🔥🔥🔥
Джихан сидит в гостиной, закинув ноги на кофейный столик и держа в руках чашку с горячим кофе. Он задумчиво разглядывает предметы мебели, углубившись в собственные мысли, не дающие покоя с самой встречи с Чонгуком. Война официально началась. Джихан и не надеялся, что Чонгук станет отступать. Чон вырос на этих улицах и знает их правила лучше, чем собственное имя, и поэтому, не боясь жертвовать, будет бороться до самого конца. До конца, который встретит от рук До. В живых он не останется ни в коем случае, потому что пока жив Чон Чонгук, своей цели Джихан не достигнет. Встретить его вновь было приятно. Увидеть в черных глазах ненависть за упущенное время и жестокий обман. Чонгук был прав: от него стоило избавиться еще тогда, и уже сейчас улицы столицы принадлежали бы Джихану. Альфа делает короткий глоток кофе и отставляет чашку на столик, беря телефон. Он открывает диалог с Тэхеном и печатает быстро: «Сегодня вечером приеду» Тэхена хочется увидеть. Вдохнуть букет ярких цветов, и такой же букет на его теле оставить. Хочется заглянуть в большие глаза и прочесть нотки страха, которые небрежно прикрыты напускной уверенностью и смелостью. Тэхена хочется заклеймить, показать его законное место, о котором он совершенно забыл, вытеснив все прошлое мыслями об одном ненавистном Джихану человеке. И Джихан это исправит. Вернет все на свои места, как прежде. Ответ приходит через долгие пять минут: «Ок» До поджимает губы, стискивая телефон в пальцах и сверля взглядом клубящийся паром кофе. Внутри что-то грызет, выедает и не дает покоя, а душа требует крови. Желательно крови Чон Чонгука. Раньше у Джихана с омегой выходил хоть какой-то диалог; раньше Тэхен отвечал греющим душу «буду ждать», а на джиханово «я соскучился», ответом всегда было — «я тоже». И даже если было неискренне, это все равно заставляло что-то внутри встрепенуться. А сейчас лишь короткий и ясный ответ, не нуждающийся в продолжении. А Джихан сам виноват. Сам пустил ему в кровь Чонгука, теперь самому придется и вытравливать его, потому что Тэхен принадлежит только Джихану, а отдавать его как трофей сопернику он не собирается. Чонгук падет и лишится всего, что имел и только успел обрести. Честная игра приводила к победе единицы, и Чон вряд ли будет одним из них. За спиной слышатся чьи-то шаги, заставляющие Джихана выпасть из своих глубоких и далеко не приятных мыслей. Он откладывает телефон на столик и берет чашку, делая короткий глоток приятного напитка. — Я слышал о заезде с Чонгуком, — произносит вошедший парень, обойдя кресло, в котором сидит До, и опускаясь рядом на черный кожаный диван. — Бугатти показала свою мощь? Джихан медленно поднимает взгляд, заглядывая в темные глаза парня. — Она подарила мне победу, но этого было недостаточно, — холодно отвечает До, откладывая чашку на столик, и откидывается на спинку кресла. — Что, мать твою, под капотом у его кенигсегга, — вспыхивает альфа. — Еще бы немного… — Это исправимо, — перебивает парень спокойным низким голосом, поднимая ладонь в успокаивающем жесте. — Последние несколько дней я работаю над твоим кенигсеггом. В него можно вложить больше, чем даже в бугатти. Из регеры можно слепить настоящего монстра, и тогда с ним чонгуковской шведской сучке точно не тягаться. — Каждая наша машина должна обладать этой силой. Под таким давлением эти жалкие профессионалы точно согнутся. И плевать им будет на всяких Чонов, которые отчаянно борются за улицы, заскучавшие без настоящих гонок. Каждый примет нашу сторону, когда увидит. — Что ты собираешься делать дальше? — интересуется парень, закинув руку на спинку дивана и наблюдая за каменным выражением лица До. — Пойду напролом, чтобы