Hollow and Protector

— Рукия! Что ты тут делаешь? — Рукия, видимо сообразив, в каком положении находится, стремительно отскочила, изо всех сил скрывая покрасневшие щеки. — Н-не лапай меня, идиот! — Но я тебя даже пальцем не тронул. — Вот и славно! — Девушка скрестила руки на груди, не выпуская свертка, и Ичиго глаза закатил. — Ты так на вопрос и не ответила. Что ты тут делаешь? Кучики рывком подняла голову, и прижала свободную кисть к груди. — Я пришла не просто т... За спинами шинигами послышался грохот: ввысь взметнулся огромный фонтан песка, и из него выпрыгнули две фигуры. — Серо! — Гетсуга Теншо! — Идиоты!!! — Моментально среагировав, Ичиго достал Зангецу и отразил широким лезвием атаки, закрыв своей спиной ошарашенную подругу. — Вы что творите?! Это всего лишь Рукия! — А-а-а, вот в чем дело. — Мягко приземлившись на ноги, Хичиго подошел к паре и насмешливо оскалился. — Я и Джагерджак почувствовали духовное давление шинигами, и уж подумали, что начался прорыв. А это оказалась слабачка Кучики. Фу-фу, нервы шалят. — Эй! Я не слабачка! — Рукия. — Куросаки медленно повернулся к застывшей девушке, строго глядя на неё из-под привычно сведенных к переносице бровей. — Ещё раз спрашиваю: зачем ты здесь? — Я... Я принесла кое-что. — Она развернула ткань, и у Гриммджоу глаза на лоб полезли, ибо этот занпакто с гардой в виде Z он узнает где угодно. — Пантера! Это моя Пантера! Я уж думал, что навсегда просрал тебя! — И ещё... — Она мягко вложила в широкую ладонь рыжего рукавичку, на которой были вышиты небольшие витые рожки. — Это принадлежало Нелл... Судорожно выдохнув, он прижал к сердцу руковичку, стараясь не думать о той ужасной картине смерти, что видел лично, и с горечью посмотрел на Рукию. — Спасибо, что принесла нам эти вещи, но тебе здесь не место. Уходи. — Хорошая мысль. — Рывком вырвав свой занпакто, Гриммджоу одним движением ладони открыл Гарганту и указал на неё большим пальцем. — В благодарность за то, что притащила мою Пантеру, я, так и быть, не намотаю тебя на свой кулак и позволю уйти живой. Проваливай отсюда. Хрупкая фигурка задрожала, и девушка закричала: — Почему?! Почему, Ичиго?! — Ты спрашиваешь меня «почему»? Потому что я единственный, кто остался собой. — Я ведь тоже прежняя! — Ложь! — Не выдержав, Куросаки тоже повысил голос. — Прежняя Рукия, которую я знал, ни за что не допустила бы смерти Нелл! — Но я не знала..! — Жалкая отговорка! Ты и Ренджи - лейтенанты, не последние люди в Готее-13! Если бы вы поняли, что не справитесь одни, вы могли бы позвать меня в конце концов! Чада, Исиду, Иноуэ! Мы же ведь друзья! И обязательно что-нибудь бы придумали! — Слушай, проваливай, а. — Хичиго приподнял верхнюю губу, обнажая острый клык. — Ты уже и так показала себя во всей красоте, шинигами. Хватит позориться. Она отступила назад... а затем, разогнавшись, стремительно подбежала к Ичиго, обвила руками его шею и поцеловала. Это прикосновение, нежное, чувственное, полное горечи и сожаления, продолжалось меньше секунды; так же стремительно отстранившись, Кучики быстро прыгнула в Гарганту и исчезла. — Эт-то че было вообще?! — Зангецу, негодуя, безвекторно замахал руками. — Какого черта она тебя поцеловала?! — Понятия не имею... — Ичиго коснулся губ подушечками пальцев, не слыша тихую фразу Гриммджоу: «А че, так можно было?», и пытаясь разобраться в собственных чувствах. Первый поцелуй с девушкой. С Рукией. Но на душе пусто и темно, даже