🔥🔥🔥
Спустя сорок минут лаферрари плавно тормозит у лестниц особняка. Тэхен хватает сумку и выходит из машины, широко улыбнувшись встречающему его дворецкому. — С возвращением, господин, — с теплой улыбкой приветствует дворецкий, забирая у омеги сумку. — Все-таки не стоило вам в одиночку добираться, почему не позволили себя отвезти? — с заботой в голосе спрашивает бета, следуя за Тэхеном в дом. — Я в порядке, — закатывает омега глаза, не переставая улыбаться, и на ходу стягивает с себя тонкий кардиган. — Руль-то держать смог. Я сейчас только одного хочу… — Тэхена прерывает вибрация телефона в заднем кармане потертых светлых джинсов. Он хмурится и тянется к телефону. Дворецкий сзади вопросительно поднимает бровь, заинтригованный неозвученным желанием своего господина. Увидев имя звонящего, Тэхен довольно хмыкает и принимает звонок, двинувшись вглубь особняка. — Чонгук… — Ты почему уехал без меня? — сразу же нападает альфа, не давая сказать. В его интонации сквозит легкое раздражение. — Я же сказал, что сам заеду за тобой и отвезу домой. — Не хотел отвлекать тебя от работы, — лениво тянет омега, неторопливо расправляясь с пуговицами на тонкой рубашке нежного светло-персикового цвета. — Почему все думают, что я не в состоянии самостоятельно добраться до дома? — Тэхен цокает, сбрасывая с ног кеды. Когда все пуговицы уже расстегнуты, омега тянется к ремню на джинсах. — Ты добрался? — уже спокойнее спрашивает Чонгук. — Да, только что приехал, хочу немного расслабиться. — Я соскучился. Тэхен замирает, стоя у выхода на задний двор с расстегнутыми джинсами, повисшими на тазовых косточках. На губы снова просится эта глупая, совершенно дурацкая улыбка. Хорошо, что никто не видит его сейчас. Внизу живота вспархивают бабочки, словно их всех разом вмиг потревожили. Разлетелись по всему телу и щекочут крыльями. Тэхен таких ощущений никогда раньше не испытывал, но теперь они стали ему чуть ли не родными, а все благодаря Чонгуку, что способен их вызвать лишь парой слов. И вот они кружат голову, подкашивают ноги и заставляют глупо улыбаться. — Ты приедешь? — спрашивает омега, стараясь звучать так, словно не полон надежды на приезд альфы. — Только вечером смогу, нужно еще разобраться с кое-какими делами, — устало отвечает Чонгук. — Что тебе привезти, детка? — Ничего не хочу, мне нужно на диету садиться после больницы, — бурчит Тэхен, стягивая с себя джинсы вместе с бельем и, перешагнув через них, выходит на террасу, оставшись в одной лишь расстегнутой рубашке. Тэхен хочет сказать, чтобы себя скорее привез, потому что тоже соскучился, потому что тоже хочет увидеть безумно, прижаться к крепкой татуированной груди и вдохнуть любимый аромат, чтобы до краев наполнил и не отпускал. Чонгук хрипло смеется, и от этого смеха на губах омеги снова появляется игривая улыбка. — Что за бред? Ты ничего не ел практически. Ладно, это мы потом обсудим, а пока отдыхай, итальяночка. — Все, не отвлекай меня, — ухмыляется Тэхен, медленно подходя к воде. — Я собираюсь провести половину дня в бассейне. — Ты, блять, издеваешься надо мной, — шумно выдыхает альфа. Тэхен даже через телефон может почувствовать во мгновение вспыхнувшее желание альфы, от которого собственное начинает пробуждаться. — Я хочу оказаться там с тобой. — Я пришлю фотку, — хихикает омега, борясь с накатывающим возбуждением, стоит в голове появиться хоть маленькому фрагменту из их с Чонгуком внезапной ночной поездки к морю. — Как жаль, что тебе надо работать… — издевательски тянет Ким, закусывая нижнюю губу. — Не провоцируй меня, детка, — рычит Чонгук, пуская по обнаженному телу Тэхена приятные щекочущие мурашки. — Я больше не посмотрю на твое ребро, возьму прямо с порога, как только освобожусь. — Мне уже страшно, — томно выдыхает Тэхен в трубку. — До вечера, дикарь, — смеется омега и завершает звонок, откладывая телефон на стеклянный столик. Внизу живота остается тянущая тяжесть, а на губах — довольная улыбка. Выводить Чонгука таким образом забавно, хотя и самому от этого не