Puella Magi Madoka Magica: Rejection

      Большая крылатая фигура сидела наверху гигантского небоскрёба, ветер перебирал неизменно длинные, словно шёлковые, чёрные волосы. Её спутник напоминал своим видом безумную белую крысу-переростка. Свет луны отражался от призрачной белой бледной кожи.       Искусительница посмотрела на девочек-волшебниц, которые были в её власти. Две воительницы пали в запустении города Казамино, но у Хомуры не было намерений уничтожать его окончательно. На неё это место навевало ностальгию.       — Инкубатор, — её голос практически очаровывал.       — Что? — рваные уши Кьюбея приподнялись. В голосе его едва заметно чувствовался страх.       — Ты помнишь первую стадию твоего «эксперимента» с моим Самоцветом Души? — Демон склонил голову в почти нечеловеческой манере и величественно откинул свои волосы правой рукой.       — Да, — прямо ответил инопланетянин.       — Люди называют это лоботомией. Ты лоботомировал мой Самоцвет Души, Инкубатор, — в её монотонном голосе была часть злости, — Ты проткнул иглами мой Самоцвет, позволив моей настоящей сущности просочиться наружу. Ты знаешь, каково это?       — Ты находилась в созданной нами коме, — Кьюбей начал объяснять, — Ты не могла чувствовать хоть что…       Демон перебил его, приложив палец к губам и шикая:       — Ощущения были такими, словно ты вскрыл мой живот и оставил его распотрошённым на многие дни, позволяя всем насекомым и паразитам обосноваться там, как на свадебной вечеринке в честь заражения. И хуже всего то, что на протяжении всего эксперимента ты вынуждал меня жить и терпеть это. Никакими словами не описать такую пытку.       Кьюбей хранил молчание, но его уши всё время дёргались. Каждый сантиметр его тела безмолвно шевелился. Он был, несомненно, искалечен и разорван. Можно было увидеть кусочки его плоти, свисавшие с меха. Хомура потянулась и погладила то, что от него осталось.       — Но мне приходится быть благодарной тебе, Инкубатор. Ты позволил мне достичь цели — найти Мадоку снова. Однако… — она отрывала клочки меха один за другим, чтобы он вздрагивал от боли, — Вскоре я собираюсь проделать то же с тобой. Око за око, Кьюбей.       С изяществом и дисциплинированностью, Хомура Акэми расправила свои крылья и спрыгнула с небоскрёба навстречу запустению Казамино. Кьюбей неохотно взобрался на её плечо.       Вокруг Казамино стелилась пустыня, песок простирался на мили вперёд. В центре её высилось надгробие с красными паучьими лилиями в середине.       Для каждой ведьмы, встречавшейся ей на пути, её не существовало. Она была невидима абсолютно для всех.       Её ноги переступали с безупречно злым изяществом, шаркая по иронично холодному песку, пока она направлялась к двум отчаявшимся девочкам-волшебницам.       Ими были Орико Микуни и Кирика Курэ. Слабая улыбка выдавала её эмоции. Девочки были едва живы и видели, как она приближается к ним. Её внешность поражала их.       — Закон Цикла? — Орико махнула рукой Кирике, которая улыбнулась ей в ответ, — Всё будет хорошо, Кирика. Она здесь.       — Её здесь нет, — Искусительница разрушила их надежды. .       — Что? — волшебницы сконфуженно взглянули на неё, на что Хомура недовольно пожала плечами.       — Раз уж есть Бог, должен быть и Дьявол, — она божественно объяснила красноволосой. — А вы двое вели себя очень плохо, — она окончательно остановилась в нескольких сантиметрах от девочек, смертных, ахнувших в замешательстве. — Если бы ты сохранила свой настоящий потенциал девочки-волшебницы, Орико, то смогла бы увидеть моё возвращение. Какая жалость, что он теперь у меня. Ай-яй-яй. Такое разочарование. Если подумать, так ты была просто надоедливой занозой. И, Кирика, — её голова повернулась к ней, — ты не знаешь, что такое настоящая любовь. Совсем.       — Сволочь! Что должно произойти с Орико?! — даже сейчас, Кирика была верна себе, удерживая сапоги Хомуры. Сотни перьев падали с неба, опускаясь на песчаную поверхность.       — Я не предлагала спасения, Орико Микуни и Кирика Курэ. Исчезните, — она накрыла руками кромешно-чёрные самоцветы, разбивая их. Тогда, там, они умерли, но их тела не исчезли.       Хомура и вправду не спасла их. Печаль, отнятая у них, расплавилась в темном шаре, приземлившись на ладонь.       — Ты собираешься отдать её мне, Хомура Акэми? — поинтересовался Кьюбей, покачиваясь.       Некоторое время Хомура обдумывала эту возможность, но в итоге передумала:       — Я могла бы мучить тебя подольше, но лучше устрою перерыв. В конце концов, я не могу позволить тебе оцепенеть перед тем, что я с тобой сделаю.       Её Тёмный Шар раскрылся и поглотил печаль так же, как Семена Скорби, но вместо того, чтобы стать темнее, он только засиял ярче.       — Хм? — ошеломлённая Хомура стояла в раздумьях.       — Что это, Хомура Акэми? — любопытство Кьюбея преодолело не свойственный ему ужас.       Без предупреждения Хомура схватила Кьюбея за шею и бросила на жёсткий песок под собой.       — Кто-то в моём доме. Это… Кёко Сакура, — она ехидно улыбнулась. — Должно быть, пришла за Семенами Скорби.       Её тело растворилось тёмным клубящимся облаком, полностью заполненным мраком. Туман запечатал сущность вокруг независимого Тёмного Шара, парившего в воздухе, и закружился в отравленном ночном небе, оставляя Кьюбея защищаться в запустении Казамино.

