есть идея, – я сверкнула глазами и представила, как ваза собирается воедино и, сконцентрировавшись, махнула рукой в сторону осколков. Сначала, я почувствовала прилив энергии к телу и легкое покалывание пальцев рук, затем вся сконцентрировалась, и все, даже самые мельчайшие осколки, трясясь, поднялись в воздух, стали на положенные им места, воссоздав прежний вид вазы. Аккуратно взяв в руки сотворенное только что чудо, я приняла из рук Тони собранный на полу букет и поставила его обратно в вазу, предварительно наполнив ее водой. Тони за всем этим наблюдал молча, то и дело о чем то думая. — Думаю, от того, что я выпущу самую малость непослушной энергии, вреда малышу не будет, – и, положив руки на маленький животик, довольно улыбнулась мужчине. Вот только Тони, казалось, стоял немного в замешательстве. По этому, я подошла к нему ближе, и из всех сил прижалась к мужской груди, вызвав при этом у него протяжный вздох. Через секунду, теплые руки опустились на мою спину, прижимая к себе еще сильнее. — Чудо ты мое, – прошептал он мне в макушку, мягко поцеловав и потрепав за волосы. Пару часов спустя мы уже сидели за столом, уплетая приготовленные Мэгги вкусности. Так как аппетит у меня последнее время стал просто зверским, я уже поглотила две порции картошки, несколько видов салатов и целую ножку индейки. Тони мой аппетит не смущал, его больше заботил Нэйт, так мило висевший на одной его руке и все время требовавший внимания со стороны известного героя. Как только его мать не пыталась отодрать мальчика от Тони, ну или же переключить внимание Старка на свою персону, у нее, к моему счастью, ничего не вышло. Казалось, Тони это было только в радость, он весело болтал с Нэйтом, в подробностях описывая детали своего последнего костюма, обещая научить летать, как только тот подрастет. Что еще сказать, Нэйт был просто в восторге. А вот родители, все время странно поглядывающие в нашу сторону, были не особо в восторге. Как выяснилось позже, у отца были деловые отношения со Старк Индастриз, еще около пятнадцати лет назад, из-за чего наша компания понесла большие убытки и была на грани банкротства. Тогда только благодаря свежим идеям моего отца и помощи новых инвесторов удалось уберечь юридическую компанию от исчезновения. Теперь понятно, почему они были так категорически настроены против Тони. Для них он был лишь избалованным сынком Говарда Старка, которому плевать на участь других компаний, работающих на Старк Индастриз. Мама, все еще помня те тяжелые времена, не могла просто смириться с моим выбором, ведь для нее важнее статус семьи и собственная гордыня, нежели счастье любимой дочери. Хотя, впрочем, чему я удивляюсь. Отец все пытался загнать Тони в тупик, задавая странные, порой и вовсе понятные только ему вопросы. Тони отвечал честно, не отшучиваясь, чем возможно, заработал маленький, такой, знаете, сродни кончику булавки, намек на расположение отца в его сторону. Когда эта тирада вопросов пошла на третий заход, мне стало невмоготу сидеть, и я, сославшись на туалет, выскочила из-за стола и побрела в сторону зимнего сада. Мне всегда нравилась эта часть дома больше всего. Здесь было тихо, уютно, полно зелени, и кроме того, мама редко сюда забредала, отец тем более. Когда хотелось побыть наедине с мыслями, лучшего места не найти. Поправив подол черного платья с высокой посадкой и многослойной воздушной юбкой, я залезла на мягкий диван и по-детски притянула к себе коленки. Наблюдая через панорамное окно, как ветер кружит опавшую листву по саду, я размышляла о том, что нас ждет впереди, даже не догадываясь о присутствии еще одного человека, тихо наблюдавшего за мной в стороне. Спустя какое-то время на плечи опустилась тонкая ткань пледа. Я подняла глаза от окна. Мэгги присела на самый краешек дивана рядом со мной и бережно взяла мою руку в свою. — Я так переживала, дитя, – начала было она, – когда услышала про взрыв в частной клинике Нью-Йорка, затем про похищение, хоть бы раз позвонила старой, вырастившей тебя женщине, и сказала, что с тобой все в порядке. Я была бы спокойна. Я виновато посмотрела в столь знакомые глаза. Но, в отличие от изумрудных, доставшихся мне в наследство, материнских глаз, в этих не было и намека на укор. В них читалось лишь искреннее беспокойство и тепло. Я прижала ее маленькую ладошку к своей щеке и произнесла: — Прости меня, – это были самые искренние слова, на которые я только была способна, – уезжая, у меня было только одно желание – убраться подальше отсюда. Я даже не осознавала, что убегая от собственного дома, тем самым оставлю тебя здесь совсем одну. Я так скучала! — Ты помнишь, что я тебе сказала, на прощание, дитя? – спросила