Мать-и-Мачеха

       Северус не хотел подслушивать. Ну, то есть, если бы речь не шла о его зелье, он бы не стал греть уши… Да и мама, если бы действительно захотела, могла воспользоваться заглушающими чарами и вообще. Но вышло так, что Флетчер, которого, видимо, переполняло, начал говорить раньше, чем Северус скрылся в лаборатории. И заговорил о зелье Мопсуса, которое выпил в качестве эксперимента. Эксперимента Северуса, если что. Так что он решил, что должен знать подробности. — Понимаете, тётя Элис, я же думал, что это просто кошмар! — тараторил Флетчер, усаженный мамой в кресло как раз спиной ко входу в лабораторию. — Слишком всё нереально… То есть страшно и… Как-то… Так не бывает. Как я подумал. Но сегодня я случайно увидел у Пиппина артефакт, который был в моём сне, понимаете?! Это… Это кошмар! Что же делать? — Так, Флетчер, — Северус ощутил, что голос мамы был приправлен Силой. — Расслабься. Выдохни. И расскажи по порядку, что именно ты видел. Не упускай ни малейшей детали. В ясновидении это крайне важно. Послышалось мерное сопение, кузен перестал фонить тревогой и действительно успокоился. — Я хотел посмотреть, какое будущее нас ждёт… с Ирмой. С Ирмой Пинс. Я хотел сделать ей предложение на каникулах. А тут Северус с зельем предвидения, и мне стало интересно, как у нас с ней сложится, понимаете? — Конечно, продолжай… — Я увидел пустой Хогвартс, как будто, знаете… Будто уроки идут или каникулы. И за окнами солнце светило, как летом. У меня было ощущение лета, и что я сдал последний экзамен. Такое… облегчение. И тут я услышал голоса, мне показалось, что это Пиппин и кто-то взрослый. Я ещё там, во сне, подумал, что все учителя на экзамене, с кем брат разговаривает? И почему взрослый что-то говорит о том, что ему хватит часа и про какие-то волосы… словно о каких-то дурацких шутках, которые кто-то вроде «Расхитителей» должен оценить. Но когда я завернул за угол, брат был один и он держал перед собой артефакт. Такой золотой медальон, который будто крутился как-то, я плохо разглядел. Пиппин что-то там крутанул и… пропал, я кинулся на то место, где брат только что был. А он просто исчез, словно аппарировал, но мал он для перемещений, да и нигде в окрестностях его не было. А потом… Флетчер резко замолчал, выравнивая дыхание. — Потом началась какая-то ерунда. Я вдруг увидел брата, который бежал ко мне, и по его груди расплывалось странное зелёное пятно, там, где тот артефакт был, цепочка виднелась, а самого медальона не было. И Пиппин начал… не знаю, как это объяснить даже… Он закричал так страшно, пытался этот амулет сорвать, но не вышло, та штука только больше по нему расползалась, будто… не знаю… кожу его в себя впитывала, что ли. Он так страшно кричал. Страшно, — сипло закончил Флетчер. Кузен прерывисто вздохнул и что-то шумно выпил в два глотка, Северус, весь превратившийся в слух, подумал, что ему мама чай налила или воду. — Это ещё не всё? — спросила мама, когда пауза затянулась. — Нет, — Северусу показалось, что кузен всхлипнул. — В том сне я подскочил и хотел помочь брату… И та штука засветилась и как будто перекинулась на меня. Вспышка света, и потом я очнулся… Только… в какой-то комнате, а не в коридоре. Я увидел свои руки, они были такими странными, сморщенными. И ещё всё болело, словно я с метлы свалился. И там было зеркало… Я посмотрелся в него и увидел дряхлого старика. Не знаю, столетнего, наверное. И тогда я закричал и… проснулся. — То есть ты очнулся старым? — повторила мама. — Постарел? Или через много лет? — Я не знаю, — громко сглотнул Флетчер. — Но… хоть так, хоть так, это… — Да, ничего хорошего, — кивнула мама. — Я… я боюсь, что это сбудется, тётя Элис, — сказал Флетчер. — Это же можно исправить? Можно же? Если забрать у Пиппина этот артефакт? Тогда ничего такого не будет, ведь верно? Может, вы поговорите с моим братом? Мне он точно ничего не отдаст… А вас может и послушать. — Возможно, — хмыкнула мама. — Ближайшие экзамены только в июне. Так что время есть. Мог бы ты сосредоточиться на образе того медальона, который увидел? Флетчер снова старательно засопел и так хорошо представил, что даже Северус, бросив на кузена ментальный щуп, успел уловить картинку. По «трэшу и угару», как выражалась мама, видение Флетчера даже превосходило сеансы ясновидения Пенни. Северус порадовался, что имеет параллельный Дар. Если подумать, то Дар весьма и весьма крутой. Впрочем, Северус тут же спустил себя с небес на землю: мама сразу предупреждала, что любой талант или склонность надо честно развивать. Ничего не упадёт с неба. На одной склонности только и