Бумажные поезда

"Слушать: Joan Osborne - One Of Us" Ему тоже бывает больно. Ему бывает больно, когда всё идёт наперекосяк. Ему хочется всё бросить, уйти, захлопнуть дверь — но если так, то всё рухнет. Если так, то ничего и никого не будет. Ему будет так плохо в одиночестве, ведь он любит, когда он с кем-то, но не один. И если бы его спросили, что бы он выбрал — одиночество или шумную толпу — то он бы без раздумий выбрал второе. А Чанёль скрашивает его одиночество. Он как спасательный мост, который тянется от одного края пропасти к другому. Чанёль научился у Бэкхёна больше отдавать, чем брать. Просто дарить себя намного приятнее, чем получать что-то дорогое. Чанёль научился видеть суть между строк. Он теперь читает «правильные» книги. У него даже есть блокнот, куда он записывает мысли о прочитанном, свои выводы и планы. Конечно, Бэкхён подшучивает над ним, что так делают только люди, страдающие низкой самооценкой или склерозом, но Чан всё равно продолжает записывать. Бэкхёну нравится возвращаться домой, вечером, когда загораются фонари, ехать в пустом автобусе на задних сидениях, ждать свою остановку, а потом почти что бежать до парадной двери, которую ему непременно откроют. Он заходит в квартиру медленно, прислоняется лицом к родной и тёплой груди, вдыхает знакомый аромат сквозь чанёлевский свитер и мысленно, совсем тихо говорит: «Я дома». В этой квартире, в одном из спальных районов Сеула, по обыкновению много пыли. Зато здесь живёт покой. И каждый, кто сюда приходит, сразу чувствует это — одни только книги чего стоят. Разные книги: о забытых странах, о незнакомцах на перроне, о волшебных поездах и о них — о людях. -У тебя много книг? - как-то спрашивает Чанёль, когда Бэкхён усердно пытается не страдать ленью. -Много... - задумчивый ответ. -И где они? - Чанёль искренне не понимает, куда деваются вещи в их доме, ведь книги на полках только его, чанёлевские, но Бэкхён их не читает. -Везде, - зевает Бэкхён, садясь на диван. Чанёль хлопает глазами, пытаясь понять то, что хочет донести до него «сосед». - Люди — тоже книги. Пожалуй, самая интересная история — это человеческая жизнь. У каждого своя. Она переплетается с другими, образуя сложную паутину. И никогда не знаешь, куда заведёт тебя чужая тропа. Так и Чанёль ходит по бэкхёновским тропкам в поисках всех логичных объяснений его поступков. -Когда-нибудь я тоже напишу книгу... Или обо мне напишут, - Бэкхён откидывается на спинку дивана и закрывает глаза. - Это будет потрясающая история, потому что там всё будет без лишних слов. -И как она будет называться? - спрашивает Ёль, садясь рядом. -Не знаю. Она может быть и без названия. Главное, что она будет пустая... - Бэкхён улыбается сквозь закрытые глаза, а Чанёль понимает, что вообще ничего не понимает. И в их квартире отдыхает лето. Тёплое, пахнущее пшеницей и утренним ветром. В их квартире селится солнце, заливающее своими руками стены словно океан. В их квартире отдыхает небо, уютно устроившись на потолке. В их квартире — вершина мира. *** Бэкхён говорит, что ему нужно уйти. Чанёль не спрашивает, куда и зачем, он лишь кивает и просит, чтобы тот не забыл купить молока. В коридоре, где много вещей, непонятно откуда взявшихся, Чанёль закрывает дверь, а сам вдруг понимает, что у него дрожат пальцы, потому что он только что видел, как Бэкхён надел красные кроссовки, перебросил сумку через плечо и поправил каштановые волосы... да, ту самую сумку, те самые кроссовки и те самые волосы... И у него всё переворачивается в груди, когда он понимает, что всё это время жил с тем незнакомцем. И Бэкхён ничего