Рабочая лошадка (MLP и Feral Yiff)

От любви до ненависти... ...Подложив под себя копыта, Мали легла на пол в углу и уставилась на свою хозяйку, которая встала перед оранжевым жеребцом и поклонилась ему. Как Тау шёл её собачий ошейничек! - Ложись на пол, - приказал Вудфолл и Тау послушно опустилась на спину перед ним, раскрыв свой ротик. Конечно, совать что-то не слишком вкусное себе в рот Тау не любила. Но... тут совершенно особое дело! И в оральном сексе пегаску привлекали вовсе не ощущения, которые сложно было получить, принимая самца в не предназначенное для этого отверстие и даже не под хвостик. Во-первых, взять Вудфолла именно пастькой - показать своё глубочайшее почтение к нему, ведь настоящих рабынь и питомцев никто не спрашивает, хотят ли они удовольствия... А, во-вторых, Вудфоллу просто нравилось ощущение зубок, язычка, нежного посасывания и влажного нёба, полного слюнок даже больше, чем влагалище, которое бы Тау не отдала ему даже под игривым принуждением. Вудфолл сделал шаг вперёд и Тау передними копытцами начала поглаживать низ его животика. Мали завороженно наблюдала за тем, как жеребцовый член медленно выдвигается во всю длину, такой же рыжеватый, как и грива жеребца, что делало его ещё заметнее. Тау на секунду сморщилась, но затем снова приняла выражение покорной пони и взяла жеребцовую гордость в ротик, совсем чуть-чуть, только самый кончик... Что уже заставило Вудфолла закрыть глаза и часто-часто задышать. - Да, моя маленькая рабыня... Делай с ним всё, что умеешь! У самой Мали перехватило дыхание. Тау приподнялась, опираясь на крылышки, и ещё больше захватила член жеребца, усиленно работая своим язычком и лаская его… Мали и раньше, у себя на родине, видела соития жеребцов и кобыл - из них не делалось особенной тайны. Правда, и совершались они не для удовольствия, а исключительно в целях продолжения рода. Причём - в разумных количествах, чтобы число голов в будущем поколении не уменьшалось, но травы хватало всем. И Мали не могла припомнить, чтобы секс приносил коням столько же удовольствия, сколько пони - их мордочки не давали соврать! Да и с самой лошадкой после смены места жительства и принятии на себя воли хозяев... Произошло нечто странное. Теперь она реагировала на все возбудители особенно бурно, и сейчас ей стоило больших трудов выполнять приказ хозяина хозяйки. Но её подрагивающее переднее правое копытце само собой потянулось вниз, под животик. Хотя воркхорс и не представляла, что им делать... Тау, взяв в рот почти весь член, теперь повалилась на пол - Вудфолл соизволил наклониться к ней, и теперь стоял над кобылой, раскрыв рот и дыша через него, в то время как Тау и копытцами, и ротиком доставляла ему удовольствие. Глаза пегасочки светились таким преданным огнём, что она и вправду походила на верную собачку... И стала походить ещё больше, когда Вудфолл внезапно отодвинулся от неё. - Честь попробовать моё молочко тебе ещё не выпала, - улыбнулся он и приподнял правое копыто, поднеся его к розовым бусинкам, выпирающим из шёрстки Тау. - Давай же, умоляй меня! - Пожалуйста, хозяин, прошу вас! - Пределу изумления Мали и вовсе не было предела, когда поняшка согнулась в поклоне, как заставляли отдавать почтение самих воркхорсов, и задрала хвостик, приподнимая круп. Вудфолл, ухмыляясь, несильно надавил на подставленные ему соски, выдавив из Тау полный обожания и блаженства вой, тем самым довершив образ домашнего животного, но не разумного существа. У пони всё так - без равенства, лишь на подчинении одного другому? Вудфолл явно не производил впечатление мудрого старейшины-вожака, нисколько не заботясь о своей подчинённой, не обласкивая отдававшуюся ему со всей любовью кобылку, хотя по своему внешнему виду он весьма этого хотел. Однако отчего-то лишал удовольствия и её, и себя, скорее поддразнивая лёгким поглаживанием, чем полностью пользуясь предоставившейся ему кобылкой. Неожиданно он снова поднялся над ней и Тау послушно запустила крылышки под животик Вудфоллу и жеребец рассмеялся, когда её пёрышки стали щекотать его под шёрсткой, доставляя непонятное Мали удовольствие. Пожалуй, ей следовало ощутить это всё самой, чтобы получше узнать о смысле щекотки... Зато она прекрасно видела улыбку на мордашке Тау, которой явно тоже нравилось таким образом играться с жеребецом и почувствовать себя не его собачкой, а властной пони. Правда, Вудфолл быстро рассеял все