показать, что церемониться не собираюсь, — отвечает Джихан, смотря на собеседника с твердой уверенностью в непроницаемом взгляде. — Я надеюсь, ты знаешь, где находится остров сокровищ братьев Чон? — Знаю, — кивает парень, улыбаясь уголком губ. — Вот только братья на складе проводят немало времени. — Не вижу проблемы, — ухмыляется До. — Я поручу это дело Тэхену. — Уже чувствую запах провала, — морщится парень, покачав головой. — И зря. Тэхен умный мальчик, что-нибудь придумает, если не хочет меня расстраивать. — Ты отвечаешь за него. Нам нельзя поднимать шум, а мне ни в коем случае нельзя светиться. — Больше уверенности, мой дорогой революционер, — поддерживает До с улыбкой, чуть подавшись вперед и хлопнув парня по плечу. — У нас впереди столько интересного. Тот на мгновение хмурится, но затем его лицо тут же озаряет довольная улыбка. — Я не сомневаюсь. — Ты выбрал правильного союзника, — одобрительно кивает Джихан, вновь откидываясь на кресло и складывая локти на его ручки. — Но для начала убери с дверцы моей бугатти эту уродливую царапину. Для Чон Чонгука нет ничего святого.🔥🔥🔥
Намджун уже четыре часа стоит, сгорбившись и возясь под капотом черного доджа чарджера. Периодически он отвлекается, чтобы размять затекшую шею и хлебнуть холодного пива, стоящего рядом на стойке с инструментами. Пот впитывается в серую футболку, измазанную машинным маслом, стекает по вискам и шее. Альфа работает над тремя автомобилями уже несколько дней, забыв о сне и путая дни с ночами. Все должно быть сделано в сроки. Глотнув холодного пива, он зажимает меж губ сигарету и вновь склоняется над доджем, мыча себе под нос слова песни, льющейся из радио в рядом стоящем мустанге с открытой дверцей с водительской стороны. Намджун слегка щурится, быстро стряхивая пепел на пол, и вновь зажимает фильтр в зубах, откручивая крышку радиатора. Чьи-то прохладные пальцы скользят под футболку альфы, оглаживая подушечками влажную спину, а затем кубики пресса. По телу пробегают приятные мурашки. Намджун останавливается, прекращая работу, и оглядывается через плечо. Он видит за собой того, кого, наверное, совершенно не ожидал увидеть в этот момент. Или ожидал. — Чимин, — хрипло говорит Намджун, расслабленно улыбнувшись уголком губ и глядя на прижимающегося к нему сзади омегу. Чимин закусывает губу, поглаживая подушечками пальцев крепкие мышцы под смуглой кожей альфы и скользя вверх, к груди. — Мне нужна помощь, Намджун, — негромко сообщает Чимин, слегка царапая коготками татуировку орла на груди альфы. Намджун осторожно разворачивается, беря в пальцы тлеющую сигарету. Чимин смотрит на него снизу вверх, запрокинув голову и подставляясь под поглаживания альфы. Намджунов большой палец оглаживает аккуратный подбородок и скользит вверх, к нежной, чуть румяной щеке. — Я весь к твоим услугам, — двусмысленно говорит альфа, делая последнюю затяжку и туша сигарету о железную стойку. — Что с малышкой? — С фильтром проблема, — хмурится Чимин, убирая руки от горячей кожи и цепляясь пальцами за края намджуновой футболки. — Исправимо, — улыбается Ким, кидая короткий взгляд на пальцы омеги. — Завтра заезд, — шепчет Чимин, вставая к альфе вплотную и втягивая носом его горьковатый аромат, что сплелся с машинными маслом и сигаретами. — Мы успеем, — так же тихо отвечает Намджун, присев на край капота доджа и притягивая к себе омегу за талию. Большая ладонь соскальзывает на упругую задницу, обтянутую тканью черных джинсов. — Я все ждал, когда же ты заглянешь ко мне, Чимин, — хрипло шепчет альфа в чужие губы. Чимин сглатывает и смотрит в чужие глаза завороженно. Рука Намджуна уже вовсю хозяйничает по его телу, мнет ягодицы, оглаживает