В поиске и странствии

      Стояла чудесная светлая ночь. Желтоватый загадочный круг луны ярко сиял на темно-синем безоблачном небе, а звезды загадочно подмигивали с расстояния десятков световых лет. Именно такие ночи заставляют отчаянных юношей лезть на балконы к дамам своего сердца, а дам сердца — томно вздыхать на балконах, в надежде на появление такого отчаянного юнца. Именно в такие ночи кажется, что волшебство живет в каждом мгновении жизни, и хочется дышать полной грудью, чувствуя этот особый ночной запах, который, как Амортенция, для каждого — свой.       Впрочем, для Кэссиди сегодня этот запах совсем не напоминал Амортенцию. По крайней мере, она совершенно точно была уверена, что ей не нравятся запахи тухлой воды и перегноя, совершенно перебивающие приятный запах болотных растений. Со временем дышать стало легче, пускай немного кружилась голова от таких благовоний.       Элис держалась лучше. Шла она твердо и успевала замечать ложные кочки. Если бы не ее помощь, Кэссиди точно провалилась бы по колени в трясину. Ей хотелось проклясть все на свете. Но если она права и слухи, из-за которых они с Элис забрались в эту албанскую глушь, оправдаются, то каждая минута, проведенная в этом чертовом месте будет того стоить. А если нет… Что ж, по крайней мере, они прогулялись прекрасной звездной ночью.       Но чем ближе они подходили, тем яснее Кэссиди понимала, что была права. Воздух становился все тяжелее и даже не из-за болотных испарений. Нечто жило здесь, зная о целительных свойствах болотной грязи, и надеялось, что это хотя бы немного поможет ему окрепнуть. Но одной грязи мало: нужны умелые руки, чтобы замесить ее, язык, чтобы прошептать нужные слова, и Знание. Для непосвященных понадобятся годы, чтобы получить первые результаты. А ему надоело ждать и влачить жалкое существование, паразитируя на других.       Вдруг воздух вокруг словно бы застыл, и Кэссиди пришлось сделать усилие, чтобы вдохнуть хоть немного кислорода. Странное щемящее чувство холодной змеей обвилось вокруг сердца, и Кэссиди вновь почувствовала себя той маленькой девочкой, которая боялась темноты и монстров под кроватью. Может быть, она сделала ошибку, придя сюда? В прошлый раз ей дорого обошлось знакомство с лордом Волдемортом. Сейчас он слаб, но не беспомощен. Сможет ли она противостоять ему даже при таких условиях?       — Не стоило сюда приходить, — дрожащим голосом сказала Элис. — Давай вернемся?       Кэссиди промолчала. Да, это было бы разумно. Но Волдеморт знает, что они здесь, и будет доволен, если они повернут назад. Знание, что его все еще боятся, придаст ему решительности и жизненных сил. Как Та-Кто-Знает, как член внутреннего шабаша Верховной Кэссиди, не могла такого допустить, и потому она усилием воли заставила свое сердце покрыться сталью.       — Жди меня здесь, Элис. Только, если все пойдет не по плану, ты зайдешь туда и вытащишь меня. Понятно?       — Мне страшно…       — Все будет хорошо, верь мне.       — Кэссиди, а что… если я не успею?       — Дорогая, я лично тебя учила и знаю на что ты способна. Лорд Волдеморт сейчас даже не человек, лишь тень, пустышка, жалкое подобие живого существа. Не позволяй этому тебя напугать.       — Прости, — Элис все еще дрожала. — Я справлюсь.       — Вот это моя девочка, — Кэссиди улыбнулась и коснулась ее лба двумя пальцами. Простой жест, но почему-то всегда работает без всяких формул. Кэссиди раздвинула ветви, закрывавшие вход в пещеру, и зашла внутрь. Сюда не проникали лучи ночных светил, пахло затхлостью, пометом и сыростью. Где-то одновременно рядом и вдалеке слышалась возня животных, какой-то шелест и звук капающий воды. Последний особенно раздражал, так и хотелось заткнуть эту щель.       