До смешного очевидно

Тони держал Питера за щиколотки, размеренно и сильно вбиваясь в него, так что Питер, ахая на каждом вздохе, бился пальцами ног о стену над кроватью. Питер оказался способен легко закинуть ноги себе за голову, поэтому сейчас колени его были где-то в районе ушей, а Старк, благодаря позе, погружался так глубоко, глубже возможного, до предела, что Питеру казалось: он чувствует, как член Тони бьется в стенки его желудка. Питер, раскрыв рот и задыхаясь, смотрел, чуть не кончал от предстающей его взору картины и все еще не верил, что действительно может все это видеть. Когда Тони впервые трахнул его лицом к лицу, Питер понял, что познал какую-то абсолютную красоту и абсолютный смысл бытия, потому что ничего более важного, совершенного и значимого в его жизни, чем лицо Тони во время секса, Питер никогда не видел. Взгляд Тони, темный, горящий, вязкий, подернутый дымкой возбуждения, пронзал Питера насквозь, крышу сносил, парализовал волю, низводил его личность до нуля, - все, чего хотел Питер: делать что угодно, как угодно, чтоб Тони продолжал вот так смотреть, трахать Питера и смотреть, плавить его, контролировать его, владеть им, гипнотизировать этим взглядом. Сейчас Тони крепко держал его за щиколотки, заводя ноги Питера максимально высоко, и Питер видел напряженные бицепсы Старка, пот, стекающий по его груди, видел упругий пресс Тони, когда на мгновение все же опускал взгляд от его лица, - боже, опуская взгляд, Питер видел, как Тони входит в него снова и снова, видел его член, выскальзывающий и снова погружающийся на всю длину, сильно и мощно, видел свой собственный эрегированный член, и Питеру казалось, он сейчас вскипит и взорвется от невозможной возбудительности этой картины. Питер громко гортанно стонал на каждом толчке. Тони, закусив губу, прижав ступни Питера к стене над кроватью, вбивался, вбивался, вбивался, и напряженное тело Тони Старка, животная сила его движений, сила взрослого, несколько утратившего контроль над собой мужчины, совершенно точно должны были свести Питера с ума. - Блять, я, кажется, лет с семнадцати столько не трахался, - выдохнул Тони потом, когда кончил и пытался восстановить дыхание, бессильно уткнувшись лбом в стену над Питером. - Значит, ты все же трахался в семнадцать, - Питер стукнул его пяткой по плечу, тоже с трудом дыша, оглушенный и восхищенный, - но все же он не мог не ткнуть Тони носом в им же самим предоставленную улику. Старк скатился с него, мягко упав и раскинувшись на своей действительно роскошной куда-больше-чем-двуспальной кровати, фыркнул и бездумно уставился в потолок. - Конечно трахался, а еще курил, нюхал, бухал, разбивал дорогие тачки по пьяни, хамил родителям, сбегал из дома, м-м… таскался по всяким притонам, в итоге, правда, придя к выводу, что в рафинированном комфорте богатой жизни куда больше прелести. Короче, не стоит повторять за дядей Тони. Если ты учудишь хоть десятую долю того, что чудил я, - я тебе уши пообрываю исключительно в воспитательных целях. Питер не то чтобы очень хотел, даже вообще ни капли не хотел, - после секса со Старком он считал, что познал абсолютный наивысший кайф, и его нисколько не прельщали ни наркотики, ни выпивка, ни притоны. Если только, конечно, попробовать что-то такое не предложил бы Тони – Питер согласился бы на все, что бы Тони ни предложил. Но все же из чисто юношеского прямолинейного видения ситуации он не мог не заспорить. - Как ты можешь запрещать кому-то то, что ты сам делал, и это казалось тебе правильным? – Питер перевернулся на бок, подтянув колени к груди, обхватил их, пытливо уставился на глядящего в потолок Тони. – Нет, то есть я понимаю, что все эти вещи считаются плохими, но ты же наверняка чем-то руководствовался, считал, что подобное нарушение общественных норм дарит какую-то недоступную каждому свободу, или позволяет познать жизнь во всех ее проявлениях, или я не знаю… Тони продолжал смотреть в потолок, выводя узоры ладонью на простыни в поиске вдохновения для ответа. - В этом-то и загвоздка, малыш. То, что кажется тебе единственно правильным в какой-то этап жизни, потом, по прошествии лет, переосмыслится… И, возможно, тебя начнет от самого себя тошнить. Особенно в этот идиотский период дурной молодости – мы настолько далеки в своих представлениях о себе и о мире от того, к чему придем с годами… Мне казалось, допустим, что, изводя отца, вставая в позу против его сдержанной правильности, серьезности и отстраненности весомого занятого человека – я чего-то добьюсь? Привлеку к себе внимание хоть таким образом? Какой же идиот. Сколь многое я просрал в этом подростковом протесте, а мог бы… Тони запнулся, резко вскинул голову, повернулся, уставившись на Питера. В его глазах читалось искреннее удивление человека, который говорил сам с собой, забывшись, и вдруг, неожиданно, к собственному неудовольствию, обнаружил рядом слушателя, которому достались откровения, не предназначенные для его ушей. - Забудь, - отрезал Тони. – Я всего лишь имею в виду, что то, что сейчас тебе кажется прекраснее, чем езда на пони по радуге, через много лет ты можешь переосмыслить как величайшую ошибку в жизни, - это знают взрослые и категорически отрицают дети, и не потому, что вы такие умные, а мы такие вас не понимающие дураки, а как раз потому что наоборот. Питер слушал, затаив дыхание, завороженно распахнув