***
Уже много циклов «Улица Сезам» не занималась новой работой. Я и не знал, что безделье может быть настолько утомительным. От Алисы, которая с искрой в глазах мазала майонезом голубей, осталась лишь тень. Она искала смысл на дне винной бутылки и в черных трубках «счастья». А театральная группа, потерявшая почти половину своих членов, медленно переставала существовать. В определенный момент в университет перестали приносить еду. Большая тройка решила, что если коллектив не занимается работой, то и никаких привилегий ему не полагается. Пришлось заняться собирательством. Казалось, Алису это совсем не трогало. Она замыкалась в себе дальше, не просыхая ни на цикл. Однажды в столовую не явился Дима. Это стало последним тревожным звоночком, обозначившим конец существования «Улицы Сезам». Не явился он и на следующий цикл и через один. Я должен был что-то предпринять. Но каждый раз, когда я представлял себе наш разговор с Алисой, от груза вины начинали болеть плечи. Алиса имела полное право обвинить меня в смерти Антона, ведь я не защитил его. И этого я боялся. Боялся, что в меня покажут пальцем, напомнив об ошибке. Но смотреть, как жизнерадостная девушка убивается, сил больше не было. Я просил Лену поговорить с Алисой, но Лена сказала, что они плохо ладят. Несмотря на то, что на сцене девушки играли очень натурально самые разные чувства, в жизни они относились друг к другу холодно. И Лену такие отношения устраивали, ей было достаточно того, что они просто коллеги. Причин взаимной антипатии Лена назвать не смогла, что не удивительно, учитывая её эмоциональную скупость. — Почему ты с ней сам не поговоришь? Она тебе доверяет, — Лену заботило не столько состояние Алисы, сколько отсутствие работы. Без нее Лена себя чувствовала не в своей тарелке. — Я…ну я… Дуло от ружья. — Impressed, — этот «impressed» значил, что Лена догадалась в чем дело. Я рассказывал ей обо всем, что произошло в кинотеатре, — винишь себя в его смерти? Знаешь, как я это вижу? Слышал, про дилемму сторожа и вора? — Нет, не слышал. — Вор крадет то, что должен был охранять сторож. Возникает вопрос, кто из них больше мудак? Вор, который изначально задумал быть мудаком и справился со своей работой или сторож, который должен был делать благое дело, но с работой не справился? Так вот Антон это вор. Он решил, что его амбиций хватит, чтобы без способностей сжатия разрешить вопрос. Фактически, он пошел на верную смерть, а ты вызвался быть сторожем. — По-твоему вор больше мудак, чем сторож? — я был поражен, насколько хладнокровно Лена рассуждала об этом. — Нет. По-моему они оба мудаки. В одинаковой степени. Но это значит, что тебе не нужно возлагать всю вину на себя. Ты сделал то, что мог. Пытался его спасти. Пытался сделать хоть что-то в отличии от остальных бездельников. Как думаешь, кому было адресовано последнее сообщение на телефоне Антона? — Думаешь мне? Может быть Тиграну или Алисе. — Точно не Алисе, — оборвала Лена, — Тиграну бы сообщение даже не показали. Он написал это, потому что даже перед смертью верил в тебя. Я знаю, тебе это не нравится, но, видимо, Антон видел в тебе что-то, что всем нам поможет. — Суперсилы? Меня больно огрели по голове. — Я для кого тут распинаюсь? — фыркнула Лена, — Impressed. Поговори с Алисой и не колупай мне мозги своим нытьем. Это поможет нам всем.***
Нужный момент выпал не сразу. Мы с Алисой направились разорять один из ресторанов. На самом деле ресторан этот разорили один из первых, но нас сейчас интересовала не еда, а специи. Соль, перец, корица, паприка и еще десяток наименований. Это было задание от общины, говорят, светлые головы придумали, как готовить еду в ускоренном времени. Взглянуть бы, как они это делают. Алиса была трезва. Правильнее сказать, трезвее чем обычно. К ней возвращалось осознание паршивости дел. Настроение Алисы было таким скверным, что её лицом можно было пугать непослушных детей. Она молча оглядывала полки и шкафчики ресторанной кухни, складывая нужные