Огурец или приключение с четырьмя Александрами

Итак, в доме Алекса, простите, Огурца, мы получили от ворот поворот. Итог: Огурец — душевная травма — 1 шт. Я — травма спины от веника — 1 шт. Мыслей как быть теперь — 0 шт. Пока я проводил подсчет, Огурец молчал(вот необычно). Перед машиной ярко светил фонарь. Но мы находились под деревом, так что в салоне царило таинственное сумеречное затишье. Все держали минуту молчания. Ну, я не партизан, очнулся от забвения и грез и тут же с шоком понял— ни звука не было произнесено за последние десять минут. Для огурца — рекорд, он и во сне-то сопел. — Эй, ты чего? — я с недоверием посмотрел вбок. Мальчуган безжизненно остановил взгляд на фонаре, не мигая мутными глазенками. — Что, протрезвел? Я-то храбрился, но уж заметил — что-то не то! Чудо-юдо не шевелилось. И вдруг тихо выдохнуло бледными губами. — Все нормально. Он продолжил изображать статую из Лувра, такую же безмолвную(боюсь, и такую же безмозглую) и беломраморную. Белую — потому что цвет кожи мог соперничать только со школьным мелом! А глаза — выпученные, прозрачные, что линзы у телескопа. — Ну ладно, я пошел. И чучело открыло дверь, а зател в нее улетучилось. Я таких субъектов не встречал! Сами посудите — бревно с текстурой мела, с глазами телескопа, мозгами из межзвездного пространства( то есть пустоты) и именем Огурец!!! Но я заговорился. Итак, бревногуманоид высадился заселять внемашинное пространство, а что же я? Сначала чуть на запел праздничный гимн, в душе все рукоплескало, мозг вопил от радости: "Ска-а-атертью дорожка!", а тело чуть не пустилось в пляс! И это при том, что было в сидячем положении... Короче, радость мою вы поняли. Но она была преждевременна. Все тело было довольно, кроме одного органа. Нет, я сейчас не о том, что именуют "нижние мозги"! Хотя и это требовало подзарядки, после расставания с моей русалкой я целых двое суток сохранял ей верность! Нет, говорю о органе, небольшом, но доставляющим проблемы большие. О сердце! Да, жертва купидоновых стрел потребовала вернуть мальчонку! Нет, Купидон в меня не попал сегодня(если только в пятую точку), просто напомнило, что парню-то некуда идти. И верно, Огурец остановился в десяти метрах, посреди улицы и замер. Проехавшая машина чуть не задавила его, но он и не заметил. Так, так, сердце позвало на подмогу совесть, а от этой паразитки не помогают и взятки! Сюда б, сюда чуток коррупции!!! Я не против! Мальчонка сел на тротуар и понурил голову, поджал коленки и сложил ручки. Я выругался и вылетел из машины. — Чего расселся, Аленушка недоделанная?! Огурец испугался, сжался в комок. — У тебя есть друзья? Куда тебя отвезти переночевать? — В...другом городе. — Не ври! Неужто здесь никого? — Алли... — Ну так поднимайся, поедем к твоему, твоей? — Алли! Я схватил мальчишку за плечо, поднял рывком и потащил за собой. Но он закоченел и не хотел двигаться. — Чего? Я тебя отвезу! — Не надо... — прохныкал он. — Почему? — Он меня выгнал, сказал, что нам надо расстаться... — Расстаться? И так, сразу, выгнала тебя? — вдруг слова шмякнулись на мое сознание, остатки долетели,— Постой, как ты сказал? Он?! Огурец кивнул. — Твой друг? — я вцепился в надежду, а она изворачивалась и верещала. — Алли. — В каком см... смысле бро...