*******
Руки у медсестры были прохладными и нежными. Ловкими пальцами она умело и уверенно, ласково осматривала ушибленный нос Стайлза. Сменив вчерашний пластырь и выслушав неправдоподобную историю о том, как именно он его травмировал, женщина посмотрела мальчику в его светло-карие, медовые глаза и потрепала по щекам, обсыпанным родинками. — Я уже со счёта сбилась, сколько же таких историй выслушала за четыре года работы здесь. «Поскользнулся и ударился лицом об раковину» лишено фантазии, Стайлз. Может быть, расскажешь мне правду? Стайлз пожал плечами и спрыгнул с кушетки. — То есть, если бы я сказал что угодно — неважно что, но не связанное с умывальником, вы бы мне поверили? — спросил он без интереса, вяло, прикованный взглядом к её рукам — мягкие и внимательные, они так походили на руки его мамы. С тоской Стайлз подумал, что, наверное, весь этот проклятый день будет наполнен печальными воспоминаниями — когда рядом был отец, он грустил чуточку меньше в свой день рождения. Женщина закрыла шкафчик с медикаментами на ключ и, бросив его в кармашек белого халата, усмехнулась вопросу мальчика и покачала головой. — Иди уже. Но если захочешь поговорить — я тебя всегда выслушаю. Стайлз нерешительно остановился возле двери. Там, за стеной, находился Рейкен с Лидией, и ему не хотелось попадаться под его насмешливый, лукавый взгляд. — Что такое, Стайлз? — раздался заботливый голос медсестры за спиной. Мальчик обернулся к ней и, покусав губы, промямлил: — Ничего. Глубоко вздохнув, он зажмурился на секунду, выдохнул и дёрнул ручку. Обстановка в палате была такой же, как и минут пятнадцать назад, когда Стайлз шёл к медсестре: Лидия продолжала спать, а Тео полулежал на соседней койке с учебником в руках. Услышав, что в комнате появился кто-то ещё, Рейкен посмотрел на мальчишку поверх книги. — Сегодня в цветочек, — полушепотом, дабы не разбудить девочку, но так, чтобы услышал Стайлз, оценил Тео узкую полоску на курносом носу, прищурив веки. Стайлз машинально поднял ладонь и потрогал занывший от прикосновения нос. Игнорируя лёгкую улыбку на тонких губах, сделал несколько неуверенных шагов и присел на край кровати, на которой разместился Тео. С жалостью взглянув на Лидию, Стайлз спросил тихонько: — Что с ней? Вчера ему так и не удалось узнать, что же на самом деле случилось с девочкой, и из-за чего она попала в больничное крыло, а в дурацкие, глупые слухи, распространившиеся по приюту, верить не хотелось. Тео захлопнул книгу и, отложив её на небольшую деревянную тумбочку у кровати, тоже сел, свесив на пол ноги. — Ты же должен понимать, котёнок, что это совсем не твоё дело. Стайлз нахмурился, повернув к нему голову. Тео же смотрел вперёд, перед собой, на спящую девочку, но взгляд его был будто бы устремлён куда-то сквозь неё — таким отрешённым и отсутствующим он казался в тот момент. Даже смущающее, обескураживающее Стайлза обращение, то ли ласковое, то ли сказанное в издёвке, словно вырвалось из него само по себе, неосознанно. — Я слышал версию, что Лидия, а ей вроде бы всего лет одиннадцать, подралась с Эрикой, которая, между прочим, старше её лет на пять, из-за какого-то мальчишки, — произнёс Стайлз почти весело. — Если это правда — уж не из-за тебя ли? Тео медленно повернулся к нему. Взгляд его был неясным, словно он до сих пор находился в своих мыслях и не до конца понимал, что это ещё за шуршание возле уха беспокоит его. — Что, прости? — Не Тео Рейкен ли стал камнем преткновения между девочками? Тео прыснул и весёло-оживлёнными глазами впился в Стайлза. — Что за глупость? Я ещё такого не слышал! — Ну… на самом деле я приукрасил кое-что, но вчера действительно поползли слухи, что девочки могли подраться из-за мальчика. Будто бы Эрика треснула Лидию и… — Язык бы вырвать тем, кто придумывает такую чепуху, — в голосе Тео злости не было, скорее снисходительное веселье, и Стайлз успокоился за сохранность своего мышечного органа. Повисло молчание. Неловкое для Стайлза — он чувствовал себя лишним здесь, когда не поддерживался