Ace in the Hole

      Проходит три года, прежде чем Фенрис вернулся в имение Хоука.       Предложение остаётся в силе с того дня, как они возвращаются в Киркволл, в качестве дополнительного варианта, даже когда Гаррет помогает беловолосому устроиться на собственном месте, но это происходит только после трех лет, двух случаев с (почти) смертельным исходом и одной эпичной битвы с высшим драконом, и только тогда эльф, наконец, соглашается.       – До сих пор не могу поверить, что он дал согласие жить с тобой посреди секса, – говорит Изабелла, беря в руки кружку праздничного эля (он удивительно похож на обычный эль «Висельника», но немного более просвечивающий. Мужчина старается не думать, почему). – Насколько же ты хорош в постели?       – Я невероятен, – отвечает Хоук, закидывая ноги на стол Варрика. – В спальне есть оды, посвящённые моему мастерству.       Пиратка смеётся, сморщив нос.       – Не думаю, что подробные любовные романы Варрика можно считать одами.       – Довольно близко, – пожимает плечами Гаррет. – Что я могу сказать? Уличный аристократ…       – Колоссальное разочарование на простынях? – Изабелла поднимает руки, защищаясь, когда мужчина хмурится. – Просто говорю по опыту.       Она оглядывается туда, где Фенрис берет вино, поданное Меррилль.       – Он, кажется, счастлив. У меня было ощущение, что вы двое снова будете жить вместе.       – Твоя удивительная интуиция просто поражает, – дразнит Хоук, усмехаясь, когда Изабелла стукается ногами о стол.       – В следующий раз, когда у тебя будет очередной романтический кризис, будешь разбираться с этим самостоятельно, – бормочет она. – Посмотри, как долго Фенрис держится поблизости, когда меня здесь нет, проверяя сувенирчики Винтерсенда, адресованные тебе.       – Эй, – протестует Гаррет, – возможно, ему действительно понравились те штаны.       – Хоук, нет ни одной живой души, которой бы понравились эти штаны.       – Ты приводишь удивительные аргументы, – вздыхает он. – Подарки по-прежнему не одна из моих сильных сторон.       – К счастью для нас обоих, Фенрис, похоже, упустил из виду этот ярый недостаток, – улыбается пиратка. – Лично я думаю, что это оружие.       Мужчина усмехается. Он может почувствовать гудение от выпитого эля, когда садится прямо, но Изабелла протягивает руку, чтобы остановить его, прежде чем он что-нибудь скажет.       – Прошу тебя, даже не напрягайся.       – Это его не остановит.       Они оба оборачиваются на звук голоса Фенриса. Хоук ощущает, как глупая улыбка появляется на его губах при виде беловолосого, и он достаточно пьян, чтобы хоть что - то могло остановить его.       – Привет, – говорит он, звуча слегка глупо, – раньше ты никогда не жаловался.       Эльф улыбается.       – Полагаю, это скорее наблюдение, чем жалоба.       Свет факела позади делает его волосы ещё ярче в этой относительной темноте. Они стали немного длиннее (Хоук уверен, что максимум через неделю Фенрис станет раздражённо ворчать и заставит его укоротить их), и, когда беловолосый прислоняется к столу рядом с ними, Гаррет тянется, заправляя за ухо спадающую прядь.       Рубец на его щеке от боя на прошлой неделе ещё не зажил, и мужчина проводит по коже над ним большим пальцем, притягивая эльфа к себе для поцелуя.       Фенрис легко поддаётся, его губы оставляют привкус выпитого вина, поэтому не перетащить беловолосого к себе на колени и не целовать напористее становится для Хоука непосильной задачей. Но останавливается, с неохотой отпуская эльфа, чтобы оглянуться назад на Изабеллу.       – Так где мы остановились?       – «Нигде» было бы неплохо, – отвечает пиратка, но на её губах появляется нежная улыбка, адресованная им. – Итак, когда свадьба?       – Почему все думают, что мы женимся? – спрашивает Фенрис, занимая место рядом с Гарретом. – Вчера сенешаль Бран спросил меня, смогу ли я сделать из тебя честного человека?       – Он спрашивает об этом всех, – говорит мужчина. – Думаю, это скорее призыв, чем вопрос.       – Я просто переезжаю в имение Хоука, – твёрдо заявляет беловолосый пиратке. – Никакой свадьбы.       – А я уже распланировала мальчишник. – Её притворная печаль длится недолго, когда она, усмехаясь, делает очередной глоток эля. – Ну, брак это или не брак, я надеюсь, что у вас двоих все получится. Хотя бы потому, что я не хочу возвращаться в свой старый дом.       – Твои приоритеты просто восхитительны, – говорит Хоук, а Изабелла чокается с ним кружкой, соглашаясь.       Сначала он предложил этот особняк Андерсу и Меррилль, но после того, как они оба отказались с различной степенью вежливости, пиратка стала следующим вариантом. Он не был полностью убеждён, что она не будет использовать дом для каких-то незаконных сделок, но, поскольку в большинстве домов Верхнего города есть по крайней мере пара комнат, предназначенных для преступной деятельности, Гаррет считает, что она впишется, всякий раз останавливаясь в Киркволле.       – Это всё твоё, – говорит мужчина, обнимая эльфа за плечи, и старается не слишком отвлекаться, когда тот подаётся навстречу. После нескольких месяцев вместе становится ясно, насколько Фенрис любит прикосновения, и Хоук был более чем счастлив дать ему это.       – Крыша возле спальни протекает, – добавляет беловолосый, – и, по-моему, в коридоре остался труп.       – Незначительные мелочи, – машет рукой пиратка. – Это всё равно лучше, чем оставаться в этой дыре каждый раз, когда я нахожусь в городе.       – Ты ведь в курсе, что я живу здесь, да, Ривейнийка? – спрашивает Варрик, присаживаясь напротив них.       – Я слишком тебя уважаю, чтобы солгать? – предлагает Изабелла.       Гном на это лишь хихикает.       – Весьма признателен.       Меррилль и Андерс присоединяются к ним за столом, оба с выпивкой в руках и неряшливо заплетенными волосами (коса эльфийки была более аккуратной, подтверждая подозрения Гаррета о том, что целитель уже достиг максимальной стадии опьянения).       – Поздравляю вас обоих! – весело говорит магесса. – У тебя есть какие-нибудь планы по отделке, Фенрис? Ты был хорош в расписывании «Венадаля».       – С моим декором всё отлично, – протестует мужчина, хмурясь, когда эльф уклончиво мычит. – С моим декором всё плохо?       – Только картина с изображением сердитого лысого человека, – говорит Фенрис. – И скульптура совокупляющихся людей.       – А что насчёт той картины с ожившими фруктами? – предлагает пиратка. – Она ужасна.       – Я не большой поклонник улыбающегося храмовника, – добавляет Андерс. – У которого двигаются глаза.       – Мне очень нравится скульптура обнажённой дамы, – говорит Меррилль, но прежде, чем Хоук может поблагодарить её за поддержку, она добавляет: – Хотя, я не понимаю, зачем ей столько перьев в руках.       – Хорошо, хорошо, ваша взяла, – сдаётся Гаррет, поднимая руки. – Я просто хочу отметить, что выиграл всё это в карточных играх. Что я должен был с ними делать?       Варрик пожимает плечами.       – Продать?       – Сжечь? – звонко предлагает Изабелла.       И до того, как мужчина может расстроиться из-за очевидной всеобщей ненависти к его вкусу в художественных произведениях, беловолосый похлопывает его по бедру и говорит:       – Мы можем обсудить это завтра.       Хоук вполне догадывается, что он поддерживает идею «сжечь», но, когда эльф наклоняется, чтобы поцеловать его в губы, он осознает, что совсем не возражает. Кончики волос Фенриса закручиваются вокруг пальцев Гаррета, когда тот углубляет поцелуй; и, наконец, оторвавшись друг от друга, воины видят остальных присутствующих, которые наблюдают за ними со смесью неловкости и заинтригованности.       – Я… – мужчина кашляет в кулак. – Может, нам стоит отправиться домой.       – Наверное, это лучше, чем заниматься подобным на столе Варрика, – любезно говорит Андерс, тут же получая локтем в рёбра от, очевидно, несогласной с этим планом Изабеллы. – Ау!       – Ты можешь идти? – с беспокойством спрашивает эльфийка. – А то даже мои ноги слегка дрожат.       – Я могу ходить, – заявляет Хоук, закидывая руки за голову. – А если это изменится, Фенрис может меня отнести.       Беловолосый закатывает глаза, вставая на ноги. Гаррет следует за ним, немного покачиваясь, и с улыбкой смотрит на гнома.       – Спасибо за выпивку.       – В любое время, – говорит Тетрас. – А вам двоим безопасно добраться до дома.       – Конечно, – обещает эльф.       Его рука покоится на спине мужчины, когда тот выпрямляется, и Хоук счастливо обнимает Фенриса, махая рукой остальным.       – Всем спокойной ночи.       Он улыбается хору прощаний, доносящемуся в момент, как они выходят из «Висельника», краем уха улавливая вопрос пиратки:       – Итак, кто-то хочет пересмотреть свои ставки насчёт того, когда они поженятся?

