Экспериментатор

Научно-исследовательская станция «Тропик рака», прослужившая на благо Федерации более десяти лет, исчерпала отведенный ей срок эксплуатации. Ученые закончили свои проекты и упаковали оборудование, штабеля информационных накопителей, а порой и стопки исписанных тетрадей, банки с семенами, емкости с жидкостями, пробами и образцами, и прочие накопленное за время пребывания на станции богатства. «Энтерпрайз», поблескивая изящным серебристым бортом, зависла возле станции, члены экипажа помогали ученым перемесить на борт все ценное, остальное — устаревшее оборудование и сам корпус станции — в целях экономии решено было оставить на растерзание космоса. Работа проводилась в штатном режиме, переезд был согласован заранее и у работников станции оставался целый год на то, чтобы подготовиться и покончить со всеми текущими делами. Теперь, завершив исследования и эксперименты, они жаждали лишь поскорее вернуться на Землю. Единственным, кто не предвкушал встречу с родной планетой, был профессор Уинстон Бент. Он получил ученое звание шесть лет назад и сразу же запросил разрешение начать исследование на борту «Тропика рака». Этот перевод на отдаленную станцию оказался даже на руку ученому сообществу — Бент, без сомнения, был одарен, возможно, даже гениален, но его интересы простирались в такой широкой сфере, что многих это сбивало с толку. Медицина и астрофизика, история и ксенобиология — все это входило в круг интересов профессора, и в каждой области он разбирался на достаточно высоком уровне. При этом Бент, казалось, прибывал в вечном поиске, бросаясь из крайности в крайность и смущая коллег бредовыми подчас идеями. Отправить его заниматься исследованием квазаров на отдаленную станцию и избавиться от маниакально навязчивого сослуживца казалось всем наилучшим выходом. Теперь самому Джеймсу Кирку предстояло убедить ученого, отказывающегося покидать оккупированный им отсек и требующего личной встречи с капитаном, свернуть работу и вслед за остальными переправиться на корабль. — Мне нужно совсем немного времени, чтобы закончить, неужели вы не понимаете? — Вещал профессор. — У вас был целый год, чтобы завершить вашу работу, — терпеливо напомнил Кирк. В круг его обязанностей не входило убеждение строптивых научников, но ради ускорения процесса он пошел на уступки. — У меня была целая жизнь, чтобы только приблизиться к началу этой работы, — вдохновенно ответил ученый. — Это чрезвычайно любопытный эксперимент. Чрезвычайно! — Мистер Бент, я сожалею, что время оказалось не на вашей стороне, но должен вам напомнить, что, согласно графику, весь персонал должен покинуть станцию через два часа. Если вы не сделаете этого добровольно, я буду вынужден попросить охрану вам помочь. — Но, чтобы закончить опыт, мне нужно еще четыре с половиной часа. — Что ж, еще раз повторю, мне очень жаль. Вы знали о сроках. — Что ж, вы правы, капитан, — согласился Бент и шагнул к столу. — Не будем тянуть. Кирк удовлетворенно кивнул, а в следующее мгновение что-то жалящее коснулось его шеи и ноги вдруг отказались удерживать тяжесть тела. — Бент, что вы делаете? — Возмутился Кирк, безвольно опускаясь на пол. — Парализую вас, капитан. Ниже шеи уже все онемело, верно? Не волнуйтесь, дышать и говорить вы сможете. — Что за глупость? Вы понимаете, что можете лишиться карьеры за нападение на офицера звездного флота? — Если бы меня интересовала карьера, я бы не торчал в этом богом забытом квадранте. Подумайте сами, капитан. Меня интересует только наука. — И что дальше? Если я не выйду на связь в ближайшее время, мои люди явятся сюда… — Не имею ничего против, пусть попробуют. Как вы сказали, у меня был целый год на подготовку. Отвернувшись от Кирка, ученый принялся сосредоточенно набирать что-то на рабочей панели. Беспомощно растянувшийся на полу капитан услышал, как вне поля его зрения тяжело и гулко захлопнулась тяжелая створчатая дверь, как зашуршал невидимый механизм в стене, изолируя отсек от остальной станции. — Вот и все, капитан, — сообщил Бент, — мое собственное изобретение, особый сплав. Выдержит огонь фазеров высокой мощности, даже плазменному резаку понадобится не менее шести часов, чтобы вскрыть замок. — Считайте, что я впечатлен, — язвительно отозвался Джим, — надеюсь, вы не забыли, что по истечении этих шести часов вам некуда будет бежать? Пока еще не поздно — опомнитесь и прекратите все это. Вы в открытом космосе, не глупите и дайте мне связаться с мостиком. Обещаю, мы сможем разрешить инцидент с минимальными для вас последствиями. — Наберитесь терпения, капитан. Вам там удобно, я надеюсь? Хотя знаете, вас будет лучше видно вон оттуда. Подхватив обмякшего Кирка под руки, ученый перетянул его ближе к середине помещения, где оставалось небольшое свободное от приборов пространство. Опутанные переплетениями кабелей и проводов, панели перемигивались огоньками, на экранах мелькали графики и цифры, и становилось совершенно очевидно, что Бент даже и не пытался свернуть работу. Лежащему на полу капитану осталось только сожалеть, что он не сообразил этого раньше и так беспечно дал захватить себя врасплох. Занявший капитанское кресло Спок просмотрел последний поступивший отчет о распределении ученых по каютам и тронул кнопку связи на подлокотнике — капитан должен был выйти на связь три минут назад. Из них две минуты коммандер списал на достаточно расплывчатое ощущение времени у землян, и еще одну он выделил из вежливости. — Капитан Кирк? Ответьте мостику. — Мостик? — Спустя долгую паузу ответил незнакомый голос. — Боюсь, капитан сейчас не может ответить. — Назовите себя.  — Профессор Бент. Себя можете не называть, вы меня не интересуете. — Как пожелаете. — Ровно ответил Спок. — По какой причине капитан не может ответить на вызов? — По той, что он лежит парализованным на полу. А теперь позовите на мостик вашего врача и включите видеосвязь. Команда, напряженно замершая в течение разговора, словно по команде воззрилась на вулканца. Выразив свое отношение к происходящему легким движением брови, тот нажал кнопку связи с лазаретом. — Доктор Маккой, срочно поднимитесь на мостик. Спустя две минуты Маккой выскочил из турболифта с полным набором первой помощи и торопливо оглядел экипаж в поисках того, кто в ней нуждался. Не найдя явного претендента, он вопросительно обернулся к Споку. — Что за спешка? Кто-то пострадал? — Надеюсь, что нет, доктор. Но у нас есть основания полагать, кто капитан Кирк стал жертвой нападения одного из научных сотрудников станции. — Жертвой нападения? — Именно так. Подробности мне неизвестны, но профессор Бент заявил, что капитан парализован и потребовал вызвать на мостик врача. — Боже… Зачем? — Это мы сейчас узнаем. Лейтенант Ухура, вы готовы установить видеосвязь со станцией? — Да, мистер Спок. — Тогда включайте. Изображение беловатой станции на фоне темного космического пространства на обзорном экране сменилось картинкой помещения, плотно заставленного оборудованием. Центральное место в комнате занимали темноволосый мужчина в голубом комбинезоне с эмблемой научного сообщества и распростертый на полу капитан Кирк. Убедившись, что его требование выполнено, Бент молча извлек из кармана ампулу, маркированную красным кружком особой опасности, и осторожно набрал ее содержимое в гипошприц. — Смотрите, доктор. — Ученый повернул ампулу так, чтобы ее было лучше видно. — Это трициновая кислота, вам должно быть известно ее воздействие на человеческий организм. Так вот, если с «Энтерпрайз» мне каким-либо образом попытается помешать, я введу эту дозу вашему капитану. — В чем мы не должны вам мешать, мистер Бент? — осведомился Спок. — Ни в чем, «Энтерпрайз», ни в чем. Приступим. — Профессор нажал несколько кнопок на панели перед собой, и спустя мгновение на мостике включился сигнал тревоги. — Мистер Спок, мы теряем мощность! — Взволнованно доложил Скотти. — Энергия ядра падает. — Неисправность? — Нет, сэр. Все работает. Это что-то извне. Словно что-то высасывает энергию снаружи! — Источником может быть научная станция? — Еще как может, мистер Спок! Мы потеряли уже двенадцать процентов мощности. — Есть возможность остановить потерю энергии? — Думаю, да, сэр. Я могу попробовать. — Если вы это сделаете, ваш капитан получит дозу кислоты прямо в кровоток, — заметил с экрана профессор Бент. — Если вы продолжите лишать нас энергии, системы жизнеобеспечения перестанут функционировать, и весь экипаж погибнет, — резонно заметил вулканец. — Останови это, Скотти! Не дай ему погубить корабль, Спок! — Послышался голос капитана. — Это приказ! — Я не собираюсь губить корабль, капитан. Энергии хватит для жизнеобеспечения. А теперь мне надо работать, осталось три часа. — По истечении этого срока вы отпустите капитана Кирка? — Осведомился Спок, но вместо ответа связь прервалась. — Он отключил экран, — сообщила Ухура, — я ничего не могу сделать. — Мне пытаться остановить потерю мощности, мистер Спок? — Неуверенно спросил инженер. — Даже не думай! — Возмутился Маккой. — Ты слышал про кислоту? Если вколоть ее человеку, смерть будет долгой и мучительной, но неизбежной. — Мистер Скотт, будьте готовы остановить утечку, если потеря мощности станет критической. Ухура, найдите личное дело Бента и вызовите группу безопасности в транспортаторную. — Не выйдет, мистер Спок, с такой утечкой энергии пользоваться транспортатером небезопасно, — заметил Скотти, напряженно всматриваясь в показатели приборов, —придется использовать шаттл. — В таком случае направьте отряд в ангар. Но сначала — личное дело профессора. Спустя два часа стало ясно, что ни пробраться внутрь отсека, где удерживался капитан, ни связаться с Бентом — не получится. Энергия продолжала постепенно, но неумолимо падать, чтобы компенсировать потери, инженерам приходилось постоянно разгонять варп-ядро, но в целом ситуацию удавалось удерживать на безопасном для экипажа уровне. За это время Спок успел изучить дело профессора и опросить ученых, работавших с ним. Большую часть времени Бент трудился в одиночестве и считался человеком увлеченным даже по меркам таких же любителей науки, как он сам. Впрочем, замкнутым его никто не называл, напротив, тот любил поделиться обширными познаниями и подчас озвучивал идеи либо слишком грандиозные, либо слишком абсурдные, чтобы их принимали всерьез. Работавший на станции врач охарактеризовал Бента как человека, далекого от привычного понятия о морали, но для ученого, претендующего на гениальность, такое было простительно. Когда Скотти в очередной раз доложил о степени падении энергии, Спок задумчиво закусил губу. Это движение не уклонилось от внимания дежурившего на мостике Маккоя. — Надеюсь, вы не думаете о том, чтобы рискнуть жизнью Джима? — Угрожающе поинтересовался он. — Доктор, вы слышали приказ капитана. — Не хуже вашего. Он сказал не погубить корабль, а мы, насколько я вижу, пока не гибнем. — Пока. Если мощность снизится до критической, у меня не останется выбора. — Остался всего час, неужели мы не протянем каких-то шестьдесят минут? — Уже пятьдесят две. Но даже если так, нет никакой гарантии, что Бент отпустит капитана по истечении