разговор. Так некстати вспоминались горячее дыхание и тяжесть чужого тела, прижимающего к стенке, и усталый, невыспавшийся разум стал путать Стайлза, обманывать его, возвращая то в одну, то в другую реальность. Поэтому, чтобы не чувствовать гнетущей тишины, не думать о неуместном и сбежать от вызывающих волнение и дрожь эмоций, он шепнул зачем-то: — Скоро завтрак, минут через десять. Ты как обычно сам его принесешь для Лидии, или персонал об этом позаботится? — Сам, — ответил Тео не сразу, а затем вдруг усмехнулся. — Что с твоим носом? Стайлз зарделся от пристального взгляда и отвёл свой, взирая на рассыпавшиеся по подушке рыжие волосы спящей девочки. Она нахмурилась во сне, будто бы почувствовала прикованное к ней внимание, либо снова увидела что-то неприятное в своей личной темноте, и отвернула голову, открывая вид на тонкую, беззащитную бледную шейку. — Что случилось с моим носом — не твоё дело, ты должен это понимать, — передразнил Стайлз сказанные ранее слова и услышал тихий смешок. Они вновь погрузились в молчание. Когда Стайлз уже было решил, что ему пора отсюда уходить, чтобы не казаться навязчивым и не надоедать — ведь с Лидией он и знаком толком-то не был, и другом её себя назвать не мог, потому его присутствие здесь могли трактовать неверно, дверь в комнату отворилась. В палату проскользнула Эрика. Кивнув ребятам и улыбнувшись Стайлзу, подошла ближе и уселась на краешек кровати, на которой спала Лидия. — Как она? — обеспокоенно поинтересовалась Эрика, переведя взволнованный взгляд на Тео. Тот вздохнул. — Опять плохо спала ночью, — признался Тео. — Медсестра сказала, что Лидия просыпалась несколько раз за ночь и плакала, но больше не бредила. — Понятно. Стайлз внимательно слушал, мысленно возмущаясь тому, что на его вопрос Рейкен отвечать отказался. Хотя тому имелась объективная причина: Эрика была Лидии куда ближе, чем он — они жили в одной комнате и, несмотря на разницу в возрасте, вроде как были подружками, и ведь это именно Эрика забила тревогу вчера. Неудивительно, что с ней Тео разоткровенничался. Эрика убрала рыжие прядки с бледного лица и посмотрела на мальчишек. Ясно было видно, что она хочет поговорить, и Стайлз, смекнув это, решил, что сейчас самое подходящее время узнать детали вчерашнего происшествия. Такой шанс любопытная натура упускать не собиралась. — Эрика, ведь это же ты была с Лидией, когда у неё случился приступ, верно? Расскажи мне, что же стряслось? Изо всех сил Стайлз сдержался и ему удалось не скосить на Тео глаза, получилось не проследить за его реакцией, самого себя убеждая в том, что его совершенно не волнует мнение Рейкена на этот счёт. Но боковым зрением всё равно уловил, что парень зашевелился, услышав его вопрос. — Я вчера несколько раз уже пересказывала, медсестре и воспитателям, — Эрика поджала полные губы и бросила настороженный взгляд на Тео, словно спрашивая разрешения, но тот и бровью не повёл и демонстративно уставился в окно. Это развязало девочке язык. Эрика завела выбившуюся из хвостика светлую прядку за ухо и заговорила с запалом: — Это случилось после того, как ты, Стайлз, пошёл в туалет смывать с носа кровь. Тео заинтересовался. Приподнял брови, посмотрев на блондинку. Эрика оживилась и пояснила ему, не обратив внимания на мгновенно помрачневшего Стайлза. — Ты же ведь не видел этого, да, Тео? У тебя ещё продолжались занятия, а те, кто помладше, уже бегали на улице, во дворе. Мы играли в футбол, и Донован, как обычно, был в своём репертуаре. Эрика распалилась и стала говорить громче; Тео недовольно шикнул на неё, когда Лидия заворочалась. Девочка поняла намёк и перешла на шёпот. — Его команда проигрывала, и Донован, разозлившись, отпихнул Скотта, а в Стайлза с силой бросил мяч, прямо в живот. Эрика сдвинула светлые брови на переносице, вспоминая поступок безмозглого Донована. А затем, задержав взгляд на потупившемся Стайлзе, смущённо улыбнулась ему, словно гордилась воспоминаниями, что промелькнули у неё перед глазами. — Стайлз подбежал к придурку, эээ… — она