Hollow and Protector

6:59:58 6:59:59 7:00:00

«Silent words from a bleeding mouth Swallows pride with a swollen tongue…» Под аккомпанемент дребезжащего дикого смеха тело с размаху ударилось о стекло, которое с громким треском разбилось и разорвало острыми осколками податливую человеческую плоть. «Everything is nothing, life in a shallow grave Too ashamed to feel joy, life collecting dust…» Кипенно-белая рука хватает шею, чувствуя ладонью силу напрягшихся вен, и сжимает смертоносный хват все теснее и теснее, перекрывая доступ к кислороду. «No more shame, no more pity No more They raise from the ashes!» Свободная кисть медленно поднимается; пять острых вытянутых когтей с размаху вспарывают грудную клетку до самого лобка, пачкаясь в чужой горячей крови и натыкаясь на упругие склизкие внутренние органы. Шея оказывается отпущена, и тело стремительно падает обратно на окно в объятия стеклянного крошева, судорожно дергаясь в предсмертной агонии. — Проигрываешь, Король. — Хичиго брезгливо морщится, разглядывая корчащегося рядом с лапами Куросаки Ичиго, который инстинктивно сжал руками живот, подтянув колени к груди. — Ты… Я д-думал, мы бу-дем ме-чами… — С трудом выговаривает Ичиго, выкашливая поднимающуюся по глотке кровь и стараясь сдерживать крики из-за чудовищной боли. — Твоей наивности нет предела. — Гелиодоровые радужки загорелись ярче, а зрачки стремительно сузились до размера песчинки. — Я предупреждал, что буду тренировать тебя в условиях реального боя не на жизнь, а на смерть. Думаешь, враги будут добрыми и благородными существами, которые не используют все, что у них есть, лишь бы убить тебя? — Лапа пинает прямо в незащищенное место живота, и пространство, окруженное безмятежным синим небом, кучерявыми барашками облаков и сотнями многоэтажек все же пронзает высокий крик. — Я не твои дружки шинигами, и не собираюсь тебя жалеть. Жалость — признание собственной слабости. Она подобна коррозии, разъедающей стальной стержень твоей души, превращая её в омерзительную труху и гниль. Вставай! Ичиго, уперевшись дрожащими руками в стенку, попытался послушаться, и, под прищуром антрацитовой бездны глаз Пустого, смог приподняться и даже сесть на колено, но выскользнувший из глубокой дыры кусок розоватого желудка, сочащегося кровью, быстро показал весь абсурд затеи. — Не можешь встать? — Насмешливости в ядовитом голосе не было предела. — М.. гу. — Перед глазами расстилалась пульсирующая тьма, с каждой секундой захватывая все больше и больше пространства. Хичиго наблюдал за тем, как его хозяин, несмотря на очевидную гибель тела, пытается совершить невозможное. Занпакто – олицетворение воли шинигами, приобретающей вид остро-отточенного клинка, когда он морально созревает для этого. Зангецу знал, что своей мощью обязан не только судьбоносной пустофикации, но и невероятной силе воли Ичиго, которая иной раз грозила надломиться под внешним давлением обстоятельств, но Пустой не давал этому совершиться, прекрасно зная все уязвимости души Куросаки и умело на них играя, манипулируя разумом и подталкивая к верному направлению. «— Ты хочешь, чтобы Ичиго стал сильным? — Вопрошал старик, глядя на Зангецу сверху вниз. — Тогда послушай моего совета. Он не должен узнать правды, пока не будет готов. Ты станешь его ночным кошмаром, Дамокловым мечом, и закалишь его клинок, его волю. А для этого нужно лишь…» Шинигами умирал. Умирал, стоя на одном колене и пытаясь встать. Умирал, почти приподнявшись и подняв голову вверх в направлении лица Пустого, которого уже почти не видел. — Ты жалок, Король. Но он не проиграл на этот раз. Зангецу кладет ладонь на рану и ведет вниз, даруя заживление и жизнь своему хозяину. Ичиго, судорожно выдохнув, качнулся и завалился на бок, пытаясь прийти в себя после пережитой боли, которая исчезла, оставив после себя холодную дрожь. — Я исправлюсь. Зангецу, закинув на плечо занпакто, только усмехается и исчезает, оставляя шинигами одного, но ненадолго – реалия выдергивает Ичиго из внутреннего мира и парень резко вскакивает, слепо глядя перед собой. «I will suffer I will burn Let hate prevail Enslaved my soul But I'll never surrender!» Сонно потерев ладонью лицо, Ичиго коснулся пальцем экрана смартфона, выключая орущий на всю комнату будильник и шумно выдохнул, пытаясь прийти в себя. Все же после того, как твою душу раскромсали по частям, а затем резко выпихнули в настоящий мир, оклематься довольно тяжеловато, но есть такая великая и могучая вещь, как привычка, поэтому раскачаться удалось всего за две минуты. Прохладные струи душа окончательно вернули в реальность, и Куросаки даже взбодрился, тряхнув рыжей башкой и весело фыркнув. Несмотря на такую гУроичную физзарядку, настроение плавно поднималось вверх, и день обещал быть неплохим. Обычно, в таких моментах стоит сказать: «Я как знал!», поскольку… «Ичиго? Ичиго! Я знаю, что ты меня слышишь, засранец! Отвечай немедленно!» Шинигами даже зубную щетку из рук выронил, когда услышал голос Рукии, раздававшийся откуда-то из спальни, и рванул туда. В голове задребезжал истерический