сомнения, придавив крылья пони копытами. И как же странно было видеть со стороны, что от этого насильственного действия Тау застонала не от боли, а он удовольствия, выгибая спинку сильнее и выправив хвост! Она точно сумасшедшая... мазохистка! - подобралось в разуме Мали недавно загруженное слово. Да на её родине и представить себе нельзя было, что кому-то может нравится боль! Так же, как и представить, что жеребец, созерцая отдававшуюся ему кобылку, выразит собственную любовь, войдя не туда, куда надо... а ближе ко хвосту. От такого зрелища у Мали даже пропало желание добавить себе наслаждения собственным копытом. Жеребец прошёл под круп! Там же грязно, и вообще - как он туда поместился?! Вудфолл же выразил на своей морде, улыбаясь и жмурясь, такие блаженство и негу, которых Мали не видела даже у Тау, когда она с ней игралась... Тогда жеребец присел на Тау и подставил ей нижнюю часть своего живота. Пегаска стала послушно вылизывать и зацеловывать его яички, её расправленные крылья часто-часто задрожали, копыта задёргались. Входя в горячку от сладостного возбуждения, пони опустил ей хвост на морду и стал щекотать им её носик, отчего бедная пони негромко чихнула... И ещё раз, своим дрожащим языком ещё больше будоража хозяина. Тот закрыл глаза и сжал зубы, сладостно застонав от испытываемого удовольствия. Тау казалось, что сейчас она лопнет от блаженства, но не сексуального... А от осознания, что она приносит радость своему хозяину! - Давай, Тау! - простонал жеребец. - Работай лучше! И тогда малиновая пегасочка раскрыла свою пастьку так широко, насколько вообще была способна - да и того еле хватило на то, чтобы полностью протолкнуть в ротик разбухшую мошонку, шумно дыша уже лишь через ноздри и с мычанием мня яички языком, которому уже еле оставалось место. Глазки тау округлились, когда она захлёбывалась собственной слюнкой, а судорожные глотки лишь натягивали живой кляп в её пасти... Но с разряжением давления снаружи внутреннее давление Вудфолла только усилилось до предела - и с кончика длинного пениса прямо на лобик и носик Тау капнуло... потекло... вырвалось целой струёй жеребцовое семя! - Оближись, - разрешил он зажмурившейся пони. Мали уже давно водила копытом по своей щёлке, а сейчас, увидев, как кончил жеребец, она нажала на неё и вскрикнула от тока, пробежавшего по её телу. - Я же сказал тебе молчать! - воскликнул жеребец, обернувшись к ней. - Иди сюда, дрянь! Мали приподнялась и, понуро опустив голову, подошла к пони. Тау испуганно переводила взгляд с Вудфолла на неё. - Я благороден, рабыня, и могу быть благодарен, - оскалился Вудфолл, отходя в сторону. - Пусть твоя воркхорс хорошенько вылижет тебя! Но сначала... Вам полагается здесь прибраться. Он указал на капли на полу и Тау, сгорая от стыда, сама принялась подбирать их своим язычком. - Начинай, - повернулся Вудфолл к Мали. Мали не понимала, что именно от неё хотят и зачем. Хотя причина, если не цель, была ясна - её общая бесправность. Но ведь она исправно молчала, ни слова не проронила, а про запрет на удовольствие речи не было! Однако злобный рык и копыто Вудфолла, схватившее Мали за гриву и больно ткнувшее ей носом в белые, уже застывшие капли на полу, сняло все вопросы. Тау скосила глаза на Мали, что вылизывала с пола уже не сколько сперму, сколько свою собственную кровь из ноздрей. Сердце пегаски сжалось и впервые за то время, в которое она являлась лишь "собственностью" Вудфолла, она зло посмотрела на него. Жеребцу этот взгляд совсем не понравился. - А ну морду в пол! - рявкнул он. - И задери хвост, сучка! Сила его голоса гипнотическими цепями сковала Тау и пегаска, чувствуя на глазах слёзы, снова опустилась к полу. Жеребец подошёл к ней и встал за крупом. - Подними голову, воркхорс! - крикнул он. - И смотри, что бывает с непослушными пони! Поднявшись на задние, он просунул копыто в гриву Тау и намотал её на ногу, да так, что пони вскричала от боли, а член жеребца врезался в её попку, разработанную благодаря как его собственным стараниям, так и играм самой Тау. Пегаска застонала, выгибаясь под давлением тела жеребца и прилагая все усилия, только бы устоять на месте. Для этого ей приходилось сильнее напирать на член Вудфолла даже без собственного намерения, и теперь он врезался ей в такие дали, куда бы она не осмелилась его пустить, опасаясь боли... От которой Тау уже сцепляла зубы в напряжённом оскале и из