получится, что, заправившись зельем, съезжать на эту его судьбу изначальную, где он прозябал в Коукворте с пьяницей немагом. Возможно, что он бы потом всё равно выбился в люди, но… как и сказала мама: «Хороший старт и непредвзятое мнение многое решают в этой жизни». Северус это понял уже сейчас, проучившись всего два курса и заполучив в учителя Мастера Принца. Может, когда-то они бы и встретились, но ещё неизвестно, захотел бы его дед якшаться с полукровкой, которого родила его дочь от простого человека. Да и если его видения правда, получалось, что он уже повлиял на будущее Джеймса и Сириуса, которые, как он помнил, в пророческом сне учились на Гриффиндоре. Если сложить это и то, чем поделилась мама, их судьбы всё равно были как-то сплетены. Просто из врагов они стали друзьями, и это было хорошо. Успокоенный Флетчер ушёл. Мама заглянула в лабораторию. — Я всё слышал, — сказал Северус, не испытывая ни капли раскаяния, да и на него вовсе не сердились. — И, кстати, про артефакт: полагаю, он у Пиппина появился ещё после Рождества. Он в поезде хвастал Фрэнку Лонгботтому, что «позаимствовал» его у отца с работы и это что-то крутое. — Как интересно, — хмыкнула мама. — Значит, он спёр артефакт в «Отделе Тайн»? А ты, значит, мимо проходил и всё слышал? — Нет, не я, Римус, — признался Северус. — У него же слух хороший, а он с Лили и другими второкурсниками Гриффиндора в соседнем купе ехал. Мы же, помнишь, камином воспользовались тогда. Римус мне рассказал, потому что Пиппин мой кузен, а я как-то… Ну, что, докладывать, что ли, буду? У него свои родители есть. И брат старший. Как думаешь, что у него за артефакт такой? Ты видела что-то подобное? — По мимолётному слепку сложно что-то сказать, — мама привалилась бедром о стол. — Чтобы почувствовать, надо в руках подержать, посмотреть внимательно. — Может, надо написать мистеру Гектору? — предложил Северус. — У него же сын… Сами бы разобрались. — Флетчер попросил меня, — хмыкнула мама, — доверился, а я доложу родителям? Потеряю веру не только Флетчера, но и всех остальных студентов, понимаешь? Да и, получается, ситуация щекотливая. Родители в Хогвартс так просто попасть не могут. Их можно лишь вызвать в крайнем случае, за провинность или серьёзный проступок, превышающий детские шалости. С шалостями как бы школа вместе с мистером Принглом и его розгами разбираются. А если устроить обыски и обличить Пиппина, то тогда и старших Фоули могут ждать серьёзные проблемы, если выяснится, что родной сынуля стянул с их работы что-то потенциально опасное и притащил это в Хогвартс. Мы всё же родственники, так их подставлять, когда была возможность всё решить по-тихому, не дело. Можно, конечно, попробовать устроить им встречу в Хогсмиде, да не факт, что Пиппин признается в краже и вернёт артефакт. Я буду дура дурой выглядеть. И опять же — потеря доверия. Да и меня кое-что сильно смутило… — Что? — Тот взрослый, — ответила мама. — Не знаю, что это за медальон, но возможно, что Пиппин до сих пор не разобрался, что надо делать с артефактом, как он вообще работает. Всё же он стащил только украшение, без инструкции эксплуатации. А в видении Флетчера присутствовал таинственный «взрослый», который как будто подсказал, что следует сделать. — Точно! — вспомнил Северус и задумался. — Может, это кто-то из Попечительского Совета? Кто-нибудь пришёл к директору Дамблдору за чем-нибудь… О! А вдруг это какие-нибудь враги Фоули увидели дурачка Пиппина и посоветовали ему сорвать чеку от гранаты? — Не знаю… Всё может быть… — Ма-ам, — Северуса уже захватили теории, — а что, если ну… моим Даром воспользоваться? Узнать, какая там собака на кого гавкнула, что бензин зажёгся и заправка взорвалась? Время ещё есть. А вдруг Флетчер только сам сможет избежать участи в своём видении? А Пиппин… Он хотя и дурак дураком, особенно рядом с Фрэнком Лонгботтомом, но всё равно, брат же. Заодно и поучусь этим как-то управлять. Ты говорила, что раньше, до моей инициации, как-то ко мне подключилась… — Верно, видела одно и то же, — кивнула мама. — Хочешь попробовать вместе? — Хочу! — Проблема в том, что сама я никак не вероятник и знаю теорию их обучения весьма поверхностно… Подключение — и то случайно вышло, через нашу связь, я говорила. — Можно попробовать, — настоял Северус. — Вероятники могут пройти по дороге жизни как в прошлое, так и в будущее, — протянула мама. — Если ты… Хм… Настроишься на личную вещь человека и сконцентрируешься на желании увидеть судьбу определённого предмета, то может получиться. — То есть мне нужна личная вещь Пиппина? — Северус кивнул. — Попробую достать.