глаза, оказавшись не в состоянии спорить, - хотя вообще-то был в корне не согласен. Питер пискнуть не решался, чувствуя себя, будто редкую бабочку боится спугнуть, - это был первый раз, когда Старк заговорил с ним, серьезно и о личном, он вообще в последние четыре дня, самые великолепные четыре дня в жизни Питера, только шутил и поверхностно болтал, являя собой образец смирившегося с ситуацией пофигиста. *** Тогда, четыре дня назад, Питер уложил Тони спать, ушел к себе и вырубился, едва выйдя из душа, свалившись на кровать, - чувствуя себя совершенно счастливым, и в то же время внутренне сжимаясь от подползающего страха, что Старк решит порвать с ним – вот так быстро, сразу, надумав, что их секс был слишком непозволителен для тонкой душевной организации подростка. Или для тонкой душевной организации Старка – зачем Тони отношения, которые ему в общем-то не нужны, только заставляют лишний раз чувствовать себя подонком и грозят неприятностями в возможной перспективе? Питер провалился в глубокий длительный сон, а когда проснулся, через много часов, сбив режим дня, долго не решался выйти из комнаты – он желал видеть Тони и боялся видеть Тони настолько, что увяз в иррациональном трусливом ступоре: Питер обещал Старку, что тот может бросить его когда угодно, и Питер не станет возражать, не доставит проблем, - но только не сейчас, пожалуйста, только бы не сейчас. Они встретились на кухне – было уже заполночь, Роудс в такое время никогда не появлялся, вымотанный тренировками, где был Вижн, Питер не имел представления, а сам он решил перекусить, потому что только вот теперь сумел заставить себя выйти из комнаты. Питер намазал банальный бутерброд с арахисовым маслом и жевал, присев на стол, уже пожалев о выборе пищи из-за чрезмерной вяжущей сладости, а сделать чай Питеру было лень. И пока он упорно давился бутербродом, пришел Тони – как оказалось, совершенно целенаправленно. Войдя на кухню, отчего Питер встрепенулся и закашлялся, подавившись, - Тони, иронично на него посмотрев, прошел к кофемашине и осведомился, стоя к Питеру спиной: «Пятница сказала, что ты здесь. Вышел из анабиоза?» - Да, я вполне выспался, - бодро, нервно сказал Питер. Он понятия не имел, как себя вести. Максимально естественно и позитивно, пожалуй, - чтоб Тони не подкармливал свои заблуждения, что Питеру плохо из-за произошедшего. - Ну вот и ладно, - ответил Тони, остановившись напротив с чашкой кофе. Повисла напряженная пауза – Старк, наверное, не знал как себя вести, точно как Питер. Он уже чуть было не пошел обратно, так ничего и не придумав, но тут Питер, охнув, кинулся к нему. Чашку Тони между прочим уронил – Питеру, конечно, и в голову не пришло не вешаться на шею людям, у которых в руках чашка, - но Питеру было все равно, он просто снес Старка с места, прижал к кухонной стойке, поцеловал, поцеловал снова и отстранился, опасливо заглядывая в глаза. - Терпеть не могу арахисовое масло, - поморщился Тони, задумчиво облизав губы. А потом крепко взял Питера за шею, притянул и поцеловал в ответ. Они целовались осознанно минуты две. И тут Питера сорвало. Он накинулся на Тони с поцелуями, стонами и распусканием рук, пытался одновременно залезть ему в штаны, стащить футболку, опрокинуть на стойку, втереться своими ногами между ног – в конце концов Старк с трудом отстранил Питера, зажал ладонью его рот и скомандовал в воздух: - Пятница, солнце, будь так добра, сейчас и когда-либо впредь – если кто будет приближаться, пока мы с Паркером вместе, уведомляй задолго до его прихода. Короче, дорогая, установка понятна? Бди. - Так точно. Бдю, - ответила Пятница насмешливо, но в то же время с таким показательным безразличием, с какими-то чисто женскими нотами в голосе, Питер словно улавливал в каждой ее интонации «Да делайте что хотите, придурки, раз мои советы вам не нужны» - очень по-женски и очень не по-компьютерному, но тем не менее в том, что Пятница будет бдеть, Питер не сомневался. - П-простите, - выдохнул Питер в лицо Старку. Пока тот отдавал распоряжения Пятнице, Питер несколько пришел в себя. – Вы в порядке? - Ты спрашиваешь, в порядке ли я? – Тони неискренне расхохотался, потом уставился в пустоту поверх плеча Питера и беспечно заговорил: – В порядке, насколько возможно. Мне все равно никак не исправить то, что я сделал, разве что начать работать над проектом машины времени, но идея никогда не казалась целесообразной, - знаешь, «И грянул гром», раздавленные бабочки, временные парадоксы, риск угробить текущую пространственно-временную парадигму, нет уж, с мира Альтрона хватило. Так что… - Тони пожал плечами, - сделанного не вернуть, о том, насколько я сожалею, ты слушать не хочешь, - ну и хрен с ним, проехали-забыли. И больше они не разговаривали. Питер, чуть не сдурев от счастья, что Тони решил не мучить его своими отказами и сомнениями, снова оттолкнул Старка на стойку, сдернул с него штаны и наклонился, вбирая член в рот, прежде чем Старк успел издать протестующий или какой-либо другой звук. Впрочем, через минуту Тони запустил пальцы в волосы Питера, принялся несильно насаживать его на себя, ругаясь на неуправляемых подростков и в то же время говоря что-то одобрительное, Питер хотел бы жадно впитывать каждое слово Тони, но от вязкой сладости арахисового масла и вкуса члена Старка во рту его рецепторы зашкалило невообразимыми ощущениями, до гула в ушах, так