Проблема рыцаря - дракон

      Мария проверяла своё снаряжение: искала потёртости в кожаных изделиях, изучала целостность кольчуги, проверяла готовность оружия. Сбежав из дома и примкнув к тамплиерам, девушка даже не подозревала, что может встретить дракона. Ей вспоминались легенды о короле Артуре, о Камелоте и просто крылатых ящерах. Легенды Англии несколько отличались от тех, что бродили по землям Европы, но всё же. Преданный телохранитель Робера де Сабле и подумать не могла, что это всё правда, что они, крылатые чудовища, существуют.       Это не страшило безрассудно храбрую женщину. Нет, она собиралась низвергнуть проклятого ящера, как истинный рыцарь! Хотя бы по той простой причине, что этот дракон уже надоел своими выкрутасами.

***

      На горизонте показалось судно. За ним – ещё одно. Эдвард, чихнув от удивления, скосил глаза на пошатывающуюся от голода и общего недомогания парочку. Детёныш вновь исхудал, конечно не до того состояния как был после нахождения в Англии, но тоже знатно. Аудиторе отощал, точнее потерял в массе, при желании он мог бы и летать, но чаще едва не волочил крылья по земле. Линька стала сильным ударом.       Эдвард Кенуэй умудрялся впихивать в страдающих хоть сколько то еды, но этого было ничтожно мало, чтобы удерживать драконов в нормальном состоянии, что не позволяло ящеру думать о чём-либо, кроме необходимости хоть чем накормить молодёжь. Пират вздохнул, молодняк оказался абсолютно не готов к такому сомнительному “счастью”. Хотя валлиец и сам был ничуть не лучше, когда полуторанедельная линька наконец подошла к концу.       Рядом появились тамплиеры. Они старались не показываться на глаза молодым особям, не смотря на их вялость. Кормак достал подзорную трубу – единственное напоминание о “Морриган” – и взглянул на корабли. Руки мужчины дрогнули и он, отняв от лица приспособление, тряхнул головой, словно собираясь избавится от морока, после чего снова стал всматриваться в приближающиеся корабли.       - “Морриган”, - выдохнул Шэй. – Магистр, там “Морриган”!       Золотой дракон повернул морду к обрадованному капитану, что вот-вот должен был вновь оказаться на своём судне. Эдвард испытал болезненное чувство зависти, глядя на взволнованного мужчину. Перед глазами стояла “Галка”. Его лёгкая и такая стремительная “Галка”, его крепкий корабль, что пережил не одну сотню абордажей и сокрушал форты, призванные топить корабли с реющим чёрным флагом.       Хэйтем же не разделял особой радости от появившихся на горизонте кораблей. Что-то ему подсказывало, что второй корабль таит в себе некую угрозу или предупреждение.       - Мастер Кормак, позвольте мне взглянуть.       - Конечно, магистр.       Стоило Хэйтему перевести взгляд с “Морриган” на следующий за ней корабль, как мужчина ощутил волнение.       - “Аквила”, - только и смог тихо выдохнуть тамплиер. Великий магистр прекрасно понимал, что если здесь шхуна ассасинов, то и капитан, несомненно, стоит у штурвала. И капитаном этого корабля был дракон.       Эдвард ощутил волнение, когда над вторым кораблём взмыл дракон. Это был белоснежный ящер с тёмным брюхом. Ассасин бросил взгляд на вялых юнцов, которые успели задремать, распластавшись по песку. Решив, что ничего страшного не случится, Кенуэй не удержался и взмыл в небо, ему хотелось познакомится с кружащим над кораблями молодым драконом.       Чем ближе он был к кораблям, тем напряжённей становились люди на “Морриган”, что принадлежала тамплиерам. Валлиец почувствовал как по морде растекается бессовестный ехидный оскал. Из горла вырвался рёв, победный рёв бескрайнего океана. Золотой ящер заложил крутой вираж, приближаясь к молодому представителю крылатого вида. Это был белый дракон с тёмно-синим брюхом и синими рогами.       Пират повторил свой приветственный рёв, дразнясь и пролетая рядом, пытаясь расшевелить смутившегося юнца. И тот, после ещё одного повторного приветствия, всё же ответил. Сначала это был неуверенный, смущённый взрык, а после подбадривающего касания золотого хвоста по чужим лапам, раздался мощный рокот. Этот рокот не походил ни на рокот гор или рокот водопадов. В громогласном рёве новоприбывшего дракона слышалась мощь огромного стада бизонов, что мчась по равнине, заставляет землю сотрясаться, мощь бескрайних свободных земель, единых с народом, живущим на них.       