последних сил пыталась сдерживать уже не слишком сладостные стоны. Однако ей всё ещё хотелось понравиться своему жеребцу... Заслужить у него прощения за то, что она так плохо воспитала собственную рабыню, и теперь ей приходится страдать за обоих! Вдруг жеребец сильным броском копыта бросил её на пол и повернулся к Мали. - Ползи сюда! Твоя подружка вздумала явиться ко мне не слишком чистой - тебе придётся поработать язычком и убрать грязь! Мали умоляюще взглянула на Тау, но та, хотя у неё самой лились слёзы, лишь медленно кивнула. - Ты должна загладить свою вину... Разбитый нос Мали болел, хотя кровотечение и остановилось. Подползя к жеребцу, кобылка приподнялась и зажмурившись, с отвращением лизнула его член... - Да возьми ты его в пасть! - заорал Вудфолл, нажимая воркхорсу на голову и заставляя заглотнуть член. - И только попробуй его укусить! Гадостная смесь из жеребцового семени и кобылочьего помёта затошнила Мали - она бы добавила бы к отвратному коктейлю ещё и свою блевоту, если бы её хорошо покормили прежде. Пони не просто используют своих рабов! Они всяким действием, любым приказом подчёркивают, что они выше воркхорсов, что те обязаны даже подтирать за ними своим языком и приветливо при том улыбаться! И Мали слишком хорошо понимала, что бы ей сделали за неподчинение. Ведь если бы пони не обладали властью, силой, желанием извращаться в ещё более жестоких наказаниях, чем их просьбы, они бы не осмеливались отдавать такие хамские и унизительные приказания. Мали пришлось отстраниться от всего происходящего - лишь бы не сойти с ума... Отупеть до состояния прирученного, выдрессированного зверя, не думая о том, что именно она слизывала и проглатывала... Если бы только и чувства сейчас отключились, особенно вкус и запах! И осязание - потому что, несмотря на всё старание Мали, после того, как она закончила свою грязную работу, Вудфолл врезал ей в нос копытом, и поток крови ещё пуще забил из широких ноздрей. - Хватит! Тау резко встала перед своим жеребцом и отпихнула от него Мали. - Ты! Не смеешь так! Обращаться! С ней! На морде Вудфолла появилось замешательство. Тау с болезненным выражением скинула ошейник и бросила его в морду жеребцу. - Мы уходим, Мали, - бросила она, приобняв лошадку крылом. - Явишься ко мне - приходи сразу с затычкой в заднице! - крикнул ей вслед Вудфолл. - Да пошёл ты! - рявкнула пегаска и вытолкнула плачущую Мали за дверь. - Мул! * * * Выйдя за дверь, Тау первым делом подошла к соседнему дому и поговорила о чём-то с уже не молодой, но ещё не старой пони. Та кивнула и прошла в дом, вернувшись оттуда вместе с аптечкой - белой коробочкой, на которой был нарисован красный крест и четыре сердечка возле его перекладин. Пегасочка подозвала воркхорса - хозяйка странно посмотрела на пони, но ничего не сказала. - Вот так, - улыбнулась Тау, когда отняла от носика Мали третью по счёту ватную подушечку. На этот раз - без следов крови. - Пойдём в парк, я куплю мороженое... Нам. - Спасибо... - шмыгнула носиком Мали. Он ещё побаливал, но не слишком сильно. - И за то, что заступились за меня... - ЗаступиЛАСЬ, - с ударением произнесла Тау. - И не за что. Давно пора было этому уроду в морду дать! Лошадка прошла вслед за своей доброй хозяйкой по улице, уже по привычке низко нагибая голову. Ярко раскрашенные здания и радостные жеребята-пони никак не сочетались в её голове с теми ужасами, которые творились внутри стен Понивилля не только по отношению к расе Мали, но и между самими пони. Только через минуту тяжёлого, напряженного молчания Мали подрагивающим из-за опасения голосом, боясь, что она скажет что-то не то, задала столь волновавший её, пусть и дерзкий вопрос: - А почему вы... ты... сразу... не дала? - Понимаешь, Мали... - пегасочка остановилась, пропуская повозку, запряжённую парой воркхорсов. - Вудфолл... Нет, дело не в нём. Дело во мне. Мне нравилось дарить ему удовольствие - когда я доводила его своим язычком, когда он драл мою попку, я чувствовала, что ему это очень нравится. Он был счастлив, и мне нравилось... Видеть радость на его морде. Пожалуй, я позволяла ему слишком многое, и он вошёл во вкус, - Пегасочка вздохнула. - Хотя он никогда не трогал меня ТАМ, ему нравилось издеваться надо мной. Избивать кнутом, держать связанной несколько часов, подлизывать за ним его сперму... Мали передёрнуло. Да и Тау тоже: - Пожалуй, я слишком свыклась с мыслью, что я