что Питер был не в состоянии слушать. Потом Тони трахнул его на столе, лицом к себе, Питер судорожно обхватывал ногами Старка за поясницу, и вот тогда-то он понял, что попал бесповоротно и беспросветно, увидев лицо Тони, томную поволоку его глаз, Питер подался ближе, опираясь руками о стол, смотрел, смотрел Тони в глаза изумленным взглядом, Питер вдруг кончил, хотя еще не должен был, и увидел как зрачки Старка расширились, когда его горячее семя попало Тони на живот. Тони оттолкнул Питера на стол, перехватил за бедра и принялся трахать в другом ритме, теперь Питер не видел его лица, только ездящий туда-сюда перед глазами потолок, потому что сам Питер скользил спиной по столу, Тони подтягивал его на себя за бедра, а Питер вдруг залепетал долго и на одной ноте «я-люблю-вас-я-люблю-вас» этому белому безразличному потолку, потому что не мог молчать, у него снова все внутри скручивало сладким ознобом от толчков Тони, он снова боялся умереть от наслаждения, а умирать было ни в коем случае нельзя, чтоб никогда, никогда-никогда-никогда этого не прекращать. *** Жизнь Питера стала такой восхитительной – что не передать словами. Питер летал. Питер сиял. Питер был в ударе и на пике эйфории. Он успевал все на свете и из кожи вон лез, чтоб сделать свое пребывание на Базе максимально плодотворным – чтоб абсолютно все окружающие уверились, что Питер находится там, где ему самое место и где ему положено быть. Он тренировался столько, что тренировочные роботы, кажется, возмущенно скрипели сочленениями, когда видели Питера в очередной раз, и едва сдерживались, чтоб не начать разбегаться. И у него получалось, абсолютно все получалось – Питер даже косячить перестал и чувствовал себя практически всесильным. Серьезно, он не боялся уже ничего, и чхать ему было на все потенциальные угрозы в будущем – он смог бы с ними справиться, легко и походя, потому что был слишком счастлив, чтоб позволить каким-то заморочкам планетарного масштаба испортить себе настроение. Питер звонил тете по два раза на дню, болтал с ней долго, радостно и увлеченно, заражая энтузиазмом и позитивом, - чтоб, во-первых, не позволить Мэй соскучиться и пресечь в ее голове малейшее зарождение желания позвать Питера домой; и, во-вторых, убедить Мэй, что он проводит время максимально плодотворно, занимается учебой, чему бесконечно способствуют высокие технологии Базы и бесконечный доступ к образовательным материалам – чтоб, опять же, Мэй ни на секунду не усомнилась, что нигде находиться Питеру не будет полезнее и лучше, чем там, где он находится сейчас. И, да, он настолько усердно тренируется – его никому не победить, небо и земля по сравнению с тем, в какой форме был Питер в начале лета. И в команду Академического десятиборья он обязательно вернется, и легко сможет все совмещать – Питер подтянул все возможные хвосты, даже взялся проходить материал за следующий учебный год. Много прошел. Хоть на занятия не ходи весь первый семестр. Мэй закатывала глаза, и моментами Питеру казалось, что он ее порядком достал. Что было к лучшему – едва бы она вынесла слушать непрерывно-восторженную болтовню племянника еще и дома. Питер даже звонил Нэду и трепался с ним тоже – об учебе, Базе и просто так, потому что у Питера было хорошее настроение и он желал, чтоб хорошее настроение было у всех, - а Нэд обожал слушать рассказы Питера про супергеройскую жизнь. Роуди говорил Питеру, что он – лучшее, что происходило на Базе за последнее время, и единственный из супергероев, обладающий настолько покладистым веселым характером и легким позитивным взглядом на жизнь. Вижн добавлял, что, согласно проведенному им сравнительному анализу, если бы остальные Мстители обладали хоть тридцатью процентами жизнерадостности и незлопамятности Питера, их деятельность несла бы куда меньшее количество конфликтных ситуаций и насилия. Еще эти четыре дня они занимались с Тони сексом. Много. Везде. Практически не боясь быть застуканными, спасибо умнице Пятнице и безлюдью Базы – из постоянных обитателей Роуди ходил медленной тяжелой поступью, Вижн, хоть летал сквозь стены, не слишком нуждался в чьем-либо обществе, Хэппи торчал в Старк Индастриз, появившись лишь несколько раз за последнюю неделю – Тони с Питером никто не только не видел – никто даже не был осведомлен, как много они проводят времени вместе. Когда Роуди спускался к Тони в мастерскую – Питер уходил, когда Питер болтал с Роуди или тренировался с ним вместе – Тони занимался своими делами – это было легко устроить благодаря чуткому куратору их передвижений – Пятнице. Кровать в спальне Старка оказалась действительно роскошной, затмив самые смелые ожидания Питера. А белье было настолько приятно телу, что Питера подмывало спросить, из чего его делают – из гривы единорога, перьев ангелов или какой другой несуществующей субстанции? - Из шерсти мериносов, - фыркнул Тони, когда Питер, не сдержавшись, ляпнул про ангелов и единорогов. – Овцы такие. Выглядят как кудрявое грязное облако с витыми рогами – ничего примечательного. Вот о таком они болтали. Незначительном. Какие-то шутки, какие-то факты, ленивое перекидывание ничего не значащими словами. Питер, когда на мгновения выныривал из своей всепоглощающей эйфории, очень, очень хотел и пытался понять – а счастлив ли Тони, хорошо ли ему так же, как хорошо Питеру, значит ли для него хоть что-то присутствие Питера