До смешного очевидно

Питер лежал лицом вниз, боясь дышать, слушал сквозь набат собственного сердцебиения, как Тони спускает штаны с себя, потом почувствовал его руки на своих бедрах, шершавость его пальцев, касавшихся ягодиц, впрочем, Тони тут же переместил руки выше, на поясницу Питера, взялся за толстовку, заставил приподняться, стянул толстовку Питеру через голову и швырнул куда-то – Питера нисколько не интересовала дальнейшая судьба предмета гардероба в данный момент. Он очутился прижатым к помосту теперь уже голым телом, Тони тяжело положил свою ладонь ему на шею и, припечатав Питера к теплому пластику, потерся членом меж его ягодиц – Питер, всхлипнув, подался ближе, ближе, назад, к Тони, хотя тот крепко держал его, заставляя не шевелиться. Тони поднес вторую руку к лицу Питера, провел средним и указательным пальцами по губам, чуть надавил, проникая в рот, и приказал хриплым плохо контролируемым голосом: - Оближи. Питер обхватил его пальцы губами, прошелся языком, чувствуя шершавую поверхность кожи, посасывал, продолжая при этом хныкать и тереться о Тони, хотя тот по-прежнему крепко держал Питера за шею, прижимая к помосту. Член Тони скользил по ложбинке между ягодиц Питера, и Питер отчаянно хотел на него насадиться, но Тони не позволял, и Питер только требовательно постанывал, заглатывая пальцы Старка. Тони отнял руку ото рта Питера, прижал его еще сильней, не позволяя дергаться, отстранился и, прежде чем Питер начал возмущенно вырываться, стремясь снова притереться к члену Тони, положил руку Питеру между ягодиц и медленно, короткими поступательными движениями начал вводить палец внутрь. Питер замер, распахнул глаза, часто глубоко дыша. Это было… да, несколько дискомфортно, палец входил туго, с трудом, но… у Питера был достаточно высокий болевой порог с некоторых пор: если тебя швыряют изо всех сил в стену, а тебе надо сию же секунду сгруппироваться, отключившись, игнорируя боль, тут же собраться, чтоб не пропустить последующий шквал ударов, - это бывало десятикратно хуже, чем то, что Питер чувствовал сейчас. Он попытался максимально расслабиться, не сжиматься от того, что его трогают в столь непривычном месте, к тому же с каждым движением палец проникал внутрь все легче, сопротивление мышц ослабевало, и чем быстрее Тони двигал рукой, тем острее на Питера накатывало неожиданное наслаждение от частых сильных движений внутри себя. Да, в общем, этот дискомфорт в самом начале – это было не столько больно, по сравнению с любой другой болью, которую Питеру доводилось испытывать довольно часто, - сколько слишком смущающе и интимно, но, когда мышцы расслабились, и палец Тони начал двигаться свободно внутри, часто-часто и глубоко, Питер едва не взвыл от обрушившегося на него наслаждения – от каждого толчка, ему дыхание перехватывало, судорогой сводило тело, чем чаще и быстрее палец Тони двигался внутри него. Питер, похныкивая, упершись руками в помост, все же вырвался из захвата Тони, принялся подаваться назад, жадно, неконтролируемо, стремясь насадиться сильнее. Тони, прижав его теперь уже в районе поясницы, прибавил второй палец, и Питер буквально чувствовал, как плотно обхватывают его мышцы пальцы Тони, двигался ему навстречу, сходя с ума от этого трения внутри себя, желая больше, больше и быстрее, это было абсолютно невероятно, и когда Тони проникал вглубь до какой-то точки, Питера прошибало до затмевающих сознание вспышек в голове. - Ничего себе, малыш, ты так легко это принял, действительно нравится, да? Какой потрясающе эластичный мальчик, - задушенно медленно сказал Тони, и иначе как вязким, Питер его голос почему-то не мог назвать. - Да, да, очень нравится, Тони, пожалуйста, сильнее, - голос Питера