Проблема рыцаря - дракон

      Коннор не переставал бросать любопытные взгляды на хозяина острова, не замечая ничего вокруг. Его сердце билось едва ли не в горле. Юноша и думать забыл о «Морриган», чей квартирмейстер не просто так связывался с ассасинами, прося о помощи. Конечно, это могло значить только одно: расхитители храма, или хотя бы один из них, здесь.       Юноша весь путь от Нью-Йорка до Большого Инагуа думал об этом, строя сотни гипотез, но только завидев золотого дракона, словно впечатлительный мальчишка, обо всём на свете забыл, завороженный особой грацией изрядно покоптившего небо ящера.       И вот теперь, стоя в одежде капитана с треуголкой на голове, он теребил рукав и не мог подавить странного смущения и трепета. Эдвард обернулся к нему, прекратив рассматривать корабли.       - У тебя красивый корабль, парень. И мощный. Часто линейные топишь? – мужчина спрашивал, не отводя изучающего взгляда голубых глаз. Он видел смущение паренька и то, как он пытается держаться достойно на манер англичан, словно это сделает его лучше. – Оставь для чопорных англичашек да манерных французиков всё это, парень. Не стоит ломать себя, будь естественен. Ничто не истина и всё дозволено!       Эдвард Кенуэй хлопнул рослого юношу по плечу, и могавк, смутившись, отбросил прочь всю свою неуверенность. Этому человеку было не важно происхождение, он презирал замашки аристократии. И если раньше Коннор старался сдерживать все свои «дикие» повадки при редких встречах с отцом, то теперь он понял, что ему всё равно. Даже если тамплиер будет кривится да ворчать о том, что его движения слишком дикарские. Тепло разливалось по телу, ассасины стояли плечом к плечу, и мастер-наставник подбадривал своего молодого собрата.       Вот с борта «Аквилы» спустилась китаянка. Девушка подошла ближе к драконам и церемонно поклонилась.       - Моё имя Шао Цзюнь, о великие и мудрые драконы. Я прибыла к вам в надежде обрести хотя бы частичку вашей мудрости, дабы помочь своему народу. Прошу вас, о великие драконы, внемлите моей мольбе, помогите мне!       Девушка так и не разогнулась, её сердце готово было выпрыгнуть из груди. Всего несколько мгновений назад она видела драконов в небе! Пусть эти ящеры отличались от тех, что описываются в преданиях её народа, но это было не важно. Она пришла к драконам, а один из них помог ей добраться до известного наставнику золотого гиганта!       - Приветствую на моём острове, - пират улыбнулся. – Оставь церемонии. Надеюсь мы сможем тебе чем-нибудь помочь. А сейчас, прошу в мой дом, там вы можете отдохнуть после утомительного путешествия.       Квартирмейстер «Морриган» замер чуть дальше девушки. Мужчина абсолютно не представлял, как вести себя с драконами. Стараясь держаться как можно увереннее, Гист искал взглядом магистра и капитана. Мужчина понимал, что всё, что он сейчас делал – это риск, так как крохи информации, найденные сетью соглядатаев, косвенно указывали на этот остров, что живущие в карибском бассейне несколько десятков лет меж собой именуют драконьим берегом.       Но вот ему удалось заметить стоящие в тени знакомые фигуры, и Кристофер выдохнул, чувствуя, как уходит лишнее напряжение. Эдвард, удостоив тамплиера лишь беглым взглядом, развернулся и пошёл по деревянному пирсу в сторону нескольких обшарпанных непогодой домиков на берегу. Украдкой бросив взгляд на свой дом, расположенный на скале, Эдвард буквально ощутил, как драконья сущность недовольно вздыхает. Золотому дракону казалось, что его гнездо недостаточно большое для такого количества молодых дракончиков, что собрались под его крылом, и это не считая тамплиеров, что по сути почти ничего не знают о своих драконьих телах.       Коннор шёл рядом с пиратом. Он видел лежащего на песке белого дракона, что, недовольно ворча, постукивал кончиком хвоста на манер кошки. Рядом с какими-то ящиками стоял детёныш. Коннора одолели странные чувства. Может ли быть этот детёныш сыном Эдварда? Или… Могавк замер напротив белого малыша и обратил свой взор на стоящих в тени тамплиеров. Может ли быть, что этот малыш второй ребёнок Хэйтема Кенуэя? Может ли быть, что отец Коннора по тому отворачивался от сына, что у него была другая любимая женщина и ребёнок от неё?       Это было как удар под дых. Болезненный и обидный. Но что ещё мог думать ассасин, когда ради этого малыша – а это было абсолютно очевидно – магистр тамплиеров рисковал не только положением в ордене, но и жизнью?       Коннор раздосадовано подумал о том, что сейчас ему бы привычный наряд ассасина с капюшоном, так как треуголка не отбрасывала достаточной тени на лицо. Могавк стиснул зубы, пытаясь смирится с открывшимися ему знаниями. И это было тяжело, метису казалось, что он вот-вот начнёт, словно задыхающаяся рыба, открывать рот в попытке сделать вдох.       