его... Рабыня. - Хозяйка... Тау. Вы же хорошая пони. Общаясь со мной, вы не свыкаетесь с тем, что должны мне приказывать, я это чувствую. Попробуйте и с ним... не свыкаться. Пегасочка даже приостановилась, поразившись мудрости лошади... чего от неё не ожидала никак. Приятно поразившись. Но не выскзала никак свою похвалу, лишь улыбнулась приятно - Мали и так поняла. А потом Тау, завидев что-то на краю понивилльского парка, запрыгала туда, подзывая за собой свою вокрхорс хвостиком: - А вот и мороженщица! Она подскочила к синей поняшке в белом халате и стала просматривать длинный список холодного лакомства. - Тебе какое? - спросила она у подошедшей Мали. Та никогда в жизни не ела мороженого, а потому осторожно спросила: - А... Какое есть? - Пломбир, эскимо, с фруктовым, с ягодным вкусом, микс, шоколадное, в вафельном стаканчике... У лошадки от такого количества названий голова закружилась и Тау, видя её нерешительность, решила взять дело в свои копыта. - Нам два стаканчика с шоколадной крошкой, - попросила она. - Три битса. Мали насторожилась. Денег у них с собой не было, но Тау, похоже, это не волновало. - Тау Файр, - улыбнулась пегаска, чуть поклонившись мороженщице. - Можно вам занести вечером? - Форстрит, двенадцать, - кивнула пони и подала стаканчики пегаске, которая взяла их в крылья. - Не забудьте. - Ни в коем случае! - заверила её Тау и быстро огляделась по сторонам. - О, вон там лавочка свободная! Пойдём, Мали! Мали тоже благодарно кивнула мороженщице - но в ответ получила лишь странноватый хмык, а не весёлые искорки, которыми та одарила Тау. Ну... и ладно. Главное - благой посыл. Потому воркхорс заспешила за своей доброй... не хозяйкой - подругой! - и села на землю подле лавочки - так было удобнее, чем помещать свой круп на поднятые над землёю доски. - У тебя копыта все левые, уронишь, поэтому давай, покормлю! - Вылизывая холодную пищу, пахнущую молоком и ещё чем-то сладким, второй "вафельный стаканчик" Тау протянула на передней ножке Мали... Которая вовсе застыла от удивления. - Тау... Ты же не должна служить мне! Это я должна вам подавать всё, что попросишь! - Нет уж, я не хочу, чтобы это восхитительное лакомство упало в дорожную пыль! - Хихикнула фиолетовошёрстая, и ещё ближе поднесла мороженое к мордочке своей лучшей подруги. - Лижи, не бойся! Мали осторожно высунула язычок и лизнула верхний белоснежный слой... Холо-о-одно! Но... Сладко и очень, очень вкусно! Мали попробовала "зачерпнуть" побольше, взяв сладость в рот и тут же застучала зубами. Тау, полизывающая свой стаканчик, весело рассмеялась. - Не спеши, язык отморозишь! - сказала она. Мали не ответила - мороженое оказалось восхитительным лакомством! Слизав верхушку, кобылка даже осмелилась пустить в ход зубки и убедилась, что мягкая и податливая "вафля" ничуть не хуже сладкой белой массы! Тау чуть повернула копытце, давая Мали возможность съесть весь стаканчик, а сама аккуратно вылизывала всё мороженое, а вафлю бросила в мусорку. - Не люблю вафли, - пояснила она Мали, которая с удивлением - и некоторым сожалением - взглянула на мусорку. - А... Может, я её доем? - Ты? - удивилась Тау, посмотрела на ведро и снова взглянула на лошадку. - Прямо оттуда есть ничего не стоит. Я тебе лучше новую куплю... - Но мы и так задолжали... - Глупости! Неужели ты думаешь, что папа не выдаёт мне карманные деньги? Или что я буду бегать от мороженщицы, боясь заплатить ей три битса? Пока они вели этот разговор, Мали закончила с вафлей и теперь, ступив вперёд, лизнула копытце Тау. Та верно восприняла это как знак благодарности... и глубокой признательности. И ответила тем же, положив копытце на гриву Мали и гладя её, ведя вдоль большой длинной шейки. Добрые глаза постепенно наполнялись не только дружеским интересом, но и... иной любовью. - Этот навозник меня, если честно, не очень удовлетворил... и не только в плане характера. Тебя - так тем более. Есть настроение на кое-что более мягкое? Мали медленно кивнула, хотя тут же спохватилась и спросила дрожащим голосом. - Ты имеешь ввиду... - она понизила голос до шёпота. - Копытцами размять друг дружку? - Агась, и не только копытцами, - подмигнула Тау. - Я знаю тут один укромный уголок... Пошли! Пегаска резво вскочила с лавочки и указала крылом на южную часть парка, где деревья разрослись в буквальном смысле стеной. Мали послушно пошла следом за кобылкой, хотя у неё ещё оставались неприятные