был, напротив, звонким, всхлипывающим и срывающимся. – Так хорошо, - он продолжал изо всех сил подаваться назад в такт движениям руки Старка. – Пожалуйста, хочу твой член, пожалуйста, не останавливайся, я хочу сильнее и глубже. Тони вынул из него пальцы, и Питер на мгновение почувствовал себя таким раскрытым, мышцы не желали сокращаться назад, это было каким-то новым слишком чувственным ощущением, а потом Тони ввел головку члена, толкнулся на пробу, и Питер с восторгом простонал, чувствуя, как он входит, распирает, растягивает, заполняет его там, где Питер так раскрыт для него. Тони делал это так мучительно медленно, что Питер снова не сдержался, резко подался назад, получилось все же слишком резко, у него слезы на глаза навернулись, но, от каждого следующего движения мимолетная боль проходила, сопротивление тела исчезало, Тони входил, входил в него, все глубже с каждым толчком. - Тихо, - Тони неожиданно жестко схватил Питера за бедра, заставляя не ерзать, раздвинул ягодицы максимально возможно, буквально пригвоздил к помосту, не позволяя беспорядочно насаживаться на член самому. Питер протестующе всхлипнул, но тут Тони резко погрузился в него, раз, другой, и, задав ритм, впиваясь пальцами в бедра Питера, сильно и размеренно принялся вбивать его в помост, отчего у Питера просто искры из глаз полетели, хотя едва ли он раньше задумывался о том, что это понятие можно ощутить буквально. Член Питера болезненно терся о пластик помоста, но он не мог придавать этому значения, слишком потрясающими были ощущения там, с другой стороны. В какой-то момент Тони вошел полностью, Питер слышал влажные шлепки, чувствовал его так глубоко – и снова, он касался какой-то точки, теперь уже дольше, наверняка, у Питера темнело в глазах, он хотел там-там-там, туда, еще, быстрее и чаще. - Тони, пожалуйста, Тони, да, сильнее, как хорошо, я сейчас умру, еще, пожалуйста, это о-ху-енно, - «охуенно» Питер произнес в три вдоха, в такт ударам, пока его жестко и сильно втрахивали в помост. Потом у Питера сорвало крышу. Тони вбивался в него на всю свою длину, ритмично, быстро, от каждого движения Питера прошивало острым наслаждением по всему телу. Член Питера все еще ерзал по пластику, соприкосновения с твердой поверхностью были болезненными, но в то же время Питеру было так хорошо, что он не хотел никак по-другому, и, невероятно, он кончил вот так, судорожно изогнувшись на мгновение, оперевшись локтями и прогнувшись от помоста к Тони, пока сперма излилась из него в несколько толчков. - Продолжай… Продолжай… - осоловело пробормотал Питер, потому что в голове все плыло от оргазма, Тони, двигавшийся в нем, попытался остановиться, но Питер чувствовал, что едва он коснется той точки внутри несколько раз – у Питера встанет снова. Тони перехватил его удобнее, чуть-чуть оттащил назад, и теперь Питер опирался о помост локтями, а не лежал на нем, и Тони, чуть сбавив ритм, трахал Питера, натягивая его на себя при каждом толчке, впиваясь в бедра твердой хваткой. Питер уже скулил, долго и на одном вдохе. Ему было так хорошо, и так длительно хорошо, что он реально плохо осознавал действительность. Казалось, что он сейчас умрет, казалось, что он не в силах так долго выносить это наслаждение, но ощущения продолжались, и продолжались, и он все еще не умер, даже не отключился, у него снова стоял, только от того, что Тони трахает его в задницу, погружается в него, Питер чувствовал трение своих мышц о член Тони, чувствовал, как плотно и полностью он сидит на нем, слышал частые выдохи Тони, слышал эти влажные шлепки, такие грязные и возбуждающие, - это от того, что его трахает Тони, раздаются в мастерской эти глубоко непристойные звуки. Тони отпустил его бедра, подхватил