Ты никогда не умрешь, мой Оскар

- А вы что думаете об этом, мистер Уайльд? Оскар вздрогнул и, словно бы очнувшись, понял, что, глядя в омут голубых как ясное утреннее небо глаз, совершенно не слушал, что этот прекрасный юноша говорит. Даже голос у него был такой певучий, ласкающий слух, что невозможно разобрать ни слова, будто слушаешь мелодию и наслаждаешься. Но ответить что-то нужно, потому что он смотрит так серьезно, будто только что рассказал ему свою самую постыдную тайну и теперь стоит, смиренно ожидая приговора. - Я думаю, что нам стоит обсудить это в более спокойном месте, лорд Дуглас, - сказал, словно бы выдав свои сокровенные мысли, но лицо юноши мгновенно просветлело, на губах заиграла очаровательная улыбка, от которой просто дух захватывало. - Конечно, такие вещи лучше обсуждать в более интимной обстановке, - сразу же согласился Дуглас, продолжая улыбаться, - и, пожалуйста, зовите меня Бози. «Я готов продать душу дьяволу за возможность прикоснуться к этому восхитительному ангелу», - подумал Оскар и словно сделал свой первый шаг к воротам ада. - А какая обстановка для Вас считается интимной? - Та, где никто не будет мешать нам, - доверительно сообщил Дуглас. - Мешать? – уточнил Оскар. - Да, мешать разговаривать, - интересно, каким нужно быть идиотом и слепцом, чтобы, оказавшись наедине с воплощением красоты и очарования, вести светские беседы? - Ах, вот ты где, Оскар, - знакомый голос Робби вывел его из размышлений, - простите, что прерываю столь увлекательную беседу, - он бросил многозначительный взгляд на Дугласа, который был сама невинность в этот момент, - но кое-кто очень жаждет твоего общества. - Ну раз так, то я, конечно, с радостью осчастливлю этого замечательного человека, - сказал Оскар и с сожалением посмотрел на юношу, давая понять, как он не хочет прерывать столь прекрасную беседу. Дуглас одарил его понимающим взглядом и как-то незаметно подмигнул. - Тогда, надеюсь, что до скорой встречи, мистер Уайльд, - тон его был спокоен и учтив, но в глазах будто бы сияло пламя, словно Оскар подошел так близко к огню, что уже ощутил его жар на своей коже. - До встречи, Бози. Стоило им отойти, как Робби тут же неодобрительно заметил: - Оскар, дорогой, хотел бы тебя предостеречь от легкомысленных знакомств. - Это ты про очаровательного юношу, от которого ты меня так предусмотрительно увел? - Лорд Дуглас – это не самая подходящая компания. Я переживаю за тебя, ты так добр, что готов позволить кому угодно сесть тебе на шею, последнюю рубашку отдашь. - Спасибо, Робби, - улыбнулся Оскар другу, - Но не беспокойся, я не отдам лорду Дугласу рубашку, даже если он будет предо мной нагим умолять. Мы просто поговорили, он был так впечатлен моей книгой, что прочел ее 11 раз, ты представляешь себе? Роберт Росс лишь закатил глаза, показывая, что он думает об этом всем и, кажется, не оценил шутки. - Я серьезно, это он лишь с виду такой скромный и невинный, а на самом деле сущий дьявол. - Зря переживаешь, Робби, он мне совсем не понравился. - Ну да, я видел, как у тебя глаза горели. - Робби, ты такой милый, когда ревнуешь, - рассмеялся Уайльд. *** - Оскар, эта роза прекрасна, - он одарил его легким поцелуем и восторженно закружил по комнате. - Также прекрасна, как и ты, мой мальчик. Ты достоин целого сада, полного восхитительных нежных роз. - Только представь себе, мы там будем гулять, обнявшись, ты будешь читать мне свои стихи, а тебе аплодировать. Оскар, я уже говорил, что люблю тебя? - Да, но я готов еще раз послушать. - Все еще не веришь мне? - До сих пор удивляюсь твоему присутствию каждое утро и убеждаю себя в том, что это не сон и не помутнение рассудка. - Если ты мне не веришь, то я готов доказать тебе это, - воскликнул Дуглас, а потом, чуть понизив голос, добавил, - в спальне. Оскар даже растерялся на секунду, он должен был уже привыкнуть к откровенности Бози, но все равно каждый раз смущался, слыша из уст кажущегося таким непорочным возлюбленного такие вещи, от которых бросало в жар. - Надеюсь, что таким образом ты не всем чудесным лондонским юношам доказываешь свою любовь? - Ах, мне нравится, когда ты ревнуешь меня, - засмеялся Бози, - мне нет нужды что-то доказывать этим пустоголовым болванам, я даже их имен не запоминаю. Да и зачем, я никого не люблю кроме тебя. А тебе я готов доказывать это хоть всю ночь. *** Они сидели в самом дорогом ресторане, в самом его центре, освещаемые со всех сторон, а Дуглас, убрав в сторону все эти безвкусные свечки, солонки и столовые приборы, внезапно перегнулся через весь стол и поцеловал его. Это был такой мимолетный поцелуй, как легкое дуновение весеннего ветра, но его было достаточно для того, чтобы сплетни о них не затихали еще долго. - На нас сейчас, кажется, не смотрит только слепой. Да и тот прозрел бы для того, чтобы это