Мэгги, покрепче сжав мою ладонь в своей. Конечно, помню. — У каждого своя судьба, предначертанная им свыше. Если сидеть на одном месте и доверится случаю, то никогда ее не найдешь, – я повторила все в точности, как она мне сказала шесть лет назад. Она утвердительно кивнула и погладила меня по щеке. — Мэгги, думаю, я нашла свою судьбу, – представив озаренное улыбкой лицо Тони, кружившего на руках нашего ребенка. — Уже придумали, какое имя дать? – внезапно спросила она, будто прочитав мои мысли. — Кому? – попыталась выкрутиться я, но от зоркого глаза Мэгги не укрылась моя ложь. — Дорогая, я не вчера родилась. Я работала в этой семье еще, когда твоя мама носила сначала твоего брата Чарли, а потом тебя. Думаешь, я бы не заметила изменений в тебе? – ее глаза излучали уверенность в своей правоте. — Я надеялась, что никто не узнает, – виновато опустила глаза я, понимая, что спорить бесполезно. Говоря «никто», я имела в виду родителей. Они только-только начинали оттаивать по отношению к Тони, а как им сказать, что скоро они во второй раз станут бабушкой и дедушкой, я даже представить себе боялась. — Дорогая, ты же знаешь, – она мягко улыбнулась, – я бы никому не сказала. В этом я была уверенна. Весь мой подростковый период Мэгги была единственной, знающей все мои секреты, включая даже такие интимные, как первый секс или то, что я мечтаю сбежать в Нью-Йорк. Ни разу она не предала нашу дружбу. Один раз, мать даже пригрозилась ее уволить, но та не раскололась, навсегда заполучив мою симпатию и доверие. Естественно, мама блефовала, ведь увольнять почти что члена семьи было как минимум бесчестно и глупо, но заставила сильно поволноваться. — Можно? – Мэгги указала взглядом на мой животик, и я едва заметно кивнула в знак согласия. Маленькая ладонь тут же мягко легла прямо на центр моего животика, именно там, где еще, как на пляже, отдыхал наш с Тони малыш. — Мальчик или девочка? – поинтересовалась она. — Еще не знаю, – я как-то даже не особо задумывалась, хочу ли знать пол ребенка. Мы с Тони мало говорили о будущем, в частности о том, что произойдет после рождения малыша. Естественно, как любой будущей матери, мне бы хотелось жить в загородном домике вдали от суетливого города, чтобы наш ребенок рос в заботе и любви, чего и мне и Тони так не хватало в детстве. Но опять же, трудно представить нас нормальной семьей со всеми этими роботами, магией, инопланетными вторжениями и постоянным стрессом. Иногда я просыпалась по ночам, обливаясь холодным потом, и понимая, что все это будущее – очень изменчиво. Что всего того, что мы планируем, может и не произойти вовсе. Но затем, теплые руки спящего рядом мужчины, привлекали меня к себе, якобы грозясь защитить от видимых и невидимых угроз, и я снова засыпала, забывая примерно на сутки о своем страхе и переживаниях. — Переживать – это нормально, когда ты не знаешь, что тебя ожидает впереди, – засмотревшись вдаль, произнесла Мэгги, – но иногда, возможно, стоит отдаться на волю случая и плыть по течению, не находишь? — А если это течение приведет к непредвиденному повороту в моей жизни? – поинтересовалась я, ближе прижавшись к острому плечу домоправительницы. — А разве не в этом вся прелесть жизни? – загадочно улыбнулась она, – если бы все было понятно и предсказуемо, разве было бы интересно? Я задумалась над ее словами. На своем веку эта женщина видела столько, что мне и не снилось. Она часто приходила ко мне по вечерам, закончив всю домашнюю работу, увлекая рассказами о дивных балах, причудливых путешествиях и ситуациях, в которых ей довелось побывать. Судьба подарила ей насыщенную красками жизнь, но вместе с тем, забрала не менее ценное –любовь. В возрасте сорока лет, эта прекрасная женщина похоронила супруга и сына, после чего закрылась от прежней жизни, ища тихого и уютного местечка для коротания дней, коим оказался Ричмонд на востоке Вирджинии. Тогда-то она и познакомилась с моими родителями, решив посвятить остаток жизни нашей семье. Меня все время восхищала та смелость и уверенность в себе, которую я видела на лице этой женщины, на протяжении всей своей жизни. Она завораживала, притягивая взгляды многих окружающих ее мужчин. Ей не раз после переезда в Ричмонд делали предложения и признавались в любви, но она была непоколебима. Настоящий пример для маленькой любознательной девочки. — Спасибо тебе, Мэгги, – я еще раз обняла женщину, вдыхая знакомые ароматы пекарской ванили и лаванды, когда та, залепетав что-то про десерт уже было хотела вернуться на кухню. — Всегда к вашим услугам, молодая госпожа, – шутливо в своей манере ответила Мэгги, выходя из комнаты, но секундой позже добавила, – и