легче. Что бы он сделал, если бы узнал, что Тэхен собирается плавать нагишом? От этой мысли омега тихонько хихикает, подходя к бассейну. Он мягко скидывает с плеч тонкий нежный материал, беззвучно падающий на землю под ноги. День обещает быть долгим и тяжелым из-за ожидания Чонгука. Тэхен совершенно не хочет представлять, как вечером альфа ворвется в особняк и возьмет его, но приятные мысли назойливо заполняют голову, только усугубляя положение и делая ожидание еще более мучительным. Омега трясет головой, пытаясь сбросить с себя пелену возбуждения, окутавшую тело, и заходит в приятно прохладную, сверкающую в солнечном свете воду.🔥🔥🔥
— Он не сможет, Хосок, — в который раз повторяет Чонгук, ехидно ухмыльнувшись и качая головой. — Посмотрим, — коротко отвечает сосредоточенный Чон, вытягивая руку с радаром скорости в сторону дороги. Братья стоят у пустой гоночной трассы, находящейся почти за городом, недалеко от одного из их складов. Где-то вдалеке слышно жужжание двигателя, постепенно приближающееся и эхом разносящееся по округе. Чонгук присаживается на капот макларена и присасывается к горлышку бутылки губами, отпивая холодное пиво, приятно охлаждающее нагретое под палящим солнцем тело. — Еще два круга, — вновь заговаривает младший Чон, щурясь и всматриваясь в стремительно приближающееся черное пятно. — Твой школьник не поднимет ягуар до двухсот пятидесяти. — Дай ему шанс, Чонгук, — все так же сосредоточенно отвечает Хосок, даже не оборачиваясь на брата. — Он уже близок. — Если он все же сделает это, я позволю ему тестировать наши тачки, — снисходительно ухмыляется Чонгук, облизнув губы, и ставит бутылку на капот рядом с собой. — Все-таки Намджун отлично справился, — хмурится альфа, чуть склонив голову и ведя ладонью по новой фаре с левой стороны гиперкара. — Красавчик как новый. Так почему ты Юнги не сказал о гонке? — Он истерику закатит, снова будет волноваться, я этого не хочу, — качает головой старший Чон. — Если хоть намекнешь Юнги, я тебе лобовое стекло пробью, — предупреждает Хосок брата, кидая на него серьезный, полный непреклонной решительности взгляд. — Сам скажешь, — улыбается Чонгук, подмигнув брату и толкнув кончик языка за щеку. — Ну ты понял, когда лучше. — Пошел нахуй, Чонгук, — вздыхает Хосок, не разделяя сарказма и, отвернувшись, подходит чуть ближе к дороге. — Это, мать твою, серьезно. — И много у тебя секретиков от него? — вскинув бровь, спрашивает Чонгук, не без удовольствия наблюдая за тем, как бесится старший. Хосок бросает на него тяжелый взгляд и открывает рот, собираясь сказать в ответ что-то едкое, но передумывает. — Я просто хочу уберечь его. Он должен жить нормально и продолжать учиться, — спокойно отвечает альфа, сдержанно пожимая плечами. — Если понадобится, я его к дорогам ни на шаг не подпущу. Чонгук понимающе мычит и кивает, глотнув пива. Он мысленно восхищается братом. И, как бы ни шутил, ни пытался казаться пофигистом, но за отношения Хосока и Юнги волнуется. Он их уважает и полностью принимает, потому что такой любви Чонгук не наблюдал никогда, а эти двое делают друг друга по-настоящему счастливыми. Рык летящего черного ягуара становится ощутимо громче. Чонгук даже поднимается с капота и подходит к брату, сложив руки на груди и следя за стремительно приближающимся автомобилем. — Движок этой тачки слишком мощный для мелких школьников, — хохотнув, Гук поправляет на голове кепку и прищуривается. — Я доработал его специально для наших «военных» машин. Было бы хорошо, если бы Юнги каким-то чудом сумел потянуть его, тогда я и в его порше смогу покопаться. — Блять, он не будет в этом участвовать, Чонгук, — повторяет Хосок, в который раз закатывая глаза. — Он думает, что движок на продажу. Пусть так думает до конца. Не лезь под его капот. — Шучу я, блять, не бесись, — усмехается младший. — Принцесса будет сидеть в замке, пока ее рыцарь сражается с драконом, который извергает закись азота. Романтика. Ягуар с визгом шин выруливает на трассу, у которой стоят братья, и начинает ускоряться. Чонгук