***

      Они возвращаются в Верхний город без происшествий (к счастью, банды Киркволла, похоже, решили сделать их вечер лучше, чем нападать на случайных прохожих), и, когда они приходят, останавливаясь перед их дверью, Хоук со вздохом утыкается головой в плечо Фенриса.       – Полное разоблачение, – говорит Гаррет. – Я очень весёлый.       Беловолосый улыбается.       – Ты пьяный.       – Весёлый, – снова говорит мужчина, растягивая слова, на случай, если эльф ослышался. – Может быть, даже жизнерадостный.       – Остановлюсь на исправленном варианте, – отвечает Фенрис, но его улыбка говорит об обратном. Хоук очень хочет поцеловать его привередливый, но сбивающий с толку рот.       – Мы должны как-то отпраздновать, – говорит Гаррет.       – Разве мы пили не с этой целью?       – Разумный довод, – признает мужчина, – но мы должны сделать что-то и отметить это событие. Даже если я слишком пьян, чтобы перенести тебя через порог.       Беловолосый смеётся.       – Что случилось с «просто весёлым»?       – Псшт, – взмахивает руками Хоук. – Я могу быть и тем и другим.       Он демонстрирует сказанное поцелуем. Эльф улыбается ему в рот, когда руки Гаррета находят его задницу, приятно сжимая, но целуется с равным энтузиазмом, скользя языком внутри рта мужчины и зарываясь пальцами в его волосы.       Хоук радостно вздыхает, отстраняясь, но вскоре его накрывает шквал паники, когда он оказывается оторванным от земли, правда, на этот раз руками, а не потоком магии.       – Что ты…       Ладони Фенриса придерживают его под коленями и спиной, с лёгкостью держа на руках. Гаррет цепляется за чужие плечи, инстинктивно обхватывая беловолосого за шею, но тот просто улыбается, распахивая дверь.       – Отмечаю это событие.       – Я не девица в беде, – ворчит мужчина, крепче цепляясь за эльфа, когда тот пинком закрывает входную дверь, направляясь к лестнице. – Я взрослый мускулистый мужчина.       – Который часто попадает в беду, – отмечает Фенрис. Лириумные клейма освещают путь, когда они направляются в спальню, и Хоук немного расслабляется, осознавая, насколько безопасно он себя чувствует в руках беловолосого.       Он решает обозначить это, прижимаясь влажным поцелуем к горлу эльфа. Фенрис смеётся, извиваясь, как только может, и сбрасывает Гаррета на кровать, потирая шею.       – Ты очень странный.       Мужчина усмехается, глядя на полог кровати.       – Пожалуйста, только не говори, что я уже испугал тебя.       Оглядываясь, он замечает, как беловолосый уже тянется к своим лосинам, и тогда вздыхает с откровенной благодарностью. На ребрах эльфа всё ещё красуется синяк, в том месте, куда его атаковал гигантский паук, но в остальном кожа гладкая, без других ранений, за исключением лириума, который слабо поблескивает при свете свечей.       – Необходимо больше, чем поцелуй, чтобы испугать меня, – отвечает Фенрис, наблюдая, как Хоук снимает свою одежду. – Я буду здесь до тех пор, пока ты захочешь обладать мной.       – Сейчас не самое лучшее время для шутки обо мне, «обладающем тобой», или…       Беловолосый закатывает глаза, всё ещё улыбаясь, и стягивает леггинсы, забираясь на постель, чтобы оседлать бедра Гаррета. Гула от выпитого эля явно недостаточно для угасания возбуждения мужчины (он определённо на приятной расслабляющей стадии опьянения, а не паралитической), потому его руки снова находят задницу эльфа и он притягивает его вниз для медленного, глубокого поцелуя.       