[] [] [] []

      А в это время в доме, похожем на лабиринт, Кёко ходила вокруг неподвижной Хомуры и с очевидным волнением и нетерпением сверлила её взглядом. Тем не менее шлейф тёмного дыма, неведомый для неё, приближался к Хомуре, похожей скорее на куклу. Шар Тьмы отделился от зловещего тумана и расположился на её левой руке.       Тёмное облако подкралось к открытому рту Хомуры, останавливаясь на уровне горла. Прошло время, пока дым окончательно успокоился, продвигаясь к сосуду шаг за шагом, и с каждой судорогой к ней возвращалась жизнь.       Когда-то недвижимая Хомура обрела жизнь, пока дрожали её руки и ноги. Она несколько раз моргнула перед тем, как окончательно поняла, где находится.       Демон с волосами цвета вороного крыла познал искусство астральной проекции. Иметь Тёмный Шар вместо Самоцвета Души было гораздо полезнее и из-за преимущества, и из-за свободы.       Не налагалось ограничений на расстояние между ней и Тёмным Шаром, в особенности потому, что тот мог двигаться по своей собственной траектории. У Хомуры не было настоящей причины, чтобы оставаться в своём теле из плоти и костей, оно лишь навевало на неё ностальгию.       Существование в форме божества лишило её простых человеческих удовольствий, которых не лишались даже девочки-волшебницы. Она узнала, что в её форме Демона не могла чувствовать вкус еды или ощущать прикосновения прохладного ветра в жаркий летний день.       Это открытие ввергло Хомуру в меланхолию, особенно когда она думала, как Мадока чувствовала себя всё это время.       — Хомура? — Кёко заметила странную активность от неподвижной, будто замороженной, волшебницы. Заметила она сразу же и раздражённый взгляд черноволосой девочки, чьё настроение уже испортилось.       — Кёко Сакура-сан, — в голос девочки с волосами цвета вороного крыла вкралась незаметно подозрение. — Ты вломилась в мой дом. Снова. Я говорила тебе не делать этого, — гневно допытывалась она.       — Аха-ха-ха, — красноволосая нервно рассмеялась. — Так... подожди. Я не об этом хотела поговорить. Хомура, что с тобой?       — Что? — Хомура притворилась, будто не услышала вопроса. — Не меняй тему разговора.       — Хому…       — Не меняй тему разговора, — ноги сами понесли её к Кёко Сакуре, пока красноволосая оглядывала волшебницу. — Зачем ты вломилась в мой дом? Вечно с тобой что-то не так.       Вельветовые глаза чёрноволосой изящно и презрительно смотрели на спутницу. Кёко видела: Хомура была взбешена.       Не найдя другого выбора, она нехотя подчинилась.       — Я, ну… хотела «одолжить» несколько твоих Семян Скорби.       Девочка нахмурилась.       — И? Ты не могла попросить вежливо?       — Могу я взять эти семена, ну пожалуйста? — Кёко саркастически улыбнулась.       — Ты не чувствуешь себя виноватой за то, что вломилась в мой дом, не так ли? — Хомура скрестила руки. Она улыбнулась и ощущала ностальгию, находясь рядом с клыкастой девочкой-волшебницей, — В самом деле… Ты никогда не поменяешься, не так ли?       — А?! И что, чёрт возьми, это должно означать?! — Кёко наигранно повысила тон, громко смеясь. Хомура, не соответствуя самой себе, захихикала, чем на мгновение поймала внимание красноволосой.       Тогда в глазах проказницы Хомура выглядела наикрасивейшей женщиной, казавшейся действительно счастливой, пусть это и длилось всего долю секунды.       — Семена Скорби в последней комнате справа от тебя. Во втором ящике в маленьком чёрном шкафу рядом с зеркалом. Возьми, сколько хочешь.       — А-а. Спасибо, Хомс.       — Хомс? Не называй меня так.       — Итак, Хомс, — она проигнорировала замечание Акэми, — ты присоединишься к нам? Ты знаешь, в запустении, которое появилось в моём родном городе.       Хомура обдумала предложение, качая головой и пропуская пальцы сквозь чёрные пряди волос.       — Нет. У меня есть дела, которые нужно выполнить.       — Я могу заставить тебя прийти? — Кёко чувствовала себя некомфортно, но широко улыбнулась.       Хомура покачала головой.       — Чёрт.       Кёко встала с дивана и потянулась.       — Эй, я знаю: с тобой действительно что-то не так. Не буду настаивать, чтобы ты рассказала мне, но тебе следует провериться, сходить к врачу или куда-то там ещё. Ты слишком часто падаешь в обморок.       — Почему ты беспокоишься за меня? — произнесла стойкая девочка с волосами цвета вороного крыла. Она не выглядела сильной или всезнающей, когда задавала этот вопрос. Нет, она казалась уязвимой.       Кёко искренне улыбнулась, показывая клык.        — Потому что… мы друзья.

[] [] [] []

      Мадока с восторженным волнением покрутилась вокруг зеркала. Она улыбалась, наблюдая, как оборки её красивого белого лебединого платья вздымались и опускались. Золотой узор тянулся от груди до приподнятой юбки. Её мама, Джунко, выглянула из-за двери и улыбнулась.       — Мама! — Мадока вскрикнула, засмущавшись. — Когда ты...       — Когда ты открыла зеркало, милая.       — Всё это время?! — розоволосая балерина надула губы, пряча румянец. Её щёки порозовели, выдавая её с головой.       — Извини, извини, — беспечно сказала мама. — Я ничего не могла поделать, просто улыбаться хотелось, настолько ты выглядела счастливой. Никогда бы не подумала, что ты продолжишь заниматься балетом после Америки.       — Я тоже! — Мадока подпрыгнула. — Но когда попробовала, это казалось чем-то настоящим. Чем-то необычным.       — Готова к национальным соревнованиям на следующей неделе?       — Ещё бы!       — Я должна сообщить тебе кое-что, милая, — произнесла Джунко, и глаза её засияли. — В твоей школе проводилось соревнование. Я просмотрела список занимающихся балетом, и у тебя есть одноклассница, которая тоже участвует в соревновании.       — Да?! Кто?       — Её имя Хомура Акэми. Естественная красота. Она словно воплощение ворона в человеческой оболочке.