и Хосок сосредоточенно смотрят на маленький экран радара, ожидая, когда тот зафиксирует скорость автомобиля. Младший даже губу закусывает, хмуря брови. — Давай, малыш, — негромко говорит себе под нос Хосок, замерев на месте. Юнги судорожно сжимает пальцами руль ягуара и давит на газ до упора, быстро меняя скорость. Он не должен проиграть, не должен дать Чонгуку повод для новых подколов. Агрессивно рычащий зверь под пальцами, в отличие от любимого и послушного порше, кажется практически неуправляемым, лишенным границ. Словно не приученный к людям хищник, рожденный на воле. Юнги едва справляется с ним, уже третий круг пытаясь понять, какой к нему нужен подход, как правильнее. Омега понимает, что что-то не так. Чувствует. Машина слишком агрессивная. И Юнги вдруг становится дико интересно, кому взбредет в голову приобретать автомобиль с такой опасной силой под капотом. Это похоже на сумасшествие для таких же безумцев. И Юнги лишь на долю секунды жалеет о том, что так рвался протестировать движок и выжать из него все возможные силы. А проиграть Чонгуку просто нельзя. Он больше не смотрит на спидометр, полностью сосредотачиваясь только на дороге впереди, у которой его ждут альфы. Омега поджимает губы, твердо глядит вперед, даже не моргает, кажется, а сердце в груди бешено колотится. Юнги такого чувства соперничества и жажды победы даже на гонках не ощущает. Радар все ближе, а движок все злее. Ягуар молнией пролетает мимо братьев. Даже взглядом не уцепиться. В лицо бьет резкий ветер, едва не сорвав с головы Чонгука кепку. — Двести сорок четыре! — громко выдает Хосок, расплываясь в довольной гордой улыбке и впечатываясь взглядом в эти три большие цифры на экране. — Нихуя себе, — удивленно вскинув брови, ухмыляется Чонгук, поправляя кепку и смотря вслед уносящемуся ягуару. — Надо еще немного поднажать. — В воздухе начинает пахнуть твоим поражением, Чонгук, — хохотнув, Хосок опускает затекшую руку, с любопытством косясь на брата. — И на что же вы поспорили? — Если он за четыре круга не достигнет двухсот пятидесяти, то будет три недели мне машину мыть. Сэкономлю на мойке, — пожимает Гук плечами, вновь присаживаясь на капот макларена и беря свою бутылку с потеплевшим на солнце пивом. — А если Юнги победит? — Хосок садится рядом и забирает пиво из рук брата, делая парочку больших глотков. — Я навсегда перестану над ним шутить и куплю ему пять комплектов запасной резины, — Гук щурится от солнца и скрещивает вытянутые ноги. — Звучит так, как будто легко, но нихуя, Хосок. Был бы ты на моем месте, с ума бы сошел. Как я буду жить, если перестану его подъебывать? — Кажется, теперь я еще больше хочу его победы, — злорадно ухмыляется старший, возвращая младшему бутылку, и поднимается с капота. — Это нож в спину, брат, — с наигранным возмущением хмыкает Чонгук, глотнув пива. Спустя пять минут ягуар снова появляется на горизонте. Хосок стоит наготове, вытянув руку максимально близко и следя взглядом за приближающимся автомобилем. Чонгук допивает пиво и встает возле брата, сосредотачиваясь на ягуаре. Как бы там ни было, он искренне хочет, чтобы Юнги смог. Это покажет, что тестирование дало ожидаемый результат, и в работе движка, над которым младший Чон корпел последние пару дней, все идеально. — Давай, мелкий, не подведи, — тихо произносит Чонгук, сощурившись и следя за летящим в их сторону автомобилем. — Мне сегодня к итальяночке ехать. Не обломай мне вечер работой над движком. Хосок рядом усмехается, качая головой. — Какие противоречивые чувства, Чонгук. — Я выдержу поражение, а Тэхена увидеть хочу безумно. Ягуар становится все ближе. И это последний шанс. Юнги уже чуть ли не высшим божествам молится, только бы суметь. Ладони на руле уже потеют, и омега от этого только сильнее нервничает, боясь потерять контроль над управлением дикого зверя, созданного Чонгуком. Сердце грохочет так, что уши закладывает, а рык движка отходит куда-то на второй план. Юнги на спидометр смотреть страшно. Он уверен, что если взглянет — увидит