Эдвард продолжал кружить вокруг юнца, подначивая его, но тот вновь в смущении лишь закладывал один широкий круг за другим. Сам же золотой ящер ощутил ликование, это было странное чувство. Оно смешивалось с предвкушением, словно совсем скоро он узнает нечто важное. Дракон бросил взгляд на пляж, с которого поднимался в небо, и ощутил волну недоумения и досады: тамплиеры ушли, скрылись, словно были шпионами. Раздосадованно-возмущённый взрык вырвался из глотки хозяина острова, его глаза сверкнули, призывая себе на помощь орлиное зрение, что тут же указало на замерших в тени, недалеко у причала, мужчин.       Ассасину показалось, что оба тамплиера сильно нервничают, может ли быть, что они уже встречались с этим бело-синим юношей? С мысли дракона сбил возмущённый рокот древних пещер, Эцио наконец смог задремать и был ужасно возмущён тем, что поднятый шум разбудил его.       Итальянец чувствовал себя отвратительно и страстно желал цапнуть кого-нибудь за хвост или лапу. Шкура неприятно зудела, но уже не было той ужасной раздражающей боли, что доводила до истерики. Аудиторе надеялся, что это хороший знак, а не затишье перед ещё большим адом.       И так Эцио наблюдал одним глазком за приближающимися кораблями и кружащими над ними драконами. Молодой ассасин ни за что бы не признался в этом, но он ощутил укол ревности и зависти. Ему тоже хотелось взмыть в небо и дразнить новоприбывшего, проверяя его возможности. Рядом завозился детёныш, страдающий от невозможности забраться к кому-нибудь под крыло или хотя бы плюхнуться сверху на чей-нибудь чешуйчатый бок. Всё тело у него ужасно чесалось, а зрение было затуманено, словно кто на морду натянул банку из мутного стекла.       Малыш тяжело вздохнул и выдал протяжное и жалобное: “У-у-у-у-у”. Хэйтем нервно оглянулся на детёныша. И этот его жест не был вызван беспокойством за свою жизнь, нет. Несмотря на то, что тамплиерам приходилось постоянно скрываться от линяющих драконов (это было связано не столько с агрессивностью последних, сколько с банальным незнанием как правильно себя вести в такой ситуации, а демонстрировать собственную безграмотность не хотелось), оба мужчины искренне переживали за детёныша. И глубоко в душе Хэйтем Кенуэй беспокоился и о молодом итальянце. Конечно, магистр тамплиеров старательно одёргивал себя, считая, что подобное проявление слабости в отношении весьма опасного ассасина однажды сгубит его, но поделать ничего с собой не мог.       Хэйтем подавил тяжёлый вздох, помочь страдающим ящерам он ни чем не мог, к тому же на горизонте, хотя уже намного ближе, нарисовалась иная проблема. Тамплиер не желал ввязываться в стычку, сколь бы масштабной она не была, но чутьё уверенно твердило, что что-то будет.       Кормак хмуро наблюдал за вторым драконом. И с каждым мгновением крепче становилась его уверенность в том, что он видит ассасина колониальной Америки. На сколько знал Шэй, этот дракон был последним учеником Ахиллеса, а так же сыном магистра Кенуэя и, как следствие, являлся внуком Эдварда Кенуэя – золотого дракона.       Капитан “Морриган” уже имел дело с парнем и знал, что тот весьма силён и умел. Их первая встреча не дала тамплиеру ничего, кроме короткого признания магистра: “Он мой сын.” Первая и, до этого момента, последняя встреча произошла в землях ганьягэха и знатно затянулась до самой границы прибрежных вод Англии.       Весна только пробовала вступить в свои права и вокруг лежал снег. В городах он был смешан с нечистотами и грязью, а уж если начинал где-то подтаивать, то выдавал ужасное амбре. К счастью, не на всех улицах был такой свинарник. Что же касается просторов вне блеклых, заляпанных грязью городов, то там всё было намного лучше, месить грязь на дорогах не всегда приходилось, ибо зима не собиралась уступать леса и луга с полями теплу.       Шэй сопровождал магистра, коему было приказано найти яйцо. С учётом того, что данное задание передал Брэддок, долгие годы пытавшийся оправиться от устроенного Хэйтемом, совместно с местными племенами, покушения, то Бульдог не скрывал своей неприязни и желания расправится с магистром колониальной ложи. Но с этим жестокий мужчина ничего поделать не мог. Влияние Хэйтема было теперь на порядок больше, чем когда-либо до этого, а значит, соверши Эдвард ошибку, то “цепная шавка”, как он позволил себе выразится, растерзала бы его ещё на обратном пути в Англию.       “Всё верно, – подумал Шэй. – В начале весны мы только начали свои поиски, ведомые нами же разбуженными инстинктами”.