Три мгновения моей жизни.

- Я думаю ещё годик-другой, и вы станете великой поэтессой, Наталья Сергеевна. - Полно вам, Пётр Николаевич! Только смущаете ее, - сестра невесомо касается плеча, а я отчаянно краснею. Сборник вышел ещё неделю назад, а я всё никак не могу привыкнуть. Через час, когда был выпит чай и съеден весь торт, Пётр Николаевич поднялся со своего кресла. - Ну-с, мне пора, - сказал, он взяв свой коричневый кожаный портфель. - Ещё раз поздравляю, Наталья Сергеевна. - Я провожу вас, - Саша поднимается вслед за ним. Знаю, как они там прощаться будут. И ведь думают, что никто ничего не замечает. Правильно говорят: влюбленные слишком увлечены друг другом, чтобы замечать что-то другое. Утро было ясным. На небе ни облачка. И поэтому мы с Машенькой и сестрой решили отправиться в лес. Я попыталась уговорить маменьку пойти с нами, но она настояла на том, что останется дома. В июне солнце нещадно палило, и мы были благодарны прохладному ветерку, приятно холодившему наши спины. Не помню, как потеряла сестру и подругу из поля зрения и зашла слишком далеко. Деревья казались однообразными, что уж говорить про кустарники. Вскоре я вышла к ручью и шла вдоль него, надеясь, что хотя бы так выберусь из этого лабиринта. Ручей свернул влево, и мне пришлось немного отдалиться. Было сложно пробираться сквозь ветки, то и дело задевавшие мое лицо. Подол платья оказался порван, но мне было не до него. Вскоре я потеряла счет времени. Усталость давала о себе знать, но я просто шла и любовалась пейзажем. И вдруг... Нога зацепилась за корень, и... сильные руки подхватили меня за талию. Если бы не эти руки, то встретилось бы мое прелестное личико с не такой прелестной землей. Меня усадили под дерево. Передо мной присел человек в коричневой куртке, черных сапогах и старом картузе. - Что же вы так неаккуратно? - голос мягкий, даже бархатный, а вопрос задан с легкой усмешкой. - Просто немного задумалась, - от долгого молчания голос чуть охрип. - Я - Тропинин Никита Андреевич, - он протянул мне свою большую ладонь. - Грохова Наталья Сергеевна, - чуть улыбаясь, пожала его ладонь. - Не та ли вы Грохова, которая... - Да, та самая, - и румянец залил мои щеки. Он встал и подал мне руку. Не успела я твердо встать, как почувствовала боль в лодыжке. Охнув, села обратно. Никита Андреевич беспокойным взглядом пробежал по моей левой ноге. Теплые пальцы его коснулись самой больной точки. - Припухла, - бормочет он себе, а потом констатирует: - Это вывих. Встал, отошел, закинул ружье себе на плечо. Потом наклонился ко мне. Вот чего уж не ожидала, так того, что он возьмёт меня на руки. Весь путь мы провели молча. Изредка я посматривала на него. Первое, что я заметила - это родинка возле переносицы. Она притягивала взгляд. Затем густые ресницы. Он чуть подбросил меня, а я только крепче обняла его за шею. Впервые я находилась с мужчиной в такой близости. Вдалеке уже виднелся наш дом, когда начал моросить дождь. Он постучал ногой, дверь отворила Саша. Вид у нее был нервный, и Саша облегченно вздохнула, когда мы вошли в прихожую. - Ну слава Богу! Никита Андреевич опустил меня в кресло, и только теперь я заметила эти глаза... Меня будто током ударило. Следующие две ночи я провела без сна. Из памяти не выходил образ Никиты Андреевича. А ещё он обещал навестить меня. Он зашел следующим утром. Хромая, я сбежала в гостиную. - Ну что ты, Наташенька! - обратилась ко мне маменька, но для меня существовала только его улыбка. Сердце пропустило удар. - Наташа, немедленно вернись в постель! - вывела меня из ступора сестра. Никита Андреевич после того навещал меня ещё несколько раз.