там свое поражение в цифрах, которых не достиг. Но сдаваться омега не намерен. Он доведет это дело до конца, и уже становится плевать, что придется три недели драить сраный кенигсегг. Юнги не сдается, а это главное. Он выпускает воздух через рот, сглатывает и крепче обхватывает руль, обтянутый красной кожей. Последний рывок, и финиш. Радар вдалеке кажется чем-то до жути пугающим, словно он его прихлопнет, стоит к нему приблизиться. Но Юнги зло рычит и усиленно давит на педаль газа, переключая скорость в последний раз. Кроме сердцебиения и собственного тяжелого дыхания Юнги больше ничего не слышит. Приближаясь к радару, омега жмурится до бликов перед глазами и шепчет едва слышное «пожалуйста». Ягуар в четвертый и последний раз проносится мимо радара, оставляя за собой лишь поток ветра. В этот раз Чонгук придерживает кепку одной рукой, во все глаза уставившись на экран радара вместе с Хосоком. — Ровно двести пятьдесят, — четко выговаривает Хосок, расплываясь в счастливой улыбке. — Я же говорил, что он сможет, я, блять, знал, что так и будет, — альфа смеется, все еще любуясь долгожданным числом на маленьком экране. Прямо лицо гордого своим сыном отца. — Мой малыш смог, — выдыхает Чонгук облегченно, выходя на середину дороги и поднимая голову к небу. — Мой движок сделал это. Я гений, просто гений. — А тебя сделал Мин Юнги, Чонгук, — довольно усмехается Хосок, кладя радар на капот макларена и наблюдая за братом, который едва ли не оседает коленями на пыльный асфальт, сохранивший на себе не один след от жженной резины. — Это не имеет значения, — отмахивается Чонгук, качая головой и выпрямляясь. — Я не зря столько вложил в него. Ягуар тем временем плавно разворачивается и едет обратно в сторону альф, но уже на более спокойных скоростях. Во мгновение он вновь начинает ускоряться, а Чонгук так и стоит посреди трассы, сложив руки на груди и наблюдая за тем, как в его сторону несется дикий ягуар. Альфа не шевелится, даже не думает сдвигаться с места, уверенно смотря прямо в глаза собственноручно созданного монстра. Автомобиль приближается, уже находясь в опасной для жизни близости. У Чонгука даже глаз не дергается. Он спокойно ждет. Ягуар с громким визгом тормозит в миллиметре от альфы, едва не задев его капотом. Юнги поджимает губы и, стоя на месте, раскручивает двигатель, заставляя механизм злобно рычать. Чонгук лишь издает смешок и склоняет голову к плечу, наблюдая через лобовое стекло за разозлившимся ребенком. Ягуар наконец затихает, разнося по местности последнее эхо, а дверца с водительской стороны распахивается. — Какой конечный результат? — спрашивает омега у альф, врезаясь нечитаемым взглядом в чонгуковы бесконечно темные глаза. По ухмылке на его губах Юнги делает вывод, что не смог. Проиграл. — Ты достиг нужной скорости, — с улыбкой говорит Хосок, подходя к Юнги и обнимая за талию. Омега резко разворачивается в кольце хосоковых рук, забывая о Чонгуке, и с искренним удивлением в глазах глядит на старшего Чона. — Ты… серьезно? — выдыхает Юнги, все еще не веря. — Да, малыш, ты поднял движок до двухсот пятидесяти, — Хосок ласково проводит костяшками пальцев по нежной фарфоровой щеке, не переставая улыбаться. По мере того, как до Юнги начинает доходить осознание победы, на светло-розовых губах появляется улыбка, а глаза излучают чистое счастье вперемешку с ликованием. — Блять, у меня получилось, — довольно улыбается омега, буквально прыгая в объятия Хосока и обвивая его торс ногами. Хосок посмеивается и плотнее прижимает хрупкое тело к себе, накрывая сладкие и влажные от частых облизываний губы омеги. Юнги хихикает в поцелуй, охотно отвечает и путается пальцами в темных волосах своего альфы. — А давайте вы еще потрахаетесь прямо на капоте моего ягуара, — раздается сзади голос Чонгука. Юнги закатывает глаза, с неохотой вылезает из объятий Хосока и разворачивается к младшему Чону, сложив руки на груди. — Ты меня недооценил, — хмыкает омега, выгнув бровь. — Но я опять доказал, что могу. На любой тачке могу. — Какие