Гамма

      Прохладный ночной воздух остудил лицо. Если бы у меня были с собой какие-нибудь вещи, что ж, больше бы их не было. Возвращаться я не собирался. Возможно, никогда.       Интересно, что же это меня так из себя вывело, а? А кто тут совсем недавно радовался? Можно подумать, Иран поверит. Ни контакта ни взял, ни фамилию ни узнал. Черт с тем омегой, хлеб да любовь. Братец же вовек не отстанет. Я вздохнул. Нет уж, вот так сбегать — удел слабаков. А мне бы пора переставать им быть. И я пошел обратно. Походкой не труса — победителя. Ладно, это, конечно, громко сказано. Походкой человека, которому все равно, что всякие омеги в безвкусной одежде скажут. Стандартными звуками по умолчанию зазвонило мое алиби. — Братик, братик! Как все прошло? Он красивый? На кого похож? Вы к нему идете? Ой, а почему обратно? Я подавился воздухом. Иран тоже понял, что крепко влип и замолк тоже. Не успел я открыть рот, мелкий паршивец пискнул что-то вроде «Ну, я потом перезвоню, удачи» и бросил трубку. Пришлось приостановиться, не дойдя до входа считанные метры (я вообще-то недалеко успел убежать) и написать ему сообщение: «НЕТ, ЭТО ТЕБЕ НУЖНА БУДЕТ УДАЧА, КОГДА Я ВЕРНУСЬ».       Я поднял голову и опять подавился. Что ж за день такой. Даг курил, прислонившись к колонне, такой же темно-мраморной как и внутреннее убранство, и смотрел прямо на меня все тем же нечитаемым взором. Несмотря на теплый вечер (и джемпер), я поежился. И в очередной раз не успел я и рта открыть: — Я должен извиниться за поведение Дита, — к этому моменту я соображал уже совершенно никак, так что бете пришлось пояснить, — Брата. Младшего. Который визжит на весь бар и мешает почтенным бетам посещать уборную. От такой формулировки я против своей воли хмыкнул. Значит, это Даг — тот несчастный провожалец, которому я за глаза сочувствовал. — Ну, всякое в жизни бывает, — я подошел ближе. Очень хотелось по-книжному забрать у него из рук сигарету и затянуться на всю глубину легких. Но я не курю, да и нагло как-то это слишком, — Получается, наш план в силе? Только что оказалось, что брат мелкий вздумал поиграть в Брата Большого и устроил за мной слежку. Даг понимающе закатил глаза. А в следующий миг произошло слишком много и слишком быстро, чтобы мой уставший пьяненький мозг мог нормально отследить и осознать. А потом мне протягивают мой же телефон, на экране которого светится свежесделанная фотография. И сначала я замечаю чужую руку на своем плече в телефоне, а потом уже в реальности (и она до сих пор там!). Я понадеялся, что сумеречное освещение и смуглая кожа не дадут бете увидеть мое смущение. — Такого доказательства хватит для начала? — я кивнул, в очередной раз за сегодня находясь в полной невозможности что-то сказать, — Не хотел на свой снимать — пришлось бы с перессылкой заморачиваться. Мое лицо на фотографии не слишком устраивало — ни дать ни взять испуганный суслик — но когда меня вообще устраивало, вот именно. — Для начала? — вдруг зашевелились какие-то остатки шестеренок. Точно. Мы же разыгрываем парочку. А парочки занимаются… всяким.       Вот теперь мое смущение точно прорвалось через все мои барьеры. Но, как оказалось, я способен на большее. Когда Даг (очень по-анимешному) уцепил меня за подбородок и, подняв так, чтобы наши взгляды были на одном уровне (но не развития — хихикнул про себя я) серьезно посмотрел. (А это он меня выше по росту или просто стоит на ступеньку дальше?) — Если начнешь вести себя как мой братик — перед своим будешь выкручиваться без меня, — Он отпустил меня и, подавшись спиной назад к колонне (все же стоял выше, понятненько) и опять закурил, — мне тоже выгодны фиктивные отношения. И ключевое слово угадай какое. Я кивнул. Нарываться не хотелось. Чертов алкоголь, на трезвую я себя так не