отголоска удовольствия не было. Шинигами очухался только тогда, когда понял, что его губы усиленно натирают тканью — это был неугомонный Хичиго. — Фто фы фелаеф?! — На тебе могут остаться её слюни, дебил! — Рукав белого косоде замелькал чаще, и у Ичиго глаза на лоб полезли. — А я не хочу этого! — Фвафи-ит! — И то верно. — Опустив руку и пожав плечами, Хичиго, оставаясь абсолютно невозмутимым, склонился к пытавшемуся прийти в себя Куросаки и поцеловал, вызывая у стоявшего рядом Гриммджоу повторный ахуй. Впрочем, точно такой же ахуй был и у Ичиго, на скулах которого проступил еле заметный, но все же румянец. — Да ты что творишь сегодня?! — Перемечаю свою территорию. — Я тебе что, дерево?! — Я это ещё пока не выяснил, но-о... — Что ты сказал?! — Так, дебилы. — Гриммджоу от души треснул орущих друг на друга Ичиго и Хичиго лбами, начиная сердито рычать. — Я конечно понимаю, что срач — это весело, но у нас дел уйма! Сейчас мы пойдем в Лас Ночес. — Это зачем ещё? — Хмуро спросил Куросаки, потирая болевший лоб, и моментально пожалел о том, что задал вопрос, поскольку Джагерджак, ничтоже сумнящеся, сорвал со своих бедер шкуру. — Ясно теперь, зачем? — А просто сказать нельзя было?! — Ну так же понятнее. Итак, компания, состоявшая из костерившего на чем свет стоит всяких Пустых шинигами, довольного занпакто и арранкара, наматывавшего шкуру обратно на бедра, отправилась в сторону замка Лас Ночес, величественно возвышавшегося белоснежной армадой над пустыней. Несмотря на то, что в свой последний приход Готей-13 нехило так потрепало здание, сейчас оно выглядело так, будто там все ещё сидит Айзен, лукаво улыбаясь и попивая чай на своем троне. Возможно, Гриммджоу, Тия и Нелл позаботились о своем жилище и пинали мелких арранкаров отстраивать его заново, отчего замок вернул свой прежний статус приличного дома, а не груды развалин. Как и в предыдущий раз, путь до Лас Ночес был довольно долгим, однако на этот раз никаких врагов не было. «А ведь в прошлый раз я, Чад и Исида столько сил приложили просто для того, чтобы попасть в этот чертов замок...» Сердце болезненно сжалось: ведь именно в этих песках Ичиго увидел ревущую маленькую девочку в темно-зеленом тряпье, убегавшую от трех Пустых. Парень прекрасно помнил, как она перепугалась до икоты, когда услышала, что он – шинигами. «Почему? Почему все так обернулось?» — Ты слишком громко думаешь, Король. Даже у меня от твоих мыслей голова заболела. — Хичиго кинул лукавый взгляд на Ичиго через плечо и усмехнулся. — Прекращай. В Лас Ночес ты сможешь хорошенько расслабиться и отдохнуть в одной из купален, а потом нормально поспать в кровати. Выше нос! «А ведь он прав...» — К слову, я не понимаю, нахрена нам прятаться в пещере. — Гриммджоу чуть замедлился, поравнявшись с остальными. — Толку с этого? — Меньше шансов нас найти. — Вздохнул Ичиго. — Я так думал. — Ну знаешь. Меня совсем не прельщает перспектива ныкаться по углам, как крыса. Если уж встречать врагов – то сразу и грудью, а не бежать в кусты. Кроме того, в Лас Ночес куча ловушек и охранных систем, так что эти пиздюки не пройдут незамеченными, а мы успеем приготовиться к атаке. Понял теперь, Куросаки? — Хорошо-хорошо. Сдаюсь. — Отмахнулся Ичиго, понимая, что не так уж бывший Эспада и не прав. Одно дело сидеть под пустыней и созерцать лезвие Дамоклова меча, гадая, когда оно опустится на твою голову, и совсем другое – хотя бы ждать этого с относительным