мы вдруг самоуверенные стали, — коротко смеется Чонгук, прислонившись бедром к капоту ягуара. — На моей не сможешь. Она дикая, неконтролируемая. Даже больше, чем этот ягуар. — На макларене смогу запросто, — уверенно выпаливает Юнги, прижимаясь спиной к крепкой груди своего альфы. — А в него заложены подобные кенигсеггу технологии. — Когда-нибудь мы обязательно это проверим. А теперь беги делать уроки, — язвительно ухмыляется Чонгук, замечая, как меняется лицо младшего от последних слов альфы. — Стоп, хватит, — закатывая глаза, встревает Хосок в тот момент, как Юнги раскрывает рот, чтобы ответить довольному реакцией Чонгуку. — Заткнулись оба. А ты, — обращается он к брату, — выполняй обещание. — Лишиться воздуха? Ни за что, — хохотнув, младший качает головой и подходит к дверце ягуара. — Никогда со мной не спорь, Юнги, — подмигивает альфа поджавшему губы омеге, что сверлит его горящим чистой яростью взглядом, и садится за руль. — А резину я тебе куплю. — Обманщик, лжец, — фыркает Юнги. — Десять комплектов, тебе ясно? С тебя десять комплектов резины! — Хоть двадцать, мелкий, — улыбается Чонгук, закрывая дверь и заводя двигатель. Окошко плавно опускается, открывая лицо альфы. — А теперь погнали до офиса. Готовьтесь глотнуть пыли.🔥🔥🔥
Тэхен сидит на мягком кресле в гостиной, подобрав под себя ноги и держа на коленях ноутбук. В доме приятный полумрак, разгоняемый золотистым светом тихонько потрескивающего костра в камине. Дворецкий принес омеге чашку чая с мятой, поставив ее на столик, и тихо вышел, не желая нарушать покой господина, который уже часа два торчит на странице любимого бренда, не зная, что выбрать. Тэхен даже не представляет, чего ему хочется, но душа требует, изнывает. Сделав короткий глоток приятного теплого чая, омега ставит чашку обратно на столик и вновь утыкается в экран ноутбука, перелистывая очередную страницу. На самом деле, Тэхен прекрасно знает, чего, а точнее, кого требует его душа. Именно поэтому он упрямо сидит и разглядывает брендовую одежду, пытаясь себя отвлечь и занять, чтобы ожидание протекало быстрее. Вот только на часах уже десять, и это даже не вечер уже. Тэхен пытается себя убедить, что нет ничего страшного в том, что Чонгук, занятый работой в гараже или в офисе, задерживается. И тогда в голову ядовитой змеей бесшумно заползает болезненная мысль о том, что с ним что-то могло случиться. Сейчас дороги крайне опасны, а для Джихана первый враг — Чонгук. Он на мушке, под вечным прицелом. Тэхен уверен, что так и есть. До его не упустит. Тэхен уже в который раз кидает взволнованный и напряженный взгляд на лежащий на столике телефон, еле сдерживаясь, чтобы не позвонить Чонгуку. Каждое всплывающее оповещение пугает и напрягает еще больше, заставляет сердце на мгновение сжаться. Омега старательно пытается не думать о худшем, но все равно до безумия боится, что вот сейчас придет сообщение с ужасающими новостями. Ожидание становится все более невыносимым, но Тэхен с усилием заставляет себя зависать в интернете, смотря на то, что нравится обеспокоенной душе. Чашка на столике уже пустая стоит, а на ноутбуке садится зарядка. Тэхен не представляет, сколько еще прошло времени, но телефон, к счастью или к несчастью, молчит с тех пор, как омега ответил на комментарии под одним из своих фото. Ким вздыхает и устало трет напряженные от длительного контакта с монитором глаза, закрывает крышку ноутбука и откладывает его на столик, обнимая себя за плечи, укрытые черной шелковой накидкой. Дрова в камине приятно потрескивают, успокаивая и расслабляя. Тэхена начинает медленно клонить в сон. Он завороженно смотрит на оранжевые языки пламени, забывая моргать, и даже не замечает, как с ресниц падает хрустальная капля, скатываясь по щеке. На плечи мягко опускаются чьи-то руки, вырывая омегу из погружения в себя. Он даже не вздрагивает, не пугается, потому что тело узнает эти теплые крепкие руки, а уже после до него доходит родной аромат темного шоколада с ореховыми нотками, от которого тело мгновенно