рядом – но Тони выглядел таким же, как всегда – саркастичным, великолепным, паясничающим, несерьезным, - Питеру казалось, что раньше, когда Тони злился, маялся и пытался донести до Питера неправильность и невозможность связи между ними – Питер видел более настоящего Тони, чем сейчас. - У вас плохое настроение? – спросил Питер как-то, когда они валялись на диване в мастерской, до этого чуть не сломав этот самый диван, и Тони, попивая виски из граненого бокала, как будто отключился, забыл о присутствии Питера и смотрел в пространство тяжелым безрадостным взглядом. - Да нет, обычное. Нормальное, - Тони, вздрогнув, как будто его разбудили, нехотя скосил на Питера глаза, пожимая плечами. – Какая разница, Паркер? Просто задумался о своем. - Вы действительно предполагаете, что мне может быть без разницы, если у вас плохое настроение? – Питер сказал это громче, чем требовалось, почти выказав затаенную обиду. Разве недостаточно часто он говорил Тони, насколько сильно любит его, чтоб тот не откупался раздраженно словами «какая разница?» - Слушай, малой, не набивайся ко мне в психоаналитики, - Тони поболтал виски в стакане и вообще отвернулся. – У нас секс, ты получил все, что хотел, ты же рад? Вот и расчудесно. Как говорил Стив, вытаскивая Мстителей на дебильные утомительные мероприятия в школы: «Мы должны дарить радость детям». - Это была шутка, я пошутил, - добавил Старк секунд через десять, когда посмотрел на Питера, не сумевшего справиться с лицом. Он отставил стакан на пол, схватил Питера за ноги, протянул по дивану себе на колени, одной рукой взялся за его член, начав сильно уверенно дрочить, а палец другой медленно погружая во все еще растраханный после их недавнего секса зад Питера, и Питеру тут же стало совершенно, абсолютно, ни капельки не до разговоров и не до обид. Он обхватил Тони за плечи, стонал, разводил ноги шире, видел в глазах Старка сейчас не столько возбуждение, сколько насмешку, понимал, что тот просто заставил его заткнуться, но был не в состоянии ни сопротивляться, ни протестовать. *** И, в общем-то, Тони пил – он успешно забыл установку, высказанную когда-то Пятнице: «Капли в рот не возьму, пока этот мелкий говнюк здесь», - по причине, вероятно, того, что все, что Тони хотел своей трезвостью предотвратить, между ними уже случилось. Поэтому он часто вечерами, когда Питер забегал в мастерскую или спальню, сидел с бутылкой, и Питер чувствовал обжигающий алкоголь на его губах во время поцелуев. Впрочем, Старк скорее выпивал, зная свою меру, - Питер ведь понятия не имел – возможно, он пил столько же на протяжении многих лет раньше, возможно, для Тони это норма, и беспокоиться не стоило. То есть, Старк ведь был хорош, великолепен и гениален всегда, несмотря на свой возможный алкоголизм, совершенно неоспоримую кофезависимость и сумасшедший режим дня, - и кто такой Питер, чтоб пытаться изменить это? Действительно пьяным Старк оказался за это время только один раз. Питер обнаружил его во второй половине дня в любимой гостиной Питера – в лаунж-зоне у Тони над мастерской. Старк сидел на диване, закинув ноги на журнальный столик, сбив вычурную икебану на бок и не удосужившись ее поднять, пил не любимый виски, а Бакарди Ресерва Лимитада – насколько Питер разбирался (не разбирался) в алкогольных напитках – это должно быть был ром, и переругивался с Пятницей, которая совершенно бесцеремонно укоряла Старка, что у нее на линии Мария Хилл и ей пришлось модулировать голос босса и отвечать самой, потому что босс бессовестно нажрался, хотя нет еще и шести вечера. - Питер Паркер в комнате, - в конце концов сообщила Пятница, тут же исчезая. Когда Тони был с Питером, ИскИн никак не проявляла себя, если только ее не звали, - чему Питер был втайне бесконечно благодарен. Выходит, чувством такта Пятница все же обладала, просто не всегда находила нужным ему следовать. Тони поднял на Питера совершенно стеклянный взгляд, и Питер, посмотрев на него, был вынужден согласиться с Пятницей – ее босс бессовестно нажрался. - Мистер Старк, что-то случилось? Вы в порядке? – Питер кинулся к Тони не с поцелуями, как всегда, а просто обеспокоенно, присев на диван рядом, не решаясь отнять бутылку и надеясь, что Старк не пошлет его к черту, а позволит помочь или просто ответит на вопрос. - Да нет, ничего не случилось, - независимо пожал плечами Тони, откинув со лба вспотевшую челку. Потом уставился вникуда – ухх, Питер уже ненавидел этот его взгляд, когда Старк смотрит мимо Питера, думает о своем, и не залезешь ему в голову, не поймешь, не узнаешь – как бы ни хотелось. Тони моргнул, сглотнул и вдруг выпалил: - Просто Мэй мне звонила. Ничего такого. Ничего не случилось, чему тут случаться, чего уж… - Она… она что, хочет забрать меня домой?! – Питер тут же и сам запаниковал, уже о своем, чего боялся больше всего на свете. Тони перевел на него удивленный взгляд, подумал и хихикнул: - Нет, с чего ты взял. Она… - Тони хихикнул снова. И еще раз. – Она меня бла-го-да-ри-ла, - и вот тут Тони Старк заржал уже в голос, неконтролируемо, и Питер не мог бы назвать такой смех нормальным. – Ох-х, что я предоставил тебе столько возможностей, помогаю улучшить навыки и, кажется, сделал твои летние каникулы незабываемыми – «мальчик в восторге» - считает Мэй, - продолжил говорить Старк, отдышавшись, но тут же, не в силах сдерживаться, опять заржал. - Не смотри