Роиль тихо зашла в дом и бесшумно направилась в свою комнату, чтобы не наткнуться на родителей и на их вечно одинаковые вопросы: ты в порядке? Сегодня приступов не было? Голова не кружится?
Если быть честной, то Роиль устала от этого. Ей иногда даже противно было возвращаться домой и видеть их уставшие взгляды. Создавалось такое впечатление, словно она специально заставляла их переживать, постоянно думать о её болезни и не спать ночами. Ясное дело, они всё—таки родители, но этому тоже нужно знать меру.
— Я дома, — всё же оповестила их, и из гостиной тут же вышла женщина лет 34—тичетырёх. Её глаза от усталости, казалось, слегка опустились, веки были полузакрытыми, а губы словно забыли, как улыбаться, и у них был такой вид, словно они грустили.
— Дочка, пришла, — постаралась улыбнуться, но вид всё же оставался печальным, особенно безэмоциональные глаза, тоскливо смотрящие на девчонку.
— Как раз вовремя, — следом вышел мужчина того же возраста, что и женщина. Он выглядел слегка суровым и не таким удручённым, как могло показаться. Он держал в руках некоторые сложенные вещи, перебирая их пальцами. Роиль даже показалось странным, что они не начали с привычных вопросов.
— Вы куда—то собираетесь? — удивилась Гон, проходя в гостиную. Она положила сумку на диван и окинула взглядом упакованные чемоданы.
— Дело в том... Твоего отца отправляют в командировку на десять дней, а у меня два дня подряд ночные и дневные дежурства, — с печалью в голосе говорила МонЧже. — Скажи, Роиль, у тебя есть подруги?
— Есть, но... Вы боитесь оставлять меня одну дома? — Гон раздражённо выдохнула. Почему все думают, что она беспомощная? Если болеешь, то и шагу сделать не можешь самостоятельно? Это становится невыносимым: постоянный контроль будто душит её, и Роиль ещё больше хочется, чтобы болезни обострились и она умерла, избавившись от тяжкого груза. Создавалось такое впечатление, будто опекающие её люди садились ей на шею, и чем больше их было, тем сложнее Гон становилось жить. Она очень хотела доказать, что сможет самостоятельно пережить всё. Но ей не дуют и шанса. — Мама, зачем вы так? — опустила голову. — Все нормальные люди ходят гулять, ну или хотя бы по магазинам, а я только и делаю, что сижу взаперти. Скоро вы мне и в школу запретите ходить? — с вызовом посмотрела на родителей, закусив нижнюю губу. На глаза наворачивались слёзы, но Роиль стойко сдерживалась.
— Тебе нельзя волноваться! — женщина обеспокоенно кинулась к аптечке и достала ингалятор, но Гон махнула рукой, и он выпал из рук матери.
— Разве вы не видите, что со мной всё в порядке? Может, пора перестать думать только обо мне? Вспомните, когда вы в последний раз ходили к друзьям? Совсем отстранились от мира, а теперь и меня пытаетесь спрятать от других?
— Роиль, вот поэтому мы и спросили: у тебя есть друзья? Ты сказала, что есть, поэтому мы позволяем тебе некоторе время побыть с ними, — спокойно ответил отец.
— Хотите сказать?..
— Просто будь в порядке, пока нас нет дома. Останься на несколько дней у подруг, но не забывай, что до поздна мы всё ещё не отпускаем тебя. Пусть приступы астмы и не такие частые, но в обморок ты не знаешь, когда можешь упасть.
— Хорошо, — уже улыбалась Роиль. — Спасибо вам! — в порывах чувств обняла родителей. Девушке казалось, что это самый счастливый день в её жизни. Теперь она несколько дней сможет сидеть в кафе, на подработке у подруги, и есть любимые капкейки, появится время чаще смотреть на Пак Чанёля и подглядывать за тем, как он в клубе с друзьями работает над новыми песнями. Это время станет шансем, чтобы приударить за красивым принцем и постараться освободить его запертое в клетке сердце.
Роиль мигом оказалась в комнате и, сев на стул, набрала номер подруги, чтобы обрадовать бурчащую вторую мамочку с тем, что у них появится немного пространства для шалостей.
— Привет, непробиваемая, — довольно серьёзно поздоровалась Хвиён. Гон надула губки и вытянула ноги, задумчиво смотря на них.
— Ни непробиваемая, а влюблённая, — поправила подругу, — и вообще я тебе не за этим звоню, — хихикнула.
— Прости, Роиль, — зашептала девушка, — сейчас говорить не могу. Сехун рядом. Как освобожусь — позвоню, — и отключилась. Роиль даже немного задело такое поведение Ли. Обычно она ведёт себя вежливо, осторожничает, когда подбирает слова при разговоре с ней, оберегает, как любящая мать. И куда же, спрашивается, делась её любовь? Долго Гон об этом не думала. Раз Хвиён сказала, что рядом Сехун, значит, именно к нему вся забота подруги и перекочевали. Подумав об этом, Роиль даже усмехнулась: если так и дальше продолжится, то Хвиён окончательно поймёт её чувства к Паку и точно отвяжется, а может даже и не вспомнит, что её подруга безответно влюблена, если будет грезить об этом очаровательном блондине.
