Don't let me drown

Моя жизнь никогда не отличалась разнообразием красок и огромным количеством насыщенных дней. Каждый день я проживала по избитому, до тошноты привычному расписанию: дом, школа, дом, уроки, сон. Я почти не выходила на улицу, но разве можно меня в этом винить? У меня практически не было друзей. Единственным моим другом был Сэм, парень, с которым я провела все свое детство и, видимо, должна была провести остаток своей жизни, смотря, как он развивается, социализируется, превращается из неуклюжего маленького мальчика в сногсшибательно красивого юношу, в то время как я продолжала жить в своей скорлупе, оставаясь тихой и незаметной для всего общества. Спросите, какого же черта Сэм водился со мной? Хороший вопрос, ответа на который я так и не смогла найти. Наверное, Сэм просто хотел оставаться хорошим человеком в глазах своих классных друзей, а может быть, хотел лучше выглядеть на моем фоне. Возможность того, что моя компания ему действительно доставляла удовольствие, даже не рассматривалась. Глупость какая. Такого быть не может. Меня зовут Эшли Джордан, и я ненавижу себя. В мои планы на жизнь явно не входило намеренное бегство в одиночество. Нет, я до жути хотела иметь настоящих друзей, на которых я могла бы положиться, которые приехали бы на другой конец города среди ночи только чтобы быть рядом в трудный момент. Но, по всей видимости, это мне не грозило. А если и так, то только в фантазиях или снах. Да, я знаю. Я жалкая. Более того, ситуацию усложняла профессия моей мачехи. Знакомьтесь, Кэролайн Джордан, школьный психолог и по совместительству человек, абсолютно не подходящий на эту должность. Уже в пять лет, когда отец оправился от развода и нашёл себе новую женщину, я стала для неё проектом. Двадцать четыре на семь я находилась под жестким присмотром Кэролайн, которая буквально дышала мне в затылок и не давала лишнего шагу сделать. И это уже выходило за все рамки дозволенного. Но отец был счастлив, так что все, что мне оставалось-терпеть этот ад. Тем временем Кэролайн пыталась давать мне корявые советы, на что я только кивала головой, понимая, что руководство нашей школы-настоящие кретины, раз взяли эту женщину на работу. Я не раз задумывалась о самоубийстве, но сразу же отбрасывала эту мысль, руководствуясь тем, что я слишком труслива, чтобы наложить на себя руки. Я знала только, что не могу продолжать так жить и надо срочно что-то менять. Тогда мне и пришла мысль подделать свою смерть. Я шла к этому три месяца, тщательно изучая все нюансы и известные случаи фальшивых смертей. Из различных источников я узнала, что надёжнее всего будет разыграть самоубийство, сбросившись с моста, но для этого понадобился бы свидетель. К счастью, у меня был один человек на примете. — Надо быть либо очень самоуверенной, чтобы решиться на такое, -парень нахмурился, сдвинул брови, — или же просто законченной идиоткой. Но я помогу тебе. Кит Симмонс, ты-настоящий спаситель. Вместе мы придумали много версий того, когда, где и при каких обстоятельствах он стал свидетелем моего «самоубийства», и в итоге остановились на одной: Кит Симмонс был фотографом в школьной газете, и в тот роковой вечер он направлялся к центральному парку, чтобы сделать пару снимков для статьи про экологию Лос-Анджелеса, когда увидел знакомую фигуру на мосту, а в следующий момент она уже исчезла из поля зрения. — Я запаниковал, подбежал к тому месту, где она стояла, пытался звать ее по имени, вглядывался в воду, но ничего не увидел, -повторял Кит в последний раз, когда мы уже подходили к месту назначения. — Там был ещё кто-нибудь кроме тебя? — Нет. — Я впечатлена, Кит. Стоит ещё поработать над актерской игрой, но в целом-неплохо. Думаю, у нас все получится, -говорю я, слабо улыбаясь ему. Симмонс закатывает глаза, толкая меня в плечо. Мне даже жалко как-то становится его покидать. — Ты выполнила свою часть? -спрашивает он, когда мы уже стоим в чаще леса, готовые прощаться. — Да, конечно. Я не соврала. За неделю до сего действия я начала писать в твиттере свои грустные мысли (в том числе и о самоубийстве), постить чёрные картинки с замысловатыми надписями о том, насколько плохо в этом мире. Последним штрихом стало предсмертное письмо родителям, которое теперь выделялось среди пестрых магнитиков однотонным белым пятном на холодильнике. — Когда спрыгнешь, плыви на другой берег. Там тебя будет ждать машина. Развалюха та ещё, но до аэропорта доберёшься. В бардачке будут документы на новое имя и конверт с деньгами, на заднем сидении сменная одежда. Как только сядешь в самолёт, напиши мне СМС-ку и сразу же отключи телефон. Дальше дело будет за мной. И постарайся лицо своё не палить особо, -на одном дыхании проговорил Кит, а потом заключил меня в крепкие объятия. Я сжала толстовку на его спине, — Прощай, Эш. — Спасибо за все. Следующие события произошли в непривычно быстром для меня темпе. Я сделала все по указаниям Симмонса, купив билет до Сан-Хосе. Тем временем новость об утонувшей девушке уже передавалась по всем главным каналам. Кит, так же не оставшийся без внимания, на всех интервью держался на удивление хорошо. Да, я рисковала. Да, я шла против закона. Но ведь мне нечего было терять? Прощай, Эшли Джордан. Здравствуй, Ева Коллинз.