одной рукой под живот, распластав ладонь на кубиках пресса, а второй обхватив член Питера, начал дрочить ему, продолжая, продолжая при этом трахать, и Питер вскрикивал, уверившись, что вот сейчас он сойдет с ума совершенно точно, потому что ему стало еще более хорошо, чем было до этого. Тони трахал его долго, так долго, что Питер уже смирился со своим абсолютным счастьем, но каждый раз от какого-то нового слишком правильного толчка ему становилось снова так охуенно, что разбегались мысли. Он кончил скоро на руку Тони, но тут же снова склонился над помостом, прогибаясь в пояснице, насаживаясь назад, не позволяя Старку остановиться, - он был гипервозбудимым подростком с повышенной тактильностью, он возбуждался много и часто и в менее подходящих ситуациях, поэтому сейчас… Питеру казалось, что он попал в какой-то мучительно-восхитительный замкнутый круг, когда у него будет вставать, вставать и вставать от ощущения того, как Тони двигается в нем. - Еще… Еще! – пролепетал Питер, и они продолжали, снова, долго, потеряв счет времени. Питер скулил, хныкал, просил, опирался уже только одной рукой, искусав кулак второй, его бросало то в жар то в дрожь от каждого толчка, темнело в глазах от каждого толчка, Питер сорвал голос и продолжал умолять трахать его прерывающимся шепотом. В какой-то момент Питер вдруг услышал стоны Тони – Старк стонал низко, коротко и так бархатно, что Питер чуть не кончил от одних этих звуков, Тони начал вбиваться в него еще быстрее и чаще – так, как с самого начала хотелось Питеру, ему казалось, что он из него все внутренности вытрахает, от каждого поступательного движения Питер сходил с ума, Тони был там, там, где нужно, - глубоко, ритмично, правильно. - Черт, какой ты… тесный… горячий… как в тебе хорошо... малыш… кто бы мог подумать… - прошептал Тони, тихо, сдавленно, с паузами между вдохами, вцепился в бедра Питера так, что наверное останутся синяки, и кончил – Питер почувствовал, как он кончил, и от одного понимания, что Тони кончил в него, Питер кончил сам, сильно, его скрутило от всепоглощающего наслаждения. Задохнувшись, Питер мягко грохнулся обратно на помост, почувствовав, как из него выскальзывает Тони. Питер не мог и не хотел шевелиться, он лежал, распластавшись, растекшись, плевать, что на жестком пластике, он глубоко и громко дышал, он чувствовал все слишком остро, но в то же время стал абсолютно желейным. Он все еще ощущал, как раскрыт там, и, осознавая, что внутри него сперма Тони – много, горячая, сейчас вот-вот закапает обратно, Питер совершал какие-то внутренние движения мышцами, пытаясь их сократить – не слишком, впрочем, успешно. А потом Тони склонился над ним и, опершись руками на помост, нежно-невесомо коснулся губами шеи Питера, и ниже, по линии позвонков, несколько едва осязаемых аккуратных касаний губами. - Ничего себе, - Тони снова вернулся мягкими касаниями вверх к шее и зашептал куда-то Питеру в затылок. – Вау. Потрясающе. Охренеть, - и ненадолго он уткнулся лбом Питеру в шею, горячо размеренно дыша, так что у Питера волосы на шее встали дыбом от дыхания Тони. Потом Старк отстранился, исчез – присел на пол, скользнув спиной по помосту, как показалось Питеру по звукам, но Питер все еще был не в состоянии двигаться и соображать. Хотя то, что Тони сейчас сделал, – вот это трепетное касание губами, - это было действительно вау. *** Питер не знал, сколько он пролежал, сколько Тони просидел рядом. Через не-пойми-сколько-времени Питер услышал, как Тони встал и, кажется, натянул штаны, а затем нашел стоящую с другой стороны помоста чашку кофе. Питер слышал несколько глотков, потом Тони прошелся до кофемашины и Питер, лениво скосив на него глаза, увидел, как Тони выудил из-за