* * *

— Эй, Пивз, — окликнул Северус Пиппина после ужина. Дурацкую кличку тот придумал себе сам и просил всех так себя называть. Северус не был уверен, что кто-то, кроме него, это вообще запомнил или стал удовлетворять пожелания Пиппина, но как говорила мама «мне не трудно, а человек порадовался». И подобная «малая радость» должна настроить на хороший лад. Пиппин действительно подмигнул Северусу, довольно покосился на компашку Лонгботтома, стоявшую неподалёку, и вальяжно подошёл. — Чего тебе, мелкий? — Мне нужен твой набор шахмат. Дашь? Хочу кое с кем поиграть, а второго набора нет. — Ла-адно, — растягивая слова, согласился кузен, — только моими сам играй. Пусть это… подучатся. Они отошли к подоконнику, и Пиппин пошарил в карманах, один точно был бездонным. Северус, пользуясь близким расположением и отвлечением внимания кузена на его мелочёвку, бегло посмотрел на него ясным взглядом. Но ничего особенного не заметил. — Слу-ушай, — потёр затылок кузен, — а это… Может, ты мне свой маггловский нож дашь взамен? Попользоваться… Ты как-то показывал. — Гриффиндор, — ухмыльнулся Северус, — даже не подумал сразу про обмен, да? А уже пообещал просто так. Тем более, твои шахматы такие раззявы… — Ага, — осклабился кузен, вновь почёсывая вихры на темечке и осторожно оглядываясь на предмет свидетелей. — Ну, пожалуйста, Северус. — Оке-ей, — американское словечко привязалось от мамы, но лишь усиливало их «легенду». Северус помнил, как Пиппин когда-то залип на нож, который подарил на память Джонни О’Фаррэл и, приготовившись к торгу, хотел предложить его. — Шахматы я возьму на неделю, а нож свой дам на два дня. И чтоб вернул в целости и сохранности, мне его подарил главарь нашей банды. — Ого, а ты такого не рассказывал! — зажглись глаза Пиппина. — Ты что, состоял в банде? — Конечно, — хмыкнул Северус. — Я эту банду возглавлял. Этот нож типа только главарю принадлежит. Мы гоняли с наших территорий чужих и защищали своих. А район у нас немаленьким был. Но потом мы переехали. Правда, мои ребята всё равно меня уважали. И нож у меня остался, как память о былых временах. Так что цени, что я тебе его в руки вообще даю. — О-о… Так кру-уто! — повёлся кузен, как маленький. Северус даже чуть не растерял суровое выражение лица, так ему стало смешно. — Так вот откуда ты так здорово дерёшься. — Да, — согласился Северус, — в глаз могу засветить и без всякой магии. — Угу, — потёр скулу Пиппин. Когда-то они с кузеном это проходили. Совершив обмен, Северус поспешил в лабораторию в маминых покоях. По вторникам мама вела одну пару утром и возвращалась домой, так что никто ему не должен был помешать. Сначала хотелось попробовать самому. Не всё же держаться за мамину юбку, верно? Северус разложил шахматы Пиппина, которые являлись индивидуальными артефактами и должны были нести отпечаток ауры хозяина. Фоули любили играть в шахматы, по сути, в мире магов особых развлечений больше и не было. Шахматы, плюй-камни, ну ещё квиддич. То-то все так увлеклись художественной немагической литературой и детскими сказками. Медитации они с Пенни учились с девяти лет, так что Северус очистил сознание и сосредоточился на мыслеобразе того амулета, который подглядел у Флетчера. Осторожно, чтобы не спугнуть пойманное состояние на самом краешке Сумрака, Северус потянулся и коснулся шахматного Короля. И вдруг ощутил под рукой прохладный металл. На двух золотых кольцах, которые крутились вокруг центра, выполненного в виде крошечных песочных часов с тонким, похожим на пыль песком, были выгравированы надписи: Часам я каждого веду подсчёт, Но медленнее, чем у солнца оборот. Цена и польза только тем определяется, Как временем своим распоряжаешься. «Это какая-то загадка? Или ребус?» — подумал Северус тем временем, как красивый маленький медальон, лежащий среди похожих приспособлений, только покрупней, скользнул к нему в карман. Точней, в карман Пиппина. Наверное, кузен подумал, что в таких залежах никто не заметит, что он что-то взял на память, как сувенир. Возможно, мама была права и ребус артефакта Пиппин самостоятельно не разгадал и так и не понял, как им пользоваться… Не успел Северус об этом как следует поразмыслить, как его вынесло обратно в комнату. Голова трещала так, будто в неё прилетело бладжером. — Всё же лучше с мамой… — простонал он, ощутив, что под носом мокро от крови. За несчастных несколько секунд видения оказалась растрачена вся Сила, которую он собирал последнюю неделю. Даже накопительный амулет был пуст. — Ну дела…