комфортом. Что уж там лгать самому себе: спать на воняющих шкурах в холодной пещере под вой толпы Меносов рыжий хотел меньше всего. Наконец, троица оказалась на территории замка, и Гриммджоу указал пальцем на главное здание. — Я жил там. Будем обитать в моей опочивальне. — Это с хрена ли лысого? — Возмутился Хичиго. — Может, мы с Королем отдельно хотим пожить? — А я бы от вас двоих с удовольствием отдохнул. — Буркнул Ичиго. — Нет, я сказал. Нечего шляться по замку, тем более, в такое время. Мы должны быть на виду друг у друга, чтобы вовремя прийти на выручку в случае чего. — И давно ты таким умным стал, дырявый? — Пасть прикрой, плесень белая. — Заткнитесь уже оба! Пыл Куросаки остыл только тогда, когда спустя кучу длиннющих коридоров Гриммджоу привел компанию в свою огроменную комнату и открыл дверь, ведущую в купальню, очень напоминавшую горячий источник. Шинигами моментально «забил» её и пообещал, что если по возвращению обнаружит чей-нибудь труп, то победителю лично башку отвинтит. Черная ткань косоде скользнула на мраморные плитки, за ним последовали оби, хакама, таби и варадзи, и всю эту кучку увенчали фундоши. Ичиго чуть не застонал от блаженства, когда погрузил тело в горячую воду, всплывающие пузырьки воздуха приятно защекотали кожу. Вытянув ноги, он уселся поудобнее и откинул голову на бортик, прикрывая глаза. Что и говорить, здесь было очень легко задремать, особенно после всего, что произошло накануне и здорово так потрепало нервы. Взять хотя бы то, что Гриммджоу и Хичиго постоянно грызли друг друга, и не ровен час, когда они подерутся. И что делать тогда? Разнимать за шиворот, как двух бешеных псов? Хрен там выйдет. Ещё и выходка Рукии: действительно, какого черта надо было поцелуй оставить? Что она этим хотела сказать? Сплошные проблемы. Раздался плавный плеск воды, и над ухом прозвучал насмешливый голос Зангецу: — Какое приятное зрелище. Ичиго среагировал только тогда, когда белая ладонь легла на торс и проскользила вверх, до самой груди, вырывая из блаженства дремы: вот ведь неугомонное чудовище, и все ему не сидится спокойно! — Что тебе надо? – Хрипло проговорил шинигами, глядя на паскудно ухмылявшегося Хичиго из-под полуопущенных ресниц. — Дай отдохнуть от тебя. — Предлагаю лучший вариант — отдохнуть вместе со мной. Синий язык шаловливо коснулся немного сухих губ, и, разомкнув их, проник внутрь; прошелся кончиком по краям зубов, потерся о небо и играючи защекотал язык самого Ичиго. Странно, так странно: его целует собственный занпакто, а сопротивляться совсем не хочется. И в чем дело? В том, что разнеженному от горячей воды телу лень шевелиться? Нет, слабое оправдание. Тогда почему? — Не можешь понять, почему ты не хочешь оттолкнуть меня, хотя ситуация вышла за рамки обыденного? — Отстранившись, промурлыкал Зангецу, словно угадывая мысли Куросаки. — О, я с удовольствием объясню тебе, в чем дело. Видишь ли, ты – девственник, однако, при этом являешься полноценным здоровым мужчиной. И вкупе с этим я долго и старательно приучал твое тело к своему: своими прикосновениями я давал понять организму, что никакой боли, ничего плохого они не принесут, поэтому выработался рефлекс – если трогаю я, то все хорошо. А тело, как ты знаешь, всегда проигрывало битву с разумом... Ичиго ошарашенно смотрел на Зангецу: оказывается, этот ублюдок продумал подобное, да ещё и до таких мелочей! — Ах ты сукин сын! О чем ты вообще думаешь? Лицо