увидеть, - Оскар как всегда сохранял самообладание и остроумие. - Тебя тоже возбуждает эта мысль? - Скорее смущает. - Когда ты смущаешься, это возбуждает меня еще больше. - А когда ты так говоришь, я готов забыть обо всех моральных принципах и приличиях, гори они в аду. Бози томно вздохнул и накрыл его лежавшие на столе руки своими, а потом как ни в чем ни бывало сказал подошедшему официанту: - Принесите нам самое лучшее вино, которое у вас есть. Мне и моему другу, гениальльному писателю и поэту. Хорошо, что не сказал "моему любовнику", и на том спасибо. *** Первый утренний луч солнца проникнул в комнату сквозь неплотно сомкнутые шторы и рассыпался в мягких непослушных прядях мирно спящего юноши. Оскар, подперев щеку рукой, любовался этим зрелищем. Он бы мог смотреть на него вечно, не зная усталости и скуки. Разве можно любить кого-то так сильно? Настолько, что становится мучительно больно и трудно дышать от мысли, что когда-нибудь это все закончится. Оскар так и провел это время в созерцании, пока Дуглас не проснулся. - Мне снилось, что ты решил превратить своего Дориана Грея в пьесу и не хочешь брать меня на главную роль, - сказал Бози сонным голосом, - Как ты на меня странно смотришь, неужели я заснул на 20 лет и теперь мой дивный лоб уродуют морщины? Оскар лишь покачал головой и улыбнулся: - Ты так красив сейчас… Если бы перед смертью мне удалось увидеть твое лицо, то я умирал бы самым счастливым человеком на свете. - Никогда, никогда ты не умрешь, мой Оскар. - Все умирают. - Да, но не ты. И думать не смей об этом. Хотя, если ты и правда надумаешь умереть, то я последую за тобой. Бози сказал это так искренне, с таким пылом, словно и правда прыгнул бы за ним в могилу в своем светлом отглаженном костюме, придерживая рукой соломенную шляпку, чтоб не улетела. - Хотя бы просто будь рядом, мальчик мой. 1900 Оскар открыл глаза, мутные видения никак не желали складываться в одно целое, так хотелось пить, словно он год бродил по пустыне. Еще не отойдя ото сна, он как наяву видел все промелькнувшие картины, слышал смех Дугласа, как он шепчет слова любви и слова ненависти так, словно бы это одно и то же, ощущал запах его кожи и сладость поцелуев. Но все были лишь сны умирающего, последние видения перед тем, как он окончательно покинет этот мир. Удивительно, что все они так светлы и прекрасны, словно не было ни скандалов, ни обид, ни окончательного их разрыва. Его слава угасла, как и дух в этом отвратительном теле, он лежит в каком-то убогом номере, нищий и больной, а стены обклеены безвкусными обоями в цветочек. Единственное, о чем Оскар сейчас жалел, так это о том, что его любимого мальчика нет рядом. «Душу бы отдал за возможность вновь прикоснуться к нему. Хотя бы только увидеть, в последний раз». Интересно, где он сейчас, Бози, его личный демон и мучитель? Как бы скривилось его прекрасное лицо, если бы он увидел гениального писателя таким больным, слабым, из последних сил доживающим свои дни. Как грустно умирать вот так, вдали от родных, словно отшельник, видеть эти горькие сны и просыпаться в душной чужой комнате, не узнавая где он находится. Он так любил красоту, а теперь облачен в ужасную одежду и выглядит так, словно сбежал из приюта для бродяг. Он ненавидел Бози, он писал ему ужасные письма, пока были силы, но не отправлял их. Сминал бумагу и сжигал, а то, что не успевал уничтожить, иногда находил Робби, разворачивал, и лицо его искажала грусть, стоило только понять, кому предназначались эти послания. Оскар проклинал своего возлюбленного и себя за то, что всю свою жизнь бросил к его ногам, а теперь пожинает плоды своего выбора. Раз за разом рассказывал Робби о том, как проклятый самовлюбленный психопат лишил его всего и оставил умирать в одиночестве. - Ты не один, Оскар, - устало вздыхал Робби, от жалости сердце его буквально разрывалось на части. – Я буду с тобой до последнего вздоха. Но ты еще долго проживешь, что за настроение? - Робби, дорогой мой, только ты у меня и остался, - Оскар крепко сжимал его руку, словно ища в этом спасение. - Я люблю тебя, Оскар. - И я тебя, мой милый Робби. Почему-то Россу казалось, что эти прекрасные слова его друг произносил для кого-то другого, словно они предназначались для человека, которого он все еще продолжал любить, несмотря ни на что. Он не мог понять, как можно настолько помешаться, будто веревку добровольно на шее затянуть. И вот сегодня Оскар признался себе в том, что не может испытывать ненависти к тому, кто был для него важней всего мира. Нельзя одновременно любить и ненавидеть, это два взаимоисключающих друг друга чувства. «Хотя бы перед смертью буду честен с собой. Мне не хватает его смеха, его глупостей, хотя бы звука его голоса», - подумал Оскар, кутаясь в одеяло, он все никак не мог согреться, и тело его бил озноб.