поясницу и подтягивает ближе к себе, заставляя встать меж длинных разведенных ног. Намджун такой горячий. Во всех смыслах. Обжигает, заставляет вмиг вспыхнуть, как машинное масло, в которое бросили спичку. Огнеопасно, но притягательно. — Ты сам виноват, Намджун, — ухмыляется Чимин, все еще пытаясь держать над собой контроль. Тело не выдерживает и отчаянно тянется навстречу ласкам альфы. — Все медлил и медлил… — он слегка хмурится и дует губы. — Наверное, я не интересен тебе, — омега собирается отстраниться, но хватка Намджуна становится только крепче и не дает ни на миллиметр сдвинуться. — Как ты мог такое подумать, — Намджун хмурит брови, беря подбородок омеги пальцами. Чимин смотрит в чужие глаза, пропадает и перестает помнить самого себя. Намджун его поглощает, подавляет и впитывает. Чимин задыхается. И ищет кислород в чужих губах. Они смотрят друг другу в глаза несколько секунд. Одновременно вгрызаются в губы друг друга, целуя так жадно и ненасытно, словно голодали вечность. Чимин выпускает из рук поводок собственного контроля и нетерпеливо тянет футболку альфы вверх, ни на секунду не отлипая от чужих умелых и крышесносных губ. Чимин не слышит, как один из инструментов Намджуна с лязгом валится на пол, когда они, жадно целуясь, цепляют стойку. Чимин не замечает, как оказывается без рубашки, а кожу обжигают горячие прикосновения Намджуна. Чимин не помнит, как оказывается на диване, прижатый альфой. На диване, на котором они зависают не первый год, встречаясь в родном гараже почти каждые выходные и после побед на дорогах. Чимин ничего не понимает. Сейчас все это не имеет никакого значения. Он чувствует только поцелуи и укусы на своем теле. Намджун изучает губами каждый сантиметр сладкой кожи, наслаждаясь такими же сладкими, как сахарная вата, стонами. Чимин выгибается и кусает собственные губы, обнимая альфу за шею и притягивая ближе к себе. Музыка из радио слышится где-то из глубины; все сливается в один сплошной и неразборчивый поток, и только звуки прикосновений тела к телу, громкие вздохи и стоны наполняют сознание, лишают рассудка. Заставляют зайти намного дальше. Намджун без лишних церемоний врывается в тело омеги, получая громкий тягучий стон, медом разливающийся. Чимин двигается навстречу и сцепляет ноги на пояснице альфы. Намджун не пытается нежничать с ним. Он толкается в податливое тело резкими и грубыми толчками, увеличивая темп с каждой секундой. Грубые пальцы до боли впиваются в нежную кожу бедер, оставляя на ней ярко-алые отметины. Намджун рассыпает засосы на выпирающих ключицах, обхватывает губами затвердевшую бусинку соска и слегка прикусывает, повторяя то же самое с другим соском. Чимин не может контролировать громкость собственного голоса, который отражается от бетонных стен, растекаясь по всему помещению гаража. Он предполагал, что с Намджуном будет бесконтрольно и дико, но представить не мог, что настолько. Альфа управляет телом омеги так, словно в руки игрушка попала, с которой можно вытворять, что вздумается. Он забрасывает ноги Чимина на свои плечи и входит под новым углом, заставляя омегу стонать по-новому. В звонком голосе слышна дрожь. Намджун от этого кайф ловит. То, что так давно хотел получить, само пришло в руки и отдалось. Пак Чимин — одно сплошное желание; мечта, которую хочется достичь, испробовать и ощутить. Намджун Чимина попробовал. Омега задыхается, жмуря глаза и жадно вбирая в себя недостающий кислород. По телу бегут приятные мурашки, а внизу живота тяжесть приятная. Он тянется рукой к своему твердому от возбуждения члену и обхватывает пальчиками, надрачивая себе в такт намджуновым грубым толчкам. Силы медленно покидают