воспоминания о поведении жеребца... Но ведь ей нужно было как-то отблагодарить Тау за мороженое, а ей явно понравилась эта идея. Они прошли в кустики какого-то растения, огляделись по сторонам и, раздвигая телами ветви, углубились в парк. Вскоре Мали поняла, куда вела её Тау - на бережок маленького прудика, и бережок этот сильно зарос невысокими деревцами с очень густой листвой. - Тау... - Испуганно осмотрелась Мали... - А нас не увидят?.. - Да Селестия... Кто поскачет в этот бурелом? Да ещё и посреди рабочего дня. Только такие "бездельники и лоботрясы", - Тау весьма похоже спародировала отчий голос, - как мы. Так что... Ах!.. - И пегасочка с полным блаженством улеглась на спинку в траву у бережка, раскинув крылышки. - О...о, даже не знала, как я устала-то... Можешь размять мне крылышки? Только аккуратно... А потом и я тебе! Ой... Ну, то есть... Мали смущённо приблизилась к Тау. "Размять крылышки" - это означало что-то сделать с её крыльями. Сначала Мали подумала, что "размять" - значит "раздавить", но вовремя передумала и села возле крылышек Тау. Взяв правое крыло в свои копытца, она стала медленно водить по нему правым копытом, придерживая левым. - Ты не гладь, а разминай, - попросила Тау. - Нажимай сильнее, не бойся! Мали совсем стушевалась. Она никогда в жизни не имела никаких дел с крыльями, а тем более - не "разминала" их. Что ей делать? - Нет, так дело не пойдёт! - решила Тау и сложила крылья. Мали почувствовала, что сейчас разрыдается, но весёлое выражение на мордашке пегаски придержало её слёзы. - Давай я тебе покажу, как надо! Ложись на животик! У Мали уже кругом голова пошла от постоянного удивления. Ей точно в голову всю правильную информацию загрузили? Особенно ту, которая касалась простейшей логики. - Тау... Если у меня нет крыльев, на чём ты мне покажешь? - Воркхорс всё же покорно приняла лежачую позу и даже положила голову на землю. - Представь, что они у тебя есть... - Тау принялась массажировать уставшей лошадке мышцы у её лопаток, - и сразу поймёшь... - не удержавшись и так же несильно надавив задним копытцем на будто бы услужливо поставленное подхвостье. - Ой! - не удержалась Мали. - А так тоже можно? - Ещё как? - с наслаждением затянулась её шёрсткой Тау. От Мали пахло не так, как от других пони - духами или косметикой, нет. Её запах был очень естественен. Наверняка понибудь нашёл его не слишком влекущим, а другие ещё бы и осудили, но Тау он почему-то пришёлся по вкусу. - Поняла теперь? - спросила она, отступив от Мали. - Как ощущения? - Очень приятные! - улыбнулась воркхорс. - А знаешь, как сделать ещё приятнее? - Тау улеглась на травку, снова на спинку, но теперь не двигая крыльями, зато раздвинув свои задние ножки. - Постарайся сделать то же самое вот здесь. И она указала копытцем на низ своего животика. Мали удивлённо посмотрела на неё. - Нужно нажимать прямо ТУДА? - Дай волю фантазии. Только не слишком сильно! Указания в голове настоятельно рекомендовали вокрхорсам не проявлять фантазии и творческого подхода, чтобы ненароком не испортить выполнение приказа, однако Мали за сегодня уже достаточно убедилась в том, что вся эта информация, как сказала бы Тау, "фигня полная". И потому смело, но аккуратно положила своё копыто в соблазнительно выставленное место и начала водить им туда-сюда, влево и вправо, вверх и вниз, гладя, но с некоторым весьма приятным ощущением для подруги-пегаски Тау слегка застонала, поджав копытца - ох, как же это было приятно! Мали действительно принялась проявлять инициативу - её копытца то скользили по шерсти, задевая бугорки сосков пегасочки, то опускались вниз, снова на её щёлку, и мягко нажимали, а то начинали кружиться на месте... А уж когда краешек копытца случайно проник внутрь и прикоснулся к кнопочке пони, та и вовсе закусила губу. По сравнению с грубыми и резкими движениями Вудфолла, иногда прикасавшегося к её щёлке, когда хотел "вознаградить" рабыню - и тоже копытами - Мали оказалась очень и очень нежна... - Теперь крылышки? - Довольная тем, что смогла одарить своей лаской ставшую дорогой себе пони, Мали отвела копытце от щёлки... Но тут же подскочившая пегаска подтянула его обратно, потираясь уже сама, в ответ, стараясь задеть ещё раз свою кнопочку. - Не надо... уфф... уже... - Она посмотрела на лошадку из-под чёлки и длинных ресниц и добро, и страстно одновременно. - Давай тут!.. - М... нет! Нет... - Уже почти