осеклась и бросила короткий, испуганный взгляд на Тео — всё-таки Донован был его другом, но Тео никак не прокомментировал её слова, поэтому Эрика смело продолжила. — …И дал сдачи, но в итоге дело кончилось разбитым носом. Тео с лёгким интересом посматривал то на смутившуюся Эрику, которая красноречиво поглядывала на Стайлза, то на самого парнишку, покрывшегося едва заметным румянцем, то ли стыдливым, то ли злым. Червячок смятения, юркий и коварный, завертелся в нём, закрутился волчком, растревожив неопытное, неискушённое до сих пор подобными чувствами сердце, но Тео продолжал вслушиваться в слова Эрики, скрывая свой непокой за вздёрнутыми, застывшими уголками губ. Припомнив, что вчера Донован был цел и невредим, никаких ушибов, по крайней мере, на его лице видно не было, Тео поставил себе галочку в очередной раз промыть Доновану то, что осталось вместо мозгов. Между тем, Эрика продолжала свой рассказ. — Стайлз пошёл в туалет, умываться, а мы со Скоттом — следом, но… В общем, я вернулась в комнату, а там… Лидия, мертвецки бледная, заплаканная. Она дрожала, словно у неё поднялась температура! Когда я подошла к ней, она... стала бредить, постоянно повторять одно и то же — будто бы мне грозит какая-то опасность, — Эрика передёрнулась, было очевидно, что этот разговор больше не кажется ей приятным. Она снова взглянула на Тео, который знал, что происходило дальше, и слышал об этом уже несколько раз за вчерашний день, с её же слов, а затем на Стайлза. — В общем-то, это всё. Я побежала искать Тео, а потом… Дверь в палату в очередной раз за это утро открылась и в комнату прошла мисс Блейк. Женщина удивилась, увидев такое большое количество посетителей с утра пораньше. — Вам пора бы уже идти на завтрак, — напомнила она, а спустя мгновение, словно только заметила Стайлза, улыбнулась ему и потрепала по взлохмаченной шевелюре. — А Стайлз вам уже признался, что у него сегодня день рождения? Шестнадцать лет, настоящий мужчина! Стайлз весь сжался, сгорбился, попытавшись стать меньше и незаметней. Эрика округлила засиявшие глаза и приоткрыла рот; Тео же громко хмыкнул, склонив голову — подметил, что радости от своего праздника Стайлз совсем не испытывал.*******
Эрика действительно любила поболтать. Именно поэтому Скотт узнал о дне рождении своего друга и на протяжении всего дня всячески пытался его приободрить и поздравлял неустанно, проявив невероятную догадливость и поняв, как же одиноко и грустно Стайлзу было находиться здесь, среди чужих ему людей, вдали от своего единственного родного человека. Стайлз ведь даже не знал, как там сейчас его отец — хуже ему или идёт на поправку, потому что мисс Ромеро, давшая обещание его навещать, ни разу так и не приехала. Тяжёлый груз незнания, переживаний и одиночества к вечеру был таким огромным и непомерным, что в пору было выть и лезть на стену. Надежда на то, что помощница отца навестит его, хотя бы ради банального поздравления, не говоря уже о том, чтобы свозить к отцу, таяла. Уже прошёл ужин, темнело, воспитанники возвращались со двора, разгорячённые и возбуждённые играми, и некоторые по традиции собирались в холле на вечерний просмотр. Стайлз же отнекивался и безвольным пластом лежал на кровати, лицом вниз, несчастный и безотрадный, мечтая в тот момент оказаться в совершенно другом месте — рядом с папой. — Можешь идти, Скотти, всё в порядке, — заверил он мечущегося МакКолла, разрывающегося между желанием остаться и присоединиться к остальным. — Пожалуй, я всё же останусь с тобой, — решил Скотт как истинный лучший друг. Стянув обувь, он взобрался на кровать и достал из-под матраса какой-то журнал. Стайлз, отлипнувший от подушки для благодарной улыбки, внимательно всмотрелся, сконцентрировав взгляд. — Обычно под матрасом прячут журналы с голыми красотками на обложке, а не… журналы про животных. Скотт заулыбался по-доброму, его тёмные глаза засветились, и он напомнил Стайлзу кучерявенького щеночка. — Хочу стать ветеринаром. Стайлз снова упал на подушку лицом. — Что же здесь делать, кроме