автомата початую бутылку виски. Питер не знал, как он должен на это реагировать, но в конце концов, не мог же он лежать здесь вечно, - поэтому Питер, заставив себя отклеиться от липкого от его пота и спермы помоста, сполз вниз, попутно натягивая джинсы, и присел на пол у помоста так, как до этого, видимо, сидел Тони. Тони щедро плеснул себе виски в кофе, отставил бутылку на помост, подволок стул, на котором сегодня спал, сел напротив Питера, глядя на него остро и озабоченно. - Парень, ты как, в порядке? – после нескольких глотков в полной тишине заговорил наконец Тони. - Я потрясающе, - пожал плечами Питер, светло и искренне улыбаясь. Тони, однако, пил и все больше мрачнел, не слишком оценив его слова. - Питер, - он взъерошил свои волосы, ссутулился на стуле – при том, что сутулился Старк очень редко, практически никогда, и неловко отводя взгляд. – Я… Что-то… Сорвался. Это… Бред какой-то. Не таким должен был быть твой первый раз, черт, пацан, - Тони оставил в покое волосы и теперь отчаянно тер лицо руками. – Пиздец. Если уж я это сделал, то должен был сделать на своей шикарной двуспальной кровати, под музыку, свечи, с вином и со смазкой, или как там, я не знаю, положено, - он нервно хохотнул, но тут же снова посерьезнел. – Питер, ты заслуживаешь большего, чем быть жестко выебанным среди запчастей в неудобной позе в мастерской, и… я не знаю… если я хоть на секунду допускал, что это все же произойдет, я ни в коем случае не предполагал, что это произойдет так. Я… Черт. И Тони допил содержимое чашки в один глоток. - Ну, можете трахнуть меня на двуспальной кровати в следующий раз, - легкомысленно пожал плечами Питер. Он все еще был не в состоянии соображать, у него просто не включилась функция, анализирующая окружающую действительность, и Питер не слишком осознал, что Тони грузится. Сам Питер сейчас трепетно любил весь мир. - Да твою тетю, Питер! – прикрикнул на него Тони. – Так, понятно, разговаривать бесполезно. Выглядишь, как обдолбавшийся наркоша. – Тони встал, прошел за бутылкой и прихватил недопитую чашку с кофе Питера, снова плеснув себе виски в эспрессо. – Ты вообще осознаешь, что это было катастрофически грубо, неприемлемо и травмирующе для тебя? - Неа, - Питер заторможенно покачал головой. – Это было охуенно. Я даже представить не мог… Боже, мистер Старк, секс – это всегда так охуенно? - Чееерт, - Тони откинулся на стуле, прикрыв глаза рукой и изобразив фейспалм, который всегда очень выразительно у него получался. – Ты понимаешь… Нет, ты не понимаешь. Не каждая бы… Каждый бы… Позволил таким образом себя оттрахать. И я… не должен был позволять себе трахать кого-то таким образом. Мальчишку. Подростка. Девственника, - Тони, казалось, от каждого своего слова все больше охреневал, постепенно осознавая ситуацию, - в первый момент после произошедшего он тоже, возможно, не слишком хорошо соображал. Питер снова пожал плечами. Он растекся спиной о подножие помоста, каждое движение давалось через силу, сидеть было… слегка дискомфортно, но Питер не хотел сейчас делать ничего кроме как сидеть. Слушать Старка он тоже не очень-то хотел. Потому что каким бы возмутительным, аморальным, неприемлемым и грубым ни было то, что они сделали, Питер никогда не делал в своей жизни ничего лучше. - Вы можете трахать меня как вам угодно. Любым образом. Не знаю, как другие, но я позволю. Я люблю вас, мистер Старк. Теперь люблю еще больше. Мне было так хорошо, что я вообще не понимаю, как не сдох, оттого, насколько мне было хорошо, - Питер открывал рот и произносил слова, складывающиеся у него в мозгу, совершенно их не фильтруя. Он уже и раньше, бывало, говорил перед Тони бесстыдные вещи, а сейчас его несло. Питер понятия не имел, что