на меня так, Питер, это реально смешно. Я же сделал твои каникулы незабываемыми? Я бесспорно помогаю тебе улучшить навыки глубокого минета? Если бы это был не Тони Старк, Питер, наверное, залепил бы ему пощечину. Чисто в целях профилактики надвигающейся истерики. А так он только подвинулся ближе, обнял Старка за шею, как-то просто, без пошлости и по-детски, и забормотал на ухо: «Все хорошо, мистер Старк, все хорошо, ну чего вы?» - Да, все хорошо, - отсмеявшись и похлопывая Питера по спине, покладисто согласился Тони. – Только не могу я разговаривать с твоей тетей. Она раньше считала, что я категорически нарушаю нормы обращения с детьми, этот костюм и опасность для жизни, беспочвенно между прочим считала, ты и сам бы нашел где убиться, а теперь она вдруг стала резко лучше относиться ко мне, - Пит, это же действительно смешно, и я не могу с ней разговаривать. Я не могу смотреть в глаза Мэй. И слушать ее благодарности не могу. Мне было тяжелее удержать лицо, чем перед Локи, способным прибить меня одним ударом, или стебясь над Альтроном, который был моей виной и моим детищем, - а тут просто красивая озабоченная судьбой племянника женщина, и от этого тоже пиздец как смешно. Все, что мог Питер, - обнимать Тони, говорить, что все хорошо, он его очень любит, он сам этого захотел, и он бесконечно любит все то, что делает с ним Тони, и вот это – касается только их двоих, а тети Мэй совсем не касается. И о том, что ее не касается, она не узнает никогда. В какой-то момент объятие перестало быть невинным. Питер, потираясь о Тони, завелся, часто задышал, стал выцеловывать его шею, тереться о колючую бородку, запустил руки под футболку, потом обнял Тони за бедра, заставил подняться, сам оставшись сидеть, - Старк, возможно, пошатнулся совсем слегка, - Питер спустил с него штаны, медленно целовал низ живота, выпирающие косточки таза, лизал ствол вставшего члена, взял член в рот, обняв руками Тони за бедра снова как-то просто, крепко обхватив, сомкнув руки на нем, доверчиво, по-детски – он так взрослых за ноги обнимал, когда был действительно карапузом. Питер начал сосать, глубоко, старательно и жадно, а потом Тони сделал с ним то, чего не делал никогда раньше, - и Питер был уверен: то, что он сделал, произошло только потому, что Старк был сильно пьян и плохо себя контролировал. Тони запустил руку в волосы Питера вначале ласково, потрепав по голове поощряющим жестом, но по мере того, как Питер сосал, постанывая от удовольствия, у него даже в горле вибрировало – и от собственных стонов, и от ощущения члена Тони, - в какой-то момент Тони охнул, вцепился в волосы Питера, стиснул их в кулаке и, зафиксировав таким образом голову, трахнул Питера в рот – сильно, глубоко и грубо, Питер мог только раскрывать рот, захлебываясь слюной, и пытаться дышать. И не верить в происходящее: ему так нравилось, так нравилось, он заставил Тони Старка потерять контроль над собой, вбиваться рвано и беспорядочно Питеру в горло, стонать – Тони впервые громко стонал сейчас, - а потом, отдернув голову Питера назад за волосы, кончил ему на лицо. Питер сидел, несколько ошеломленный, чувствуя горячую сперму Тони, стекающую по щеке, и свою собственную сперму в штанах, потому что и сам только что кончил. И тогда Тони взял его за подбородок, размазал сперму большим пальцем и проговорил, пьяно растягивая гласные, - а глаза его были по-прежнему стеклянными глазами человека, который назавтра ничего не вспомнит, протрезвев: - Охуеть как красиво. В жизни бы не подумал, что так горячо может выглядеть возбужденный оттраханный малолетка. В жизни бы не подумал… Ты ж тот самый мальчишка, шкет, маленькое трепло, так любящий слать детские восторженные отчеты, как снял очередного котенка с дерева. В жизни бы не подумал, что с тобой может быть такой неебический секс. Тони отпустил подбородок Питера, напоследок мазнув пальцем по губе, в один разворот приземлился рядом на диван, подвинув Питера бедром и, расслабленно откинувшись на спинку, забормотал уже менее внятно: - Какого хрена, мне же действительно нравилась идея заботиться о тебе, по возможности помочь, потому что из тебя видно что вырастет что-то толковое, правильное, очень нужное Мстителям, ты был мальчишкой, нуждающемся в пинке в нужную сторону, рассудительным, блять, мальчиком, рас-су-дительным, отказавшимся вступить в команду, я даже реально в тот момент гордился тобой, какого хрена это все вылилось в невероятно охуительный секс? ...Не знаю, Паркер, что ты такое теперь, раньше был ребенком, которого надо учить, защитить и не дать убиться, а теперь ничего не знаю. Все, спать давай. И Тони, подвинув Питера еще дальше, завалился со спинки дивана на бок и действительно, еще немного поворочавшись, уснул. И это было второе что-то такое между ними, похожее на разговор. Проснувшись, Тони долго ругался на головную боль, а Питер принес ему из бара минералки, и Старк, как Питер и предполагал, ничего не помнил, озадаченно переспрашивая, сколько он проспал и что вообще было, - и Питер уже не знал, как относиться к тому, что Тони был пьян, потому что Питер понимал: не будь он пьян, никогда бы так его не трахнул, и никогда бы не сказал тех слов, - поэтому, возможно, Питера устраивал пьяный Тони Старк в ограниченных количествах. *** Питер мчался с тренировки, проигнорировав лифт и перепрыгивая на лестнице несколько пролетов – это