ватное тело, а в голове пустота. Оргазм подкатывает снежной лавиной, которая вот-вот раздавит, поглотит. Чимин вцепляется пальцами одной руки в плечи альфы и тянет на себя, накрывая чужие губы и целуя так, словно делает это в последний раз. Блестящая от пота грудь быстро вздымается, а протяжный стон утопает в намджуновых губах. У Чимина по животу растекаются белесые капли спермы. Он отрывается от губ альфы и жадно глотает воздух, продолжая двигать бедрами навстречу толчкам. Намджун ведет кончиком носа по влажной шее Чимина, вдыхая нежный аромат персиков, который манил уже давно. Омега зарывается пальчиками в белоснежные волосы Кима и чуть сжимает. — Не останавливайся, — со стоном выдыхает Чимин в ухо Намджуна, скользнув по нему кончиком языка и обхватив губами хрящик. — И не думал, — выдыхает в ответ альфа, делая резкий грубый толчок. Чимин звонко стонет и разводит ноги шире. Краем сознания, которое еще кое-как способно адекватно реагировать, Пак слышит вибрацию на полу среди вещей, которые они сдирали друг с друга, двигаясь к дивану. Омега поворачивает голову в бок, улавливая взглядом свой мобильный, лежащий недалеко от дивана. На экране отображается имя звонящего — Им Чану. Чимин закусывает губу и отворачивается к Намджуну, отрывая прикованный на несколько секунд взгляд от телефона. Не вовремя. Омега давит на плечи Намджуна, заставляя поменяться позициями, и теперь оказывается сверху, седлая бедра альфы. Намджун удерживает его за стройную тонкую талию, фиксируя на себе. Чимин нетерпеливо насаживается на немалого размера член альфы одним резким толчком, вгоняя его в себя до основания. По гаражу разливается хриплый протяжный стон. Чимин упирается одной ладонью в пресс Намджуна, а другой зарывается в собственные волосы, сжимая их у корней. Голова кругом идет от переполняющих ощущений. Чистый животный кайф. Новая волна возбуждения накрывает с головой, а собственный член вновь требует разрядки, истекая на живот Намджуна. Чимин тяжело сглатывает и облизывает искусанные губы, двигаясь на члене альфы вверх-вниз. От пальцев Намджуна на ягодицах только хуже-лучше. Невозможно хорошо. Намджун чуть приподнимается навстречу, глубже насаживает на себя омегу и заставляет стонать громче, голос срывать. Он рычит сквозь стиснутые зубы и впивается пальцами в упругие ягодицы, чувствуя скорую разрядку. Гаражная металлическая дверь тихонько скрипит, привлекая к себе внимание Намджуна. Он поворачивает голову, чуть запрокидывая, и встречается взглядом с большими и блестящими глазами Джина, застывшего в проеме с бумажным пакетом из закусочной, которая так нравится Намджуну. Джин, кажется, стоит так вечность, наблюдая, как Чимин скачет на члене Намджуна, который сейчас смотрит на него иным взглядом. В его черных глазах одно лишь животное желание. Похоть. К горлу подкатывает болезненный ком, а где-то внутри что-то трескается, эхом звуча во всем теле. Джин поджимает дрогнувшие губы в тонкую полоску и быстро выскальзывает из гаража, чувствуя, как по щекам текут горячие слезы. Он быстро швыряет пакет с ужином куда-то в сторону старых проржавевших автомобилей, собранных перед гаражом, и влетает в салон своей ауди, хлопая дверцей и вцепляясь в кожаный руль мертвой хваткой. Неверие и отрицание отступают с каждой секундой, все четче проясняя в голове увиденную картину, от которой сердце крошится на мелкие осколки. Джин не плачет. Даже не всхлипывает. Молча утирает слезы длинным рукавом кофты и заводит двигатель, развернувшись и подорвавшись прочь от чертова гаража Ким Намджуна. Боль ядом растекается по венам и отравляет организм, провоцируя медленную и мучительную смерть. Наверное, этого и достоин Джин.