этого срока. И, отвечая на ваш первый вопрос — я думал не о том, чтобы, как вы выразились, рискнуть жизнью капитана. Меня интересует, зачем профессору понадобилось такое количество энергии. — И зачем же, по-вашему? — Я не пришел ни к какому конкретному выводу, доктор. Из-за помех мы не можем сканировать отсек, и мне неизвестно ни о каких проводимых там исследованиях, которые даже теоретически могли бы потребовать таких энергозатрат. И, тем не менее, что-то внутри станции поглощает энергию с такой скоростью, что мы едва успеваем ее компенсировать. Что бы там ни было, это устройство невозможно было создать спонтанно. — Хотите сказать, этот спятивший гений специально нас дожидался? — Нас или любой другой корабль схожей мощности, способный добраться до этого квадранта. — А потом он потребовал капитана, чтобы якобы уладить формальности, и мы сами выдали ему в руки заложника, — кисло догадался Маккой. — Очевидно, это тоже было частью плана, — кивнул вулканец. — Черт, Спок, что вы собираетесь с этим делать? — Боюсь, в данной ситуации нам остается только ждать. Отсек, в котором забаррикадировался Бент, укреплен неизвестным мне сплавом, почти не поддающимся нашему новейшему резаку. Раньше чем через два часа нам в него не попасть. — А Бенту остался час. Но час до чего? — Хороший вопрос, доктор. Я сам не отказался бы узнать на него ответ. * * * Из своего положения капитан мог видеть только потолок, часть стены и несколько панелей, толком рассмотреть которые ему не удавалось. Не имея возможности повернуть голову, он мог ориентироваться только на внутреннее ощущение времени, которое, увы, было далеко не таким совершенным, как у его первого помощника. Кирку казалось, что с момента связи с кораблем прошла целая вечность, а Бент, занятый чем-то вне поля зрения, игнорировал любую попытку вступить с ним в контакт. Парализующий состав продолжал действовать — как Джим ни напрягал мышцы, ему не удалось пошевелить даже пальцем, вместе с тем он отчетливо ощущал твердость пола под спиной, затекшие от неподвижности ноги, жажду и все более настойчивое желание посетить туалет. Неожиданный хлопок где-то сзади заставил Кирка вздрогнуть. — Готово, капитан! Уложились ровно в расчетное время. — Мои поздравления, — хрипловато отзывался Кирк, — вы получили свои четыре с половиной часа. Теперь вы закончили свой опыт? — Отнюдь, капитан, — нараспев протянул ученый, — мы как раз начинаем. Вы любите историю? — Историю? Какую историю? — Историю Земли, капитан. Наше славное прошлое. Когда люди по-настоящему умели мечтать. Когда в них еще не умерли фантазия и жажда познания. — Глупости. Жажда познания — это как раз то, что движет наше настоящее. — Ошибаетесь, капитан. Сейчас наука превратилась в бессмысленное созерцание. Подсчеты, каталоги, реестры и описания — вот вся суть современных изысканий. С этим может справиться любой компьютер. Где стремление к поиску? К неизвестности? К извечным вопросам бытия? Где жажда переступить барьер, отделяющий заурядность от настоящего познания? Но вам повезло, капитан. Я покажу вам, на что способна наука, сосредоточенная на самой науке. Эксперимент ради эксперимента. Сама суть исследования в чистом виде. Здесь и сейчас слишком много правил, слишком многое защищено глупыми законами о морали и этике. Это душит меня, капитан. Так вам нравится история? Озадаченный вдохновенной речью ученого, Кирк не придумал ничего лучше, чем последовать правилу не спорить с сумасшедшим, и согласился. — Да, мне всегда нравилась история. — Тогда вам повезло вдвойне. Не обещаю, что вы многое увидите, но сейчас мы с вами отправимся в увлекательное путешествие. В то время, когда человечество стояло на пороге великих открытий. Когда грандиозные идеи вдохновляли на великие свершения. Грязь и роскошь, разврат и пуританство, запреты и вседозволенность. Там я, наконец, буду свободен. — Зачем же вам я? — О, капитан, вы станете частью эксперимента. Отважный и расчетливый капитан звездолета, вы прекрасно вписываетесь в мои планы. Следующим, что почувствовал Кирк, было то, как его втащили на антигравитационную платформу и перевезли в небольшую комнатку, соседствующую с лабораторией и заставленную заколоченными деревянными ящиками. — Смотрите, я отлично подготовился, капитан. Время и место рассчитаны идеально. Бент обошел платформу, и Джим с удивлением увидел, что он успел сменить комбинезон научного работника на костюм, больше напоминавший театральный. Профессор с мечтательной улыбкой на лице пробежался пальцами по небольшой панели у дверей, и комнату залил слепящий белый свет, рассыпавшийся цветными искрами и мерцающими вихрями. Оглушенный и ослепленный, Кирк ощутил, как его тело, стремительно вращаясь, падает по бесконечному туннелю в пустоту, и потерял сознание. * * * Так же внезапно, как началась, утечка энергии на Энтерпрайз прекратилась. — Все закончилось, мистер Спок. Мы снова набираем мощность, — сообщил Скотти из инженерного отсека. — Скоро можно будет запускать транспортатор. — Спасибо, мистер Скотт, — кивнул Спок. — Мы с доктором Маккоем сейчас будем. Мостик остается на вас. Спустя пятнадцать минут в лаборатории профессора материализовалось пять окутанных золотистым сиянием фигур. Трое безопасников с фазерами наизготовку заняли оборонительную позицию вокруг старших офицеров, вот только защищаться в пустом помещении оказалось не от кого. — Обыщите соседние отсеки, — скомандовал Спок и щелкнул коммуникатором, — «Энтерпрайз»! — Да, сэр! — Запустите полное сканирование станции. Ищите любые живые существа. — Им ведь просто некуда отсюда деться, — заметил Маккой, — они должны быть на станции. — В таком случае, мы быстро их обнаружим, — ответил вулканец, но в его тоне доктору послышалось полное отсутствие уверенности. Вскоре сомнения старшего помощника подтвердились. Станцию тщательно обыскали и несколько раз просканировали, но не нашли даже намека на то, куда могли подеваться двое человек. Пока Маккой нервно мерял шагами пространство лаборатории, Спок занялся изучением приборов и, казалось, полностью отключился от реальности. — Спок, да оторвитесь вы, наконец, от этих железяк! — не выдержал, в конце концов, доктор, — нам надо найти Джима, а вы припали к этой груде металлолома. Неужели на «Энтерпрайз» вам мало своих компьютеров? — Никогда не видел ничего подобного, — спокойно игнорируя раздраженный тон, отозвался Спок, — более того, многие из этих расчетов на экране мне также незнакомы. Единственное, что я пока понял — профессор синтезировал какое-то новое вещество. — И что с того? Какое это имеет значение? — Доктор, у вас есть предположения, куда могли исчезнуть двое людей с космической станции? Так, чтобы от них не осталось и следа? — Есть, — внезапно тихо отозвался Маккой, — но мне бы не хотелось об этом думать. — Приборы все равно зафиксировали бы молекулярный след, тем более в таком замкнутом пространстве. Если бы Бент решил уничтожить их обоих, мы бы об этом узнали. Но так как трикодер не нашел никакой остаточной материи, у меня остается единственный логичный путь — искать ответы здесь, в этой лаборатории. И в этих приборах. — Вы сможете разобраться во всем этом, Спок? — Пока не знаю, доктор. Но я приложу все усилия. Почти сутки спустя, в течение которых Спок не покидал станцию, картина постепенно начала проясняться. Расположившиеся на «Энтерпрайз» ученые быстро поняли, что чем быстрее они разберутся с проблемой, тем скорее смогут отправиться домой, и единодушно предложили свою помощь. Но лишь единицы смогли хоть что-то понять в сумбурных записях профессора Бента. — Чертовщина какая-то, — сетовали они, — здесь сотни формул и полный беспорядок. Нет никакой системы, а кое-что вообще записано обрывками, словно часть информации он держал в голове. И все же общими усилиями ответ был найден. И это оказалось открытием даже для вулканца. — Поразительно, — совершенно искренне сообщи он требующему пояснений Маккою. — Профессор в самом деле невероятно талантлив, как ученый. Пусть и совершенно безумен. — Так вы узнали, что он сделал с Джимом? — Да. И ответ вам не понравится. — Неужели он… — Он отправил его в прошлое. — Что? — Округлил глаза Маккой. — Мне понятна ваша реакция, доктор. Работавшие со мною сотрудники были поражены не меньше вашего. Бент годами изучал факты, связанные с перемещением во времени. Я нашел в его записях анализ наших отчетов по планете Сарпидон, и по «Стражам вечности», и другим подобным случаям. Здесь, на станции, он воплотил в жизнь все накопленные наработки и, очевидно, добился успеха. — Использую энергию Энтерпрайз для перемещения? — Не совсем. Энергия была нужна для синтеза вещества, обладающего куда большей силой, чем наше варп-ядро, даже в микроскопических объемах. Но я вынужден признать, что мне удалось разобраться далеко не со всем оборудованием, которым пользовался профессор. Как и со многими расчетами. — Неужели нашелся кто-то поумнее вас? Впрочем, не отвечайте. Если гениальность неотделима от безумия, я рад, что вы не гений. Скажите лучше, вы можете вернуть Джима обратно? — Я даже не могу сказать наверняка, возможно ли это технически. Однако с вероятностью в восемьдесят три процента я могу переместить себя в точку, близкую к той, куда отправился Бент. — Насколько близкую? — Мне сложно рассчитать точный разброс. Думаю, он составит не более месяца во времени и нескольких километров на местности. Точнее сказать не могу. — И как вы планируете возвращаться обратно? — Я сомневаюсь, что профессор решил навсегда переместиться в прошлое. Наверняка он предусмотрел механизм обратного возвращения и забрал с собой нужные приборы. — Я пойду с вами, Спок. Не спорьте, это даже не обсуждается. Вам нужен врач. — Вероятно, в этот раз вы правы, доктор. — Согласился вулканец. — В таком случае целесообразно будет подготовиться к перемещению, чтобы не оказаться в ситуации, схожей с путешествием в тридцатые годы. — Что ж, это звучит разумно. И, кстати, Спок, куда мы отправляемся? — В Лондон, доктор. Вторая половина девятнадцатого века. * * * Откашлявшись и проморгавшись после головокружительного падения сквозь пронзительный слепящий свет, доктор Маккой с любопытством огляделся. Кирпичные стены нависали с трех сторон, под ногами вместо ровного напольного покрытия оказались пыльная брусчатка и гнилая солома. Не успев толком осмотреться, доктор переключил свое внимание на Спока. Посеревший вулканец стоял, согнувшись и опираясь о стену, и с заметным трудом пытался дышать. — Черт, Спок! — Маккой, забыв об осторожности, выхватил сканер из потертого медицинского саквояжа. — Что случилось? — Возможно, я ошибся в расчетах, — прохрипел тот, — здешняя атмосфера непригодна для дыхания. — Да, ты прав, содержание диоксида серы и азота выше нормы, — согласился врач, одновременно заглядывая в показания трикодера и прижимая к плечу вулканца гипошприц. — Мне тоже тяжело дышать. И ты не ошибся в расчетах, просто плохо изучил историю. Это все дымный смог — обычное дело для этого места и времени. Сейчас лекарство подействует и станет легче. — Ужасные условия, неужели люди здесь дышат этим постоянно? — Выдохнул