было весело. Тони, насколько Питер знал, находился в конференц-зале – он ушел туда после обеда, вести видео-переговоры по работе. Питер, конечно, не посмел бы сунуться к Старку, пока тот говорит с советом директоров, но он испытывал совершенно идиотское желание просто ошиваться рядом, может, прижаться ухом к двери, услышать голос Тони, а потом снова умчаться по своим делам – помочь Вижну, который корпел на кухне, или по учебе что-нибудь почитать в порядке отдыха после тренировки. Питер подлетел к конференц-залу, тормозя по полу пятками, уловил обостренным слухом, что видео-связь не работает, - значит, общаться Тони закончил, и Питер совсем было решил обнаглеть и сунуться внутрь, тем более дверь оказалась приоткрытой, но, едва он взялся за ручку, как ощутил присутствие еще кого-то внутри, и в то же время голос Тони за дверью произнес: - Ты что-то зачастила, дорогая. И даже, я смотрю, перестала меня избегать. Очень зря. Я, знаешь ли, не соскучился. Питер прижался глазом к проему двери, хотя за секунду до того, как рассмотрел фигуру в обтягивающем черном – уже догадывался, необъяснимо почувствовал, с кем общается Старк. - Ну, во-первых, хотела предложить помощь с поставщиками взрывчатки. Их отследили до Ливана, а нам как раз нечем заняться, и ты, я знаю, не в восторге, что в историю сует нос Росс и полностью имеет на это право, потому что это дела Управления по борьбе с терроризмом, но тебе интересно взрывчатое вещество, производитель, и ты не хочешь, чтоб на него наложил лапу Росс, - ровно негромко рассуждала Наташа Романова, стоя навытяжку перед сидящим за столом Старком, скрестив на груди руки. - Хм, полагаешь, я мечтаю, чтоб на него «наложила лапы» нелегальная шайка Кэпа? Зачем оно им, Клинту в стрелы пихать? Ну, так я против, потому что на кого-кого, а на Клинта до сих пор чертовски зол. Хрен с ним, с его нежеланием сидеть на пенсии, но вот про сломанный хребет – было обидно. Старк тоже скрестил руки на груди и выглядел в высшей степени неприветливо, волком глядя на Наташу снизу вверх. - Не будь параноиком. Не нужна им эта взрывчатка, я доставлю все сведения тебе. Мы хотим помочь, Тони. Стив хочет помочь. - Спасибо, обойдусь, - очень ядовито, сквозь зубы процедил Старк. - Я должна говорить что-то про твое раздутое эго и идиотическое упрямство, не позволяющее принять искреннюю помощь, или сам додумаешь? - А вот идиотическое упрямство Стива принудило тебя переметнуться на его сторону – не правда ли, удивительный парадокс? Питер отшатнулся от двери, заметив, как Наташа чутко повела головой в его сторону, и теперь мог только слышать голоса и движения, лишь догадываясь о действиях собеседников. - Баки Барнса погрузили в криозаморозку, до тех пор, пока он потенциально опасен для окружающих. Стив идею поддержал, - неожиданно сообщила Наташа, резко сменив тему и не отвечая на выпад Старка. Тони молчал. Наташа молчала какое-то время тоже. - Поговори со Стивом, - наконец сказала она. И Питеру показалось, что именно ради этой просьбы Наташа пришла и предстала перед глазами Старка. Питеру захотелось огреть Романову еще сильнее, чем в прошлый раз. Он буквально представил, как заходит внутрь, берет ближайший к двери стул у конференц-стола и опускает его шпионке на голову. В то же время Питер уловил звук движения, и понял, что Старк отрицательно покачал головой. - Ты делаешь новый щит, - ехидно, победным тоном сообщила Наташа. – Я видела файлы проекта. Питер подумал, что, в принципе, был бы вполне в состоянии поднять весь этот стол, напичканный электроникой, и обрушить его на Романофф. Теперь Тони пожал плечами. - Вдруг пригодится. - Старк, ты не заболел? Где манера извергать тысячу слов в минуту? Но Тони по-прежнему молчал. Питер услышал, как Наташа переминается с ноги на ногу. Это было нетипично для нее, умеющей всегда себя контролировать и, если надо, совершенно бесшумно, долго навытяжку простоять. - Вы, придурки, как двое родителей в разводе, поделившие и удерживающие порознь детей, - сварливо, чуть более эмоционально, чем она говорила всегда, высказала Наташа. – Ванда скучает по Вижну. Мы все переживаем за Роуди. Ванда очень сожалеет из-за Вижна, Стив очень сожалеет из-за тебя… - Ах, он, блять, сожалеет?! – Тони, видимо, вскочил, резко и яростно, так что стул под ним отлетел к стене. – Знаешь что, можешь так ему и сказать, если он сам не понимает, что охуеть как тупо выглядит со своими сожалениями: я хотел убить Барнса, а Стива лупил, потому что он мешался под руками, и я был мягко говоря зол на этого брехливого выродка на минуточку. И я не выстрелил, когда мог выстрелить. А Стив… Стив пытался убить меня! Произошла какая-то возня, какой-то задушенный удивленный вздох Старка, и Питер, подойдя снова к щели от приоткрытой двери на цыпочках, не веря своим глазам, увидел, что Наташа Тони обнимает. Тот парализовано стоял, опустив руки вдоль тела, все еще зыркая на шпионку зло, а она повисла у Старка на шее, спрятав голову на плече, - обнимала крепко, успокаивающе. - Тони, Тони… Стив не пытался убить тебя… Стив не убил тебя, когда мог. Да, вы оба погорячились, и это еще мягко сказано. И, какой бы ни была моя позиция, и как бы я к тебе ни относилась, из-за того, что произошло в бункере, мне очень, очень жаль. Пожалуйста, ты же умный человек. Пожалуйста, ты чертов гений, лицо будущего. Пожалуйста, ты уже столько раз мог все