доведённая до полного блаженства Тау вдруг выскользнула от такого соблазнительного язычка и, немного пошатываясь, встала и попыталась повалить довольно тяжёлую лошадь в травку. Не получилось бы, если бы Мали не прилегла сама - тоже на спинку. А пегаска нависла над её животиком. - Это же я должна тебя благодарить... Тоже... - Ложась носиком на живот кобылки и ткнувшись в её пупочек, Тау собственные копытца положила на проходик Мали, крылышками подгоняя её задние ножки к своему перенапряжённому междуножью. - Нет! Мы вместе... Отблагодарим! Да! Мали была готова! Пока Тау работала копытцами, и каждое её движение разрядом тысячи маленьких молний поражало кобылку, Мали снова пустила в ход язычок, нащупав им клитор пегасочки и прижавшись к ней губками. Стоны пегасочки были для Мали лучше любых слов благодарности - тем более, что они начали сопровождаться всё более сильными надавливаниями её элегантных копытц. А Мали, в свою очередь, дрожа языком, истекая слюнками сверху и снизу, облизывала благодетельницу всё более трепетно и ласково... Пока пегаска не расправила крылья во всю ширь, чуть ли не треснув ими, и не опёрлась с тихим вскриком на свои передние копытца. Мали взбрыкнулась, по счастью, не ударив Тау - не могла она её ударить после того, как тесно прижатые копыта выдавили из её кнопочки сладкий сок... Наверное, такой же сладкий, как мороженное! Как нектар самой Тау!.. Мали приложилась к Тау и засосала её, вбирая в себя соки кобылки. Вкус был ещё тот... Но Тау так выгнулась, так застонала, что Мали просто не могла остановиться! Но вот пегасочка собралась с последними остатками мыслей и её копытца быстро-быстро задвигались по щёлке самой Мали. Уже знакомое ей томительное чувство разлилось по телу следом за десятками микровзрывов, буквально заполонивших тельце воркхорса! И уже она не сдержала стонов, когда чуть наклонившееся копытце скользнуло по её овражку, будоража стенки и её собственное местечко! Мали ощутила неописуемое наслаждение, она едва заставляла себя продолжать работу язычком, хотя ей становилось всё труднее двигать им и не отвлекаться на то, что происходило у неё между ножек... Нет... Не отвлекаться было нельзя! Тау определённо знала, как доставлять кобылкам удовольствие... Не мудрено, учитывая весь её опыт, уже наработанный в столь юном возрасте! Как сильно Мали было больно от унижений и избиений Вудфолла - так же ей стало приятно сейчас, когда удовольствие в кнопочке удесятерилось, поразив сознание мощным порывом и на несколько долгих секунд возвращая в прежнее, дикое и счастливое состояние, в котором она жила на своей родине, в степи! Ей повезло - вскричав, Тау расправила крылья во всю ширь и повалилась на воркхорса в тот момент, когда та сама уронила голову и просто лежала, часто-часто дыша и пытаясь прийти в себя. Мокрые, грязные кобылки лишь через несколько минут нашли в себе силы повернуться друг к другу, взглянуть глаза в глаза... И сблизить мордашки, чтобы поцеловаться. Сидящий в кустах Орион высунул язык от отвращения. Не то, чтобы он слишком не любил лесбиянок, в обществе с недостатком жеребцов без этого не обойтись. Но целовать воркхорса! - Совсем распустилась, - пробормотал он, осторожно двигаясь назад, стараясь не выдать себя ни малейшим шевелением веточек. - Надо тебя быстрее познакомить кое с кем, Тау, пока совсем не втянулась...

Спустя несколько часов

Взмокший от ментального напряжения Хеллфайр, с шумом выдохнув, повесил тросточку на крючок в прихожей и устало опустился на стул в коридоре, махнув Ориону: - Добрый день, да, я вернулся пораньше и все дела. Неси кофе. Много. - Как прошли переговоры? - учтиво спросил жеребец. Пегас с трудом стянул с себя галстук-бабочку и кинул её на пол. - Грифоны неспособны к переговорам, - выдохнул он. - Но мы достигли соглашения. Пока что. Орион вернулся к пегасу с подносом, на котором стояла чашка горячего кофе. Тот взял её в копыта и сделал осторожный глоток. - Тау и Мали опять переспали, - Орион дождался, когда его наниматель и старый друг слегка успокоится. Не огорошивать же его прямо с порога. - Фрррр! - выплюнул кофе Хеллфайр, моргнул и грозно посмотрел на пони. - Что?! - Именно так! - улыбнулся Орион. - Но это было в последний раз. - Какой в последний раз?! - Алоглазый едва удержался, чтобы не грохнуть чашку о пол в возмущении. - Двух раз уже больше, чем много! - Мой племянник, Эйрстоун, уже в Понивилле. И сегодня я намерен познакомить его и Тау. Только вот воркхорса... - ...