Но его взгляд... Роиль немного жаль было Хвиён. Этот парень всем своим видом будто бы кричал, что ищет девушку на одну ночь, не больше. Да и Ли говорила, что он bad boy, так почему всё же ослушались разума и уподобилась своей непутёвой подружке?..
В любом случае девушка не собиралась говорить родителям, что не предупредила подругу, что останется у неё, лишая взрослых и шанса поволноваться, поэтому соврала, что к Хвиён отправится завтра после школы. Родители одобрительно кивнули и со спокойной душой покинули обитель, не забыв почитать лекции дочери. Роиль всё же удивилась, зачем её мама продолжает говорить в данный момент так, словно вместе с отцом уезжает. Но волнения у родителей не отнять, поэтому девушка понимающе вздохнула и ушла в свою комнату, сев за стол и включив ночник.
На стене перед столом были приклеены стикеры, на которых виднелись мини—изображения: на первом — девочка—кролик сидит позади высокого парня—тигра и так влюблённо смотрит на его спину, что над головой летят сердечки; на второй — парень—тигр играет на гитаре в кабинете с открытой дверью, а девочка—кролик сидит у стены и слушает исходящую из помещения музыку; на третьей — девочка—кролик отдаёт письмо любимому тигру; на четвёртой — парень—тигр выкидывает письмо, а кролик улыбается. Остальные мини—картинки были нарисованы в том же духе, взятые из жизни Роиль.
Девушка осторожно провела пальцем по нарисованному парню—тигру и ласково улыбнулась. Сегодня она вновь потерпела поражение. Ещё одно письмо было безжалостно смято в любимых руках дорогого человека. Но это не пошатнуло любви Гон, ей даже казалось, что чувства стали сильнее.
Девушка вздохнула и, взяв чёрную ручку, начала рисовать на стикере новую мини—историю. Сегодня в её жизни было больше событий, поэтому она хотела сделать несколько зарисовок: на первой — девочка—кролик сидит перед капкейком и с сердечками в глазах смотрит на него; на второй — девочка—кошка стоит у барной стойки, а рядом — парень—волк; а на третьей — девочка—кролик парит в небесах и радуется свободе. Немного помедлив, Гон взяла вторую мини—зарисовку и над парнем—волком сделала надпись: «Bad boy», а после прикрепила все картинки на стену и, положив подбородок на сжатые в кулачки руки, мечтательно вздохнула.
— Если бы девушка—кролик была настойчивее, а может даже и не такой доброй, то, возможно, парень—тигр уже довно сжимал бы её в своих объятиях, — от смущения Роиль спрятала лицо за кулачками и захихикала. — Девочка—кролик, — будто опомнилась и выпрямилась, став серьёзной, — такая влюблённая дурочка, — вновь захихикала и легла на кровать, раскинувшись звездой. — Надеюсь, — повернулась и уставилась на картинки, — в скором времени тигр перестанет стремиться к царю зверей и позволит маленькому кролику занять место в его сердце, — вздохнула и посмотрела на потолок. — Очень надеюсь...
***
— Прости, прости меня, — корча милую моську, повторяла Хвиён, смотря на обиженную подругу жалобным взглядом. — Просто Сехун... Этот парень, — она продвинулась к Роиль и зашептала на ушко:
— Он неожиданно предложил мне после работы остаться на чашечку кофе, просто я ему помогала с уборкой и всё такое. — Роиль заметила, как глаза подруги, напоминая ночные фонари, светили так, что Гон хотелось щуриться. Она даже незаметно усмехнулась, примечая в подруге сумасшедшую любовь, обречённую быть безответной. Пусть пока Хвиён и мечтала, что вчерашние посиделки с Сехуном — свидание, но для парня, сто процентов, это ничего не значило. Он просто проявил уважение, а Ли уже напридумывала себе самую сачтливую романтическую историю любви со счастливым концом.
— Я вижу по твоему взгляду, что ты там себе напридумывала, — с некой строгостью парировала Ли. — Я не считала это свиданием, нет, — покачала головой и отстранилась. — И не смотри так на меня, — закатила глаза, — это мне кого—то напоминает, — отвела взгляд в сторону.
— Не сложно догадаться, кого именно, — рассмеялась Роиль.
— Кстати, а зачем ты вчера звонила? — воодушевилась Хвиён. Роиль почему—то казалось, что у подруги и без неё проблем хватает, и она не хотела ещё больше обременять её. Отрицательно покачав головой, Гон улыбнулась:
— А что, мне уже нельзя позвонить подруге?