веду. Я помассировал виски и постарался прийти в норму. — Тогда, я думаю, нам нужно определить правила и границы, так? — он одобрительно кивнул и, будто в награду, протянул в мою сторону пачку. Ай, один раз живем, да? Зажигалками пользоваться я никогда не умел и не любил — у меня на кухне всегда были специальные спички, длиннющие — так что пришлось жалобно посмотреть и подобраться ближе к Дагу. Ой, по тонкому льду я хожу, наверное. Как назло, подул ветерок, сводя на нет наши совместные (мне объяснили, что нужно вдыхать воздух сквозь сигарету, пока ее поджигают, а не лыбиться и моргать глазками) попытки поджечь. Я уже думал плюнуть, не судьба мне погробить легкие, как колонна неожиданно врезалась мне в спину, а свет загородил бета. И вот то ли он действительно выше, то ли это меня так съежило и размазало. Даг раздраженно сверкнул очками, выхватил сигарету из моего размякшего в лыбе рта и подкурил самостоятельно. Чуть подумал, но все же протянул ее обратно мне.       Я, по-прежнему не особо понимая, где я и что я, затянулся. Слишком оптимистично-глубоко, пришлось кашлять. А в голове только и вертелась мысль «Непрямой. Поцелуй. Это он, Мирт. Твой первый-препервый. Настолько первый, что и не считается, но и не забудется». А пока я так думал, руки с легкими действовали на удивление слаженно. Так что очнулся я от того, что обжегся о слишком внезапно закончившуюся сигарету. Она попыталась намусорить собой перед входом, но я этого не позволил — и, возможно излишне, тщательно затушил о край мусорного бака. Даг насмешливо смотрел на меня, скрестив руки: — А ведь на какое-то прекрасное, но, увы, короткое время, мне показалось, что ты адекватный. — Вот протрезвею и покажу, кто тут адекватный! Он как-то неожиданно искренне и тепло улыбнулся на это. А возможно мне и показалось. Сейчас я уже ничему доверять не мог. Да и надо ли?       Я (в который уже раз за сегодня?) открыл рот. И хорошо, что традиционно не успел ничего сказать — точно же собирался вякнуть что-нибудь, что не стоит. За что будет потом стыдно, и/или за что осудит Даг. Что-нибудь слащавейше-пьяно-сентиментальное. А прервал нас знакомый визг. — Отпустите! Я буду жаловаться! Да ты хоть знаешь, кто мой отец?! Как же прекрасно, что как бы я тут ни косячил, есть тот, кто меня переплюнет. Как там его Даг называл? — Дит! — (точно!) строго рявкнул бета, идя навстречу попыткам выпереть омегу. Охранник, уставший от вертлявости и визгливости, с облегчением передал пацана на руки родственника. Кстати, даже не постаравшись убедиться в последнем. Впрочем, даже несмотря на макияжную маску, они были похожи. Ой, да у Дага ж тоже родинки на лице! То ли темно было, то ли оправа очков их перекрывала, но я заметил это только сейчас.       Как ни удивительно, но продолжать скандалить омега не стал. Только лишь обмяк на плече брата и что-то не то напевал, не то нараспев рассказывал. Бета же копался в телефоне, не обращая ни на меня, ни на него никакого внимания.       А я так и отмякал, подпирая колонну, пока не подъехала какая-то машина. Когда в машину загрузили омегу, я практически подпрыгнул. Вот так? Мое первое взрослое (хах) свидание закончится вот так? Большого труда мне составило сохранить лицо и подойти к бете максимально собрано. — Что ж, спасибо за вечер, удачи с… — я кивнул в сторону требующего банкета омегу, потом посмотрел на Дага, пытаясь уловить хоть отблески эмоций, пусть негативных. А получилось только фонарей. Я, не особо понимая, как это все должно закончиться, попытался протянуть руку для платонического рукопожатия, но меня (опять) схватили за подбородок, на этот раз ошарашивая настолько, что руку опустил я уже когда такси умчалось вдаль.       Лоб холодил слегка влажный отпечаток чужих губ. Щеки горели. Телефон зазвенел.