бросил? — Сказал, у него есть кто-то. Надежда умерла! (Я ее задушил-таки нечаянно). — ТЫ ВСТРЕЧАЛСЯ С ПАРНЕМ?!! От вопля мальчуган чуть не упал, побледнел и зашатался(по белизне победил-таки мел). — Нет. — Фффффу... — Я любил его! — Аааа! — И жил у него... понимаешь, меня мать выгнала... Я не слышал. Бревногуманоид еще и гей!!! — Ты, — я смутился,— ненормальной ориентации, что ли, получается? Тебе нравятся парни? — Нет. — Фффффу... — Один только парень, Алли. — Аааа! Ты идиот или как? Огурец погрустнел, на лицо упала тень, он выглядел до крайности жалко. — Алли тоже так сказал мне, когда попросил уехать. — И правильно подметил твой Алли! Ну да, язык ляпнул, а мозги не угнались. Нет, он идиот и гей, но все же говорить эти слова не стоило, потому что мальчишке было действительно фигово и больно, и это даже я увидел — лицо его исказилось горестной гримассой, он сжал пальцы, осунулся. Затем сел на тротуар и закрыл лицо руками. — Я не могу без него... Я иду по улице и не вижу лиц, я сплю и вижу во сне его лицо. Я погибну. Он — для меня все. Я лишился его, не нужен ему, и во всем сам виноват, потому что он сказал правду. За— за — зачем е-ему-у нужен иди-о-о-от... — мальчонка говорил настолько надрывным голосом, настолько печально и пропитанно болью, что передать его слова, трогательные, казалось, омытые чистыми слезинками, не сможет никто. Это надо было слушать. Парнишка закрыл личико и молча затрясся, но слова его висели в воздухе и кололи меня, будто слезы превращались в глыбины льда. Ну да, я быстро раздражим и часто гневлюсь, но я же не из стекла. Если есть плоть, любая, значит в ней есть эмоции. Если есть эмоции, появляются чувства. Если они пришли, главное не заставит себя ждать. Любовь проникнет и в самое засохшее, покрытое арктическими людами с начала мироздания, сердце! А в мое, изглоданое, что ветка в термитнике, эмоциями, и подавно! Я вспомнил себя, когда позавчера самая лучшая девушка мира оставила меня в одиночестве. И как мне было плохо. И как тут же побежал заглушать горе алкоголем. Теперь-то ясно, отчего это не умеющее пить существо оказалось на вечеринке в таком состоянии. — И давно тебя бросили? — Сегодня... — Если учесть, что за полночь уж перевалило, то вчера. Мальчуган сейчас явно страдал от депрессняка. Я заметил, что сидит на холодном камне. — Ты зад еще не отморозил, ловелас малолетний? А ну, вставай, я придумал тут кое-что. Пошли в машину. Огурец тряхнул зелеными волосами и поплелся за мной. Ну вот, мы влезли в машину и задумались. — Значит, поехать некуда? — Угу. — Твой любовничек тебя бросил. — Угу. Я внимательно всмотрелся в миниатюрное лицо этого типа, интересно, он совершеннолетний? Выглядит как дитятко и ведет себя так же. — Тебе-то сколько лет? — Восемнадцать. — Да ладно? Когда будет? — Было, пару месяцев назад. — И ты уже жил с парнем. — Он старше. — А мозгов, видимо, не привалило с годами? Он что, не видит, что ты еще ребенок? — Я уже взрослый! — парнишка сдвинул грозно бровки. — Ну-ну, какой сурьезный, ты еще это, ножкой топни, для большего эффекта, как в садике:"Не хочу кашку, я уже взрослый!". Пацанчик посмотрел на меня как на идиота. Впрочем, я о нем был того же мнения! — Твой Алли извращенец? — О чем ты? Нет, конечно! — Ну вообще, как он мог с тобой спать? Смотрю на тебя и вижу дитя, не понимаю, как у нормального взрослого парня в голове могут появиться мысли сексуального характера насчет тебя? Я серьезно! И, знаешь, я понимаю твою маму. Я бы тоже не одобрил такое развращение! — Я люблю Алли и он очень добрый и хороший! — Был, пока не выгнал тебя! — Я сам виноват. Зачем ему нужен такой сопляк и идиот? Я — ничтожество. Ну все, и что этот Алли, метеорит ему на голову свались, вытворял с парнем? Вбил такие глупости в голову! — Ничтожество — Алли! Я уверен, а ты просто влюбился по уши и не видишь ничего. Ну ладно, уже так поздно. — Да... — Поехали ко мне? Огурец поперхнулся и побледнел, затем почему-то уставился на дверь. Я подивился такому поведению. — Я не хочу. — сказал тихо Огурец, уставясь в колени. — Как так? — это совсем выходило за рамки, — А где же ночевать будешь? Или у тебя мечта — стать подзаборным