Сделав ещё один невероятный кульбит, Эдвард вновь вывел из равновесия Хэйтема, и тот упал в воду. Рядом с магистром почти у рифов, упал Шэй. Кормаку почти удалось повторить показанное ассасином, но в последний момент крылья дрогнули, и ящер едва не налетел на риф.
Отфыркиваясь от попавшей в нос воды, мужчина попытался подавить досаду. Эдвард поведал им о некоторых особенностях драконьего тела, но Кормаку абсолютно не удавалось задействовать клапан-перегородку в горле, отчего он постоянно кашлял, в очередной раз в объятьях солёной воды.
Ничуть не лучше шли дела и у Хэйтема. Собственный разум сопротивлялся инстинктам, твердил, что невозможно так летать, ведь даже птицы так не делают. Синий дракон вылез на берег и недовольно расправил крылья. Вода стекала ручейками, щекоча шкуру и вызывая лёгкий зуд.
Эдвард приземлился рядом с сыном. Дракон старался не думать о тех страшных воспоминаниях, что открылись в ночь нападения, ведь это могло бы сейчас сильно усложнить отношения. Да и Эцио наверняка начнёт ревновать, если уже не начал после прибытия кораблей. Пират раздражённо рыкнул, с воспоминаниями он разберётся позже, главное не дать теперь молодняку передраться. К тому же, Кенуэй даже не мог представить, кто смог оплатить столь крупную армаду.
Купцы, конечно, могли бы вместе составить договор, но едва ли бы набралась достаточная сумма. Так же могли присоединится искатели приключений, но это всё отметалось в сторону, ибо слишком хорошо был снабжён флот. Возможно, кто-то из тамплиеров. Это было уже ближе, так как историю появления детёныша Эдвард вытянул из мужчин в самом начале их пребывания на острове.
Золотой ящер нахмурился. Время беспристрастно ускользало из рук. А опасность медленно клубилась, сгущаясь вокруг острова, желая затянуться на драконьем горле смертельной петлёй.
Хэйтем раздражённо вздохнул и обратился в человека. Он не понимал, как достичь требуемого золотым ящером принятия и единения. Человек хотел было погрузиться в свои мысли для поиска пути, но замер, ощутив пронизывающий, едва ли не расчленяющий взгляд ящера. Хэйтем напрягся, чутьё взвыло. Опасность. Сейчас золотой дракон представлял из себя опасность. Но почему? Ошарашенный резкой сменой поведения, тамплиер ничего не смог с собой поделать. Скованный шоком и неверием, мужчина не знал, что ему предпринять.
Кормак ощутил, как встала дыбом чешуя. Враг! Массивная голова с четырьмя рогами медленно обернулась к золотому ящеру. Казалось, что поза хозяина острова не изменилась, но глаза ящера… Шэй ощутил сильную дрожь и свернувшийся в желудке холодок. От пирата веяло угрозой, словно тамплиер был глупым первобытным человеком, что должен прятаться от страшных хищников.
Доля мгновения и валлиец бросился в атаку. Золотой ящер атаковал магистра американской ложи, что тут же привело Кормака в чувство и он успел защитить Хэйтема. Острые зубы лязгнули у самой шеи. Хэйтем Кенуэй бросился к скалам, но более подвижный и быстрый Эдвард преградил ему путь, вынуждая тамплиера воззвать к драконьей сути.
Кормак попытался цапнуть за хвост золотого ящера, но тот лишь развернулся мордой к агрессору. Капитан «Морриган» и не надеялся суметь навредить этому ящеру, главное, что он выиграл время магистру, чтобы тот сумел принять крылатый облик. Правда, за подобную дерзость, мужчина едва не поплатился крылом.
Хэйтем поднялся в небо и тут же спикировал на отца, вынуждая того припасть к земле. Шэй воспользовался возможностью и так же поднялся в небо. Теперь тамплиеры легко могли удерживать взбесившегося ассасина на земле. Вот только достаточно поживший в драконьей шкуре мужчина не собирался так легко сдаваться. Пират бросился в море, скрываясь в его водах.