Спок. — Насколько я помню из книг, может быть даже хуже. Вам известно выражение «гороховый суп»? — Если вы не имеете в виду блюдо из гороха… — Так здесь называют особо плотный туман соответствующего цвета. — Поразительно, что здесь вообще кто-то выжил. — Маккой готов был поклясться, что Спок недовольно сморщил нос. — Однако, я вижу, вы неплохо осведомлены об особенностях этого времени. — Что ж, я люблю читать на досуге. Если вам уже лучше, нам стоит убраться отсюда, мне не нравится это место. Маккой поправил сползший котелок, отряхнул с темно-коричневых шерстяных брюк приставшие солому и пыль — после перемещения он не удержался на ногах — и критически оглядел Спока. Историк с Энтерпрайз выбрала для него черный костюм-тройку и цилиндр, скрывший вулканские уши и брови, и дополнила образ тростью и небольшим дорожным саквояжем, где среди смены белья был спрятан трикодер и фазер. Кроме того, обоих снабдили реплицированными монетами, подлинность которых не должна была вызвать сомнения у местных. рис.1 Выудив из кармана пару серебряных кругляшков, Маккой задумчиво взвесил их на ладони — хватит ли этой суммы, чтобы доехать до какого-нибудь приличного места, где можно будет остановиться? К счастью, едва они покинули переулок, навстречу им выехал экипаж. Поглазев немного на пегую лошадь, размеренно цокающую по мостовой, и тянущую черную покачивающийся на колесах конструкцию, доктор помахал рукой, привлекая внимание дремлющего на козлах извозчика. — Мистер! Эй, мистер! Нам нужно доехать! — Конечно, сэр. — С готовностью отозвался мужчина, натягивая поводья. Лошадь послушно остановилась. — Куда прикажете? Спок с Маккоем переглянулись. — Нам нужно где-то ненадолго остановиться. Если вы могли бы подсказать нам такое место…— Начал вулканец. — Вы же с континента, верно? — Понятливо перебил его кебмен. — Только приехали? Оба офицера согласно кивнули. После чего доктор догадался разжать ладонь и продемонстрировать зажатые в ней монеты. Судя по положительной реакции извозчика, сума его вполне устроила. — Вам очень повезло, господа, как раз накануне я отвез к поезду двух джентльменов, и немного знаком с хозяйкой, у которой они жили. Она ирландка, миссис Хендрик, но очень порядочная женщина. У нее есть свободные комнаты. — Нам подходит. — Вынес решение Маккой и сунул монеты кэбмену. Преодолев некоторые затруднения с посадкой в кэб, двое мужчин устроились на обитом сукном сидении, кэбмен прикрикнул на лошадь, и экипаж бодро покатил по мостовой. Разглядывая мелькавшие дома, прохожих, повозки и другие экипажи, оба пассажира задумались о том, как непросто будет найти в этом огромном бурлящем водовороте города одного единственного человека. И как нелегко им самим будет приспособиться к жизни в этом давно чужом малопонятном мире, где люди дышат ядовитым смогом и перемещаются в скрипучих колясках, запряженных животными. Извозчик оказался человеком слова и вскоре уставшие от обилия впечатлений путешественники заселились в две небольшие спальни и гостиную, предоставленные приветливой пожилой леди в чепце. Уплатив требуемый хозяйкой фунт за недельное проживание, оба не сговариваясь опустились в мягкие кресла возле растопленного камина. — Не очень эффективный способ обогрева, учитывая температуру на улице. — Заметил Спок, успевший прилично продрогнуть по пути. — Ночью должно быть еще холоднее. — Подбодрил его доктор. — Скоро начнется настоящая зима. Вы уже знаете, с чего начинать поиски? — Для начала нам понадобится современная карта города — нужно очертить район поисков. Кроме — не знаю, как вам, а мне определенно нужна одежда теплее. — Да, я тоже не откажусь от теплого пальто. И поесть бы не помешало, кстати. Хозяйка обещала ланч через полчаса. — Хорошо, доктор, когда вы удовлетворите свой голод, мы приступим к поискам капитана. — Не язвите, Спок. В этом климате ваш организм пребывает в состоянии стресса, так что я, как врач, предписываю вам хорошее питание трижды в день и нормальный отдых. Иначе свалитесь с истощением. Решив в этот раз благоразумно промолчать, Спок сосредоточился на исходившем от открытого огня тепле. Спустя обещанные полчаса горничная накрыла на стол, удивленно покосилась на сидящего в цилиндре Спока, и, вежливо улыбнувшись, удалилась. — Ого, настоящий ростбиф, — Маккой радостно потыкал вилкой в дымящийся кусок мяса и налил в тарелку порцию супа. — Правда, вы не оцените. И еще с этим цилиндром надо что-то делать, в доме постоянно так ходить не принято. Может, купим вам ночной колпак? Хотите пудинга? Пахнет превосходно. Отведав все предложенные блюда, доктор удовлетворенно откинулся на спинку стула. На сытый желудок все стало представляться в более оптимистичном свете — сейчас они купят карту, потом Спок придумает план, и они непременно разыщут Джима. Даже вулканец, подкрепившийся пудингом и фруктами, выглядел бодрее. Улица встретила их неприветливо сгустившимся туманом, подпитанным заработавшими днем фабриками и заводами. Единственным плюсом было то, что стало немного теплее. Осведомившись у миссис Хендрик о том, где можно раздобыть карту, Спок и Маккой решили пройтись пешком, чтобы лучше осмотреть местность, с которой им предстояло иметь дело. Одетые как типичные лондонцы среднего класса, они не привлекали никакого лишнего внимания и без проблем разжились всем необходимым. — Кажется, наш извозчик принял нас за американцев, — поделился наблюдением Маккой по пути обратно. — Не обязательно, он сказал про континент, но не уточнил какой именно. — Интересно, мои предки уже обосновались в Джорджии? Кстати, а ваши корни по материнской линии откуда? — Моя мать родилась в Нью-Йорке. Но, насколько мне известно, моя прабабушка была родом из Франции. — Надо же…— Доктор не успел договорить, как сбоку раздались лошадиное ржание и громкий треск. Вынырнувший из тумана телега зацепила экипаж, кони беспомощно заскользили по влажной мостовой, испуганные прохожие шарахнулись прочь. Едва не попавший под колеса Маккой отскочил к стене и крепко приложился плечом о каменную кладку, с ужасом наблюдая, как очумевшее от ужаса животное заваливается на бок, увлекая за собой тяжелый кэб вместе с возницей. На секунду зазевавшийся у края дороги парнишка дернулся в сторону слишком поздно и, вслед за лошадью, поскользнулся и упал прямо под падающую конструкцию. Еще мгновение, и его погребло бы под деревянным кузовом, если бы не хладнокровно принявший на себя удар Спок. Задержав падающий экипаж рукой, он дернул упавшего в сторону и отскочил сам. Завалившаяся лошадь захрипела и замолотила копытами, тщетно силясь подняться. Несколько мужчин бросились на помощь извозчику, отделавшемуся парой ушибов и отчаянно ругавшемуся. — Сэр, вы меня спасли! — Дрожащим от пережитого шока и восторга голосом воскликнул паренек. — Честное слово, еще немного — и меня бы раздавило! Вы очень сильны, сэр! — Вероятно, это так, — скромно согласился вулканец. — Меня зовут Бобби Хоуп, сэр. Скажите, что я могу для вас сделать? — Сделать для меня? — Конечно, сэр. Вы спасли мне жизнь, я должен вас как-то отблагодарить. Спок оглянулся на отряхивающегося Маккоя и отошел в сторонку от собирающихся зевак. — Возможно, вы можете кое-что для меня сделать, мистер Хоуп. Допустим, я хочу разыскать что-то в Лондоне, как быстрее всего это сделать? — Если надо купить что-то редкое, то, наверное, в порту, там можно достать все, что угодно. — А если я знаю, что это находится в городе? — Тогда можно дать объявление в газету! Лучше сразу в несколько — «Таймс», «Ивнинг Ньюс», «Стрэнд»… Если вам нужен человек или компания — можно поискать в «Почтовом справочнике Келли», там есть вообще все, или справится в бюро. — И как можно подать объявление в газету? — Да проще простого. Скажите, что надо напечатать, и я сам разнесу его во все издательства. Вот только доставлю эти письма — я работаю посыльным. — В таком случае я воспользуюсь вашим предложением. Вы найдете дом номер тридцать шесть по Харли-стрит? — Конечно, сэр. — Тогда приходите туда, когда закончите ваши дела. Спрашивайте мистера Спока. А это — доктор Маккой. — Я непременно приду, мистер Спок. Сделаю все наилучшим образом. — Подхватив оброненные при падении письма, парнишка резво умчался. — Вы не пострадали? — Осведомился Спок, заметив, как Маккой потирает плечо. — Ерунда, небольшой ушиб. А вот вы в самом деле спасли мальчишке жизнь. Но скажите, что вы хотите написать в объявлении? — Признаться, я еще сам не уверен. Но если это единственный здесь источник массовой информации, мы не должны его игнорировать. Кроме того, у меня есть некоторые соображения касательно того, зачем профессору понадобилось сбегать из двадцать третьего века. — И что это за соображения? Ну же, Спок, не тяните. — Давайте лучше сначала вернемся домой, здесь становится слишком людно. * * * Дезориентированный и беспомощный, Кирк словно сквозь туманную пелену отрешенно наблюдал, как Бент с трудом стягивал с него прилипшую форму. Ученый недовольно морщился и открывал рот, произнося какие-то слова, но до капитана не долетало ни звука, в голове стоял лишь монотонный гул, заглушавший все внешние шумы. Конечности не слушались, словно чужие, сердце колотилось где-то в горле, мешая дышать и вызывая рвотные позывы. Изнуренный Кирк прикрыл глаза и очнулся от внезапной боли, ожегшей левую щеку. — Очнитесь уже, капитан! — Донесся до него голос профессора, и очередная пощечина окончательно развеяла дымку перед глазами. — Похоже, у парализатора наблюдается небольшой пробочный эффект при прохождении сквозь воронку. Осторожно тряхнув головой, Кирк попытался приподняться и оглядеться. Первое ему не удалось — тело, хоть и не парализованное больше, было надежно зафиксировано ремнями, прикрепленными к хирургическому столу. Второе удалось частично — небольшая почти пустая комната освещалась несколькими древними на вид лампами, ящики, которые Джим заметил в лаборатории, оказались здесь же, с некоторых уже были сняты крышки, так что можно было рассмотреть находящиеся внутри приборы, знакомо перемигивающиеся цветными кнопками. Пахло сыростью и плесенью, снаружи не доносилось ни звука. — Как вам моя новая лаборатория? — Спросил Брент, обходя стол по кругу. — Здесь пока не все сделано, но это поправимо. Я долго выбирал это место, оно идеально подходит. — Где мы? — Разлепив пересохшие губы, осведомился Кирк. — Не узнаете старушку Землю? Скажу вам даже больше, мы в Европе, в викторианском Лондоне, если точно, капитан. Это было совершенно невозможно, но чутье подсказывало Кирку, что профессор говорит чистую правду. На смену обморочному оцепенению пришло осознание, что он лежит абсолютно обнаженный и связанный перед сумасшедшим ученым, которому хватило мозгов создать пространственно-временной портал. — Что с моим кораблем? — «Энтерпрайз» из будущего? Цел и невредим, насколько я могу судить. — Меня будут искать, вы ведь это понимаете? — Искать? Да кто? Капитан, в этом времени ваши предки еще пасли свиней и заливались элем в пабе. А там — мы просто исчезли, растворились в пространстве без следа. Ваш корабль наверняка лег на обратный курс, чтобы доставить этих скучных