Им потребовалось некоторое время, чтобы заняться сексом. Первый поцелуй произошёл только после двух месяцев целомудренного знакомства, и даже когда они добрались до спальни, было ещё много подводных камней, чтобы стать ближе друг к другу. Пока это означало, что Фенрис счастлив и не боялся находиться рядом с ним, Хоук был более чем готов учиться, чего не стоит упоминать, какие имена вызывают неприятные воспоминания, а каких поз лучше всего избегать, и теперь, перекатывая беловолосого на спину, он имеет точное представление о том, как сделать так, чтобы эльф наслаждался этим вечером.       Фенрис разочарованно вздыхает, когда губы Гаррета оставляют его. Руки мужчины обхватывают чужие бёдра, сжимают, извиняясь, и, прокладывая дорожку из поцелуев вниз, по шее и груди беловолосого, он поочерёдно сжимает зубами его соски.       Эльф стонет, опустив ладони на голову Хоука, и тот смотрит вверх, улыбаясь, когда доходит до члена Фенриса.       – Как ты думаешь? – спрашивает Гаррет. Его плечи достаточно широкие, чтобы держать ноги беловолосого раскинутыми, и он проводит большим пальцем по нежной коже его бедра. – С чего мне начать?       Эльф ненавидит умолять во время секса, ненавидит быть доведенным до состояния, чтобы умолять что-то сделать или остановиться, несмотря на беззаботные поддразнивания мужчины. С другой стороны, отдавать приказы он определённо любит.       – Твой рот, – решительно говорит Фенрис. – И твои пальцы.       Хоук усмехается.       – Один рот и десять пальцев приступают.       – Не все пальцы, – добавляет беловолосый, улыбаясь, и откидывается на подушки.       Он лежит на кровати, абсолютно ослабевший, а ступни плотно прижаты к плечам Гаррета, и тот чувствует, как затяжное потрескивание напряжённости рассеивается, когда он ныряет вниз и берет член эльфа в рот. Лириум моментально вспыхивает, быстро оседая, а руки Фенриса зарываются в волосы мужчины, подстраиваясь, и он расслабляется на постели со вздохом, когда Хоук берёт неторопливый темп.       – Я… Так хорошо, – говорит беловолосый. Его голос звучит ошеломленно, и Гаррет потирает большими пальцами тазовые косточки, обращая на себя внимание, после чего продолжает.       Он никогда не был принимающим, и это была одна из вещей, требовавших привыкания. Тем не менее, спустя три года мужчина честно может гордиться тем, насколько эльфу нравится его рот.       Он берёт так глубоко, как может, оборачивая ладонь вокруг оставшейся плоти, что не помещается в рот, и, когда Фенрис смотрит вниз, Хоук целенаправленно отгибает его член, пропуская за щеку.       Как и ожидалось, беловолосый стонет от вида картинки, что так любезно преподносит ему Гаррет, усмехающийся над маленьким рывком своих волос, который получает в ответ.       – Ты неисправим, – бормочет эльф.       Мужчина позволяет его члену выскользнуть, влажно хлюпая.       – Я стараюсь.       Закатив глаза, Фенрис снова просит его. Мышцы живота сжимаются, когда Хоук берёт его глубже, лириум мерцает, а беловолосый скребет пальцами по простыням, и Гаррет меняет положение, позволяя эльфу закинуть ноги ему на плечи. Давление пяток на спину до приятного знакомо, и мужчина быстро сжимает свой член, прежде чем успокоиться, оказывая должное внимание эльфу.       За то время, когда они продвигались небольшими шагами, Хоук очень хорошо узнал, насколько Фенрис любит медленный, тщательный секс. Он слишком пьян, чтобы долго продержаться, но радостно мычит вокруг члена беловолосого, считая, что они могут попробовать это завтра. (И послезавтра. И после-послезавтра. Теперь они живут вместе – и у них есть все время мира).       – Пальцы, – требует эльф. Его голос низкий и хриплый, и он выгибает спину, чтобы отстранить Гаррета, а тот нежно посасывает головку, пробегаясь пальцами по нижней части его плоти.       Этого недостаточно, чтобы облегчить его состояние. Фенрис слегка вздрагивает, когда мужчина сплевывает на пальцы (довольно близко к вершине списка вещей (совершенно ужасающих), которые не нравились беловолосому, прямо между удушьем и получением ударов по лицу) и целует его во внутреннюю сторону бедра, успокаивая, прежде чем провести кончиками пальцев по его дырочке.       Он узкий, но это нормально – пальцы Хоука могут ласкать его до тех пор, пока он не расслабится, наслаждаясь. С впечатляющей слаженностью Гаррет двигает двумя пальцами внутри него, снова втягивая в рот его член, одновременно проталкивая пальцы до костяшек, когда плоть эльфа упирается в его горло.       Фенрис гортанно стонет, путаясь в прядях волос мужчины, и сжимается вокруг пальцев, но тот повторяет свои движения, действуя медленно и уверенно, ожидая следующего приказа.       – Больше, – говорит беловолосый. – Я… Я не хочу ждать.       Его член дёргается напротив лица Хоука, когда тот оставляет поцелуй в основании и дразнит.       – Думаю, что смогу с этим справиться.       Ноги эльфа напрягаются на плечах Гаррета, и он широко раскрывается на его пальцах. Мужчина быстро щекочет одну из его ступней, чтобы снова успокоить, и Фенрис извивается на кровати, смеясь, и шлепает его по руке.       – Это нечестно.       – Не могу поверить, что ты думал, будто я могу играть грязно, – говорит Хоук, всё ещё двигая пальцами внутри. – Я невероятно обижен.       Беловолосый только смеётся.       – Ты сказал Андерсу, что позади него стоит кот, чтобы украсть его цыплёнка, пока он не смотрел.       Гаррет пренебрежительно хмыкает.       – С тех пор я созрел, как личность.       – Это было два часа назад, – указывает эльф.       – Я очень быстро созреваю, – отвечает мужчина. – Совсем как… - Он хмурится. – Всё, что угодно, кроме сыра.       Фенрис качает головой, всё ещё улыбаясь.       – И почему я согласился переехать сюда?       – Потому что ты не можешь выносить разлуки со мной? – предполагает Хоук, сгибая пальцы и заставляя беловолосого задушено вскрикнуть. – Или, возможно, потому что ты пожалел меня.       – Однозначно, что-то из этих двух вариантов, – говорит эльф. Он довольно вздыхает от слабого нажатия пальцев, бормоча: – Я готов. Больше никаких пальцев.       Гаррет целует гладкую кожу чуть ниже пупка Фенриса.       – Твоё желание для меня закон.       Ноги беловолосого соскальзывают с чужих плеч, широко раскинувшись на кровати, а мужчина садится между ними. Он все такой же тихий, когда Хоук сплевывает на ладонь, размазывая слюну по своему члену парой размашистых движений, прежде чем придвинуться вплотную к эльфу.       Фенрис просовывает подушку под бёдра, приподнимая ягодицы, чтобы привлечь внимание Гаррета, и лириум обжигает его ноги импульсом, когда мужчина начинает проникать внутрь. Беловолосый стонет, покусывая губу, и сжимает запястья Хоука, но практически сразу опускает ладони на его ноги, встречая первый толчок.       Он крепко обнимает Гаррета, лириум светится тускло-белым в порыве ощущений, а мужчина придерживает его ноги, медленно пару раз двигаясь на пробу.       – Всё хорошо?       Эльф кивает, немного подтягивая Хоука вверх, и тот усмехается, понимая намёк. Он склоняется над ним, упираясь коленями в кровать, а руками по обе стороны от рёбер Фенриса, двигаясь в удобном темпе и положении, и наблюдает за заливающимися румянцем щеками беловолосого, как только находит правильный угол.       – Хоук…       – Я прямо перед тобой. – Глаза эльфа закрыты, а тело дёргается от каждого точка, и Гаррет прижимается лицом в местечко под его подбородком. – Открой глаза, давай.       Судя по ошеломленному, растерянному выражению лица Фенриса, мужчина сомневается, что тот осознавал, что закрыл их, но улыбается, когда зелёные глаза беловолосого снова фокусируются на нём. Хоук двигает бёдрами так, что они сбиваются с ритма, и снова целует его челюсть, спрашивая:       – Ты со мной?       Крошечный клубок беспокойства в груди Гаррета распутывается от искренности улыбки эльфа.       – Я с тобой, – говорит он, облизывая губы, и стонет, когда мужчина толкается в медленном глубоком темпе. – Быстрее.       Хоук подчиняется, расставляя колени шире на кровати, трахая всё сильнее и быстрее. Фенрис задыхается, лириум вспыхивает бело-голубым, и Гаррет вздрагивает, почувствовав призрачные руки на своих плечах.       – Не хочу портить настроение, – говорит мужчина, – но твои пальцы внутри меня.       Глаза беловолосого расширяются, и он отстраняет ладони от чужих плеч, его щёки краснеют от стыда.       – Прости.       Кончики пальцев скользят на некотором расстоянии от его тела, но Хоук поворачивает голову, чтобы поцеловать ладонь эльфа, прежде чем тот станет слишком много паниковать.       – Всё в порядке, – говорит он. – Мне не больно. Видишь?       Он увеличивает темп, словно демонстрируя, и Фенрис проглатывает свой стон, находя левой рукой ладонь Гаррета. Правая рука опускается между их телами, и мужчина чувствует костяшки беловолосого, касающиеся его живота, когда он начинает гладить себя в такт толчкам Хоука.       Изнемогая от усилий удержать себя (а также от обильного количества выпитого ранее эля), Гаррет не может сдержать дрожь в руках, опускаясь, но это определённо стоит того, что эльф сам тянется к нему, встречая поцелуй.       Этот неуклюжий, нескончаемый, но нетерпеливый поцелуй состоит из беспорядочного толкания языков и губ навстречу друг другу, а Фенрис вскидывает бёдра, встречая движения мужчины, но тот целует только сильнее, когда чувствует нарастающий жар, расплывающийся внизу живота.       – Больше, – задыхается беловолосый, и если его слова ближе скорее к мольбе, чем к приказу, то Хоук не комментирует это.       Он слушается в любом случае, вкладывая всю энергию до последней капли, чтобы дать эльфу все, что у него есть. Фенрис подмахивает, встречая его толчки, лириум светится всё ярче, когда он задыхается, и Гаррет ловит его губы в новом отчаянном поцелуе, прежде чем встретиться с ним глазами.       Даже после всего, беловолосый иногда всё ещё смотрит на мужчину так, словно тот им владеет, готовый выполнять любой приказ, отданный Хоуком. И Гаррет наверняка был бы расстроен, если бы не тот факт – он знает, что смотрит на эльфа точно так же.       Он не уверен, как много из этого ему удаётся передать, снова целуя его, но, судя по улыбке на губах Фенриса, когда он отстраняется, мужчина делает достаточно, чтобы тот был счастлив. Беловолосый ласкает себя всё быстрее, звук скольжения его руки практически заглушается скрипом кровати и их дыханием, и Хоук замирает, вдыхая прохладный воздух, спрашивая:       – Ты…?       – Почти, – задыхается эльф. Его бёдра двигаются быстрее, принимая каждый дюйм плоти Гаррета настолько глубоко, насколько он может, и его пальцы впиваются в руку мужчины достаточно сильно, чтобы оставить синяки, когда он закрывает глаза со стоном. – Хоук, я…       Он кончает раньше Хоука. Глаза снова распахиваются, голова откидывается назад, а лириум вспыхивает достаточно ярко, чтобы он отражался на веках Гаррета. Эльф сжимается вокруг него, удерживая мужчину на месте, чтобы увидеть очень нежный ошеломленный взгляд, который Фенрис получает сразу после того, как успокаивается, понимая, что подобное зрелище совсем не способствует выдержке Хоука.       Он тяжело дышит, бёдра дрожат, когда Гаррет погружается глубоко внутрь беловолосого, поднимаясь на вершину. Его руки трясутся, напряжение окутывает его, заставляя задыхаться от ощущений, и он счастливо падает на эльфа сверху, когда оно исчезает, оставляя его приятно опустошенным.       Они оба тяжело дышат, закончив, их кожа покрыта потом, и мужчина приоткрывает один глаз, чувствуя, как Фенрис пропускает пальцы сквозь его влажные волосы.       – Ммм, – мычит он вполне осмысленно.       Улыбка беловолосого сонная, но довольная.       – Согласен.       Посмеиваясь, Хоук подтягивается выше, чтобы поцеловать эльфа в щёку, прежде чем распутать клубок из их конечностей. Прохладный воздух оседает на его члене, когда он свободно скользит по Фенрису и покачивается, падая с кровати, чтобы достать пару влажных тряпок.       Даже холодная вода не особо помогает оставаться в бодрствовании, вытирая весь беспорядок (в том числе и соус от ужина, который, по-видимому, находился на его локте в течение нескольких часов). К тому времени, как они тушат свечи и скользят под одеяло, Гаррет уже на грани засыпания, и не в первый раз он благодарен, что беловолосый не обращает внимания на его храп.       Эльф сворачивается рядом с ним, одной ногой цепляясь за его, и мужчина так занят зеванием, что почти не слышит, как Фенрис тихо говорит:       – Спасибо.       – Ты согласился переехать, – уточняет Хоук. – Так что это я должен поблагодарить тебя.       Клейма на руках беловолосого слабо светятся, когда он прослеживает узор, отражающийся на груди Гаррета.       – Это не то, что я имел в виду, – говорит он. – Я просто… Я должен тебе так много…       – Это…       – Но ты не относишься ко мне так, будто я что-то должен, – заканчивает эльф. На его губах появляется улыбка, когда он смотрит на него, а мужчина впервые в жизни просто молчит. – Ты хороший человек, Хоук. И я благодарен.       Хоук целует его в лоб.       – Всегда к твоим услугам, – отвечает он честно. – А я просто благодарен, что ты всё ещё терпишь меня даже все эти годы спустя.       – Это не так уж и трудно, – дразнит Фенрис, подтягиваясь, чтобы ответить поцелуем в губы. Он откидывает голову на плечо Гаррета, сонно продолжая: – Хотя завтра мы обязаны поговорить о той обнажённой статуе.       – Договорились. – Он широко зевает, проводя большим пальцем вдоль краешка уха беловолосого. – Хороших снов, Фенрис.       – Спокойной ночи, Хоук.       Это скорее бормотание, чем настоящие слова, и Гаррет смотрит на него с улыбкой. Они прошли долгий путь от Фенриса, спящего на малюсеньком стуле в таверне в вечер их первого знакомства, и хотя Хоук не может сказать, что он ничего не изменил (последние несколько лет определённо не были свободны от кошмаров), в конечном счёте, удача оказалась на его стороне.       Дыхание беловолосого выравнивается, его рука покоится на груди Хоука, когда он засыпает, и мужчина улыбается сам себе, закрывая глаза.       И даже спустя многие годы, последовавшие за той импульсивной ставкой, Фенрис – лучшее пари, которое он когда-либо выигрывал.

the end