смех: Хичиго сообразил быстрее, что рыжий из-за изумления совсем позабыл о том факте, что его la dudul`ka ничем не прикрыта, и он бежал встречать подружку в чем мать родила. «Я хочу видеть лицо Кучики, когда она оценит твой видок, Король!» Пустой наблюдал за тем, как его никудышный хозяин с криками: «Рукия, где ты?!» заглядывает то под стол, то в шкаф (сказывается привычка), то за шторы, то в ящики (совсем умом тронулся), то под кровать, отчего в голове раздался какой-то тихий смешок. «Ичиго!» Голос прозвучал где-то над головой, и Ичиго поспешно вылез наружу и с изумлением уставился на удостоверение временного шинигами, которое висело на спинке кровати, и именно оно «вещало» голосом старой знакомой. — Рукия? — Неуверенно проговорил Куросаки, поднеся деревяшку к лицу, и тут же отодвинул её от себя на расстояние вытянутой руки, потому что оттуда незамедлительно донесся ор: — Куросаки Ичиго! Ты знаешь о том, что ты ублюдок?! — Всего пятнадцать минут восьмого, а я уже. — Не ехидничай! Ты исчез так надолго, и даже весточки о себе не прислал! — Но Рукия, я переехал, плюс учеба и работа, мне нек… — Ничего не знаю! – Грубо перебила девушка, и тут же послышался другой голос. — Ты смогла дозваться его? «Ренджи!» — Да, этот ублюдок сейчас на связи! — Куросаки! — Бодрый и весьма недовольный тон.— Мразь ты такая! — Семнадцать минут восьмого, а я и ублюдок, и мразь. Иду на рекорд. — Он ржет, нет, ну ты слышала его?! — Ещё как слышала. В общем так, Ичиго. Меня не волнует, какие у тебя там дела, но через десять минут мы откроем для тебя сенкаймон в Сообщество душ, чтоб через одиннадцать минут я видела тебя в бараках двенадцатого отряда. Ясно? — Десять, одиннадцать, двенадцать. Ага, само собой. — Кому говорю, не ехидствуй. Все, ждем. Не явишься — будет хуже. Удостоверение замолкло. В этот же миг рядом появился Зангецу, материализовываясь из внутреннего мира и выглядя несколько хмурым. — Ты пойдешь, Король? — Само собой. У меня выбора-то особо и нет. — Выбор у тебя есть всегда. — Пустой недовольно морщится и садится на край стола. — Даже в ситуации, когда есть только один очевидный исход, можно найти и другое решение. — Не ворчи. Лучше скажи: со мной пойдешь или дома останешься? — Шутки шутишь, Король? Отпустить тебя куда-то одного с болезнью рваться в любую опасность, не думая, что это может и жизни стоить? — Рыжий приподнял уголки губ – Зангецу не мог ответить «да» или «нет», обязательно приложив к ответу ворчливый или ехидный комментарий, поэтому его недовольство просто расценил как: «Конечно с тобой». Шинигами стукнул себя по груди удостоверением, выбивая душу из тела, и ступил на окно, дожидаясь, пока воплощение его занпакто дематериализуется (специально делая это медленно), и сделал рывок ввысь, к небесам. «И все же я не считаю это удачной идеей.» «Почему?» Вместо ответа раздалось неразборчивое бурчание – по всей видимости, Зангецу просто вредничал, поскольку не очень любил друзей Ичиго, и это мягко говоря, не раз высказывая об этом в довольно грубой форме. «Эта херня не внушает мне доверия» Ичиго задумчиво смотрел на открывшиеся в небесах врата сенкаймона, которые странным образом подрагивали и по ним раз за разом пробегали вибрирующие волны. «Похоже на иллюзию или что-то около того.» «Ловушка? Быть не может. Рукия не стала бы меня подставлять. У неё нет на это ни весомых причин, ни мотивов.» «Поражаюсь твоей детской логике.» На этом месте Зангецу ощутимо морщится и сдвоенный голос затихает, стоит только шинигами все же шагнуть в открывшиеся врата… и упасть лицом на пол, болезненно крякнув. — Хм-хм-хм. Объект перемещен, внешне духовного расщепления не наблюдается. Судя по выражению морды лица — зрение не повреждено, слух тоже. Объект, слышишь меня? — Я все прекрасно слышу! — Ичиго приподнялся на руках и подобрал к себе ноги, удобнее усевшись на задницу и пытаясь оклематься от внезапного головокружения, которое нехило потрясывало объятую серо-зеленоватым свечением лабораторию двенадцатого отряда, а вместе с ней и непосредственного главу этого адского местечка Куротсучи Маюри. Капитан Куротсучи постукивал длиннющим ногтем по подбородку, и его взгляд был подобен рентгену, сканирующий состояние Ичиго, что тряс рыжей башкой уже вторую минуту. — В целом, можно считать пробный эксперимент успешно завершенным, поскольку духовная оболочка объекта цела, и интеллект на прежнем низком уровне. Имеется некоторый побочный эффект, но... — Маюри пожал плечами, покручивая кистью левой руки. — … побочные эффекты есть везде, даже в процессе деторождения. — Побочные… — Куросаки запнулся, обнаруживая кое-что довольно неприятное: его плюханье лицом об пол Пустой не прокомментировал, хотя обычно не преминул бы это сделать. «Зангецу? Зангецу!» «Чего кричишь?» — Облегчение, которое было испытано шинигами в миг, когда прозвучал двойственный металлический голос, словами не описать. — «Я здесь, все нормально. Меня не уничтожить такой ерундой, знаешь ли.» «Слава богу…» — Ичиго. — Куросаки медленно повернулся на звук знакомого голоса, и замер, увидев ее.