Она двигалась вслепую, почти наощупь. Сама не знала, почему не воспользовалась волшебной палочкой. Наверное, не хотела видеть мерзость, в которую превратился Волдеморт. Кэссиди знала его еще как Тома Риддла, а тот был очень привлекательным мужчиной с его густыми каштановыми волосами, правильными чертами лица и задумчивыми голубыми глазами. Более чем достаточно, чтобы очаровать двадцатилетнюю девчонку с такой же неуемной жаждой знаний.       То, что он рядом, Кэссиди поняла сразу же, как только перестала слышать звук капающей воды. Казалось, здесь вообще ничего не было. Кроме него. Но он и был той всепожирающей пустотой.       — Ты все-таки пришла.       Это был даже не голос, шелест, отдававшийся где-то в голове. Кэссиди это совсем не нравилось. Конечно, она надежно защищала свои мысли, но все же она стояла рядом с Темным лордом. От него можно было ожидать чего угодно.       — Я соскучилась. Сколько мы с тобой не виделись? Двадцать лет?       — Тринадцать.       — Ах да, совсем забыла про эти восхитительные семь лет, которые ты преследовал меня, как психопат. Хотя, почему как?       — Не надо этого притворства, Кэссиди. Мы знаем друг друга достаточно давно и достаточно близко, чтобы быть честными.       — В таком случае честно скажи мне, где ты спрятал свои хоркруксы.       — Вот зачем ты пришла. Ты соврала мне, значит, и у меня нет причин говорить правду.       — Ты ведь знаешь, что я говорила с сарказмом. Как я могла скучать по тому, кто превратил мою жизнь в ад? Десять лет ты изводил меня, заставляя чувствовать себя ничтожеством, которому невероятно повезло пользоваться любовью и восхищением такого великого человека, как ты. Ты не оставил меня и тогда, когда мои глаза открылись, и я поняла, что же натворила под твоим влиянием. Ты продолжал мучить меня, преследовать… Ты убил того, кто в самом деле любил меня и уважал.       — Ты расстраиваешь меня, Кэссиди. Я ведь заботился о тебе все те годы. Благодаря мне, ты добилась невероятных успехов в постижении Знания и быстро поднялась в иерархии Ковена. Признай же это, Кэссиди.        Она закусила губу. Да, это было правдой. Волдеморт многому научил ее, и все же, если бы она могла вернуться назад во времени, то предпочла бы никогда его не встречать. Хотя, разве она не знала тогда, что вступает на скользкую дорожку? Конечно, знала. Просто желание получить признание своему уму было сильнее.       — Молчишь? — Волдеморт тихо засмеялся, и его смех был похож на порыв ледяного ветра. — Говорят, молчание — знак согласия. Ты хочешь считать меня своим врагом, а я никогда не желал тебе зла. Мы были полезны друг другу. Я всегда ценил тебя и твои знания. А вот те, кого ты считаешь своей семьей… Разве твоя сестра никогда не завидовала тебе? Разве твои родители понимали тебя? Разве твои братья и сестры по Ковену не боялись твоих способностей? Даже Камария, твоя якобы лучшая подруга, лишь использовала тебя, чтобы устранить Верховную.       — Лора злоупотребляла Знанием, все это знали. Но боялись выступить против нее, зная, что она жестока и мстительна. Диана покарала ее, не я и не Камария.       — Значит, ты считаешь себя карающей рукой своей богини? О, Кэссиди, Кэссиди… Ты все так же ищешь себе оправдания. Просто признай, что ты сама метила в Верховные. Но, как обычно, испугалась триумфа и уступила эту роль Камарии. Только представь, какие великие дела ты… нет, мы могли бы совершить, если бы ты стала Верховной.       — О нет, я на это больше не куплюсь. Не надо мне рассказывать о прекрасном мире, которого мы могли бы достичь, убив миллионы людей.       — Как это благородно — простить тех, кто веками преследовал, пытал и убивал волшебников.       — Как странно — убивать ради мира. В любом случае это бесполезная дискуссия. Я пришла сюда не для любезной беседы и не ради идеологических споров. Я пришла с предложением: расскажи мне, где твои хоркруксы, а я верну тебе тело. Разумеется, магические способности ты назад не получишь.       Волдеморт рассмеялся, словно бы Кэссиди только что рассказала ему великолепную шутку. А она от этого смеха содрогнулась. Он ведь ничего не может ей сделать, сила на ее стороне, и все равно она боялась, как ребенок перед огромным платяным шкафом. Может быть, где-то в темном уголке и кроется монстр, а, может быть, это странное шуршание раздается и вовсе где-то за окном.       — Я рожден волшебником, и это мое естественное право. А ты, столько рассуждавшая о втором шансе и равенстве, мне в этом отказываешь? Получается, твои правила работают не для всех. Кто ты такая, чтобы выбирать, кому дано право быть тем, кем он родился, а кому — нет? Или же ты боишься меня, Кэссиди?       — Ты — особый случай. Ты сотворил больше зла, чем любой другой темный волшебник. Ты сломал сотни судеб, не щадил никого, даже детей. Я не говорю о Гарри Поттере, невинном мальчике, чью жизнь ты превратил в бесконечный кошмар. Ты задел лично меня, затащив в чертову Тайную комнату мою племянницу, и я не позволю тебе сделать с ней то же, что ты сделал со мной.       — А, вот как. Ты могла спокойно смотреть на чужие смерти, но тут же явилась, стоило тронуть лично тебя? Как… лицемерно.       — Не твое дело. Я поступила более чем милосердно и справедливо, придя к тебе с этим предложением, Том.       — Не называй меня этим именем!       Кэссиди могла ясно представить, как кривятся его губы, трепещут крылья носа и искажаются черты лица, на мгновение открывая его истинное отвратительное лицо. О, она навсегда запомнила тот ужас, когда впервые назвала его именем, данным при рождении. Тогда он даже позволил себе ее ударить. Но потом, увидев, что жертва готова сорваться с крючка, вновь стал ласков и просил прощения. Она простила, но и забыть того демонического облика не могла.       — Соглашайся, — сказала Кэссиди, стараясь, чтобы ее голос звучал твердо. — Или же больше не жди от меня подобной доброты.       — Что же ты сделаешь, убьешь меня? — казалось, Волдеморта это позабавило. — В таком случае ты никогда не узнаешь, как умер твой муж.       — Похвастаться хочешь?       — Нет, всего лишь рассказать правду. Как забавно, ты ведь пришла сюда с угрозами и обвинениями, а я все равно не могу злиться на тебя. Ты все еще дорога мне, Кэссиди.       Голова стала тяжелой от этих слов. Нет, ей больше не двадцать, она не попадется на его уловки. О Диана, какой же тщеславной она была тогда, раз несколько ласковых слов и якобы искреннее восхищение ее способностями, знаниями и умениями заставили ее потерять голову! Но теперь она ведь смогла усмирить свою гордыню, теперь нужно нечто большее, чтобы завоевать ее доверие. К тому же тому, кто однажды его предал. Так, отчего же так хочется вновь поддаться его влиянию?       — Что ж, возможно, узнав правду, ты станешь… более ко мне расположена, — вкрадчиво сказал Волдеморт.       — Так скажи уже. Не тяни время.       Находиться в его обществе было все сложнее. Кэссиди знала, что говорит всего лишь с жалким паразитом, который мог только играть на ее воспоминаниях и пытаться возродить старые чувства. Его должно быть легко ненавидеть, он ведь совершил столько страшных дел, ничуть в этом не раскаивался и даже гордился. И все равно где-то в глубине души Кэссиди все еще была той девочкой, которая отчаянно желала признания. Рядом с ним так легко вновь ею стать…       — Что ты делаешь со мной? — прошептала она и покачнулась. Ноги вдруг перестали держать ее.       — Разве не ты говорила, что ради меня готова на все, что даже разделишь со мной вечность? Я благодарен тебе за это, Кэссиди, и потому готов преподнести тебе этот подарок.       — Все это время… ты высасывал из меня силы. Нет!.. Элис… Элис!       — Можешь быть спокойна, меня не интересует эта девочка. В ней так мало силы, она совершенно бесполезна. А вот другая, такая же талантливая, жаждущая силы, но не знающая всего своего потенциала, как и ты когда-то… Да, эта сила прекрасно послужила бы мне. В конце концов, я сам ее разбудил.       — Кэрри… Ты не получишь ее.       — Тс-с, не ревнуй, дорогая Кэссиди. Никто не займет твое место. Никто и никогда.       Как могла она быть такой беспечной и не принять все меры безопасности! Нельзя было вообще вступать с ним в диалог. Как только Волдеморт начал юлить и торговаться, нужно было сразу же все это пресечь и уничтожить его. А теперь она поплатится за свою беспечность не только своей жизнью, но и судьбой крошки Кэрри. Волдеморту плевать, что Кэрри всего лишь маленькая девочка. Он растопчет ее точно так же, как и Кэссиди когда-то, и это будет хуже смерти. Ну уж нет, Кэрри не постигнет такая же участь.       Кэссиди собрала остатки сил и сосредоточилась на поисках паразита. Он ведь где-то в ее голове, старательно плетет свою паутину лжи, воскрешает старые воспоминания. Неужели забрался на затылок, как поступил с беднягой Квирреллом? От этой догадки Кэссиди передернуло. Она сжала пальцы в кулак и со всей силой, на которую только сейчас была способна, ударила себя по затылку, но почувствовала лишь тупую боль.       — Ты думаешь, я поступил бы с тобой так же, как и с Квирреллом? — Волдеморт засмеялся. — Нет, Квиррелл ничего не значил, потому я выбрал его голову.       Значит, сердце?       — Если бы не знала, что ты чертов психопат, расценила бы это покушение на мою грудь как домогательство, — сквозь зубы произнесла Кэссиди.       — Снова не угадала. Хочешь взглянуть на меня? Когда-то ты специально поставила свой стол у окна, чтобы видеть, как я ухожу и прихожу.       Она не хотела. Он носил то красивое лицо с обаятельной улыбкой, как маску, скрывая свое уродство. Волдеморт прекрасно знал, как люди падки на красивую внешность, и как их сердца снедает ужас, когда они видят, на какие зверства на самом деле способен молодой человек с ангельским лицом. Тогда-то они и понимают, в какую ловушку попали, но выхода из нее уже нет.       — Ну же, Кэссиди, посмотри на меня.       Она послушно подняла голову и не смогла сдержать крика. От красавчика Тома Риддла не осталось ничего. На нее смотрел обтянутый белой бескровной кожей череп, на котором адским огнем горели красные глаза. Нос словно вдавило внутрь, на губы не было и намека, лишь полоска рта. Вот он истинный облик Волдеморта — отвратительный змей, а Том Риддл действительно умер в ту ночь на Хэллоуин.       — Мне нравится, как ты смотришь на меня, Кэссиди, — прошипел он, и его рот растянулся в ухмылке. — Мне даже немного жаль… Правда. Но новая ты послужит мне утешением. Напоследок я прошепчу тебе, кто убил твоего мужа. Это действительно забавно, вы ведь так близки…       Длинные белые пальцы потянулись к лицу Кэссиди, а она могла лишь, точно зачарованная, смотреть на его рубиновые глаза, и все равно видела ласковую улыбку Тома Риддла. «Я никогда не встречал кого-то, обладающего таким же острым умом, как ты, Кэссиди», — говорил он, и она чувствовала себя почти счастливой.       — Кэсси!       