Тамплиеры занервничали и поднялись выше. Они не знали, чего ожидать от противника. Что может предпринять ящер, внимающий шёпоту инстинктов? Напряжённо вглядываясь в тёмные, глубокие воды, они нервно кружили. Мелкие волны на поверхности мешали разглядеть тёмную тень, похожую на дракона. К тому же тысячи бликов резали своими яркими вспышками глаза.
Дрожь пронзала напряжённые тела. Чешуя вставала дыбом по хребту. Взмах крыльев, ещё один. Окинуть взглядом воды немного дальше от острова. Ничего. Ничего. И снова ничего. Как долго дракон может задерживать дыхание? Как быстро он может плавать? Что он собирается сделать? Почему это вообще происходит?
Перестав рассматривать воду прямо под собой, оба тамплиера обернулись на достаточно громкий всплеск у скал. «Там? Точно ли там сейчас золотой ящер?» - подумал Хэйтем и едва не упал в воду, когда между ним и Кормаком пролетел искомый ящер. Задев обоих мужчин хвостом и сбивая их с ритма, хозяин острова едва не отправил противников в воду, что стала бы для них смертельной ловушкой.
Магистр тамплиеров ощутил очень неприятный холодок, что сконцентрировался где-то в желудке. Хэйтем не мог поверить собственным ощущениям. Такого давно не случалось. Неужели он… Неужели он испугался этого хищного оскала на морде собственного отца? Или, быть может, он испугался того, что ему придётся убить этого золотого гиганта, если не удастся усмирить?
Что за страх наполнил своим льдом горячую драконью кровь? Что поселилось в яростно бьющемся сердце? И что собиралось сомкнуть острые зубы на горле мужчины?
Важная суть дракона – инстинкты.
Кормак едва увернулся и почувствовал, как его крылья не успевают поймать ветер. Судорожные попытки выровнять полёт едва не стали причиной выбитого сустава крыла.
Драконы чувствуют, как трепещет всё живое.
Острые зубы лязгнули у синей шеи, едва не вспоров чешую. Хэйтем ушёл в штопор, из которого с трудом выбрался. Он сопротивлялся подобному стилю полёта. Для серьёзного и сдержанного человека, это казалось показушными вывертами.
Драконы чувствуют ветер. Он ведёт их своими удивительными дорогами.
Шэй взвыл. Острые когти впились в бок. Бывший ассасин не успевал реагировать на атаки. Как узнать откуда нападёт враг? Как почувствовать его приближение?
Просторы неба – лучшая игровая площадка для крылатых ящеров.
Глаза в глаза. Серые, с узившимися зрачками и спокойные холодные и голубые, как древние льды ледников. От этого удара не увернуться, не увернуться! Ведь крылья уже болят от напряжения, устав держать тяжёлую тушу. И синий дракон, дабы избежать рваной раны на боку, позволяет себе упасть, упасть в низ с немыслимой высоты на которую не так давно поднялся.
Драконы чувствуют каждой клеточкой своего огромного тела все потоки этого мира.
Ветер наполняет расслабленные крылья, позволяя дракону не падать, а медленно парить, подобно морским птицам, что пресекают огромные морские пространства. И наконец понимание касается сознания синего ящера. Усталое тело омывается воздушными потоками, что стирают пронзившую мышцы напряжённость.
Весь мир поёт для драконов.
Кормак закрывает глаза. Он слушает песню ветра, она, меняя свою тональность, говорит ему, где противник. Чёрное крепкое тело скользит по небесным путям. Здесь и сейчас дракон готов обнять весь мир.
Мир поёт и шепчет.
Небо пересекают тысячи всевозможных дорог. Они бывают широкими, такие не пропустишь. Они бывают узкими, подобно едва заметным звериным тропам.
Внизу игриво плещется вода, шепчет свои странные загадки. Влечёт своим гипнотическим мерцанием.
Внизу глубоко дышат леса, скрывая в своих недрах таинства троп. В них нет открытости небесных дорог. Они – шальные улыбки невыносимого любопытства.
Драконьи души трепещут пред миром в их ласковых
объятьях.
Они влюблены в этот мир.