как спать, есть и постоянно натыкаться на придурка-Донована? Я тут погибну от скуки. — Как раз таки летом здесь самое весёлое и активное время. — Ну не знаю… — с сомнением протянул Стайлз. — Уже как два года во время летних каникул к нам из городской школы приходит тренер, занимается с нами и вместе с воспитателями водит по походам. А в прошлом году всех, кто хотел ходить на плавание, записали в секцию. — Чего? — Стайлз взволнованно подскочил и, сжимая подушку, уставился на Скотта. Тот мягко улыбнулся. — Да-да, Стайлз, здесь всё не так и гибло, летом, по крайней мере. В прошлом году я благодаря этим поездкам и научился плавать, все желающие записывались. Ну… не желающих пока не было. — И как вы туда добираетесь? Все вместе? И в одно и то же время? — Ну да, бассейнов же в вашей школе несколько, для маленьких и взрослых. В том году я пока плавал в детском, но если нам снова позволят ездить туда, то, скорее всего, попаду во взрослый — плавать же я научился. Да и по возрасту положено. Наверное. А добирались мы туда на школьном автобусе. Во время учёбы такое организовать не получается, все автобусы заняты учащимися, да и какой нам может светить бассейн, когда там школьников полно, а вот летом… Алан Дитон договорился с вашим директором, и тот предоставил нам тренера, а затем и автобус. — Хм… Интересно-интересно, и кто же из наших учителей такой энтузиаст? — Да водится в вашей школе один чудаковатый тренер, — Скотт вдруг улыбнулся, гордый собой. — Он обещал, что как только подрасту, возьмёт меня на тренировки по лакроссу. — Слово «чудаковатый» у меня ассоциируется только с одним человеком в нашей школе. Пирожок, что ли? — поинтересовался Стайлз, округлив глаза. Скотт недоумённо поморщился. — Эм, не знаю. Мы зовёт его Бобби. Стайлз задумчиво потёр подбородок, но припомнить преподавателя с таким именем не смог. — Поэтому не расстраивайся, Стайлз, летом здесь куда интереснее. В дверь постучались, прерывая разговор, а затем внутрь заглянула улыбающаяся от уха до уха Эрика. — Стайлз, можешь выйти? Стайлз искоса глянул на Скотта и поймал такой же взгляд тёмно-карих глаз. — Я не пойду смотреть фильм, если ты об этом, — предупредил он, сползая с кровати. — Не за этим я пришла. — Окей. Зашнуровав кеды, Стайлз, взволнованный, вышел из комнаты. Мягкой, чувственной ладошкой Эрика вдруг взяла его за руку и с небывалой силой для такого хрупкого тельца потащила за собой, к лестнице, а затем и наверх. Стайлз глупо улыбался и краснел, когда кто-то встречался им на пути. Тео, заприметивший пронёсшуюся мимо парочку, прищурился и отдал Кори кассету, что держал в руке. Когда они поднялись на самый верх, к запертой крыше, Эрика уселась на ступеньки и потянула Стайлза за руку, заставляя опуститься рядом с собой. Очарованный, тот присел, не отпуская её ладонь, маленькую и нежную, и с трепыхающимся сердцем взглянул в её сияющие глаза, прикрытые длинными, тёмными дрожащими ресницами. Эрика опустила голову, перебирая его пальцы. Она была такой милой в тот момент, с растрёпанной причёской и порозовевшими скулами, и Стайлз не смог пересилить себя и отвести взор. — Я хотела подарить тебе кое-что, — сказала она и вскинула голову. Лицо, уши и шея её покрылись красными пятнами, словно у нее началась аллергия. Эрика улыбнулась, и Стайлзу почудилось, что перед ним сидит самое невинное существо, светловолосый ангел, в которого он мог бы влюбиться. — Это мой самый первый поцелуй, — прошептала она и, приблизившись к его лицу, поцеловала в губы. Невесомо, едва ощутимо коснулась своими и прикрыла глаза. Никто из них двоих не услышал тихие, удаляющиеся по лестнице шаги. Отстранившись, Эрика, красная, как созревшая вишня, выпустила его ладонь из нежного захвата и, смущённо улыбаясь, поднялась на ноги и побежала вниз. Стайлз же остался сидеть на ступеньках с горящими щеками и ошалелыми глазами. Казалось, кровь в нём вскипела, забурлила от незнакомых ранее эмоций, а затем он прикоснулся к губам, хранившим чужой отпечаток. Это был первый поцелуй в его жизни.