пингвинов, моих коллег, в их унылые кабинеты. — Зачем вам все это? Зачем было сбегать? Вы совершили величайшее открытие, вы могли стать ведущим ученым своего времени. И вместо этого отправились куда? В заплесневелый подвал в далеком прошлом? Как долго вы будете наслаждаться триумфом, прежде чем поймете, что этот мир далеко не райское местечко? — Я совершенно не подвержен иллюзиям, капитан. Но с чего вы взяли, что я не смогу вернуться при необходимости? — С чего вы взяли, что сможете? Если я не ошибаюсь, ваше изобретение еще не было испытано. Брент внимательно взглянул на Кирка, связанного, голого и уставшего, но сохранявшего боевой дух, и улыбнулся. — Ответьте мне сами, капитан. Докажите, что вы такой умный, каким должен быть командующий офицер корабля. Это был явный вызов. И находясь в столь уязвимом положении, единственным достойным выходом было его принять. Бент смотрел с любопытством, и Кирка осенило. — Вы уже видели себя. Своего двойника из прошлого. — Браво, капитан. Вы меня не разочаровали. А теперь перейдем к делу. Распаковав еще одну коробку, Бент извлек из нее медицинские инструменты и несколько пакетов с раствором. «Вы мне нужны в нормальном состоянии, — пояснил он, ставя капитану капельницу, — этого пока хватит. Отдыхайте». Кирк с отчаянием ощутил, как неотвратимо мутнеет перед глазами, и спустя минуту погрузился в тяжелый неестественный сон. * * * — И ты молчал, Спок! Почему не сказал сразу, что этот Бент не просто свихнувшийся ученый, а еще и склонный к садизму психопат? — Маккой нервно прошелся по комнате и обвиняюще уставился на вулканца. — Что еще ты нашел в его записях и не счел нужным упомянуть? Пять минут назад к ним забегал Билли Хоуп, взявшийся разнести по нескольким лондонским газетам объявление следующего содержания «Если вы считаете, что стали свидетелем похищения человека или столкнулись с иными подозрительными событиями — обращайтесь по адресу Мэрилебон, Харли-стрит 36, и вам безвозмездно предложат помощь. Спрашивать мистера Спока и мистера Маккоя». На слове «безвозмездно» настоял Маккой, рассудивший, что небогатый человек может проигнорировать подобное обращение, если решит, что с него за это что-то потребуют. — Это же древний Лондон, ты хоть представляешь, сколько здесь должно пропадать людей? — Не унимался доктор. — И сколько уже Джим может быть в руках этого ненормального? — Вам прекрасно известно, что я не мог просчитать точную дату нашего прибытия. Вероятнее всего мы попали во время после появления капитана. Отвечая на ваш первый вопрос — что изменилось бы, если бы я самого начала сказал, что в своих дневниках профессор описывает опыты над людьми, противоречащие нормам закона? — Я бы, черт возьми, набрал медикаментов побольше, упрямый вы истукан! Кто вам дал право решать, что мне надо знать, а что нет? — Напомню, что я старше по званию. Кроме того, теперь вы все знаете столько же, сколько я. — Мне сразу полегчало, мистер старший по званию. И все, что мы можем сделать, это дать объявление в печатную газету? — Я исхожу из предположения, что Бент вряд ли ограничится одним подопытным. Более того, исходя из его записей, велика вероятность того, что ему понадобится несколько человек. А значит, есть шанс, что кто-то что-то увидит. Кроме того мы не будем сидеть и ждать, я очертил примерную зону поисков, она велика, но с трикодерами у нас есть шанс на успех. — Большой ли? — Вам сказать в цифрах? — Да нет, спасибо, не стоит. — Кисло поморщился доктор. Умом он понимал, что их возможности ограничены, но сердце болело от мысли, что Джим прямо сейчас мог страдать в плену, даже не зная, что кто-то пытается его спасти. Невеселые размышления прервала миссис Хендрик, в сопровождении горничной поднявшаяся накрыть стол к ужину. — Вас все устраивает, господа? — Спросила она, ловко расставляя тарелки. — Конечно, все замечательно. — Уверил ее Маккой, с удивлением обнаруживший, что снова проголодался. — Бетт подготовит ваши спальни. У нас принято подавать завтрак в девять, но если вам удобно другое время… — Нет-нет, пусть будет в девять. Ах да, мы бы хотели получать свежую прессу, это можно устроить? — Конечно, мистер Маккой, посыльный будет доставлять газеты по утрам. Что-то еще? — Нет, спасибо, это все. Проводив взглядом удалившихся женщин, Маккой поднял крышку с обширного блюда и обнаружил румяного цыпленка с гарниром из горошка. — Тут я точно не похудею, — пробормотал он. — Спок, вы неважно выглядите, но, поверьте, вам лучше не пренебрегать едой. — Благодарю за совет, но напомню вам, что я не употребляю животный белок. — Без энтузиазма отозвался Спок, явно не желавший оставлять теплое место у камина. Вздохнув, Маккой осторожно избегая жирной подливы, набрал в тарелку несколько ложек горошка и сельдерея и отнес нахохлившемуся у огня вулканцу. — Ешьте. По крайней мере, тут все натуральное. Спустя три часа, когда оба уже разошлись по спальням, доктор осознал опрометчивость своего заявления. Натуральная еда оказалась даже слишком натуральной для желудка офицера звездного флота. Согнувшийся пополам от резкой боли в животе, Маккой диагностировал у себя отравление, вызванное кишечной палочкой. Посчитав главным подозреваемым поданное к ужину, который здесь почему-то называли обедом, сливочное мороженое, доктор принял лекарство и поклялся впредь не притрагиваться к продуктам, не прошедшим тепловую обработку. Покидая уборную, он решил на всякий случай проверить вулканца, который мороженое хоть не ел, но тоже мог пострадать от непривычной пищи. Спок обнаружился в гостиной, пододвинув кресло как можно ближе к тлеющему камину и завернувшись в плед, он то ли дремал сидя, то ли размышлял о чем-то, прикрыв глаза. — Входите, доктор, — произнес он замершему на пороге Маккою. — Почему вы не спите? — Проклятая пища тут кишит микробами, вот почему. Надо было сначала проверить все трикодером, но я подумал, что раз мы на Земле… В общем, сам виноват. А вы почему не в постели? Плохо себя чувствуете? — Мое состояние удовлетворительно. Однако температура в спальне оказалась намного ниже комфортной для сна. К счастью, я меньше нуждаюсь в отдыхе, чем земляне. — Как же. — Проворчал Маккой, усаживаясь в соседнее кресло, его все еще слегка мутило. — Что же вы, собираетесь ночевать сидя? — Здесь наиболее приемлемые условия для отдыха. Если в сложившихся обстоятельствах вообще можно говорить об удобстве. — В крайнем случае, можно пододвинуть диван ближе к огню. Сможете лечь. Некоторое время оба сидели молча, наблюдая за язычками пламени, лениво колышущимися вокруг источающих жар углей. Вскоре глаза у доктора начали слипаться, и он с неохотой подумал, что скоро придется возвращаться в холодную спальню и отчего-то кажущуюся сырой постель. Искушение подремать в кресле, поближе к теплу, было велико, но на завтра это грозило откликнуться головной болью от недосыпа и ноющей спиной от долгого сидения. — Доктор? — прервал молчание вулканец. — Да, Спок? — Я обнаружил в своей постели странный медный предмет с углями внутри. — Да, у меня тоже такой есть. Это грелка, Спок. Чтобы мы не околели от холода в своих кроватях. — Совершенно недостаточная мера, учитывая, что температура в спальне всего двенадцать градусов по Цельсию. Было бы куда разумней разжечь имеющийся там камин. — В голосе Спока скользнуло недовольство, из чего Маккой заключил, что вулканец крайне раздражен и разочарован. — Наверное, тут не принято спать в тепле. С другой стороны, раз есть камин, можно попросить, чтобы его использовали. Скорее всего, за это просто надо отдельно заплатить. Завтра скажем хозяйке. А сейчас я пойду спать, пока мой странный медный предмет окончательно не остыл. * * * Когда Кирк в очередной раз открыл глаза, его самочувствие — на удивление — оказалось вполне приемлемым. Ему было немного прохладно, но голова не кружилась и тело не ощущалось словно чужое. Сначала ему показалось, что он проспал всего пару часов, но оглядевшись, он понял, что должно было пройти гораздо больше времени. Рядом с его столом появился еще один, так же снабженный привязными ремнями, а деревянные ящики с приборами исчезли. С потолка свисали плазменные светильники, обычные для медотсеков двадцать третьего века. Даже воздух перестал вонять застарелой сыростью и приобрел специфический стерильный привкус, привычный для лабораторий. Убедившись, что остался в одиночестве, Кирк сосредоточил внимание на опутывающих его ремнях. Два из них фиксировали руки, один обхватывал грудную клетку, еще два удерживали ноги. Все были затянуты максимально туго, так, пошевелиться было практически невозможно. Капитан задумался о том, не попытаться ли ему покричать, но решил приберечь эту меру на потом. Елозя и дергаясь в путах, он почувствовал неприятное щекотное давление в паху, и попытался приподнять голову, чтобы разглядеть мешавший инородный предмет. В этот момент тяжелая деревянная дверь со скрипом открылась. — Вижу, вы уже проснулись, капитан? — Бодро поприветствовал Бент. — Не стоит так дергаться, это всего лишь катетер. Или вы хотите лежать в луже? Ваши штаны, кстати, пришлось выкинуть. Кирк стиснул зубы и уставился в потолок, не намереваясь вступать в дискуссии или как-то дать понять, что он испытывает какой-либо дискомфорт. — О, вы не хотите разговаривать? И не нужно. Сейчас вы будете просто смотреть. Место в первом ряду, капитан. Не ожидая ничего хорошего, Кирк проследил взглядом за удалившимся Бентом. В соседнем помещении что-то тяжело зашуршало, и профессор втащил в комнату тело мужчины. — Как видите, пока вы спали, я тут кое-что усовершенствовал. Вам трудно представить, какая здесь была антисанитария. Признаюсь, я сам такого не ожидал. Пришлось вернуться за кое-каким дополнительным оборудованием. Слышите, капитан? Я могу вернуться. Вот почему я видел себя тогда — мне понадобились воздушные фильтры и дополнительные лампы. — Не прерывая повествования, профессор с помощью ножниц срезал с мужчины одежду и затащил его на свободный стол. — Этому парню ремни не понадобятся, я чуть увеличил ему дозу, чтобы не слушать лишнюю болтовню. Теперь Кирк обратил внимание, что человек не находился в бессознательном состоянии, как ему сначала показалось. Широко распахнутые глаза и мечущийся взгляд выдавали, что он полностью осознает происходящее. — Что вы задумали? — Все же не выдержал капитан. — Пустяк, всего лишь небольшую тренировку перед переходом к более сложному этапу. Сейчас, подождите, это еще не все. Бент снова вышел, и Кирк предпринял еще одну яростную попытку вырваться, игнорирую боль и дискомфорт от катетера. К несчастью, ремни были надежными, а профессор вернулся слишком быстро. К ужасу капитана, он волок еще одно тело. — Надо было прихватить еще антигравитационную платформу, — пропыхтел Бент, — но уже ладно. Ну вот, кажется, он уже не дышит, надо поторапливаться. Небрежно содрав со второго тела костюм с бельем, он перекатил его на расстеленное полотно и прикрепил датчик. Монитор запищал предупреждающим сигналом, дернулся неровной линией кардиограммы и умолк, констатируя смерть. Прижав к шее умершего гипошприц, профессор ввел ему большую дозу прозрачного