Пустого напротив вдруг стало совершенно серьезным, а зрачки сузились до размеров песчинки. — Я думаю, что ты живой. Что в твоих глазах горит огонь жизни. Что твои губы приоткрыты, и я чувствую твое дыхание. Что под моей ладонью я отчетливо ощущаю бешеный стук твоего сердца. Эта речь породила новый шквал вопросов в голове шинигами, однако, новый поцелуй стер их, порождая бездну эмоций, поскольку в отличие от прикосновения Рукии, губы Зангецу дарили действительно приятные ощущения, и черт возьми, этот ушлепок был прав во всем, поскольку тело действовало отдельно от разума, отвечая на ласку. — Зан... гецу... — Блядь, замолчи. — Недовольно прорычал Пустой, с неохотой прерывая поцелуй. — Я знаю, что ты сейчас лепетать будешь: «Остановись, это все неправильно, ты мой меч, да ещё и парень, так нельзя!». Да мотал я это все эти льзи и нельзи, ясно? Кто сказал, что трахаться с парнями - это хуево? Потливый жирный дядечка с комплексами, которому в свое время отказал другой дядечка? Кто сказал, что трахаться с занпакто – это хуево? Шинигами, которые видят в своих мечах не больше, чем полезные время от времени железки? Что тебя останавливает, Ичиго? Почему ты остановился возле грани? Слушаешь других, мол, за грань нельзя, ибо там плохо? А ты сам-то пробовал? — Ты заткнешься или нет, Зангецу? — Куросаки оттолкнул от себя изумленного Хичиго и припер его к бортику бассейна, навалился сверху и в этот раз проявил в поцелуе инициативу сам, крепко сжав чужие запястья. Однако, Пустой не собирался сдаваться так просто, поэтому Ичиго через секунду уперся в гладкую каменную поверхность спиной вновь, яростно переплетая свой язык с языком Хичиго, и этот поцелуй был похож на сражение, ибо каждый пытался вытолкнуть оппонента из своего рта и захватить территорию, и никто не хотел отступать. — Внесем немного метаморфозы. — Хичиго, дьявольски улыбаясь, чуть изменился: длинные пряди исчезли, а руки приобрели нормальный вид с черными короткими ногтями. И зачем он это сделал, Куросаки понял тогда, когда почувствовал давление пальцев на свой анус. — Ах ты падла. — Оскалившись, Ичиго врезал по челюсти Зангецу и припер его к бортику. — Это что ещё за фокусы? — В смысле? — На лице Широсаки было написано непритворное изумление. — И так очевидно, что я сверху. — С какой это стати? — Как с какой? Я сильнее, агрессивнее и харизматичнее. — Не аргумент. — Злобный прищур. — Я твой владелец, ты мой занпакто. Ах да, ещё ты конь, а я король. И король, как мы помним, сверху на коне. По факту получается, что я сверху. На эту речь Зангецу свирепо зарычал и рывком прижал Ичиго к себе. — Покорись! — Ни за что! Несколько капель крови растворились в прозрачной воде. Яростные поцелуи-укусы чередовались с тяжелыми ударами кулаков, которые приходились куда ни попадя – то в торс, то в ребра, то в висок, то в челюсть. — Сдайся по-хорошему, Король! — Только через мой труп! Они вновь приблизились друг к другу, завершив смертоносный танец в воде: рука занпакто обхватила член своего шинигами, а шинигами тесно сжал орган своего меча. — Ублюдок! — Мразь! Ичиго целовал его, целовал свой собственный занпакто, и был он подобен дикому, яростному, непокорному зверю – хищный и прекрасный в своей тяге к жизни и свободе, жарко выстанывающий проклятья в поцелуй, царапая короткими ногтями смуглую спину и быстро двигая второй ладонью. Он повторял черты своего хозяина, такого же гордого, не желающего подчиняться