покрывается мурашками. — Тебе повезло, что я спать не ушел, — негромко говорит Тэхен, улыбнувшись уголком губ и не отрывая взгляда от пламени в камине. — Я уже собирался. — Повезло? — тихий хриплый голос Чонгука заставляет омегу окончательно успокоиться. Он рядом, он приехал, и все хорошо. — Меня твой сон не остановит, детка. — Какой же ты дикий, — голос омеги плавно переходит на шепот, едва не дрожа от прикосновения губ к шее прямо под левым ухом. — Как прошел день? — спрашивает Тэхен, чуть склоняя голову набок и позволяя альфе полноправно хозяйничать губами на своей длинной песочной шее. — Вполне удачно, — отрываясь от сладкой цветочной шеи, шепчет Чонгук, а пальцами закрадывается под черный шелк, оглаживая плечи омеги. Тэхен тяжело сглатывает и еле слышно выдыхает, приоткрывая губы. — Моя разработка оказалась успешной, и уже многие наши люди готовы установить ее в свои тачки. Эту войну мы выиграем, — тихо ухмыльнувшись, альфа вытаскивает руки из-под мягкой ткани и тянется к шнурку на талии омеги. — А о том, как я скучал, ты и так прекрасно знаешь. Тэхен покрывается мурашками и прикрывает глаза, чувствуя, как повязка на талии ослабевает, а губы альфы снова бродят по бархатной коже, оставляя короткие, но тягучие поцелуи, от которых внизу живота тяжесть начинает скапливаться. Тэхен чувствует, как обнаженной кожи касается легкая прохлада, и слегка дрожит. Под накидкой у него ничего. — Чонгук… — с едва слышным стоном выдыхает омега. Альфа берет его пальцами за подбородок и разворачивает к себе, наконец заглядывая в большие шоколадные глаза, блестящие от скопившихся в них слез. Чонгук бродит пальцами по груди Тэхена, а губами собирает соленые капли, сорвавшиеся с ресниц, медленно подбираясь к приоткрытым персиковым губам. Он увлекает омегу в глубокий и тягучий поцелуй, проникая языком в рот. Тэхеновы пальцы сжимают светло-каштановые волосы альфы на затылке. Дышать становится все тяжелее, но не из-за нехватки воздуха, которым они делятся в медленном поцелуе, а из-за стремительно накатывающего возбуждения. Тэхен отрывается только на секунду. Поворачивается и встает коленями в кресле, обнимая Чонгука за шею и снова накрывая желанные губы своими. Внутри пожар, и пламя его разгорается все быстрее, затрагивая каждый участок тела, заставляя ярко вспыхивать. Чонгуковы руки обвивают тонкую талию под накидкой, тянут к себе. Альфе невыносимо хочется чувствовать под пальцами нежный бархат, ему необходимо ощущать чужое сердцебиение своей грудью, слышать тяжелое от возбуждения дыхание омеги. Он тянет Тэхена на себя, заставляя его обвить свой торс ногами. — Ты не услышишь от меня, что я тоже скучал, — отрываясь от губ альфы, шепчет омега, вызывая у Чона хриплый короткий смех. Чонгук опускает Тэхена на мягкую белоснежную постель, нависая сверху и оставляя на ключицах и груди омеги цветы-поцелуи. Шелковая накидка остается где-то на пути к комнате, освещенной лишь золотистым светом фонаря за окнами. Тэхен подставляется под поцелуи, выдыхает от наслаждения и выгибается, не обращая внимания на кольнувшую в ребре боль. Она уходит на последний план, потускнев на фоне головокружительных ощущений, растекающихся по телу от каждого поцелуя и прикосновения Чонгука к коже. Омега тянется к футболке альфы и пытается стянуть ее, чтобы поскорее прикоснуться к горячему крепкому телу, чтобы увидеть и огладить пальцами татуировки, которые изучил уже вдоль и поперек. Чонгук помогает Тэхену избавить себя от вещи и отбрасывает ее на пол, сразу же спускаясь вниз и лишая его возможности к себе прикоснуться. Омега хнычет и мнет в пальцах простыни. Альфа разводит стройные ноги в стороны и припадает губами к внутренней стороне бедра, вырывая из сладких цветочных губ низкий, тягучий, как мед, стон, наполняющий комнату. Чонгуку нравится дирижировать этими стонами, заставлять быть громче, ниже, длиннее, слаще. Стоит ему слегка укусить тонкую чувствительную кожу, и Тэхен дергается, снова ласкает слух стонами и дышит тяжело. А Чонгук не останавливается. Утыкается