раствора. — Вы его убили! Сумасшедший! — Рванулся Джим. — Вы хоть понимаете, что натворили? — Не волнуйтесь, капитан, какое-то время он еще будет пригоден для работы. — Пригоден для работы? — Кирк ощутил, как шевельнулись волосы на руках, а по затылку потек холодный пот. — Вы точно сумасшедший. Вы убили человека, вы изменили историю! — Вы напрасно так плохо обо мне думаете, — невозмутимо отозвался ученый, — я же сказал, что хорошо подготовился. Вот этот — мистер Чарльз Браун, через неделю скоропостижно скончался бы от воспаления легких. А тот — Генри Джермейн Боулс, скоро утонет в Темзе. Вернее, уже не утонет. Но, по сути, они оба всего лишь ходячие гистосовместимые* мертвецы. Идеальная пара. А теперь молчите и наслаждайтесь работой мастера. Я так давно ждал этой возможности, капитан. Невероятно давно. Любовно пробежавшись пальцами по разложенными хирургическим инструментам, Бент подхватил лазерный скальпель и склонился над неподвижным Генри Джермейном Боулсом. — Признаться, я хотел начать с глаз, но, пожалуй, оставлю их на потом. Отойдя от стола, Бент присел возле мертвого тело на полу и провел скальпелем вдоль ребер, по окружности очерчивая грудную клетку. Кирк захотел отвернуться, но почему-то вместо этого не моргая смотрел, как почти невидимый лазерный луч легко прошел сквозь слой кожи и костей, оставляя за собой тонкий, будто нарисованный бордовым карандашом след. Завершив надрез, профессор небрежным движением, словно крышку с кастрюли, снял грудину, обнажая поблескивающие тонкими пленками внутренние органы. Тяжело и липко запахло теплым мясом. Удовлетворенно хмыкнув, Бент переместился ко второму подопытному, единственной реакцией которого стали почти вылезшие из орбит глаза. — Прекратите! Стойте! — Вместо него воскликнул Кирк, вложив в голос максимум приказного капитанского тона. Но ученый не обратил на него никакого внимания. Холодея от ужаса, Кирк наблюдал, скальпель входит в оцепеневшее тело и отчаянно надеялся, что увеличенная доза парализующего средства означает, что обездвиженный мужчина заодно ничего не чувствует. Методично и сосредоточенно, словно работая в своей лаборатории, Бент повторил процедуру вскрытия. Медицинский лазер запаивал капилляры, но местами кровь все же просачивалась из живой ткани и густыми каплями стекала на каменный пол. Подсоединив к телу систему трубок, подведенных к аппарату, похожему на те, что Кирк видел в лазарете Маккоя, ученый углубился в ритмично колышущиеся внутренности. Бормоча что-то себе под нос, он вскрыл перикард, перерезал артерии и вены и извлек все еще сокращающееся сердце, демонстрируя его жертве. Глаза мужчины закатились, но приборы показывали, что он всего лишь потерял сознание. Джим с радостью бы последовал за ним, но вынужден был лишь сглатывать подступавшую к горлу тошноту. Операция продолжалась больше двух часов, за время которых профессор, словно собирая какой-то безумный конструктор, извлек из бессознательного тела часть органов и заменил их соответствующими из мертвого тела. Едва Джим понадеялся, что на этом он остановится, как скальпель врезался в ногу мужчины, отсекая ее выше колена. Бент столкнул ненужную конечность на пол, та глухо шлепнулась о камень, брызнув яркой артериальной кровью, и Кирка, наконец, вырвало. Отвернувшись и сплевывая горькую желчь, капитан постарался расслабиться и глубоко дышать, не обращая внимания на густой запах плоти и противную мелкую дрожь, сотрясавшую тело. «Я офицер, я много раз видел смерть, я сталкивался с вещами куда страшнее, — повторял он про себя, — я справлюсь с этим». Когда, как и обещал, Бент закончил с глазами, срастил разрезы, проверил показания приборов и обернулся к Кирку, капитан встретил его решительным и полным ненависти взглядом. — Вы за это ответите, — твердо пообещал он. — О, вас, кажется, стошнило, — улыбнулся Бент и взял со стола влажную тряпку, которой только что прошелся по свежим швам жертвы. Словно окаменевший капитан не шелохнулся, когда пропитанная дезинфицирующим раствором ткань коснулась его губ. Довольное лицо профессора поблескивало от пота, а пальцы мелко подрагивали от усталости. Закончив вытирать лицо Кирка, он молча вышел, плотно закрыв за собой тяжелую дверь. Изможденный капитан облегченно прикрыл глаза. * Гистосовместимость — совместимость органов и тканей, например при трансплантации совместимая ткань не отторгается организмом реципиента. (Википедия) * * * Когда Леонард Маккой проснулся и взглянул на часы на прикроватной тумбочке, большая стрелка уже подбиралась к десяти. Потянувшись, доктор удовлетворенно ощутил, что симптомы отравления полностью исчезли и он, хоть и слегка продрог, отлично выспался на непривычно жестком матрасе. Вспомнив, что в девятнадцатом веке нет пищевого репликатора, готового предоставить блюда на выбор в любое время суток, а завтрак обещали подать к девяти, доктор заторопился привести себя в порядок. Мистер Спок в элегантном черном костюме и бессменном цилиндре сидел за накрытым скатертью в цветочек столом и неторопливо пил чай из тонкой фарфоровой кружечки, читая свежий номер «Таймс». Рядом лежали целая стопка газет и разложенная карта, придавленная с краев сахарницей и вазочкой с вареньем. Пожалев, что у него нет возможности запечатлеть эту картину, Маккой вошел в гостиную и поздоровался. — Доброе утро, доктор. — Отозвался вулканец. — Надеюсь, ваше состояние удовлетворительно? — Спасибо, вполне удовлетворительно. Я, кажется, проспал завтрак. — Я попросил миссис Хендрик оставить для вас кое-какие закуски. Там, на буфете, есть хлеб, ветчина и имбирное печенье. Если вы все еще сожалеете, что проспали, то могу вас уверить — вы ничего не потеряли — поданный мне завтрак был крайне неудовлетворителен. — Что-то я сомневаюсь. Но спасибо, что все же решили не дать мне умереть с голоду. — Доктор подошел к столу и взглянул на карту. — Да вы тут все изрисовали. Что значат эти обозначения? — Я вычеркнул строения, которые можно исключить и пометил те, что стоит проверить в первую очередь. — А почему вот эти из первой очереди отмечены точками? — Их я уже проверил. — Лаконично сообщил Спок. — Вот как. — Подражая ровному тону старшего помощника отозвался доктор. — И когда же вы это сделали? — После того как счел, что мой организм достаточно отдохнул. — А точнее? Куда делась ваша любовь к точным цифрам? Спок дернул бровью. — В три часа двенадцать минут. — То есть вы в одиночку отправились в незнакомый город, полный опасностей, в три часа ночи? — В три двенадцать. — Черт с вами, Спок. — Махнул рукой Маккой и налил себе чаю. — Хотите себя угробить — дело ваше. — Доктор, вы сами понимаете, что мы не можем позволить себе терять время. Ночь — самое удобное время, на улицах пусто и темно, что существенно сокращает возможность того, что кто-то увидит, как я пользуюсь трикодером. — Полагаю, вы придумали, как с его помощью обнаружить Джима? — У жителей этого времени и капитана химический состав тканей будет отличаться. Я запрограммировал трикодер искать эти отличая. К сожалению, прибор имеет небольшой радиус действия. — Да, я сам думал о чем-то подобном. Вдвоем мы сможем охватить большую площадь. — Верно. Днем можно обследовать легкодоступные улицы, а по ночам я буду искать там, куда сложнее пробраться на виду. Мне нужно меньше времени на сон, и ночью, как оказалось, воздух не так загрязнен, так что это вполне логичный подход. — Хорошо, Спок. Мне не очень-то нравится мысль, что вы будете бродить где-то по ночам, но я вынужден согласится. Кстати, что там с нашими объявлениями, их напечатали? — Да. Во всех изданиях, за которые мы заплатили. — А что вы так увлеченно читали, когда я вошел? Спок заколебался, и сердце доктора тревожно сжалось. — Спок, что там такое? — В газетной статье написано, что сборщик мусора нашел на берегу Темзы человеческие останки. Отрезанные части тела и органы. — Боже, Спок, ты же не думаешь что это… — Конкретное место, где нашли останки, не входит в круг наших поисков, однако если сделать поправку на течение реки …это может быть нашей зацепкой. — Мы должны немедленно их увидеть. — Да, доктор, это я и собирался предложить. Написано, что находку отвезли в морг госпиталя Святого Варфоломея. — Значит нам туда. А кстати, Спок, что вы сделали со своим крайне неудовлетворительным завтраком? — Я его утилизировал. Немного освоившиеся в местных реалиях, Маккой и Спок без труда добрались до госпиталя — внушительного светло-серого здания с большим арочным входом, украшенным статуей Генриха VIII. Спросив дорогу у медицинской сестры, они прошли по широкому коридору, заполненному больными, от вида которых рука у доктора сама потянулась к медицинской сумке, свернули в боковой проход и спустились по лестнице в прохладное подвальное помещение. Видимо услышав гулкие шаги в пустом коридоре, из-за неплотно прикрытых дверей навстречу им вышел худощавый мужчина в забрызганном кровавыми пятнами разной давности фартуке. Увидев, что вошедшие имеют вид приличных джентльменов, он сменил хмурую гримасу на нейтральное выражение. — Чем могу помочь, господа? — Эм… Послушайте, доктор…— начал Маккой. — Доктор Стерлинг. — Так вот, доктор Стерлинг. Мое имя Маккой, доктор Маккой. Это мистер Спок, ученый. — Никогда не слышал. — Не удивительно, мы буквально на днях прибыли с континента. И сегодня утром прочитали о том, что в ваше отделение доставили человеческие останки. Дело в том, что мы очень интересуемся всякими медицинскими загадками. Если бы вы позволили нам взглянуть… — Маккой выудил из кармана блестящую серебряную монету. — Да на здоровье. — Пожал плечами медик, когда монета перекочевала в его собственность. — Признаться, это загадка так загадка. Входите вот сюда, сейчас сами увидите. Едва взглянув на металлический стол со сливом, но котором в некоем подобие порядка были разложены отдельные части тела и внутренние органы, Маккой судорожно схватился за запястье вулканца. Тот сдержано кивнул. Обоим не нужно было много времени, чтобы узнать характерные ровные срезы, оставленные лазерным скальпелем. — Как вам? Ума не приложу, чем их резали, никогда такого не видел. — Сообщил Стерлинг и добавил не без гордости. — Зато мне удалось установить, что эти части принадлежат не одному, а двум разным мужчинам. К сожалению, голову, правую руку, глаза, селезенку и легкие найти не удалось, должно быть унесло течением дальше. А так можно было бы собрать целого человека. Не слушая патологоанатома, побледневший Маккой вопросительно взглянул на Спока. — Мистер Стерлинг, вы не могли бы точно сказать, где были найдены эти останки? — Спросил тот, заслоняя собой Маккоя и оттесняя медика к двери. — Надо посмотреть в записях, в кабинете… — Будьте так любезны, сделайте это. — Вулканец сунул в ладонь Стерлинга крону, после чего тот без лишних разговоров удалился. Раздавшийся за спиной вздох облегчения заставил его самого немного расслабиться. — Это не он. — Прошептал Маккой, пряча трикодер. — Не Джим. * * * Капитан Кирк давно потерял счет времени, не имея возможности наблюдать смену дня и ночи, но был почти уверен, что провел в плену не более нескольких дней. Большую часть