поговори с матерью, поверь, она ждала твоего приезда не меньше меня. Я утвердительно кивнула, позволив, наконец, женщине покинуть зимний сад. Посидев в тишине еще пару минут, я сделала несколько вдохов и, поправив задравшийся подол юбки, пошла в сторону гостиной. До чего же я оказалась удивлена, когда увидела как Чарли, Тони и отец втроем играют в бильярд, о чем-то восторженно переговариваясь. То, что Тони смог к себе расположить большую часть семью, для меня оказалось по истине сюрпризом. Взяв со стоящего неподалеку столика стакан с компотом, я присела в кожаное кресло как раз напротив бильярдного стола, наблюдая за поединком. Оказывается Тони, тот еще хитер, так ловко обыгрывая Чарли, он не забывал театрально промахиваться, чтобы дать шанс отцу, хотя бы раз ударить кием по мячу. Вся троица шумно что-то обсуждала, глотая в перерывах виски. Заметив меня, Тони едва заметно подмигнул, заставив расплыться в довольной улыбке. Засмотревшись на довольного своей выходкой мужчину, я и не заметила, как в соседнее кресло бесшумно опустилась изящная, словно оливковая ветвь, мамина персона. Небрежно закинув ногу на ногу, она пригубила белое вино, быстро побежав по мне оценивающим взглядом. — Ты совсем изменилась, Даниэль, – начала издалека она, – раньше ты всегда позволяла себе фривольности, сбегая из-дома и специально игнорируя родительские советы. А теперь что, по первому зову приползла в родное гнездо, еще и не забыв притащить с собой этого клоуна? – ее двуличие просто поражало. Ошеломленно открыв и закрыв рот, я смотрела на родную мать, словно на совершенно незнакомого человека. — Неужто ты променяла свою столь горячо любимую операционную на светские вечеринки и бурный секс? – я не верила, что это произносила она. — Не смей такого говорить! – громче, чем мне того хотелось, отчеканила я, почувствовав как щеки заливает румянец негодования. — Что такое, дорогая, правда глаза режет? – она нарочно выводила меня из себя, зная, что в нормальной обстановке я полностью контролирую свои слова и действия и вытащить из меня правду невозможно. —Ты ничего не знаешь обо мне, – не выдержала я, понимая, что теряю контроль над ситуацией и переходя на крик. — Так поясни, – подливала масла в огонь женщина, которую до сегодняшнего дня я назвала мамой. — Если бы ты хоть раз подавила свое эго и поинтересовалась, чем живет твоя дочь, что ее интересует, чего она хочет по жизни, – из глаз хлынули предательские слезы, – так нет же, вместо этого ты возомнила себя обиженной, раз я решила сама принимать решения в своей жизни. Ты даже не представляешь, какого мне было, в одиночку в огромном незнакомом городе, дневая и ночуя в операционных, лишь бы пробить перед собой хоть маленький просвет в будущее, – обняв себя руками, чтобы не разрыдаться еще сильнее, я продолжала говорить. — Ты знала, что я стала лучшей на курсе, проведя длительную пятнадцатичасовую операцию стоя на ногах, и то, что спустя пару дней загремела сама в ту же операционную с кровотечением, открывшейся из-за стресса язвы желудка? Или то, что после взрыва в клинике, я два дня провалялась в коме и только благодаря этому «клоуну» осталась в живых? Мать смотрела на меня во все глаза, не зная, что сказать, но раз уж она вытащила из меня столь необходимую ей информацию, пусть слушает до конца! Слова так и лились из моих уст, заставляя выбросить из себя накопившуюся за столько лет обиду и злость. — Нет, ты не знала и то, что банда чокнутых ученых похитила меня, а после неудачных попыток склонить на свою сторону, проводила надо мной эксперименты? – в подтверждение сказанному, волна энергии, взбунтовавшись, заставила все окна в доме открыться, запуская в помещение леденящий душу морозный ветер. Мать в ужасе распахнула глаза и промолвила: — Боже, – смиренно прошептала она, – если бы я только знала. — Так ты же ничего и не хотела знать, – немного успокоившись, ровным голосом произнесла я, – ты выжила из семьи собственную дочь, огородившись своими амбициями, словно неприступным забором, даже не подозревая, что уже несколько раз чуть ее не потеряла. Так знай же, наконец, что только благодаря Тони, я сейчас нахожусь здесь, терпя твои унижения и этот надменный взгляд, но еще хоть слово в адрес моего мужчины, и ты не только больше никогда в жизни не увидишь дочь, но и собственного внука! Женщина, шокированная услышанным, молча опустилась обратно в кресло. Оглядевшись, я обнаружила, что все замерли, глядя на нас, в частности на меня. Поёжившись, то ли от пристальных взглядов, то ли от пронизывающего ветра, я щелкнула пальцами, закрыв окна, и зашагала к лестнице на второй этаж. Так-то лучше. Хватит с меня укоров на сегодня.