носом в бедро и вдыхает душистые цветы, ведя им к промежности и вновь целуя с внутренней стороны. Тэхен уже на взводе. От одних только поцелуев и прикосновений, от одного аромата, заполнившего легкие до краев. Только им бы и дышать. Тэхен начинает терять голову, а тело полностью во власти Чонгука, что так искусно управляет им и заставляет реагировать так, как хочется ему. А омега понимает, что долго так не протянет, не вынесет эту сладкую пытку. Возбужденный член уже вовсю истекает смазкой, которая начинает выделяться и в заднем проходе, зудящем от желания. Это просто невыносимо до безумия. Чонгук отрывает губы от бедра и немного приподнимается. Тэхенов член трется о крепкую грудь, и от этого трения он поскуливает, жмурясь и откидывая голову на подушки. Сегодня он сойдет с ума, умрет от переполнившего его возбуждения. Это уже идет к передозировке, но Чонгук не намерен тормозить. Он медленно обводит кожу вокруг пупка кончиком языка, оставляя влажный след, затем слегка дует, отчего по телу пробегает приятная дрожь. — Чонгук… — низким, молящим голосом выдыхает Тэхен, зарываясь в волосы альфы пальцами и едва не задыхаясь. — Пожалуйста… — Что «пожалуйста»? — спрашивает Чонгук, подняв голову и смотря на омегу. Тэхен уже нетерпеливо ерзает под ним, облизывает пересохшие губы и жмурится. Грудь его тяжело вздымается, а розовые соски, стоит Чонгуку их слегка коснуться, тут же твердеют. Эта реакция доставляет альфе удовольствие, максимально превышающее все то, от чего он кайфует. Тут ничего не идет в сравнение. Даже вибрирующий под пальцами автомобиль с рычащим движком, даже самый лучший алкоголь на свете. Все это пустяки по сравнению с тем, что наблюдает сейчас Чонгук. Тэхен буквально тает, плавится и задыхается от желания, жаждет прикосновений, ласки. Он в этот момент становится податливым, как самый послушный в управлении автомобиль. Он готов на все, готов отдаться весь целиком, готов сгореть в диком огне, разожженном Чонгуком. — Я хочу… — шепчет омега, облизывая губы и сминая в пальцах простыни. — Скажешь мне, детка? — хрипло спрашивает Чон, улыбнувшись уголком губ, а затем облизывает палец и приставляет к повлажневшей дырочке, плавно проталкивая его внутрь. Тэхен дрожит и тянет стон, выгибаясь в спине. Он сжимает в себе палец, который Чонгук ввел на две фаланги, и тяжело сглатывает, жадно хватая ртом воздух. — Чего ты хочешь? — не отстает альфа, вводя палец глубже и неторопливо двигая им внутри. — Не мучай, Чонгук, — молит Тэхен, а сам начинает двигать бедрами навстречу, насаживаясь на длинный палец альфы, пошло хлюпающий от толчков. — Возьми меня… Чонгука срывает от последней фразы, а собственное возбуждение достигает точки невозврата. Члену слишком тесно под тканью джинсов, а зверю — в клетке внутри Чонгука. Он еле сдерживается, чтобы не сорваться, чтобы не истерзать желанное тело под собой, хотя хочется безумно. Он вводит в омегу второй палец, ускоряя движения, разводя их подобно ножницам, сгибая и вытаскивая почти до конца. Другой рукой альфа тянется к своим джинсам, расстегивая ремень. Чонгук освобождается от остальной одежды и садится меж разведенных ног омеги, подтянув его к себе за бедра. Тэхен уже напряжен до предела, не в силах терпеть, а алые волосы, словно языки пламени, разметались по белой простыне, образуя вокруг головы красную диадему. Красив до невозможного. Чонгук бы вечно просто любовался им вот так, рыча на любого, кто посмеет его отвлечь от созерцания шедевра, который каким-то неземным чудом сумела создать природа. Разве может быть такая красота среди простых людей? Только Тэхен никогда не был одним из них. Всегда выше, всегда ярче, словно Сириус на ночном небе среди миллионов других звезд. Чонгук упирается сочащейся предэякулятом головкой к сжавшейся дырочке и плавно толкается внутрь. Тэхен стонет громко, сладко, и выгибается по-кошачьи, ощутив в себе немалых размеров орган, натянувший гладкие стенки. Чонгук толкается до упора и закидывает ноги омеги себе на плечи, оглаживая колени