времени он пытался расшатать крепления ремней, а в присутствии профессора отрешенно созерцал потолок, пока тот поил его питательной смесью, напоминавшей жидкий кисель («или я буду вливать вам раствор внутривенно, капитан, но для вас же это будет хуже»), проверял показатели и, наконец, избавил от ставшего ненавистным катетера. Вместо глухой тишины в помещении теперь раздавался тихий писк датчиков, сообщающих, что мистер Генри Джермейн Боулс, по большей части состоявший теперь из частей Чарльза Брауна, все еще жив. И Джим отдал бы многое, чтобы это изменилось. Действие парализатора закончилось, и несчастный временами слабо шевелился, пристегнутый к койке ремнями, и едва слышно шептал. — Пить, пожалуйста, воды… — Черт возьми, Бент, хватит! — Не вынес этой пытки Кирк. — Дайте ему воды или убейте, наконец! — Зачем, капитан? Он, так или иначе, должен умереть. Чтобы убедиться, что мой метод работает, его жизни вполне хватит. День или два он протянет и так. — Мерзавец! Вы не ученый, вы просто съехавший с катушек садист. Все, что вы делаете, не имеет ничего общего с наукой. — Ошибаетесь, капитан. — В голосе Бента впервые зазвучало раздражение. — Мой метод сращивания тканей уникален. — Да будь он хоть трижды уникален. Это не отменяет того факта, что вы просто больны. Что вы хотите доказать? Пересадка донорских органов — давно забытое прошлое. Вы напрасно издеваетесь над людьми и еще имеете наглость называть это исследованием. — Вы всерьез думаете, что меня интересует пересадка донорских органов? Как вы ограничены, капитан. То, что вы видели, это всего лишь проверка оборудования, а для проверки нужен биоматериал. Вы хоть представляете, как сложно ученому в наше время получить образцы для экспериментов? Знаете, что мне предлагали использовать для моих опытов? Телларитских амеб. Амеб! Я тысячу раз говорил, что эти безмозглые куски слизи не подходят, что мои планы куда масштабнее. Но мне все время отказывали. Как истинный ученый я вынужден был провести первое испытание на себе. — Бент задрал рукав и продемонстрировал неровный розовый шрам вокруг запястья. — Видите? Тогда метод был не так совершенен, как сейчас. Началось воспаление, к счастью, я сумел с этим справиться. Так что меня вынудили искать другие пути. — Знаете, что я думаю? Для вас и амеба—это слишком большая роскошь. Ваше место в психиатрической лечебнице. Улыбнувшись, профессор отошел к лотку с разложенными инструментами, взял шприц и скальпель и обернулся к капитану. — Сейчас я вам покажу, какого прогресса достиг. Убедитесь лично. Осознавая, что сейчас произойдет, Кирк отчаянно забился в ремнях. С мягким шипением гипошприц прижался к его правому плечу, по коже пробежали ледяные мурашки, напряженная до этого рука расслабилась и упала на стол безвольной плетью. — Не волнуйтесь, капитан. Больно не будет. Хотя могло бы. Одним точным движением профессор полоснул скальпелем по руке чуть выше запястья. — Нет! — Вскрикнул Кирк, содрогаясь всем телом в ожидании чудовищной боли. Но боли действительно не было. Оцепеневший от шока и ужаса Джим смотрел на собственную кисть, отделенную от тела. Происходящее казалось кошмарным сном. Пора было просыпаться в своей каюте, чистить зубы и заступать на смену. Реальность ускользала… — Капитан! — Раздался голос над ухом. — Вы же не думаете потерять сознание, как ваш сосед? Это всего лишь рука. Смотрите. Смотрите! Кирк не хотел смотреть. И не мог не смотреть. Он чувствовал, что мелко дрожит, и ничего не мог с этим поделать. Указательный палец на отделенной кисти несколько раз судорожно дернулся. Горло свело спазмом, и Джим судорожно закашлялся, давясь воздухом. — Ну что ж, теперь вернем все на место, вы сравните результат и увидите, как вам повезло. — Бент сходил за аппаратом для сращивания и склонился над покалеченной рукой. Привычно уставившись в потолок, капитан постарался отрешиться от происходящего, от тихого писка приборов, хриплого шепота на соседнем столе, от собственного покрытого липким потом тела и капель влаги, ползущих по вискам. рис.2 * * * — Мистер Спок, мистер Маккой, к вам посетители. — Сообщила горничная, постучавшись в двери гостиной, куда полчаса назад вернулись уставшие и замерзшие постояльцы. — Мистер и миссис Экерсли. Говорят, что пришли по объявлению. — Пригласите их. — Отозвался Спок. —И принесите чаю, пожалуйста. — Добавил Маккой. — Конечно, сию минуту. Вошедшие показались доктору почти детьми. Сероглазая девушка с мелкими светлыми кудрями присела на край дивана и принялась теребить бисерную сумочку, ее спутник — молодой человек с пшеничными усами, немного подумав, присел рядом. — Вы частные детективы? — С надеждой спросил он. — Можно сказать и так. — Уклончиво ответил вулканец. — Я мистер Спок, а это мой коллега — доктор Маккой. Полагаю, у вас что-то случилось? — Да, мистер Спок. — Молодой человек взял за девушку за руку. — Дело в том… Понимаете, дело весьма необычное, мы с супругой увидели ваше объявление и решили, что это наш шанс. Речь идет о таинственном исчезновении. — И кто же исчез? — Моя бабушка, мистер Спок. — Подала голос юная миссис Экерсли. — Агнес Энн Истмонд. Мы жили все вместе в ее доме. Мои родители погибли при крушении поезда, когда я была еще маленькая. Бабушка взяла на себя заботу о моем воспитании. Потом я встретила Стива, мы поженились, и бабушка предложила нам жить у нее, чтобы не тратить средства на съем. У нее очень хороший большой дом на Хановер-сквер. — Когда пропала ваша бабушка? — Вчера утром. Вернее, даже позавчера вечером, мы обнаружили, что она не ночевала дома. Весь день мы ждали, что она вернется, но к вечеру уже утратили надежду. Бабушка никогда не уходила из дома так надолго. — Миссис Истмонд посещала только кондитерскую по воскресеньям и магазины время от времени. — Подтвердил мистер Экерсли. — Но никогда в одиночестве. В основном она занималась рукоделием и чтением. И очень часто писала письма. — Кому же? — В том-то и дело…— Молодой человек замялся. — Мы никогда не интересовались ее перепиской. Я считал, что она общается со старыми подругами. В молодости миссис Истмонд была замужем за полковником и сопровождала его во время службы в Индии. Когда он погиб, она больше не вышла замуж. Нам казалось, она скучает по старым временам… После того, как мы перестали надеяться, что она вернется, я взял на себя смелость заглянуть в ее бумаги. И почти случайно нашел очень необычные письма. Дорогая, покажи их мистеру Споку. Девушка вынула из сумочки несколько небольших конвертов и протянула вулканцу. — Как вы понимаете, после этой находки наше волнение только возросло. Спок вынул из конверта аккуратно сложенный вдвое листок и удивлено приподнял бровь. Листок был исписан набором из цифр и символов. — Это зашифрованное сообщение. Вероятно, ключ вам не известен? — Конечно, нет! Мистер Спок, мы очень переживаем, что бабушка стала жертвой какой-то аферы. Или еще чего похуже. И мы совершенно не представляем, у кого просить совета. Вы сможете нам помочь? — Я сделаю, что смогу, миссис Экерсли. — А ваш гонорар? Мы можем заплатить, если надо. — Как я указал в объявлении, материальное вознаграждение не требуется. Однако мне понадобится некоторое время, чтобы расшифровать послание, я дам вам знать о результатах. — Спасибо, мистер Спок. Наш адрес указан в визитке. Мы будем ждать. Проводив супружескую чету до дверей, Маккой покачал головой. — Совсем еще дети, Спок. Вы видели цвет лица этой юной леди? А как она дышит с такой варварски перетянутой грудной клеткой? Если Спок и был согласен с доктором, он никак это не показал. Взяв оставленную горничной визитку, он склонился к карте. — Хановер-сквер входит в круг наших поисков, хотя я сильно сомневаюсь, что исчезновение пожилой леди имеет хоть какое-то отношение к нашему делу. — Но вы обещали помочь этим людям. — Я использую для расшифровки ваш трикодер, это займет не более двух часов. —Почему мой? — Потому что мой мне понадобится. Сколько по вашему прошло времени с тех пор, как расчленили тех двух людей? — Около трех суток. — Значит капитан и профессор Бент здесь как минимум трое суток. Учитывая место, где нашли останки и скорость течения реки, я вычислил район, где их сбросили в воду. Его я планирую обыскать в первую очередь. — Прямо сейчас? — Откладывать будет нелогично. — Но Спок, мы только вернулись. Ты же промерз до костей и даже не согрелся толком. И не поел. — Вы забыли доктор, я ел жареные каштаны, которые вы купили у уличного торговца. — Это не еда. — Отмахнулся Маккой. — Я пойду с вами. Смотрите, как все туманом заволокло. — Нет. — Твердо ответил вулканец. — Вы останетесь дома, на случай если кто-то еще обратится по объявлению. А заодно займетесь письмами. — Я доктор, а не дешифровщик! — Попытался возмутиться Маккой, но Спок уже не слушал, подхватив саквояж с трикодером и пальто, он стремительно покинул гостиную. *** За годы врачебной практики научившийся при необходимости спать вполуха, Маккой пробудился от легкого скрипа половиц и, вытянув руку, нащупал на тумбочке спички. Оранжевый огонек вырвал у мрака циферблат часов — без четверти четыре. Чертыхаясь, доктор накинул на плечи покрывало и отправился в гостиную, не забыв прихватить медицинский набор. Оправдывая его подозрения, Спок стоял у камина, едва не засовывая руки прямо в пламя. Услышав шум шагов, он обернулся и слегка покачнулся, ухватившись за каминную полку. — Спок! — Все нормально, доктор, мне лишь нужно немного времени, чтобы согреться. — Нормально, говорите? А вот мой сканер совсем другого мнения. Черт, да вы себя в зеркало видели? — Маккой бесцеремонно стянул с вулканца пальто и сделал инъекцию.