обдумать, - это было стечение обстоятельств, в котором никто не виноват, пожалуйста, ты должен понять, - Наташа говорила неожиданно теплым, проникновенным голосом, а потом добавила в своей привычной суховатой манере: - И, честное слово, за последнюю минуту я произнесла слово «пожалуйста» большее количество раз, чем за последние десять лет. - Романофф, отцепись. Обнимашки – твое новое психологическое оружие, парализующее волю? – сказал Тони растерянно и обезоруженно. – Давай, хватит, а то я начну приставать, а тебя это бесит всегда, - и Тони положил руки Наташе на задницу. - Старк, ты… - Наташа фыркнула, вывернувшись и отступая, - неисправим. - А что, я всегда так делаю, когда меня обнимают женщины, но тебе-то откуда знать, ты совершила этот подвиг впервые, - к Тони мигом вернулась всегдашняя бравада. В принципе, стол был достаточно большим, и Питер мог бы, подняв его, огреть и Наташу и Старка разом – было так приятно представлять, как стол обрушивается на их головы, нарушив трогательность момента, разбив, вообще, к хренам это ненужное воссоединение. Заставив Наташу заткнуться-заткнуться-заткнуться. Питер стискивал кулаки и чувствовал, как ногти до крови впиваются в ладони. Пусть, через пару часов заживет. - Я поговорю со Стивом. Когда-нибудь. Не сейчас. Но давно уже знаю, что поговорю. Давай, Нат, спасибо, конечно, за заботу, но с этим я буду разбираться не сегодня. Пока еще не могу и не хочу, - Питер чуял, что Наташа снова замерла, чуть склонив голову, а Тони, сунув руки в карманы, стоит напротив, перекатываясь с пятки на носок. – И да, я делаю новый щит. Тот, что создал Говард, Кэп уж, пусть не обессудит, больше не будет носить. Но мой лучше! Наташа посмеивалась, покачивая головой в манере «я не сомневалась». - И, в общем, да. Если Кэпу надоест расчесывать спящему Барнсу волосы, можете заняться террористами в Ливане. Буду признателен, - добавил Тони после продолжительной паузы. Наташа кивала, стояла и смотрела. И Питер знал, что улыбалась – хоть она и стояла к Питеру спиной. - Все? Что-нибудь еще? Тепло родного дома не отпускает? Понимаю, куча оружия, отличные тренировочные залы, все как ты любишь. Могу предложить спарринг. Этот твой захват ногами на шее – Нат, вот по чему я действительно скучал. Ты же знаешь, я только ради него всегда спаррингуюсь с тобой без брони и огребаю по голове. - Старк, я уж и забыла, как ты бесишь, - рассмеялась Наташа. Продолжая смеяться, направилась к двери, и Питер отмер – он рисковал столкнуться с Романовой буквально нос к носу, от злости проморгав момент, когда надо было уйти. Не придумав ничего лучше, Питер махом запрыгнул на потолок. Наташа открыла дверь и застыла в проеме – ее нагнала ответная реплика Старка: - Но ведь, когда ты душишь меня ногами, это заставляет меня замолчать! - В этом-то и прелесть. В этом вся прелесть, - Наташа уходила, смеясь, наклоняла голову, пряча улыбку, расслабленным раскованным шагом уходила – не особенно глядя по сторонам и тем более не посмотрев вверх. Питер сказал бы, что Наташа уходила в бессовестно хорошем настроении. *** Питер валялся на кровати Старка, в одежде, на дорогом покрывале, явившись в спальню без ведома хозяина, - ну и плевать Питеру было. На-пле-вать. Он хотел лежать тут, потому что удобно, и потому что кровать пахнет Тони, - и думать, и кусать кулак, и беситься-беситься-беситься. Вот, значит, как. Вот так. Что там за шекспировская драма разыгралась, если Тони хотел убить Баки, а Стив пытался убить Тони? Но Тони Стива ни в коем случае не хотел убить, просто лупил. Какой, однако, накал страстей, заставляющий нервно курить в сторонке Отелло. И яблоко раздора – Баки Барнс – теперь, значит, в заморозке, о чем из неведомых далей пришла сообщить Наташа, и Тони ответил, что когда-нибудь поговорит со Стивом. Он, значит, Стива готов простить, пытавшегося убить Тони Стива, и делает ему новый щит, - и все, в общем-то, ведет к счастливой развязке, воссоединению семейства, поделившего детей, – кому нужен спящий в капсуле Барнс, когда есть готовый простить Тони? Питер ржал, кусая кулак, - его рассмешило исключительное великодушие Старка, проявлявшееся почему-то только касательно Стива Роджерса, - это было очень, очень смешно, и слезы в углах глаз Питера стояли, конечно, от смеха. - О, Пит! Ты здесь чего? – удивленно спросил Тони, явившийся гораздо позже, когда Питер уже успокоился и почти заснул. – Не мог тебя найти, Пятница сказала, ты здесь. Даже транслировала картинку. Что за поза побитого щенка? Малыш, у тебя болит что-то? Тебя кто-то обидел? - Не, - невнятно ответил Питер в заложенный нос, хриплым со сна – со сна, не от слез, - голосом, старательно пряча глаза. – Просто спать хочу. Устал на тренировке. - Ну-ну, - Тони присел рядом, ласково потрепал Питера по голове. – Давай, солнце. Расстелим кровать, ляжем удобно. Разденешься. У тебя точно не грипп? Что за странный упадок сил? Я совсем затрахал тебя, ребенок? Тони говорил так ласково, так тепло, по-домашнему ворошил волосы у Питера на голове, что Питер чуть в голос не разревелся. Он поспешно вскочил, вывернувшись у Старка из-под руки, сел на мягкий-мягкий восхитительный ковер, спиной к Тони, дожидаясь, пока тот снимет покрывало с кровати, и моргал, моргал, отворачивался, его так почему-то сейчас проняло: теплым голосом Тони, ласковым прикосновением, - что нашло на Старка? Он это потому, что