***
По привычке после занятий Роиль торопливо складывала учебники в сумку, когда остальные возмущённо о чём—то спорили, поглядывая в её сторону. Смельчак всё же нашёлся и вынырнул из толпы, с долей ненависти смотрия на ничего не подозревающую Гон. Брюнетка заметила на себе их взгляды, лишь когда подняла голову, чтобы закинуть сумку на плечо. Создавалось такое впечатление, словно эта разъярённая толпа пришла вернуть долги, которые Роиль скопила за энное количество лет. Девушка, что вышла вперёд, поправила волосы и сложила руки на груди.
— Эй, Роиль, а ты не думаешь, что тоже должна хотя бы иногда дежурить в кабинете? Почему за год все это делают три—четыре раза, а то и больше, а ты успешно сбегаешь?
Роиль бы и сказала причину, по которой в глазах одноклассников стала лодырем, но жалость со всех сторон просто не выдержит, а уж тем более подхалимства и попыток казаться хорошими. Гон потерянно моргнула, понимая, что бежать до директора и просить, чтобы её от дежурства отмазали не вариант, потому что многие после скажут, что она не только сбегает, но и докладывает обо всём директору. Это могло стать настоящим переворотом её жизни, поэтому брюнетка виновато улыбнулась и поклонилась:
— Простите, я не знала распорядка дежурства, поэтому не оставалась после уроков...
— Тогда дежурь сегодня! — и будто по приказу из толпы вышли парень и девушка и любезно всунули в руки потерянной Гон ведро с тряпкой и швабру.
— И не забудь, что для начала нужно поднять стулья, протереть везде пыль, а потом уже и пол мыть, — раздражённо выговорилась девушка и ушла, толпа послушно двинулась за ней, выливаясь из кабинета.
Девушке ничего не оставалось, как оставить сумку около двери и начать уборку. По правде говоря, физический труд ей не вредил, но родители слишком щепетильно относились к здоровью дочери, поэтому запрещали абсолютно всё. Максимум, чем могла кончиться уборка — глубоким дыханием из—за наклонов к ведру, но они не были частыми, чтобы вызвать одышку. Пока Роиль протирала пыль, она совершенно не кстати вспомнила про репетиции пака в музыкальном клубе. Возможно, это был ещё один шанс, чтобы увидеть его. Но даже если Гон не стояла возле Чанёля, она радовалась от одной лишь мысли, что находится в одном здании с любимым. Сила чувств брала верх, поэтому девушка тихонько двинулась в сторону музыкального клуба, который находился в самом последнем кабинете третьего корпуса.
Роиль не ошиблась. Как только до кабинета оставалось несколько шагов, до неё донеслись нежные звуки гитары и еле слышимый голос Пака. По привычке Гон села у стены около двери и вслушалась в мелодию, изредка прерываемую бурчанием парня.
Чанёль пытался создать нечто новое. Фестиваль был не за горами и по обычаю каждый клуб должен был показать, над чем работал в течение полугодия. Он пытался наиграть старые аккорды и разбавить их чем—то новым, поэтому начинал наигрывать медленно, записывал ноты в блокнот и продолжал воображать. Репетиции не могли длиться вечно, особенно когда его друзья решили не приходить, сославшись на свою бесполезность и обречённое будущее клуба. Пак не хотел сдаваться, поэтому старался изо всех сил.
Чанёль спокойно стал убирать инструменты, напевая мелодию и притопывая в такт, но вдруг услышал какой—то шум в коридоре и обернулся. Ему это показалось странным. Когда ребята уходили, то никогда не возвращались, и сейчас ничего не могло поменяться... Парень осторожно подошёл к двери и резко распахнул её, но ничего не увидел перед собой. Лишь когда опустил голову, заметил лежащую на полу Роиль.
— Р—Роль? — неуверенно позвал её, впервые произнося это имя вслух. А Гон всегда думала, что Чанёль даже не удосужился запомнить его. Пак нахмурился, думая, что это её новый способ — показать чувства, ну или оказаться рядом, поэтому усмехнулся, в отвращении отводя взгляд в сторону. — Не думал, что ты опустишь до таких жалких методов. — Он хотел пройти мимо, но уж слишком подозрительно долго она неподвижно лежала. — Эй, мелкая, так и будешь там лежать? — остановился и всмотрелся в расслабленное милое личико Роиль. Парень присел на корточки и неуверенно коснулся пальцами женской тонкой шеи, пытаясь нащупать пульс. — Не притворяется!? — воскликнул и подхватил малышку на руки, убегая к выходу по длинным коридорам.
Если бы Роиль знала в тот момент, что на руках её держит самый высокий и красивый парень, как он трепетно прижимает к себе, насколько сильно бьётся от волнения его сердце, то упала бы в обморок во второй раз. Но уже не от болезни, а от счастья...