специи в пакет. Вдруг, открыв очередную дверцу шкафа, девушка вскрикнула и выпустила пакет из рук. Я немедленно подорвался, посмотреть, в чем же дело. Между посудой притаился серый волосатый клубок из которого торчал лысый розовый хвост. — Крыса! — пискнула Алиса. — Успокойся, она же замерла… — Я её задела. Я подумал, что это проявление одной из милых женских штучек, но тут серый шар на меня зашипел. Сказать, что я был удивлен — ничего не сказать. Я помню, как в доме Лешего видел кошку, которая едва заметно проявляла признаки жизни. Но эта крыса двигалась как ускоренная. Более того, грызун вел себя агрессивно. Я попятился: — Тихо! Серый ком злобы мгновенно отреагировал на мое движение. Он стремглав кинулся мне на грудь. От неожиданности, я повалился назад, пытаясь зацепиться за края кухонных столов. Но не смог. Крыса уселась на моей груди, уставившись бельмами мне в лоб. — Прости! Это из-за меня, — зароптала Алиса. Она замахала руками, привлекая шерстяного монстра к себе. Крыса, словно прибывая под гипнозом, медленно повернула голову на Алису. Бельмовые пятна в её глазах стал таять, возвращая крысе ясный взор. Зверюга пискнула, повела носом и с удивлением посмотрела на меня. Словно это не она только что хотела меня сожрать. Я резко поднялся, руками отталкивая серое существо. Но ладони ощутили статичность животного. Оно резко стало весить в десятки раз больше, сдавило мне грудь так, что дышать стало сложно. К счастью, я смог вылезти из-под застывшего зверя. Крыса так и осталась висеть в воздухе на расстоянии полуметра от пола, застыв в подготовке к прыжку. — Как? Что? — пытался отдышаться я. — Как бы сказать, — Алиса виновато приобняла локоть и пожала плечами, — я могу оживлять небольших животных и внушать им кое-какие приказы. — Че? — все еще прибывая в шоке, возмутился я. — Ну, помнишь, ты спрашивал какая у меня способность? Я тогда не ответила, хотела интригу создать. А ты больше ко мне с этим вопросом не подходил. — Алиса начала вылавливать из воздуха просыпанные специи, — Если прикоснусь к животному, оно временно станет ускоренным. А еще в момент оживления, я могу заставлять его что-нибудь сделать. Это из-за меня крыса на тебя прыгнула, прости… Мне потребовалось немного времени, что бы переварить информацию. — А людей? Людей ты можешь оживлять? — Могу, но только совсем маленьких детей и на короткое время. С животными проще, большую собаку могу заставить шевелиться. — Ясно, — протянул я многозначительно. Признаться, я и забыл, что не знаю о способностях Алисы. Она не ответила тогда, и я посчитал, что в лучшем случае, она владеет стандартным сжатием. Так для себя и решил. — Постой! То есть ты приказала крысе на меня кинуться? Почему? — Неспециально вышло, — надулась Алиса и повернулась ко мне спиной, делая вид, что перебирает специи дальше, — я подумала о тебе нехорошо и случилась эта штука. Как её? Эмпатическая связь или типа того. Ванга её так называла. Я осуждающе изогнул бровь. — Нормальные такие дела, — носком кроссовка я потыкал в крысу застывшую над землей, — я знаю, что я не святой, но… В голову полезли темные мысли. Я подумал, что заслуживаю, куда худшего наказания, чем испуг от грызуна. Я тяжело вздохнул: — Я знаю, о чем ты думала. Мне очень жаль. Если можешь, пожалуйста, прости. Мои слова не вернут Антона, но ты хотя бы не губи себя, ладно? Мы волнуемся за тебя. «Улица Сезам» отличный проект, в который ты так много вложила. Ты нужна ему, нужна нам, нужна этой общине в конце, концов. Давай попробуем жить дальше… Алиса немного помялась, а потом одним движением руки расстегнула две верхние пуговицы своей клетчатой рубахи и, схватив мою руку, приложила ладонь к своей груди, протолкнув пальцы под ребрами лифчика. — Докажи, — с серьезным лицом заявила она, — докажи, что я нужна тебе. Я опешил, осторожно вынув руку из рубахи Алисы. От нее веяло недельным амбре, кожа была засалена, рыжие волосы висели сосульками. — Я не это имел ввиду… Мне по лицу прилетела пощечина. От