и впиваясь пальцами в бедра. Удерживать шаткий контроль все сложнее, и с каждой секундой он распадается все быстрее. Чонгук начинает двигаться плавно, мучительно медленно, делая короткий грубый толчок, только входя до основания. Тэхен скулит, мечется по постели и едва не рвет тонкие простыни пальцами. Мало, чертовски мало. Хочется больше, быстрее, грубее. — Хватит издеваться, — хнычет Тэхен, пытаясь двигаться самостоятельно, но железная хватка на бедрах не позволяет. — Быстрее, Чонгук… — Какой ты сегодня голодный, — ухмыляется альфа, наслаждаясь массой разнообразных эмоций на лице омеги, которые больше не скрыть ухмылкой и стервозным взглядом. Тэхен перед ним полностью открытый, читай и делай что хочешь. Чонгук срывается, ускоряет толчки. Тэхен вскрикивает от внезапности и на мгновение сжимает его в себе, получая звонкий шлепок по ягодице. — Расслабься, детка, — требует альфа. Тэхен шумно выдыхает и послушно расслабляется, позволяя Чонгуку свободно двигаться внутри себя. С каждым толчком все быстрее и грубее, а стоны Тэхена, кажется, слышны на весь особняк и даже на его территории. А Чонгуку это только в кайф. Омега двигает бедрами навстречу, пытаясь насадиться глубже, царапает ногтями простынь, а хотел бы полосовать чонгукову спину. Чонгук немного замедляет темп и обхватывает пальцами щиколотку омеги, заставляя его чуть согнуть ногу в колене. Он касается губами кожи на тонкой щиколотке, слегка прикусывает ее и снова целует, заставляя Тэхена с ума сходить. А он уже утонул в крышесносных ощущениях и не желает спасаться, потому что так ему хорошо, как не было никогда, потому что Чонгук творит с ним что-то нереальное, дикое, мучительно-приятное, и останавливать это нет никакого желания. Чонгук снова ускоряется и берет в ладонь истекающий смазкой член омеги, чуть сжимая в пальцах и начиная быстро надрачивать в такт своим толчкам. Тэхен хрипло стонет и толкается навстречу, грызя губу и скользя пальцами по своей груди. — Oh, mio dio… — сладко тянет омега, тяжело дыша. Альфе крышу сносит от проклятого итальянского, так соблазнительно и красиво звучащего из уст Тэхена. Каждый раз, когда омега забывается в ощущениях и переходит на свой второй родной язык, Чонгук сходит с ума, желая слушать это снова и снова. Он рычит и грубее двигается внутри омеги, полностью заполняя собой и вырывая новые стоны, которых не наслушаться. Чонгук трахает долго, мучает и терзает, заставляет тело покрыться мурашками и дрожать от возбуждения, а голос срывается, звучит хрипло, но все так же красиво и мелодично. Волна начинает накатывать, как огромный снежный ком, грозящий раздавить под собой. Тэхен не в силах ему сопротивляться. Он жмурится и вцепляется пальцами в руку альфы, изливаясь себе на живот с протяжным низким стоном. Тело обмякает и все еще мелко дрожит, отходя от оргазма. Чонгук наконец нагибается и позволяет обнять себя за плечи. А губы изголодались. Чонгук помучил их обоих. Он накрывает приоткрытые губы и ловит тяжелые вздохи омеги, сцеловывая глухие стоны и кусая за язычок. Альфа делает несколько глубоких толчков и кончает с утробным рыком, не спеша покидать горячее тело. Тэхен разрывает поцелуй и улыбается устало, слабо, погладив альфу по щеке большим пальцем и целуя в уголок губ. Он даже не в силах что-то говорить; стоит лишь столкнуться взглядом с темным озером напротив и просто в нем утонуть. Слова не нужны, в них нет необходимости. Зато в прикосновениях и взглядах есть, в ласковых поцелуях и объятиях. Чонгук ложится рядом и притягивает омегу к себе. Тэхен прижимается к боку альфы и кладет голову на влажную, мерно вздымающуюся грудь, устало прикрывая глаза. Чон целует омегу в плечо и зарывается носом в алые волосы, вдыхая свой любимый аромат душистой флоры. Счастье в моменте, в короткой, но искренней улыбке, в мимолетном, случайном, но полном заботы прикосновении. Оно у Тэхена путается в волосах, рассыпается на ресницах, а Чонгук его трепетно бережет, не давая холодному ветру сдуть и унести далеко-далеко. Он не позволит.