надо сказать Старку, чтоб тот перестал неправильно воспринимать ситуации, касающиеся Питера, - поэтому просто говорил правду. Тони смотрел на него, не моргая, скрестив руки на груди, удерживая при этом чашку, закрывшись, начиная то ли беситься, то ли теряться, - короче, выглядел Тони подавленным и слегка злым. - Откуда ты такой взялся, Паркер, да ты вообще без тормозов, - процедил Тони. – Это неадекватно – говорить кому-либо, что он может трахать тебя как ему угодно и любым образом. Каждый раз, когда я хоть вот столечко, - Тони показал пальцами мизерно ограниченное пространство, - пытаюсь повести себя с тобой правильно, хотя бы в этой катастрофически неправильно сложившейся ситуации правильно, ты доканываешь меня, и все срывается в какой-то невообразимый трэш. Блять, вино, свечи и мягкие простыни – это ведь было совсем не сложно, почему ты позволил мне сделать все так и здесь? Тем более ты машины умеешь швырять голыми руками, ты мог бы… остановить меня. И да, я не должен обвинять тебя в том, что ты меня не остановил, если не остановился сам, потому что я взрослый человек… Тони иссяк, запнулся. Еще раз сделал длинный глоток из своей чашки. Снова попытался спрятать от Питера глаза. - Вот именно, я умею швыряться машинами, поэтому если бы мне что не понравилось, я бы вас остановил, мистер Старк, - вымученно, с расстановкой сказал Питер. – Какого хрена, знаете, как вы меня доканываете?! Мое эмоциональное состояние тоже скоро сорвется в невообразимый трэш! Я хочу вас, хочу быть с вами, я в восторге от произошедшего, я просто счастлив, но нет же, мне придется снова изводить себя из-за того, что себе напридумывал Тони Старк. Все хорошо, ладно? Все действительно хорошо. Вам же понравилось? Я хочу еще, снова и снова, любым образом и в любых позах, на мягких простынях, на жестком столе, пока вам не надоест это, потому что, говорю же, я обещал никогда не доставить вам никаких беспокойств. А сейчас, пожалуйста, давайте вы уясните, что сделали меня бесконечно счастливым, и поспите, кстати, а то вы не спали всю ночь, и накачиваться кофе с виски – не самая лучшая идея. Душ и ваша шикарная кровать с мягкими простынями – окей? Ну же, мистер Старк, не принуждайте тащить вас волоком в спальню. Я даже не знаю где она, если честно, но Пятница, надеюсь, подскажет. Вы сделали этой ночью все возможное для поисков Тора и должны отдохнуть. Питер заставил себя встать – ноги его плохо слушались и ходить было дискомфортно, он сам с удовольствием пошел бы в душ, а затем начисто отрубился, но Питер чувствовал, что просто не переживет, если Старк после всего, что случилось, снова оттолкнет его от себя из-за каких-то надуманных причин – поэтому Питер готов был сделать все возможное, чтоб донести до Тони, что у-них-все-хорошо. - Добейте меня кто-нибудь, я удавлюсь от твоей жертвенности и заботы, мальчишка, потому что я бесчувственный гад, который едва ли может сделать что-то подобное в ответ, - сказал Тони уже слегка заплетающимся языком – кажется, подействовал залпом выпитый кофе с виски, - когда Питер безапелляционно поволок его к выходу из мастерской. Пятница на вопрос Питера, где спальня Старка, ответила настолько странно-напряженным голосом, что Питер буквально чувствовал невысказанную просьбу искусственного интеллекта «дайте мне развидеть то, что я сегодня видела» - а может, он просто придумал это себе, и на самом деле Пятница озадачивалась щекотливостью ситуации, в которой в итоге оказался ее создатель – никакие воспитательные беседы с Питером не помогли, - в любом случае Питеру стало очень, очень смешно и, выходя с Тони на лестницу, он с трудом сдерживался, чтоб не начать истерически ржать – Старк ведь наверняка и это поймет неправильно.