Лучше убрать, - закончил Хеллфайр. - И как же это сделать? Орион развёл в стороны крылья и сложил их. - Продать? Потерять? Возможно, это звучит жестоко, но не менее жестоко, чем... - Ну! - Прикрикнул синешёрстый на отвернувшегося и замолчавшего Ориона. - Они уже этим даже на улице занимались. Да, далеко в парке, в кустах, но вдруг кто-то сверху пролетал? Вскочивший Хеллфайр вонзил копыто в пол с такой силой, что чуть было не проломил его. - Я сам разберусь с Мали! Только уведи Тау из дома любым способом! - Она... Она в своей комнате... Думаю, я могу с ней прямо сейчас пойти встречать Эйрстоуна... Хеллфайр взглянул на него убийственным взглядом: - Так уведи её, чейнджлинг тебя раздери! Всю усталость пегаса как копытом сняло. Орион, почувствовав его настроение, в несколько прыжков оказался у лестницы и взбежал наверх. Хеллфайр прошёл в столовую, шуганул Сноулайт и сел за стол, прислушиваясь к дробному стуку копыт. Тау и Орион покинули дом, весело переговариваясь друг с другом - похоже, обсуждали что-то насчёт нового выступления "Вондерболтсов". Впрочем, Хеллфайру было уже плевать. Наполненный злобой, он перебежал к лестнице и, помогая себе крыльями, взобрался наверх. Мали он почуял - она лежала в комнате Тау, на её кровати, и листала журнал комиксов, с удивлением вглядываясь в яркие картинки. Встав в дверях, Хеллфайр выдохнул и молча, но грозно гремя копытами, прошёл в комнату. - Хозяин? - Мали подняла голову и осеклась, заметив во взгляде Хеллфайра пламя. Пегас хмуро смотрел на свою рабыню. - Так тебе понравились Файры, Мали? - сдерживаясь, спросил он. Воркхорс задумалась, но всё же ответила честно, не забыв склониться: - Да, господин. Вашей дочерью действительно можно гордиться. Она добрая и... Не дослушав, вскипая от одних слов, что подожгли клокотавшие эмоции, Хелфафр высоко поднял голову и, зло засверкав алыми очами, процедил: - Заботливая. Ласковая. Милая. Что вы там ещё друг другу говорили? Мали в самом деле не понимала источников раздражения своего старшего хозяина. Но она могла лишь отложить яркие картинки в сторону и пригнуться пониже, сойдя с хозяйкиной кроватки - может, именно такая непочтительность и раздражала отца Тау? - Что вам угодно, хозяин? - Мали вопросила с совершенно искренним участием, но вот вспыльчивому пегасу эти слова показались насмешкой. - Мне угодно, чтобы ты исчезла и больше никогда не появлялась, - едва сдерживая ярость, прорычал он. - Сама. Беги отсюда, куда тебе угодно - и не вздумай возвращаться! - Н-но... - Мали испуганно смотрела на пегаса. - Почему? - Потому что вы - тупые твари! Животные! Я всегда знал, что стремление к подобной развитости скажется на пони Эквестрии, но вы, вы... Тупые создания, вы разлагаете Эквестрию изнутри! Пони стали ленивы, злы, глупы - и всё из-за таких, как вы! Его копыто болезненно впилось в бок Мали. - Или ты сегодня же сбежишь отсюда - или я сам выкину тебя из окна, - пообещал он, зло смотря прямо в глаза воркхорса. - Тау уже достаточно наигралась с тобой. - Н-но-о хозяин, Тау... Хеллфайр с каким-то звериным рыком подхватил воркхорса зубами за хвост и отбросил к стене, чуть не вывихнув себе челюсть. Проехавшись на животе, Мали не удержалась и, запутавшись в собственных копытах, завалилась на бок. - Посмотри на себя! - рявкнул Хеллфайр. - У тебя нет ни магии, ни разума! То, что ты понимаешь речь пони - плод наших же трудов, и наша же ошибка! Потому что никакой прогресс не стоит связей с такими отбросами, как ты и твоя раса! Файр был зол. И это была злоба иного рода, чем издевательства Вудфолла. Мали это чувствовала почему-то. Вудфоллу нравилось бить и калечить - а Хеллфайру это доставляло столько же мук, сколько Мали - терпеть побои. Поскольку Мали была уже привычна к этому - возможно, даже больше. И тут она действительно верила своему господину, действительно могла согласиться с ним - с исчезновением рабов все пони станут добрее. Что же... Тогда Мали-раб исчезнет. Молча встав и не даже не потирая больной бок, Мали без слов направилась ко двери и вышла из комнаты, опускаясь на первый этаж. Свободная Мали вернётся к Тау. Просто потому, что любит её. Не как хозяйку, а как подругу. * * * Хеллфайр не останавливал Мали - он лишь бессильно опустился на кровать и прикрыл глаза. А кобылица пробежала по ступенькам и выскочила наружу, чтобы через