Этот голос ворвался в ее сознание, точно ураган, ломающий все преграды. Волдеморт зашипел и отпрянул в темноту, а Кэссиди вдруг почувствовала, как силы возвращаются к ней. Она глубоко вздохнула и обрушила на него всю накопленную боль. Послышался пронзительный визг, напоминавший то ли крик младенца, то ли раненого животного.       — Корина, ты здесь? — крикнула Кэссиди.       — Да.       — А Элис?       — Да.       — Давайте руки. Мне нужны ваши силы.       Она сильно недооценила Волдеморта, но теперь, когда против него целых три ведьмы, он не сможет долго сопротивляться. На древнем языке Кэссиди воззвала к Диане, прося ее дать сил, чтобы на веки лишить эту мерзость всяких магических способностей и запечатать в собственном слабом отвратительном теле. Она чувствовала, как сливаются воедино их с Кориной и Элис воли, образуя магический треугольник. Ни одно живое существо не способно выбраться из этой ловушки, и триединая энергия обрушилась на Волдеморта, точно шторм. Все стихло в одно мгновение. Казалось, все кончено, но Кэссиди, Корина и Элис продолжали сжимать руки друг друга.       — Мы смогли? — робко спросила Элис.       «Кажется, да», — хотела ответить Кэссиди, и в этот момент ее обдало холодным порывом ветра. Нечто со свистом вылетело прочь из пещеры, потревожив всех ее жителей. Совсем невдалеке послышался писк десятка летучих мышей, и вот уже три ведьмы позорно бегут прочь отсюда, преследуемые целой стаей. Одна из них запуталась в волосах Корины, и та визжала, как маленькая девочка, пытаясь выпутать испуганного зверька из крутых локонов. Элис пришла ей на помощь, и вот уже мышь на всей возможной скорости летит к своей стае, темной тучей затерявшейся на небе.       — Кэсси, ты… ты… — Корина в ярости ткнула в нее пальцем. — Нет слов!..       — Ну, прости. Летучих мышей я точно не могла предвидеть.       — Летучие мыши — меньшая проблема! Зачем ты вообще сюда пошла, еще и Элис потащила с собой?       — Как зачем? На свидание. Девочки же ходят на первое свидание с подружками, чтобы не было так страшно.       — Кэсси!       — А как ты меня нашла?       — Не забывай, что я тоже жрица Дианы, — она нервным дерганым жестом убрала прядь волос за ухо. — Серьезно, Кэсси, зачем? Нужно было сообщить Фаджу, аврорам, Дамблдору, да хотя бы меня предупредить, что ты собираешься сделать глупость.       — Министерство Магии уверено, что Волдеморт уже двенадцать лет как мертв, Дамблдор не одобрил бы моих методов, а ты стала бы меня отговаривать.       — Разумеется, стала бы, — Корина глубоко вздохнула. — Кэсси, я не хочу снова тебя потерять. Просто пойми это.       — А я не хочу потерять ни тебя, ни Криса, ни Кэрри, ни Элис. Ладно, так уж и быть, пускай Грейсон тоже остается.       — Может быть, этот случай заставит тебя взглянуть на Грейсона по-новому. В конце концов, я не зря выбрала именно его.       — В любом случае сначала мне нужно поговорить с Камарией. Элис, идем.       — Стой! Поклянись, что ты больше не будешь искать Того-Кого-Нельзя-Называть.       — Не понимаю о ком ты, — спокойно ответила Кэссиди, взяла Элис за руку и аппарировала.        Корина в раздражении топнула ногой, и каблук, хлюпнув, увяз в грязи. Эта Кэссиди всегда слишком бессовестно пользовалась своим правом старшинства и упорно делала вид, что младшая сестра для нее до сих пор лишь маленькая девочка, которую нужно защищать. Они с Темным лордом ведь говорили о чем-то, и Корина была более чем уверена, что в разговоре мелькнула Кэрри. В конце концов, именно Тот-Кого-Нельзя-Называть (Корина до сих пор не могла заставить себя произнести его имя) виноват в том, что Кэрри теперь принята в Ковен, и он просто так не оставит новую Кэссиди.       «Ты сломал жизнь моей сестре, но до моей дочери ты не доберешься. Не хочешь ничего говорить, Кэсси? Прекрасно, я сама со всем разберусь.»