никому и ничему, ненавидящего преклонять колени и сдаваться; Зангецу усиливал напор, словно желая сломить шинигами, однако вместе с этим наслаждался ответным отпором и силой. Если бы Ичиго покорился, послушно раздвинул ноги и позволил себя взять, жгучее разочарование захлестнуло бы душу Пустого, но нет – гребаный Король превзошел все ожидания. Как и всегда. — Сука ты, Зангецу! — Ичиго сжимает короткие платиновые пряди на затылке, оттягивает назад и оставляет кровавые цветы засосов, которые по-художественному великолепно смотрелись на белой коже, а затем хрипло стонет, получая точно такие же засосы возле Адамова яблока в ответ. Их руки двигались синхронно, небольшие шершавые мозоли, подаренные рукоятью меча, приятно задевали набухшие чувствительные венки, вызывая волну экстаза одну за другой, приближая их обоих к пику процесса. Толчок, второй, третий – и их накрывает с головой фейрверк острого кайфа, равный тому, который испытывает наркоман при получении заветной дозы, и когда оргазм плавно утих в их телах, шинигами и занпакто замерли в объятиях друг друга, переводя дыхание и дух. — Ха... Это было даже лучше, чем я ожидал. — Устало хмыкнув Зангецу, отплывая от Ичиго, который развернулся и уперся руками в бортик, низко наклонив голову. — В любом случае, главной цели я достиг. Куросаки проводил обнаженное тело своего Пустого потемневшими карими глазами и улегся грудью на холодные мраморные плиты. Кажется, он только что понял, какую цель преследовал Зангецу, и был уверен, что этот ублюдок ещё получит свое. Хичиго, довольный собой и тем, что произошло в купальне, прошел к кровати, на которой была оставлена сменная одежда. Гриммджоу порадовал тем, что в замке остались слуги, которые займутся стиркой одежды, а заодно придумают что-нибудь на пожрать и позаботятся о спальном месте. Бывший Эспада не обманул: пока арранкар наводил порядок в замке, а Ичиго развлекался с Хичиго в купальне, шустрые слуги приперли в опочивальню ещё две кровати и сдвинули их к третьей, в конечном итоге получив просто огроменный траходром, при виде которого Широсаки свистнул. «Да на такой хернотени мы вшестером поместимся точно! Король будет в восторге!» Стоило только обвязать оби края хакама (одежда, к слову, являлась арранкарской формой), в дверях явился владелец комнаты. — Зангецу. Пошли со мной, разговор есть. — Хм-м? – Разомлевшему после дрочки Хичиго совершенно не хотелось куда-то идти, но судя по серьезной физиономии Джагерджака, случилось явно что-то не очень хорошее. Пустые отправились в сторону комнаты, при этом весь путь Гриммджоу молчал, только привычно засунув руки в карманы хакама и предпочитая оставить проблему на сладкое. — Короче. — Бывший Эспада, пройдя на кухню, открыл дверцы шкафа, в котором хранились продукты. — Смотри. Зангецу без особого энтузиазма обозрел гниющую жратву и поморщил нос. — Ну и что ты мне этим сказать хочешь? — А то, что этим питались Гин, Айзен и Тоусен. Если вкратце, то Куросаки нечем кормить. — Твою же мать... — Осознав масштабы задницы, Хичиго тут же посерьезнел. — Ты уверен, что это вся пища? — Абсолютно. — А где же её добывали? — Без понятия, этим занимались рабы. Но после того геноцида они до усрачки боятся нос высовывать из Лас Ночес даже под угрозой смерти. Зангецу замолк буквально на минуту, а затем на его лице расцвела безумная ядовитая улыбка. — Я знаю, где мы достанем еду для Короля. Мы отправимся в Сообщество душ.