несколько мгновений уже покинуть территорию поместья. Ослеплённая ярким солнцем, она осмотрелась по сторонам и вдохнула воздух. Сладкие, приятные запахи горячей выпечки, ароматных духов, свежескошенной травы и зрелых яблок не давали ей возможности распознать след Тау, но она слышала, что Орион приглашал её прогуляться в город, а потому кобылка поскакала в Понивилль. Многие пони, встречаемые ею на пути, провожали удивлёнными взглядами молодую рабыню, которая неслась куда-то со всех копыт, но никто не останавливал её. Мали проскакала по главной улице, вызвав веселье у табунчика жеребят, который ринулся ей вдогонку, крича "Пустобокая, пустобокая!", затем миновала мороженщицу и... Остановилась. - А, ты ищешь свою хозяйку? - улыбнулась пони, потому что запыхавшаяся растрёпанная Мали могла вызвать улыбку у кого угодно. - Да, я видела её. Она пошла на станцию вместе с каким-то жеребцом. И даже долг мне отдала. Эй, постой, куда ты? Воркхорс уже не слушала её. Станция! Мали ещё помнила, где она находилась... Поблагодарив вновь добрую мороженщицу - и на этот раз получив больше теплоты во взгляде в ответ - кобылка поскакала в указанном ей направлении, стараясь не врезаться в прохожих, и без того неодобрительно смотрящих вослед перешедшей на галоп лошади. К сену! Она уже не рабыня! Раз она больше не нужна хозяину, а хозяйка - на самом деле равна, подруга! Подруга навсегда! Цветное зданьице вокзала с вывеской паровоза полнилось пони с только что отошедшего поезда и встречающими их горожанами, а так же воркхорсами, которых задействовали в качестве носильщиков. Однако свою дорогую Тау Мали сразу признала в цветной толпе - её малиновую гривку и фиолетовую шёрстку ни с нем не спутать! Вот только Тау была не одна... Мали замерла на месте. Издали она увидела, что Тау разговаривает с молодым серым жеребцом-пегасом, одетого в лётную жилетку и носившего очки-консервы, утопленные в его густой коричневой гриве. Посмеиваясь, парочка шла по перрону, причём двигались они не в сторону поместья, и даже не в город, а просто шли, болтая о каких-то своих вещах... - Эй, а ты что тут делаешь? Мали обернулась - позади неё стоял Орион. - А, я понял. Хеллфайр дал тебе билет на поезд... - Вовсе нет! - ответила Мали, по привычке склоняя голову - может, Орион и служил Хеллфайру, но тоже был пони, а пони всегда ставят себя выше воркхорсов. - Я просто искала Тау... Мне надо с ней поговорить! - Пойдём отсюда, малышка, - улыбнулся жеребец. - Тау сейчас не до тебя. - Как... - Видишь - там с ней мой племянник, Эйрстоун. Я давно мечтал их познакомить. Он поступил в школу "Вондерболтс" в этом году, и Тау... Мали не слушала его. Она внезапно поняла, с особой ясностью поняла, что произошло. Эта непринуждённая беседа, эти взгляды - даже если ты сама никогда не испытывала любви к жеребцу, ты сразу поймёшь, увидев это чувство в глазах других. Тау ведь любила жеребцов, и то, что она испытала с Мали, было... Мимолётным. Воркхорс поджала губы и, сдерживая слёзы, отвернулась от станции. Влезать в чужой разговор ей не хотелось, да и, к тому же, навряд ли теперь Тау стала бы защищать её от Хеллфайра. Скорее всего, ей теперь придётся защищать этого жеребца от своего отца... А она стала бы просто помехой. - Передайте Тау большое спасибо за всё то, что она сделала для меня... - тихо попросила Мали и прежде, чем до Ориона дошёл смысл её слов, бросилась в толпу. Она не плакала, нет - просто в её сердце вдруг появилась гнетущая пустота. Тау была последней настоящей пони в этом городе, во всяком случае, из всех пони, с которыми Мали была близко знакома. И теперь она не будет скучать, если вдруг Мали исчезнет из её жизни. Полностью. Пони, какими бы добрыми они ни были, оставались пони, а лошади - лошадьми. Наивно было бы думать, что любовь к другой кобыле, да ещё и другого вида - вида подчинённого! - может заменить жеребца, с которым можно создать семью. Только у самой Мали больше не будет в сердце никого после Тау. Сейчас даже жить не хотелось. Когда пропала любовь, когда Мали уже не нужна той единственной, кто её ценила, когда она была выброшена её отцом как игрушка повзрослевшей дочери - что оставалось воркхорсу, на минуту вновь вкусившей свободу? В рабство она не смогла бы больше вернуться, а свободной до конца ей уже не стать. Мали ждал поезд. Но билет ей не понадобится. И уедет она туда, где её больше ни один хозяин не достанет...