удара я повернул голову в бок, да так и остался стоять, глядя на дверцы подвесных шкафчиков. — Ненавижу! Всех вас ненавижу! Оставили меня одну. Чем я заслужила все это? Докажи! Докажи, что я нужна тебе, я что, так многого прошу? Алиса опять полезла ко мне, целуя шею и елозя руками под майкой. В этот раз пришлось применить силу, что бы оттолкнуть её. — Перестань, ты же знаешь, что я с Леной… — Лена! — яростно всхлипнула Алиса, — всё Лене! Как не крутись, все достается ей. Играть для Большой Тройки — Лена, сценарий оценить — Лена. «Лена, ты так вкусно готовишь! Лена, вот тебе цветы от зрителей! Лена доводит дела до конца!» Мышь толстожопая. Вы все слепые что ли? Она даже не понимает, как ей повезло. Она же абсолютно все воспринимает как должное, словно мир крутится вокруг нее. Неужели ты этого не видишь? Она черствая и холодная. Ей абсолютно плевать на людей вокруг. И при этом она забрала себе все, даже тебя. Алиса села на барный стул, что стоял тут же в кухне, и облокотилась на спинку, широко раздвинув ноги. Выглядела она опустошенной, можно даже сказать выжитой. Я помалкивал, ожидая на периферии пока Алиса выговорится. Думаю, это ей сейчас было нужно. — Антон мертв, — на глазах её нарисовались крупные капли слез, — и что теперь? Алиса заплакала, уткнувшись лицом в сложенные на стол локти. Её плечи ходили ходуном, а голос дрожал, отражаясь от висящих над варочными панелями сковородок и кастрюль. Я приблизился к девушке и стал поглаживать её голову, запуская пальцы между огненными волосами. — Отвали! — Алиса ударила меня по руке, соскочила со стула и побежала из кухни, не показывая мне своих глаз. А я остался стоять. Ну, вот и поговорили. Кажется, не такой эффект должен был быть достигнут в результате нашей беседы. Глубоко вздохнув, я дособирал специи и пошел к дружине, передать пакет. Алисы видно не было ни в общем зале, ни на улице. По дороге я все пытался подобрать правильные слова, которые могли бы быть сказаны на кухне. Пытался понять, чего на самом деле хотела Алиса. Не быть одной? Да, наверное, это основная причина её боли. Отсутствие признания и зависть привели все к тому, что есть сейчас. Человек оказался сломан и раздавлен. Смерть Антона, как последний гвоздь в крышке гроба. Не нужно было оставлять её одну. Как только я вернулся, то поспешил проверить все места, где Алиса бывает обычно. Нужно было попытаться поговорить снова. Алисы не было в столовой. Не было её в живом уголке. Не было в библиотеке. Я даже проверил Алисину комнату, в которой Алиса, на моей памяти, спала всего один раз. Но и там её не оказалось. Взволнованный, я начал носиться по институту, заглядывая во все углы. Внутренний голос почему-то говорил мне, что она здесь. И когда я увидел живой рой мух, сидящих на потолке в коридоре, все тело обдало холодным потом. Я вломился двери аудитории, над которыми шевелилось пятно черных насекомых. Здесь, по учебному классу во всю носились мухи, ползая по студентам, залезая им за очки, пробираясь меж пальцев и щекоча крыльями носы. Преподаватель, пожилой сухой дяденька что-то с криком объяснял, тыча пальцем на доску. Но там, куда он указывал, закрепленная на потолочном крюке для плафона, на тонкой бельевой веревке висело доказательство человеческой трусости. Алиса болталась как тряпичная кукла, опустив руки по швам. Голова завалена на бок, а шея пережата так, что кожа образовала бугры. Мухи ползали по её щекам, намывая лапки прямо над забеленными глазами девушки. Рыжие волосы, словно потускнели, лицо приобрело сероватый оттенок. Под ногами Алисы на боку валялся стул. Одна босоножка спала с ноги, но еще не успела долететь до пола. У меня закружилась голова. Я присел на столешницу ближайшей парты, не в силах отвести глаз от этого зрелища. Я чувствовал, что что-то не так во всей этой картине. Все было не так. Неправильно. Не это должно было случится! Так быть не должно! Повешенная посмотрела на меня. Её губы чуть-чуть зашевелились. Эта дура была еще жива.