Сыворотка правды

      Мы поцеловались. Мы, блять, поцеловались. Я его поцеловал. Я поцеловал Сычена. Я, блять, поцеловал Сычена.       Охуеть.       Я визжу сейчас мысленно, как малолетняя девчонка, но мы, блять, поцеловались?! То есть, я его поцеловал. Я поцеловал Сычена. Я. Поцеловал. Сычена. Я. Блять. Поцеловал. Сычена. Парня. Сычена. Сычена.       Охуеть.       Быть может, глупо, что я сейчас так охуеваю с этого, ведь это даже не наш первый поцелуй, но о первом я и вспоминать не хочу. Ни о первом, ни о втором, ни вообще обо всем, что было в ту ночь. Хочу все это вырезать из памяти, словно того никогда не было. Произошедшее тогда было неправильным во всех смыслах.       Вчера, когда я потянулся к Сычену, когда я поцеловал его, я не думал. Я вообще ни разу не думал, что я делаю, я действовал будто на автомате, словно завороженный и поддавшийся желанию и ощущению, что мне это нужно и что это правильно. Что сейчас все будет правильно, так, как должно быть. Как того хотел он когда-то и похоже, что все еще хочет сейчас? Как того хочу я? Очевидно.       Просто я чувствую себя очень странно, когда думаю об этом. Когда прокручиваю в голове вчерашнюю ночь. Мне немного не верится, что между нами действительно происходит что-то подобное. И в плане, что подобное возможно после произошедшего между нами, и в плане вообще, то, что я и Сычен… Вау. Просто вау.       Я сминал его губы в поцелуе равно как он когда-то мои. Я чувствовал, как он поражен. Собственно, как и я сейчас, когда думаю обо всем этом. Но он ответил мне на поцелуй. Он тихонько вцепился в мою футболку пальцами и целовал меня в ответ. Я не хотел отрываться от него. Правда, не хотел. Потому что мне еще никогда не было так приятно с кем-то.       Но когда мы все-таки оторвались друг от друга, никто из нас не сказал ни слова. Я не знал, что я могу сказать, что мне стоит сказать. Он, видимо, тоже. Я просто сжал его в объятиях, и мы улеглись. Просто лежали в обнимку и молчали.       Сычен заснул спустя какое-то время, тесно прижимаясь ко мне. А я не мог после такого заснуть. Я ни о чем не думал, но это чувство волнения и шока от происходящего потихоньку начало меня накрывать, хоть и не настигло еще тогда так ярко, как сейчас, потому что я чувствовал тепло Сычена рядом с собой и находил то невероятно приятным ощущением.       Где-то в час ночи включили электричество. Неожиданно зажженная лампа заставила меня зажмуриться и словно вывела из транса. Сычен не проснулся, продолжал мирно посапывать, когда я осторожно вылезал из его цепких объятий. Я накрыл его одеялом и расстелил себе постель на полу, выключил свет да улегся.       Сычен еще спит, а я же лежу, смотрю в потолок и думаю, что пиздец. Приехали. С одной стороны, было ясно к чему все идет. Было же ясно, да? Я ему нравился. И если вырезать этот ужасный кусок с воспоминанием о том, что было после его признания, перейти сразу к нашему примирению, посмотреть на все это со стороны — да, очевидно, следовало ожидать, что все к этому идет. Что меня самого тянет к Сычену, что я это понял, смирился, что я хочу видеть его рядом и что явно простой и обычной дружбы тут уже не будет. С другой стороны, да нихуя ничего не ясно. Наше знакомство, наши отношения, наше всё — большой сплошной пиздец. И думал ли я о том, что когда-нибудь с самым искренним желанием буду целовать Сычена и мне это будет нравиться? Нет, не думал.       — Доброе утро, — слышится тихое рядом.       Я поворачиваю голову в сторону проснувшегося Сычена, который смотрит на меня сонным взглядом.       — Доброе, — спокойно отвечаю я, но вообще-то в моей голове одни знаки вопросов.       И хули теперь вообще?       Я бы спросил напрямую у Сычена, но я понятия не имею, что мне спрашивать и что меня вообще беспокоит в данной ситуации. Но что-то да беспокоит, потому что мы, блять, целовались. И это определенно что-то да меняет. Хочется как-то прояснить, что именно и вот это самое «хули теперь вообще», но не в плане, что теперь между нами — плевать я глубоко хотел даже на мысли о том, как называются наши отношения (о, я знаю как — «пиздец какой-то»), а в плане, как мне себя вообще вести с ним? Я могу сейчас спокойно снова его поцеловать (а я хочу, хочу это сделать снова) или это было так, небольшие откровения, он поддался моменту и все такое? И что сейчас особо ничего не меняется?       