Золотые глаза детёныша, сокрытые за странной полупрозрачной оболочкой, неотрывно следили за человеком. Малыш чувствовал что-то знакомое и родное. Маленький дракончик никак не мог сосредоточиться, так как лёгкий зуд по шкуре отвлекал, а мешающая глазам корочка* всё никак не отваливалась. Ему хотелось потереться мордой о что-нибудь, но ворочающееся в груди беспокойство нашёптывало, что, если он хоть на секунду отведёт взгляд, этот дракон может исчезнуть.       Коннор продолжал стоять, а потом, словно ведомый инстинктом, подцепил мешающее ороговевшие пластинки третьего века и аккуратно убрал их с отслоившейся мёртвой кожей. И стоило индейцу это сделать, как он замер, словно загипнотизированный. Малыш подался вперёд и жалобно позвал стоящего перед собой дракона.       Коннор вздрогнул. В этом зове он слышал что-то знакомое, пытаясь разобраться, юноша нахмурился. А малыш повторил свой зов. Юный дракончик узнал ни разу не виденного им человека. Он так часто ощущал его рядом с собой. Это тепло, это ощущение защищённости. Стоящий перед ним дракон был из рода тех, что охраняли храм, стерегли дремлющего в яйце хрупкого малыша.       Белый детёныш так хотел, чтобы и этот дракон его узнал, словно в самом акте узнавания было что-то важное и священное. И снова тихий воркующий зов. Коннор вздрогнул, широко распахнув глаза. Зов малыша напоминал шёпот храма, предупреждающий гул частицы эдема. Ассасин словно вновь увидел тот пьедестал, освещённый холодным мёртвым светом. Этот свет был словно печатью, что не позволяла малышу вылупиться. Но почему? Почему этот ребёнок должен был быть заперт в храме? И когда ему бы позволили родиться?       Могавк побледнел от мысли, что храм мог быть не защитой, а тюрьмой, и что его племя было не защитниками долгие годы, а тюремщиками. Но малыш снова настойчиво позвал, и ассасин не посмел не откликнуться. С руганью шарахнулись матросы, некоторые свалились с пирса, ассасины, успевшие поравняться с тамплиерами, лишь обернулись на жалобный треск ящиков, сметённых чешуйчатой тушей.       Белоснежный, с синим брюхом, дракон не мог сдерживать инстинкты. Утробно порыкивая на оказавшихся поблизости матросов, вне зависимости с какого корабля они были, Коннор подгрёб к себе детёныша. Дракон недовольно взрыкнул, вынуждая матросов, жаждущих наконец сойти на берег, немного отступить. Недовольный слишком пристальным вниманием, ящер аккуратно подхватил малыша поперёк туловища, стараясь не поранить острыми зубами и устроился неподалёку от белого ящера, что сейчас не спускал недовольного взгляда с пришлого.       Хэйтем устремил взор на корабли, стараясь усмирить взбунтовавшиеся чувства. Драконья сущность требовала так же обернуться крылатым ящером и немедленно проверить молодняк, вот прямо сию секунду обернуться и впервые за эти дни бессовестных пряток выяснить их состояние. Но человек сопротивлялся, уповал на то, что он магистр колониальной ложи, что он должен быть сдержанным и невозмутимым, а не на глазах у подчинённых ворковать над молодым поколением, тем более ассасинами. Но забытый отцовский инстинкт требовал наплевать на все, сгрести всех детёнышей в кучу и спрятать под собой, укрывая крыльями.       Гист не отвлекал великого магистра, терпеливо ожидая ответа от своего капитана, что реагировал крайне заторможено. Чёрного дракона одолевали желания схожие с теми, что беспокоили его мастера . Слишком большое количество людей нервировало, всё казалось, что они вот-вот решат напасть на ослабленный молодняк.       Словно это люди из легенд, жадные до сокровищ драконов. Эгоистичные, жадные люди, убивавшие детёнышей, хваставшиеся победами над молодыми доверчивыми особями. Тёмные забытые инстинкты поднимали голову. Они твердили: «Опасность! Не доверяй! Враги! Напомни им, почему драконов боятся! Напомни! Напомни!»       Кристофер вздрогнул, когда его схватили за плечо. Обернувшись, квартирмейстер «Морриган» увидел взволнованного Эдварда Кенуэя.       - Берёшь всех матросов и прячешься с ними в домах, - мужчина облизал губы. Дракон ощущал, как стремительно накаляется обстановка. Два дракона, что не умеют контролировать инстинкты, один молодой, что судя по всему был хранителем яйца, из которого вылупился белый малыш, и два дракона в завершающей стадии линьки. Взрывоопасная смесь, страшнее пороха.       - Быстро, - прикрикнул пират, и команды с обоих кораблей стремительно скрылись в постройках. Там они могли легко переждать вспышку инстинктов у ящеров, Эдвард тихо порадовался, что успел отправить Шао Цзюнь в свой дом.