мальчиком? — Извините, я пойду. — Огурец раскраснелся и поспешно кинулся к двери. — Эй, а ну вертай обратно! — Я затащил идиота на сидение, но тот трепыхался как рыбка и уже начал подвывать. — Огурец, ты чего? — Оставьте меня! Отпустите!!! — Да что я тебе сделал, с чего ты меня боишься? На меня уставились затравленные глазенки, и подрагивающий подбородок. — Не трогайте меня, пожалуйста. Он что, подумал, я хочу его поиметь насильно?! Эта мелкая паразитина сейчас получит от меня за такие мысли! Я не гей!!!! Не был и не буду! Во веки веков! — Ты чекнулся? — я заорал на Огурца, — Да ты мне противен, ты парень и еще малолетний! Ты мне триста лет не нужен! Хочешь идти — вали! Я тебе, блин, помочь хотел, без подтекста, а ты... ты...— извращенец! Ну, эт я загнул, да еще с таким взвизгом, как будто меня насиловали. — Так ты... не хотел меня...ну это... Я затрясся, наверное, из ушей уже пар валил. — Я — не гей! — А похож... — Я тебя щас, прибью, маленькая сволочь! Я нормальный! Нормальный! Нормальный! Нормальный! Норма... — Я понял. — ...льный! — Да я сам уже не хочу с тобой ехать, вдруг изнасилуешь? — я покосился с недоверием. — Нет. Будь спокоен. — замотал зеленой головой Огурец. — Фффффу... — Ты слишком крупный, а я — меньше. Если тебя насиловать, нужно связать, еще во сне. — со знанием дела, спокойно констатировал мелкий. — Ааааа! — Ну что, поехали? — радостно защебетал Огурец, что-то подняло ему настроение, он был полон воодушевления, и, скажу, меня это пугало. Нет, я не трус! Взрослый, боевой парень, честно-честно! Но вдруг мелкий — маньяк? Я решил следить за крайне подозрительным субьектом, а вдруг он меня изнасилует?! Я этого не переживу! Насильщик улыбнулся мне, когда я завел машину(да, явно нездоровый признак — уже я со знанием дела отметил про себя, ставя галочку). Ну вот, мы вырулили из-под деревьев и покатили к моей хатке. Тут-то до меня дошло, что родители(я живу с предками) вряд ли будут рады появлению неизвестного оболтуса в доме по моей вине. Главное, — что б не раскрылось, что оболтус голубой! Хотя и цвет его волос зеленый... Если мама узнает, что я приволок такого! Боюсь, мы оба — я и Огурец окажемся на улице! — Мой старший братец давно съехал, лишь редко останавливается в своей комнате, так что переночуешь там. А утром — так, чтоб никто не видел, я тебя выпровожу. — Спасибо. — Огурец посмотрел на меня огромными зелеными глазами(и они у него зеленые!), — Почему ты со мной так добр? — Религия призывает не обижать обделенных судьбой. — Кого-кого? — Идиотов! А У НАС НОВАЯ СКАТЕРТЬ! ГОЛУБЕНЬКАЯ... Я сладенько потянулся под простыней, на лице — улыбка до ушей, обратно, и так по окружности раз сто. Глазки еще зажмурил — желтый свет бил сквозь веки, солнышко уж светило во всю, утро было в разгаре. Я что-то мурлыкал, разглядывая потолок и лезущего по нему куда-то паука, — идиллическое утро! Я лежал, никуда не спешил, и вдруг, среди солнечного света меня обдало морозом. Я услышал издали радостные голоса с кухни... Сначала принял пацанячий за голос брата. Но потом... дошло... — Мать твою-ю-ю! — разнеслось по окрестностям нашего дома. Я влетел в кухню, пришпареный, с волосами торчком и остановился на пороге. Мило улыбающийся мальчик с зеленой челкой сидел за столом, а радостная мама с шипящей сковороды накладывала ему блинчики! — О, Максик, проснулся, наша соня? Знаешь, Сашенька, — мама странно, очень странно хихикнула, — наш мальчик так любит поздно вставать! А к этому моменту завтрак, что я ему с любовью приготовляю, остывает! И это притом, что утром мама орет:"Потрескать сам приготовь, лентяй!" — О, я вас понимаю, мама тоже на эту привычку жаловалась! — Огурец улыбнулся так трогательно, что у