Медь и серебро

Кания была просто дьявольски холодным местечком — как бы ни смешно это звучало. Даже здесь, в жарко затопленной таверне с поэтическим названием «Дыхание Ада», Элли несколько раз стукнула зубами, прежде чем повторила свою просьбу. — Мне настойку из ягод велокса, пожалуйста, — попросила она, и мрачная дьяволица, разносившая заказы, что-то нацарапала на собственном краснокожем предплечье, прежде чем неторопливо уплыть в сторону кухни. Элли вздохнула, крепче кутаясь в свою теплую накидку. Канианский сервис отличался потрясающей ненавязчивостью. Впрочем, возможно, дело было в Валене — тот вел себя, как король враждующей державы, в силу непреодолимых обстоятельств вынужденный присутствовать на дипломатическом приёме. В данный момент он с угрюмым видом писал что-то на обрывке бумаги, судя по всему, делая вид, что весь окружающий мир не имеет к нему ровно никакого отношения. Мир в лице местных дьяволов старательно отвечал ему взаимностью. Дьяволица-подавальщица, например, вообще его не замечала. — Ты что-нибудь будешь? — безнадёжно спросила Элли. Вален даже не поднял головы. — В лучшем случае, миледи, я найду в своей кружке пинту яда, — проронил он, не отрываясь от своих записей. — А в худшем? — Пинту яда и плевок повара. Элли затосковала. Местные традиции оставались для нее загадкой, и отгадывать ту Элли почему-то не хотелось. Со всех сторон на них с энтомологическим любопытством пырились дьяволы, особое внимание уделяя цепу Валена, который тот многозначительно положил на стол. Все вокруг просто вибрировало от взаимного дружелюбия. И было холодно. Подавальщица, судя по всему, сгинула среди чада кухни — по крайней мере, в зале эту расторопную адскую девицу не было видно. — Интересно, — задумчиво сказала Элли, — а если я скажу, что я как бы тут за их герцога, они впечатлятся? — Безусловно, миледи. До глубины своих никчемных душ. Он снова погрузился в свои загадочные записи; Элли хотела было незаметно подсмотреть, но Вален очень предусмотрительно прикрыл листок правой рукой, в то время как левая прямо-таки летала над бумагой. Изредка он останавливался, кусая карандаш, и задумчиво сдвигал брови, после чего что-то перечеркивал; этот процесс казался бесконечным. С такой самоотдачей тифлинг обычно отчищал от крови свой цеп, но цеп, блестящий в свете тусклых ламп, величаво покоился на столе. Когда Вален в третий раз яростно черканул по бумаге карандашом, Элли не выдержала. — Что ты пишешь? — полюбопытствовала она. — Ты решил вести дневник? Или это вроде путевых заметок «Как я провёл лето в Кании и никого не убил»? — Очень смешно, миледи, — тифлинг соизволил поднять на нее глаза. Весьма сердитые глаза — впрочем, быть сердитым ему шло. — У вас талант комедиантки. — Я серьёзно, — Элли пожала плечами, — интересно же. А может, — она хихикнула, — ты там стихи любовные пишешь? Это предположение было абсурдным ровно настолько, что по сравнению с ним даже выпивающий в таверне целестиал из Элизиума выглядел вполне адекватным событием. Элли знала, что в своё время Вален немало читал и много чего знал, однако стихи казались чересчур эфемерной материей для него. Чересчур. Эфемерной. Именно поэтому Элли слегка опешила, когда увидела, как залились алой краской скулы тифлинга. Он на секунду широко раскрыл глаза, ставшие из голубых темно-синими, после чего к его лицу снова вернулось обычное каменно-спокойное выражение. — Миледи, если вы нуждаетесь в чтении, предлагаю библиотеку храма Дхарваны, — ровно сказал он. — В вашем распоряжении гора книг. Элли вспомнила, чем кончилось их последнее посещение этого паноптикума, и состроила печальную гримасу. После экспансивного Натирриного выступления туда их пустят лишь с Истинным Именем любви Спящего, причём то должно совпадать с именем Дхарваны и никак иначе. Как будто у нее своих проблем мало! К тому же, трактаты лимбских мудрецов ввергали Элли в оторопь. Возникало ощущение, что те писали их, периодически отхлебывая вина аоистов, а потом закусывая фейской пыльцой; возможно, все гитцераи были такими. А может, и нет. Хотя, судя по Дхарване… — Я не хочу, — протянула Элли. — Она странная. И этот зеленый тоже. Вален, вот скажи, где смысл — дрыхнуть и ждать непонятно чего? А? — Его нет, — веско ответил Вален. Элли вздохнула. — Ну да. А в чем он есть вообще?.. — Ни в чем. Тифлинг уткнулся носом в свой листок, всем видом показывая, что аудиенция окончена. Мимо проплыл здоровенный краснорожий дьявол с киркой в когтистых лапах; он высокомерно посмотрел на Валена, что-то прошипел, и тот, не отрываясь от записей, показал ему средний палец. Элли безмолвно следила за этим театром жестов. — Они меня знают, — ответил Вален на невысказанный вопрос. — И не с лучшей стороны. Хотя как посмотреть. — Слушай, — Элли положила подбородок на сплетенные пальцы, — а почему ты пошел за мной? Ведь ты… Она осеклась. Демон-квартерон, Война Крови… но в самом деле — почему? — Провидица вас любит, — он дернул щекой. — И я все еще обещал за вами приглядывать. А кроме того… скольких воинов вы вылечили в ночь битвы? Мы… вам благодарны. Последние слова он произнес с некоторым усилием — словно бы те давались ему с трудом. Элли покачала головой. Когда уже этот пленник Зимней Королевы перестанет складывать из льдинок вечность? Сколько еще ей посадить роз, чтобы эти треклятые льдины оттаяли? — А я благодарна тебе, — просто сказала она. Вален усмехнулся уголком губ. — Миледи, вы не выживете здесь без проводника. Это касается и Кан`Тар, и чешуйчатого. Элли невольно улыбнулась в ответ. Ей показалось — несмотря на все морозы Кании — что льдины хоть и медленно, но все же тают.