Мои мысли меня сейчас дико вымораживают, но, простите, я с таким еще не сталкивался и, честное слово, не ебу, что мне сейчас делать. У меня никогда не было отношений. Нормальных отношений. У меня было только желание заткнуть член какой-нибудь дыркой, не более, блять. И каждая баба, с которой я имел дело даже в школе и тело которой покрывал поцелуями, это понимала. Да, были такие, кто рассчитывал на что-то большее, но быстро шли нахуй (во всех смыслах).       А тут ситуация вообще кардинально другая.       Сычен поднимается с кровати и направляется в ванную. Мне бы тоже надо сходить умыться, но подниматься очень и очень лень. Попозже. Я поворачиваюсь на бок, чуть вздыхаю и решаю отбросить все мысли в сторону, наконец, придя к самому верному решению — хули мне сейчас думать и ебать мозги непонятно чем? Сейчас, встанем, проснемся, позавтракаем… А там разберемся, что и как.       Просто из головы не хочет вылезать картина вчерашнего поцелуя, а соответственно, и мысли о нем. Это немного с ума сводит. Непривычно мне, блять, думать о губах парня. А особенно ловить себя на мысли, что я хочу повторить этот поцелуй.       — Будешь еще валяться? — спрашивает Сычен, когда выходит из ванной.       — Если найду силы, не поленюсь, тогда встану. Если нет, то нет, — говорю я, глядя перед собой, не на Сычена.       — Ладно, если что, я на кухне.       — Хорошо.       Он правда ничего не хочет сказать по поводу вчерашнего? А что вообще принято говорить в таких ситуациях? Ох, если бы я, блять, знал, то, наверное, не ебал бы себе так голову. Но, увы. Хочется разложить все по полочкам, но в голове такой сильный беспорядок, что это кажется нереальным. Поэтому я все еще предпринимаю попытку просто все отбросить подальше, ибо, правда — толку-то? Толку никакого. И смысла продолжать лежать и морочиться я, в итоге, тоже не вижу. Так что я собираюсь с силами, поднимаюсь, тяжко вздыхаю да иду умываться.       Когда я закончил с водными процедурами, да зашел на кухню, Сычен уже во всю что-то готовил у плиты. Я спокойно сажусь за стол, тянусь за пачкой сигарет, которая валяется на нем.       — Что готовишь? — интересуюсь я, пока достаю сигарету из пачки. — Тебе помочь? — спрашиваю я тут же, не дождавшись ответа на первый вопрос.       — Что между нами? — вдруг спрашивает Сычен, и мне словно дышать легче становится. Фух, мы все-таки поговорим об этом. Фух, все-таки не я один себе мозги ебу.       — А что ты хочешь, чтобы между нами было? — не подкурив, с сигаретой в губах, спрашиваю я, в упор глядя на затылок Сычена.       — А ты чего хочешь? — спокойно отвечает он вопросом на вопрос, повернувшись в мою сторону и скрестив руки на груди.       — Ты прекрасно знаешь, — усмехаюсь я; сигарету на стол кладу. — Я хочу быть рядом с тобой. Мне без разницы как это будет называться.       — То есть, если я скажу, что хочу, чтобы ты был моим парнем, ты согласишься?       Бля. Стоит признаться, мне это немного слух режет. Вообще-то, это очень сильно слух режет. Как представлю, что Сычен кому-нибудь говорит «это мой парень» и указывает на меня или, например, говорит Донхеку, что мы встречаемся… Бля. У меня девушки-то никогда не было, как таковой, чтоб в отношениях, а тут… парень. Бля.       Я вытягиваю губы в раздумьях и пытаюсь подобрать нужные слова. Сычен в вопросительном ожидании вскидывает брови, а после снова поворачивается к плите. Уменьшает огонь, видно, чтоб не сгорело ничего, пока он тут на меня отвлекается.       — Зачем ты поцеловал меня вчера? — снова подает он голос, когда молчание затягивается.       — А зачем ты ответил мне на поцелуй? — спрашиваю я, немного находя глупым его вопрос.       — Потому что я хотел этого, — он снова поворачивается и направляется ко мне, чуть вздыхая. — А ты? Ты можешь мне прямо сказать, чего ты хочешь? — садится он рядом со мной. — Потому что мне не ясно, зачем ты лезешь ко мне целоваться, если сейчас я тебя ставлю в тупик вопросом, касательно наших отношений. Я понимаю, что тебя, наверняка, тема отношений вообще не ебет, Юта. Прекрасно понимаю. Потому что я отлично тебя знаю. Но мне не нужно такой хуйни — что вчера ты меня поцеловал, потому что приспичило, а сегодня пойдешь трахать бабу в Сыпре. Мне нужно прояснение того, что вчера произошло и что вообще сейчас происходит между нами.       — Вот сейчас ты меня обидел, — усмехаюсь я и, если честно, слушая Сычена, думаю, что мы два долбоеба. Что я, со своими мыслями и заморочками, потому что впервые с подобным сталкиваюсь, что он со своими наидебильнейшими словами. Выяснение отношений — всегда такой дебилизм? Ладно, надо завязывать с этой хуйней. Это не по мне.       Сейчас расставим все точки над «i». Не позавтракали, конечно, как я думал, но сейчас разберемся, «что и как».       — Иди сюда, — хлопаю я себя по коленкам.       — Чего? — с полным непониманием смотрит на меня Сычен.       — Мне нужно поцеловать тебя и кое-что тебе разъяснить. Иди ко мне.       Всё. Больше херней не страдаем. Раз начали говорить об этом, то сейчас прямо все друг другу выскажем. Прямо скажем-покажем друг другу, чего хотим. И, блять, может уже, наконец, придем к чему-то более адекватному, чем у нас постоянно.       Сычен смотрит недоверчиво, но со стула поднимается.       — Ты хочешь, чтобы я сел к тебе на колени? — он хмурится, но скорее с удивлением, подойдя ко мне ближе.       — Да, а еще я сказал, что хочу поцеловать тебя, так что, пожалуйста, иди сюда, — говорю я неким строгим тоном, хотя пытаюсь мысленно не вопить с глупости всей ситуации, которая происходит.       За что мне счастье-то такое на голову свалилось, бля, а?       Охуенно же жил. Курил травку, нюхал кокс, бухал и трахался с бабами, рэпчанский зачитывал. При этом, вел размеренную жизнь, старался, чтобы не шло под откос будущее — заебись учился в универе, держал там репутацию, какую-никакую.       А потом хоп, появляется Сычен, и моя стабильность рушится в пух и прах.       И сейчас он с явной неловкостью садится ко мне на колени, что вызывает у меня полуулыбку-полуухмылку. Я не медлю — тут же тянусь к нему за поцелуем, а руки на талию кладу.       У Сычена пиздец какие мягкие и охуенные губы. Нет, правда. Его полноватые губы просто нереально охуенные. Блять. У меня будто внутри все сжимается, когда я целую его. Да и вообще Сычен сейчас кажется нереально охуенным. Я не собираюсь задаваться вопросом, как я раньше не замечал этого, потому что это нормально и совсем не удивительно. Удивительно как раз таки то, что я сейчас думаю об этом, когда впиваюсь в его губы своими. Но да, блять, я думаю об этом. Но да, я правда так считаю. Потому что мне пиздец нравится то, что происходит сейчас. Я ловлю реальный кайф с того, что он сейчас сидит на мне, с того, что мои пальцы сейчас впиваются в его талию, с того, что наши губы соприкасаются, с того, какой он сейчас доступный для меня, как его руки обвивают мою шею, с его тяжелого дыхания, с Сычена в принципе.       — Ты действительно меня отлично знаешь, Сычен, — отрываюсь я от его губ с томным вздохом, ибо мне есть, что сказать, так бы не отрывался. — Но почему ты еще не понял? Я поцеловал тебя, потому что тоже этого хотел. Хочу и сейчас, хочу еще не раз. Это не было мимолетным желанием, — я утыкаюсь носом ему в шею и чуть пытаюсь успокоить свое дыхание. — Мне все равно, как будут называться наши отношения, всё, что происходит между нами. Плевать. Как хочешь, так и называй это. Да, тут ты прав, что меня это не особо волнует. Но запомни одну вещь, — я поднимаю взгляд на Сычена, смотрю ему в глаза. Он смотрит в ожидании, с взглядом обвороженным, ошеломленным чуть. Мне кажется, что он растает сейчас как мороженое, которое он так любит. Губу прикусывает свою, мнется немного под моим взглядом. — Ты единственный, к кому я хочу прикасаться, кого я хочу целовать, кого хочу видеть рядом. Мне казалось, что это очевидно, пусть я тоже переживал по поводу того, что думаешь ты насчет произошедшего. Но, так понимаю, у меня нет причин для беспокойства, — тянусь я снова к Сыченовым губам, но останавливаюсь, когда они уже почти соприкасаются. — И надеюсь, что у тебя тоже нет.       Не целую. Сохраняю расстояние между нашими губами в миллиметр. Смотрю на Сычена вопросительно, жду ответа.       — Нет, — тихо-тихо говорит он, а после льнет к моим губам своими.       Мы целуемся до тех пор, пока Сычен не вспоминает, что на плите все еще жарится наш завтрак.