Питер выглядел, типа, больным? Тони, раздевшись до белья, нырнул под одеяло, и Питер, раздеваясь следом за ним, пребывал в некотором замешательстве: они никогда еще не спали в одной постели просто так, без секса. Или секс будет? Питер был даже не вполне уверен, хочет ли он сейчас, хотя наверняка сразу же захочет, если захочет Тони – стоит Тони только прикоснуться, стоит Тони только с желанием посмотреть. Однако, когда Питер оказался под одним одеялом с Тони, тот, мягко улыбнувшись, сказал только: «Спи, Питти, ты что-то расклеился совсем», - и поцеловал Питера в лоб, на мгновение прижавшись губами. Питер настолько офигел, что забыл как дышать. Он смотрел, смотрел на лежащего рядом Тони, не верил в последние полчаса своей жизни, дрожал от тихого счастья и скоро, действительно, словно послушавшись Старка, провалился в глубокий мирный сон. *** Питеру снилось что-то незапоминающееся и бессвязное, а потом сон трансформировался, изменился, и Питер обнаружил себя во сне, скачущим верхом на Старке – на уровне подсознания он знал, что это сон, и на уровне подсознания же удивился – ему не снился секс с Тони после того, как их секс случился в реальности. Питер двигался, двигался, задыхался, смотрел Старку в глаза, наблюдал каждый его вдох, вскидывался на нем, положив руки ему на грудь, ощущал под пальцами напряженные мышцы – и снова проваливался в горячечный омут взгляда Тони, наклонялся ближе, чтоб видеть его лицо – поднимался, опускался, извивался на члене Тони, был все ближе к разрядке и, снова посмотрев в его глаза, пытаясь найти там что-то, вдруг сорвано, не в состоянии сдержаться, зашептал: - Скажи, что любишь меня, скажи, пожалуйста, Тони, Тони, мне так надо, пожалуйста… Тони-из-сна моргнул – вся томность исчезла из его взгляда – и сказал, не низким и возбужденным, а колким ехидным голосом: - Ты же сам знаешь – это всего лишь неебический секс. Питер, проснувшись, вскинулся, дезориентировано озираясь, едва сдержав вскрик. Он потер глаза, заворочался, обнаружил себя у Тони в кровати, а Старка спящего на боку, повернувшись к Питеру спиной. Питер охнул расстроенно – все еще не до конца оклемавшись от сновидения, и осознал у себя неслабый стояк. Он покосился в сторону Тони, пытаясь понять, насколько крепко Старк спит. В комнату просочился нежными первыми лучами рассвет, и Тони подрагивал под одеялом в бледном утреннем свете. - Мистер Старк… Тони… - Старк спал очень беспокойно, бормоча и хмурясь, и Питер счел за лучшее попытаться его разбудить. Питер положил ладонь на плечо Тони, аккуратно потряс, потянулся и поцеловал в лохматую макушку, не сдержавшись. - А?! – хрипло вскрикнул Тони, распахивая глаза. Напряженно встрепенулся, приподнялся на локте, посмотрел через плечо на Питера, встряхнул головой и неприветливо, все еще хрипло, прокашливаясь в середине фразы, забормотал: - Ч-черт, Питер, какого… Никогда не подкрадывайся ко мне, когда я сплю. - Я не подкрадывался. Я спал тут, рядом, - Питер перевесился через Тони, ему почему-то хотелось непременно перелезть через него, вставая с кровати. И, перелазя, он с радостью убедился, что Старк, несмотря на беспокойный сон, тоже имеет вполне внушительный утренний стояк. Питер так и замер, закинув одну ногу на Старка. Внезапно очень ярко вспыхнули картинки сегодняшнего сновидения перед глазами, а ведь до этого оно чуть не улетучилось вязким воспоминанием, присоединившись к стаям бесцельно порхающих в подсознании, забытых-на-утро-снов. Питер спустил боксеры с Тони, стянул трусы с себя, неловко вскинув при этом по очереди ноги, но так и не слезая со Старка – тот все еще ворчал, но уже посмеиваясь, бормоча, что Питер сейчас пяткой в глаз ему заедет, или себе – Питер даже такое со своей гибкостью сможет наверняка. Питер взялся за член Тони, направляя, примериваясь, заглядывая в лицо сонного, но уже прикусывающего губы от его прикосновений Старка, и вдруг, сам от себя того не ожидая, сел на член – резко и на всю длину. Питер задохнулся. Как-то жалобно всхлипнул, у него чуть слезы из глаз не брызнули, и дышать он категорически не мог. Тони потрясенно распахнул глаза. Сон со Старка в момент сдуло, он вскинулся на локтях, как будто порываясь к Питеру, и в то же время его зрачки чуть не всю радужку затопили, выдавая накатившее возбуждение. - Эт-то что ещ-ще за садо-мазо? – прошипел Старк, аккуратно кладя руки Питеру на бедра, приподнимая его, не то задавая темп движению, не то пытаясь с себя все же ссадить. - Я… Н-нет, все нормально, - Питер, наконец, отмер, проглотил слезы, смог вдохнуть, задвигался – он сам не понял, что и зачем только что сделал – хотел резкого ощущения, чтоб прогнать остатки картинок-из-сна из головы, что ли? – С-сейчас пройдет. Все хорошо, - он раскачивался, разгонялся, поднимался и снова падал на Тони, входя в правильный ритм. – Чувствуешь, как туго? - Блять, - глаза Тони потемнели, хотя куда уж, казалось, было сильнее, руки вцепились в бедра Питера, Питер упирался в его грудь, широко ездил на члене, ему стало хорошо, хорошо, хорошо, но как же похоже на то, как во сне только что… Питер кусал губы, чтоб не начать повторять то, что говорил во сне, никогда он о таком не спросит, потому что, Питер не хотел обманываться, Питер знал: если он повторит свой вопрос-из-сна, Тони наверняка ответит то же самое, - возможно, схожими по смыслу словами, - что Питеру приснилось.