— Если вы заболеете, Джиму это не поможет. — Это не входит в мои планы. — А что входит? Довести себя до истощения или слечь с переохлаждением? Днем здесь невозможно дышать из-за токсичного смога, а ночью слишком сыро и холодно — худших условий для вулканца еще поискать надо. Спок? Ты вообще меня слушаешь? — Я был бы признателен, доктор, если бы вы прервали свою экспрессивную речь и вернулись в свою комнату. Я благодарен за медицинскую помощь, но в данный момент… — В данный момент ты отправишься в постель. Да-да, не надо метать на меня эти взгляды. Я, между прочим, растопил для тебя камин в спальне. Так что ты можешь спать и не бояться отморозить свои острые уши. Не нашедший что ответить Спок был слишком вымотан, поэтому покорно позволил отбуксировать себя в спальню, где в камине действительно тлели раскаленные угли, поднимая температуру пусть не до полноценного тепла, но хоть до приемлемой для сна. — Доктор, я… — Заткнись и раздевайся. Ты что, лазил по болоту? — Я… Доктор, я в состоянии раздеться без вашего надзора. — Нет уж, я не уйду, пока не увижу своими глазами, что ты лег в постель. Осторожнее, там еще грелка в ногах. Осознавая, что спорить бесполезно, старший офицер по науке снял и повесил на спинку стула заляпанный грязью костюм, забрался в кровать и послушно вытянулся на матрасе, натянув на себя одеяло. После чего с вызовом взглянул на прислонившегося к дверному косяку Маккоя. — Вот видите, не так уж сложно. — Промурлыкал доктор. — Доброй ночи. И даже не пытайтесь встать раньше завтрака. Спок и не пытался. Медная грелка под матрасом отогрела замерзшие ступни, а инъекция позволила снова дышать свободно. Решив проснуться ровно в восемь тридцать, Спок смежил веки и погрузился в долгожданный глубокий сон. Яичница, жареные сосиски и бекон, вяленые помидоры и тосты на щедром слое тушеной фасоли, утопающей в жиру на огромном блюде. Глядя на все это изобилие, по какой-то нелепости именующееся завтраком, доктор Маккой готов был согласиться со Споком и назвать его неприемлемым. Сам вулканец, довольствовавшись куском сливового пирога и неизменным чаем, сидел рядом и отмечал на карте очередной участок. Накануне он проделал большую работу, но им обоим было очевидно, что неохваченной территории еще слишком много, а их всего двое. — Вам удалось расшифровать письма, доктор. — Скорее утвердительно, чем вопросительно произнес вулканец, отмечая точкой новый дом. — Трикодер справился, если вы об этом. — Отозвался Маккой, ковыряясь в яичнице. — С этим делом теперь все ясно. — Не поделитесь? — Поделюсь. Те шифрованные письма принадлежат некому Роберу, по крайней мере, он так подписался. У них с пропавшей леди были чувства, зародившиеся еще во времена их молодости. Помните, молодой человек вчера упоминал про полковника и службу в Индии? Так вот этот Робер тоже ссылался на Бомбей и времена, когда его возлюбленная была замужем и недоступна. Потом они на долгие годы потеряли друг друга. И вот, через каких-то дальних знакомых, вдруг снова нашлись. Он написал ей, она ему. Чувства вспыхнули с новой силой… Этот шифр они придумали еще давно, опасаясь, что их переписку могут прочесть. — Насколько я понимаю, после смерти мужа, миссис Истмонд стала совершенно свободной и потребность в шифровании отпала. — Пожалуй. Видимо, это дань их памяти. Плюс, насколько я понял со слов Робера, миссис Истмонд считала, что в ее возрасте неприлично вести любовную переписку. Да и вообще думать о подобных вещах. — Но он убедил ее в обратном? — Именно так, Спок. Он настойчиво звал ее к себе, к морю и солнцу, как он писал. И вот миссис Истмонд, наконец, сдалась. Она хотела избежать объяснений с родными и попросту сбежала. Свой дом она переписала на внучку, в ближайшее время их об этом известят. Вот, собственно, и вся загадка. — Очень интересно, доктор. — Вы так считаете? — Несомненно. — Думаете, стоит рассказать об этом Экерсли? Мне показалось, они искренне волнуются. — Отправим им записку. Они пришли сюда за ответами, и я обещал их дать. Раздался стук в дверь, и в гостиную вошла горничная Бетт. — Мистер Спок, мистер Маккой — к вам молодая леди. — Тоже по объявлению? — Да, сэр. — Тогда заберите, пожалуйста, эти тарелки. Вы ведь закончили, мистер Спок? И зовите ее сюда. Вошедшая девушка, одетая в темно-зеленую юбку и жакет, выглядела одновременно решительно и растерянно. Каштановые пряди, выглядывающие из-под шляпки, влажно блестели от утреннего тумана. — Мистер Спок и мистер Маккой? — Спросила она, переводя взгляд с доктора на вулканца. — Я мистер Спок, — отозвался последний. — Это доктор Маккой. — В объявлении написано, что вы готовы помочь, если я считаю, что стала свидетелем похищения. Это правда или всего лишь розыгрыш? — Если в наших силах будет помочь, мы сделаем все возможное. В объявлении указана правда. — Подтвердил Спок. — Ох, спасибо. Я уже была в полиции, но там пока ничем не могут помочь. — На напряженном лице девушки появилось некое облегчение. — Что у вас случилось, мисс? Присядьте ближе к камину, я попрошу принести вам чаю. — Предложил доктор. — Вы очень добры. — Девушка присела в кресло. — Простите, я совсем забыла о приличиях. Мое имя Элисон Коберн. Мы с сестрой даем уроки музыки. Вчера вечером у Эстерн был урок, с четырех до шести она занималась с детьми мистера Моргана в доме возле Сейнт-Джеймс сквер. После этого она должна была возвратиться домой не позднее половины седьмого. Мы живем на Сторис Гейт, дом номер пять. Пока Элисон Коберн рассказывала, Спок сверялся с картой. По тому, как он едва заметно напрягся, Маккой догадался, что информация его крайне заинтересовала. — Как я понимаю, ваша сестра так и не вернулась домой? — Да, мистер Спок. Я посетила мистера Моргана, Эстерн ушла от него в положенное время. Мы живем неподалеку, поэтому она всегда ходила домой пешком. Но в это время уже достаточно темно, а в этот сезон еще и сильный туман. В полиции сказали, что займутся поисками, но я просто не могла сидеть и ждать. Хозяйка, у которой мы снимаем комнаты, показала мне газету с вашим объявлением, и я решила, что если могу сделать еще хоть что-то… — Вы знаете дорогу, которой ходила Эстерн? — Да, сначала угол Пэлл-Мэлл и Ватерлоо Плейс, потом через Сейнт-Джеймс парк, мимо озера, на Хорс-Гардс-роуд. А там всего пару шагов до дома. — Она давно дает уроки музыки в этом доме? — Уже больше года. Эстерн очень талантлива, мистер Спок. Я тоже занимаюсь музыкой, поэтому могу судить. Она превосходная скрипачка и сама сочиняет музыку. Кроме того, она увлекается живописью, видели бы вы ее работы, клянусь вам, они замечательны. И пишет стихи. Их публиковали в литературных журналах и очень хвалили. Я не представляю, чтобы кто-то мог желать ей зла. — Хорошо, мисс Коберн. Опишите вашу сестру. — Она очень похожа на меня. Только чуть выше ростом, и у нее родинка возле губы справа. На ней был светло голубой костюм с меховым воротником. — Мы с доктором Маккоем постараемся найти вашу сестру. Но я не хочу давать вам ложных надежд. — Я все понимаю, мистер Спок, мы живем в опасное время. И все же не отнимаете у меня надежду. — Девушка встала. — Я буду ждать от вас вестей. — Всего доброго, мисс Коберн. Когда дверь за посетительницей закрылась, Маккой подошел к столу и взглянул на карту. — Мне показалось, что вас это заинтересовало, Спок. Думаете, это может быть связано с нашим делом? — Возможно, доктор. Вот, смотрите. — Спок очертил кончиком карандаша область на карте. — Здесь по моим расчетам сбросили в реку останки двух мужчин. Вот Сторис Гейт. А эта окружность охватывает область, где могли оказаться профессор Бент и капитан после перемещения. — Все совпадает. — Кивнул Маккой, чувствуя, как от волнения заколотилось сердце. —Вот этот район, как видите, я уже изучил. Конечно, есть небольшой шанс, что я что-то упустил, но все же логичнее будет сосредоточиться на оставшихся улицах. —Что ж, теперь все выглядит куда оптимистичней. Идемте, Спок, не будем терять времени. * * * Запястье с тонким, как ниточка, шрамом противно ныло, хотя, по уверениям Бента, не должно было. Несмотря на это Кирку удалось немного поспать, или скорее — подремать, всеми силами игнорируя факт, что рядом в мучениях умирал человек, и он ничем не мог ему помочь. Собственное бессилие выводило из себя, но капитан тщательно держал чувства под контролем, понимая, что только хладнокровие даст ему шанс выбраться из прискорбного положения, в котором он отказался. Мужчина на соседнем столе больше не стонал, но мониторы упорно продолжали показывать, что его тело все еще продолжает бороться за жизнь. Занявшись привычным занятием — расшатыванием ремней — Джим разглядывал трещины на потолке и вспоминал детство в Айове, рыбалку, кукурузные поля, игры с братом и мамин фирменный яблочный пирог. Сами по себе мысли его постоянно возвращались к «Энтерпрайз», к последнему сеансу связи, и голосу Спока, которого он даже не смог увидеть, перед тем, как Бент выключил экран. — Скучаете, капитан? Кирк поморщился. Отвлекшись, он каким-то образом успел пропустить приход профессора. И, судя по довольному виду того, стоило готовиться к худшему. — Помнится, вы сомневались в моем научном интересе? Наверное, пришло время немного просветить вас касательно моих планов. — Бент по-хозяйски прошелся вокруг столов. — Согласен, что сама по себе процедура сращивания тканей не слишком интересна. С медицинской точки зрения, конечно, это довольно новаторский метод, но для меня… просто инструмент. Как думаете, капитан, что составляет сущность личности? Скопление нейронов внутри черепа? Правое полушарие? Левое? Где прячется индивидуальность? Вот вы — капитан звездолета — обладатель блестящего аналитического ума. Вы ведь знаете, что за логическое мышление отвечает левое полушарие? Кирк, не отрываясь, смотрел в потолок. — Вы не пишите стихов и не занимаетесь рисованием. Верно ведь? Большинство из нас довольствуется одной половиной — рационализаторский склад ума или творческий. Немного ущербно, вы не находите? Вам никогда не было интересно, что получится, если совместить две половинки? Кирку не было интересно. Уже догадываясь, к чему может свестись разговор, он предпочел бы, чтобы подобные идеи вообще никогда не возникали в чьем-либо воображении. — Можете поздравить меня еще раз, я нашел для вас идеальное дополнение. Вашу вторую половинку, можно сказать. — Бент хихикнул от собственной шутки. — В полной мере творческий склад ума. Целый перечень талантов в одном индивиде. Плюс ранняя стадия туберкулеза, которая неминуемо приведет к гибели. Видите, я все продумал, никакого вмешательства в ход истории. Кирк мог бы поспорить на этот счет. Но решил твердо придерживаться нейтралитета. — Ее правое полушарие вместо вашего. Операция, конечно, намного сложнее, чем, допустим, пересадить глаз или конечности, но я уверен в успехе. Самое гениально, что я доработал прибор так, чтобы не было нужды искать совместимые объекты. Подойдут любые Homo sapiens. Это большой прорыв, капитан! И он открывает еще большие просторы. Вскоре я смогу соединять не только представителей одного вида, но и разных. Даже нескольких, если захочу. Самое интересное — что, по-вашему, получится в итоге? Вы останетесь собой? Или станете ей? Или появится новая личность? Конечно, остается еще вариант тотально коллапса сознания… Кстати, думаю, она вам понравится. Эстерн Коберн, двадцати двух лет, музыкант, поэт и художник. Я изучил ее дело в историческом архиве. Вскоре она бы узнала о болезни, и ее талант раскрылся бы в полную силу. Некролог был очень милый. Для Кирка это было уже слишком. — А вам хоть на минуту приходила мысль о том, что вы собираетесь убить девушку? Лишить ее того немногого, что ей осталось? Кем вы себя считаете, богом? — Что за глупые мысли, капитан. Я всего лишь ученый. Экспериментатор. — Вы больны. — Вы повторяетесь. Но о гениях так часто говорят. А еще их часто недооценивают. Вскоре вам предстоит пережить поистине увлекательный опыт. Уникальный в своем роде. Девушка уже готова, получить материал в этом веке оказалось даже проще, чем я думал. Осталась пара незначительных приготовлений, и мы сможем приступить. * * * Взвесь из капель тумана, смешанного с угольным чадом, клочками висела в воздухе, и Маккою начало казаться, что этим маревом окутан весь мир пришлого, где люди никогда не видят неба и солнца. Нехотя он признался самому себе, что безумно скучает по виду звезд и готов отдать что угодно, лишь бы вырваться из этого почти осязаемого бурого сумрака и вновь оказаться посреди бесконечного простора космоса. Доктор был уверен, что Спок полностью разделяет его