меня кулак зачесался врезать наглому личику с глазками ангелочка. — Постойте, я помогу вам со сковородкой! Мальчик подлетел и аккуратно забрал орудие приготовления пищи( я же смотрел на него как на орудие убийства). Мама расцвела и захихикала. Я остолбнел от этой парочки, хихикающей, заговорщически шепчущей и абсолютно счастливой. Можно было подумать — они сто лет как друзья! Причем навеки! А я находился за бортом... — Максик, почему ты не оделся и уже прибежал кушать? — мама оглядела меня. Я и вправду прилетел в трусах, и только. Огурец украдкой посмотрел прям туда и покраснел. Он еще смеет смущаться? Маньяк, маньяк! — Ну ладно, раз уж явился, садись за стол, — мама поставила тарелку, затем опять посмотрела на трусы и захихикала, — Ну все-таки... не стоит соблазнять так скоро нашего гостя... Вилка упала с грохотом на керамику тарелки, за ней, вдогонку, отправилась моя челюсть. В каком смысле — соблазнять? Это глупая шутка или... Гость, кстати, не смутился, а наоборот — радостно улыбнулся на шутку мамы. Заметьте — радостно! Мне кусок в горло не лез теперь, прекрасное утро превращалось в кошмар наяву. И это притом, что всю ночь снился — что я убегаю от маньяка, который хочет меня изнасиловать. Эх, я опять не взял во внимание знаки — судьба обращалась ко мне в снах, а они показывают и будущее порой! — Максик, я всегда знала, что у тебя добрая душа, весь в меня пошел, — мама со слезинкой кивнула Огурцу, тот опять скорчил сочувственную мину, — Ты привел этого бедного, бездомного мальчика и дал ему крышу над головой, крышу нашего радушного дома, готового поддержать всегда обездоленных! Максик, ты — лучший сын! Тут мама, опережая вилку с блином, которую я нес в рот, прижалась ко мне со слезами и погладила по голове. Я оторопел, но все же попытался донести блин до цели. Промазал... попал в маму... — Спасибо, сын! — всхлипнула мама и стащила кусок с вилки, а затем отправила в рот. — Такой заботливый, знаешь чем утешить мамулечку! И мама опять начала причитать какой я хороший. Огурец с серьезным видом психоаналитика кивал ей и поддакивал, тоже воздавая мне почести. — Бедный, бедный Сашенька! Кушай блинчик, мой мальчик, — я поперхнулся при сладком словечке "мой". С каких пор? — Не бойся, конечно, ты не останешься обездоленным! ЖИВИ, КРОШКА, У НАС! Я засипел, в горле блин вытворял акробатические трюки, я начал кашлять и почти задохнулся. — Молчи, сынок, не говори, я знаю, что ты стеснялся попросить меня разрешить мальчику с нами жить! Какой скромный! — Кха кхе кхохел экхого... В смысле :"Я не хотел этого!", но горло выдало кашель. — Молчи, сынок, знаю! Бедный, бедный мальчонка, родная мать выгнала! Она и про мать уже знает? — Но не бойся, есть еще добрые люди, готовые усыновить такого хорошего, воспитанного, культурного и душевного мальчика! Я бы желала себе еще такого сына! Я вскочил, кашляя отчаянно, замахал руками, Огурец был слегка в шоке — мамины слова были явно намеком! Я не хочу, что б гей-маньяк стал моим братом! Я вообще не хочу его видеть в нашем доме! — ...но лучше все же ты просто будешь жить с нами. — скорбно заявила глупая женщина. — Фффффу... — я выдохнул с облегчением. — Ведь тогда бы ты стал братику Максимке. А это не очень хорошо, если вы будете родственниками, если вдруг... — мама замолчала и заулыбалась. Огурец тоже беззвучно засиял. О чем мама не договорила? Я терялся в догадках, это ведь был не намек? Не намек?! — А, Максик, ты еще не видел? У нас новая скатерть, голубенькая... — мама загадочно заворковала, поглядывая именно на нас двоих. Оставалось надеяться, это все же случайность! "Судьба, с ухмылкой на лице, спрыгнула с подоконника на кухне, оставляя за спиной троих, и упорхнула в сад..."