стремление. Вулканец брел по противоположной стороне улицы, ссутулившись и подняв воротник, и напоминал худую нескладную птицу. Трикодеры были настроены подавать тихий звуковой сигнал в случае обнаружения живого существа с отличными от обитателей Лондона химическими параметрами. Сложность заключалась в том, что из-за ограничения радиуса охвата приходилось двигаться очень медленно, обходить все углы, заглядывать во все проулки и магазины, топтаться возле каждого подвала, и при этом стараться не выглядеть подозрительно. К счастью, прохожие обращали мало внимания на других пешеходов, а если такое случалось, всегда можно было сделать вид, что интересуешься витриной или остановился, чтобы завязать шнурок. В крайнем случае, приходилось выжидать время и возвращаться к пропущенному месту. Дважды Спок отвлекался, чтобы пополнить запас внезапно полюбившихся ему жареных каштанов. Один раз они оба зашли в кондитерскую, чтобы хоть немного согреться и выпить по чашке горячего чая со сдобными булочками. Понемногу мутная серость начала темнеть, обещая в скором времени превратиться в непроглядную тьму, и на душе у Маккоя заскребли кошки. Еще один день они потратили впустую, еще один день Джим провел неизвестно где, быть может, раненый или больной. Совершенно запутавшийся в пересечении улиц и переулков, Маккой устало брел вдоль своей стороны, машинально повторяя процедуру обследования дома за домом, и следя за тем, чтобы не упускать из виду фигуру вулканца. Поток прохожих заметно поредел, снующие днем экипажи все реже нарушали цокотом сгущавшуюся тишину, и доктору меньше всего хотелось заблудиться и остаться одному в темноте. Дойдя до угла очередного дома, он с горечью подумал, что на сегодня пора сворачивать поиски. Им обоим нужен был отдых. — Мистер Спок! — Окликнул он товарища и пересек дорогу. — Стойте! — Вы что-то нашли? — Вулканец замер. — Увы, нет. — Чувствуя укол вины за ложно поданную надежду, покачал головой Маккой. — Простите. Я лишь хотел сказать, что уже совсем стемнело. Нам стоит вернуться домой. — Возвращайтесь, доктор. Я в состоянии продолжать поиски. Возможно, мы уже близко. — Возможно? Что это, предчувствие, Спок? Спок уже собирался ответить, что у вулканцев не бывает предчувствий, когда раздался тихий гудок трикодера. Офицеры молча переглянулись и, не сговариваясь, одновременно потянулись к приборам. — Боже, Спок. — Севшим от волнения голосом произнес Маккой. — Это он. Это Джим. * * * — Ну вот и все, апробацию можно считать успешной. — С этими словами профессор Бент отсоединил датчики от тела умирающего мужчины и спихнул его на пол. — Мне нужен этот стол. Доставленная им темноволосая девушка в смятом нежно-голубом костюме казалась хрупким сломанным цветком, оброненным на пол каменного мешка подвала. Она не двигаюсь, и глаза ее были закрыты, но Кирк видел, как при дыхании слабо вздымалась грудь. — Она оказалась очень активной, — между делом заметил Бент, — пришлось ввести ей максимально допустимую дозу. Хорошо, что для моих целей нужна только голова, не придется возиться со всеми этими тряпками. Сорвав с девушки шляпку, он легко поднял и уложил ее на стол. После чего подошел к Кирку, который в этот раз попытался оказать сопротивление, хоть и безуспешно. Вскоре его голова оказалась надежно зафиксирована на специальной подставке, не дающей шевельнуться даже не миллиметр. Убедившись, что его подопытный готов к операции, ученый вернулся к девушке и взялся за скальпель. В этот момент Кирк почувствовал, что пристежное крепление, удерживающего его левое запястье, наконец, не выдержало постоянных атак. Не обращая внимания на боль, капитан дернул руку изо всех сил и ремень отсоединился. Первой его мыслью было незаметно освободиться, пока Бент отвлекся, но скосив взгляд на соседний стол, он понял, что медлить нельзя. — Бент! Эй, стойте! — Позвал он, но профессор не обратил на него никакого внимания. Лазерный скальпель коснулся бледного лба жертвы. — Слушайте! Дьявол… Слушайте, я придумал кое-что интересное. Клянусь, моя идея намного превосходит вашу. Сами бы вы до такого никогда не додумались. Бент обернулся к Кирку со снисходительным любопытством, но скальпель все же отложил. — Что вы могли придумать, капитан? Вы военный, а не ученый, у вас отсутствует фантазия. — Кое-кто бы с вами поспорил… — Кирк сделал вид, что закашлялся, и профессору пришлось подойти к его столу, чтобы расслышать. — Ваша технология… вы могли бы… Собрав все физические и душевные силы, капитан нанес склонившемуся над ним ученому сокрушительный удар в лицо. Бент, резко отшатнувшись, осел на пол. Не теряя ни секунды, Джим принялся расстегивать ремни, опасаясь, что профессор может в любой момент прийти в себя. От волнения пальцы слегка подрагивали. Когда в напряженной тишине заскрипела, открываясь, массивная дверь, Кирк едва не вскрикнул от неожиданности. И в следующее мгновение обомлел от радости, увидев вошедших Маккоя и Спока. — Джим! — Капитан! — Спок, Боунз! Боже, Боунз, скорее — тот мужчина, ему срочно нужна помощь! Пока Спок освобождал капитана от оставшихся ремней и отдавал ему свое пальто, доктор склонился над лежащим на полу телом. — Поздно, Джим, он мертв. — Сообщил он и провел сканером над девушкой. — А мисс Коберн просто без сознания, похоже, ей ввели теротоксин. —Вы знаете ее имя? Откуда? — Кирк попытался встать на ноги, но пошатнулся, и Споку пришлось поддержать его, оберегая от падения. —Это долгая история, Джим. — Маккой переключил свое внимание на капитана. — У тебя небольшое обезвоживание и истощение. Плюс последствия длительной неподвижности. К счастью, ничего непоправимого. Что же за чертовщина здесь происходила? — Это тоже долгая история, Боунз. Долгая и отвратительная. — Джим содрогнулся и пониже натянул рукав на запястье со шрамом. — Поверить не могу, что вы здесь. Ущипните меня, что ли, это ведь правда не сон? —Не сон, капитан. — Подтвердил Спок, все еще поддерживая его под руку. — То мертвое тело — это то, что осталось от двух молодых мужчин? — Да. Профессор Бент — чудовище. Его разум… Он извращен, отравлен. Заметив, как Кирк машинально потирает запястье, Маккой молча взял его руку в свои и сдвинул рукав. Хватка Спока ощутимо усилилась. — Джим… Я уберу этот шрам, следа не останется. Рука функционирует без осложнений? — Словно ничего и не было. Бент хоть и безумен, но определенно талантлив. — Кстати, что с ним случилось? — С ним случился хук левой. Надеюсь, я выбил ему пару зубов… А как вы меня нашли? И где мы, собственно, находимся? — Мы находимся в подвальном помещении заброшенного дома, капитан. — Доложил коммандер. — Вернее будет сказать, мы находимся на один уровень ниже подвального помещения. Вероятно, это часть старых катакомб, сохранившихся со времен прежних построек. — Вот почему здесь так тихо. — Верно. Стены укреплены каменной кладкой. Понадобилось двадцать минут, прежде чем мы с доктором Маккоем смогли установить ваше точное местоположение и попасть внутрь через угольный погреб. — Вы сумели понять, как работает устройство Бента, и отправились за мной. — Джим тепло улыбнулся. — Я никогда не сомневался в ваших способностях. — Благодарю, капитан. Надеюсь, моих способностей хватит, чтобы вернуть нас обратно в наше время. — Вы справитесь и с этим. Но сначала нам нужно позаботиться о девушке. Вы успели как нельзя вовремя. — Ее сестра очень о ней беспокоиться, она будет счастлива. Я сделаю ей укол, который постепенно приведет ее в чувства, и найду экипаж, который доставит ее домой. — Предложил Маккой. — Много она успела увидеть из всего этого оборудования? — Похоже, что ничего. Бент занес ее уже в бессознательном состоянии. Хотя не знаю, что она могла видеть за пределами этой комнаты. Кажется, она пыталась оказать сопротивление. — Храбрая девушка. Похоже, она весьма неординарна личность. — Боунз, она действительно больна туберкулезом? — К сожалению, да. Пока это начальная стадия, но учитывая условия жизни и уровень медицины, болезнь, скорее всего, будет прогрессировать. — Отправьте ее домой, Боунз. Надеюсь, то, что случилось, не омрачит слишком сильно жизнь, сколько бы ей не осталось. Пока изумленный щедростью вознаграждения за столь короткую дорогу извозчик вез сонно оглядывающуюся по сторонам Эстерн Коберн домой, Кирк и Маккой демонтировали лабораторию и методично уничтожили медицинские приборы профессора с помощью фазеров. Сам профессор, со связанными за спиной руками, приходил в себя в соседнем помещении, где Спок занимался настройкой установленного там устройства для перемещения. — Думаю, все готово. Профессор доработал свое изобретение, по моим расчетам мы вернемся в то место и время, откуда пришли. — Сообщил он, выставив нужные настройки. —В таком случае, не будем тянуть. — Решил капитан. — Вы сказали, что дом заброшен? — Так и есть. — Тогда никто не пострадает, если я установлю батарею фазера в режим перегрузки, чтобы после нашего ухода это место полностью разрушилось. Идемте, профессор, вашу судьбу будет решать суд. Яркая вспышка слепящего света и головокружительное ощущение падения — и четверо людей пришли в себя в помещении лаборатории на космической станции. — Слава богу, получилось. — Пробормотал Маккой, озираясь. — Добро пожаловать назад в будущее. Кирк подошел к экрану и включил связь. — «Энтерпрайз»? Вызывает капитан Кирк. — Капитан! — На экране появилось довольное лицо главного инженера. — С возвращением! — Доложите обстановку, Скотти. — Все в полном порядке, сэр. Вообще-то прошло всего пятнадцать минут с тех пор, как мистер Спок и доктор Маккой отправились за вами. — Я планировал уложиться в пятиминутный промежуток. — С долей разочарования заметил Спок. Кирк довольно рассмеялся. — Поднимайте четверых, Скотти. — Есть, сэр! Притихший профессор, кажущийся дезориентированным после удара и перемещения, внезапно резво рванулся к приборам и, прежде чем его успели остановить, проехался по панели грудью и зубами повернул рычаг. — Быстро на выход. — Первым среагировал Спок. Едва трое людей успели выбежать из помещения, лаборатория озарилась светом, потом что-то надсадно загудело, затрещало статическими разрядами и полыхнуло огненной вспышкой. Когда дым рассеялся, оказалось, что Бент исчез, а его детище превратилось в груду оплавленных обломков. — Спок, думаете, он мог выжить? — Вряд ли это возможно, капитан. Устройство требовало точной настройки. Профессор совершил самоубийство. * * * Когда все формальности были улажены, Энтерпрайз лег на курс к Земле, и Маккой разрешил Кирку покинуть лазарет и восстанавливаться в своей каюте за партией в шахматы, капитан обратил внимание на задумчивое выражение на лице своего старшего помощника. — Что такое Спок? Вас еще что-то беспокоит? — Нет, капитан. Я просто думал о том, что профессор без сомнения был выдающимся ученым. Его изобретения могли изменить мир. Но вместо этого он тратил время на аморальные опыты. —Лучше не пытайтесь понять. Больной разум не поддается логическому анализу, а одаренность не всегда идет об руку с милосердием. — Кирк передвинул фигуру, и сдвинувшийся рукав обнажил гладкую кожу на его правом запястье. — Ваш ход, Спок.