ему не говорил. И вроде бы надо побежать за Бэкхёном, спросить — так ли это, но он стоит на месте и не может пошевелиться. Он никогда не думал, что память настолько обманчива. Он никогда не верил в случайности, которые, оказывается, неслучайны. Как так получается, что время ускользает от него, и он понимает, что прошёл целый день, а он просто сидел и думал — непонятно. Солнце начало садиться, окрашивая квартиру оранжевыми цветами. У Чанёля есть множество вопросов, на которые, как он понимает, не получит ответов, потому что Бэкхён — не из таких. Он даже засыпает, как обычно укрывшись пледом. Он не помнит, как проваливается в сон, его просто несет течением, размеренным, тихим. Его обволакивает сонная нега, в которой он различает знакомые черты лица. Он хочет дотянуться до них, но никак не получается. -Бэкхён? - спрашивает он пустоту, но пустота отвечает молчанием. А потом череда резких вспышек, и он оказывается где-то за границей снов. И вокруг одно лишь небо. И ему кажется, что он попал в Рай, и никак иначе. Ещё несколько шагов, туда, за грань. И там — Бэкхён. Он стоит к нему лицом, улыбается. А потом тихо, своим обычным голосом спрашивает: -Ты пришёл? -Вроде... А ты знал? - Чанёль останавливается напротив него, боится, что снова мираж, но нет — всё так и есть. -О чём? -О той книге... -Знал ли я? Знал, - уголки губ Бэкхёна расползаются в снисходительной улыбке. -И ты ничего не сказал мне... -Не сказал. Потому что эта книга обо мне, - Бэкхён отвёл взгляд, глядя куда-то вверх. -Но я не думал... - ему кажется, что Бэкхён начинает исчезать, словно он растворяется, как сахар в чае. И правда — от Бэкхёна, как от чеширского кота, остаётся только улыбка, подаренная невзначай — на прощание. И Чанёлю почему-то так больно, а ещё — обидно. Он никогда ничего не знал о том, кто абсолютно всё знал про него. Он просыпается от телефонного звонка, подскакивая на диване. И ему кажется, что всё вокруг стало другим, потому что Бэкхёна — нет. -Алло, - спешно отвечает он. -Где тебя носит? Я тебе уже полчаса звоню, - Лухан недовольно вздыхает в трубку, и Чанёль знает, что тот при этом по-детски поджимает губы. -Я... спал, - оправдывается Чан, а сам до сих пор не верит увиденному. - Слушай, Лу... Бэкхёна нет... -Кого нет? - искренне удивляется Лухан, а Чанёль забывает все слова. -Бэкхёна. Он ушёл вчера днём и до сих пор не вернулся. А в груди рождается предательское чувство, что сейчас все его устоявшиеся законы сломаются, как спичка под нажатием пальцев. Просто Бэкхёна и, правда, – нет. Он чувствует это. Всем своим телом чувствует и боится себе в этом признаться. -А кто это? - и реальность разбивается на осколки. Его мир рушится в два счёта от таких простых слов. В груди сердце норовит опуститься в пятки. Он встаёт, чтобы осмотреть комнату, и когда его взгляд цепляется за привычные ему предметы, то он понимает — и правда нет. Того, кто заполнил собой его жизнь, просто нет. Это как стереть память, как стереть рисунок ластиком. Но ведь чувства не сотрёшь? Нет ничего: ни тюля в зелёных тонах, ни кастрюль и фруктовой пасты. Нет бардака в шкафу и множества обуви в коридоре. Того, что так любил Чанёль, нет. Он не знает, что это с ним - шутка воображения, сон или просто галлюцинации, но он всё ещё помнит голос Бэкхёна, его тихую походку и мимолётные улыбки. А ещё его красные кроссовки и сумку через плечо. -Ты меня слушаешь? - Лухан всё ещё на другом конце провода, а Чанёль совершенно забыл о нём. -Слушай, я перезвоню, - и он вешает трубку, оставляя её лежать на диване. Он медленно идёт к окну. И нет, не показалось — лето. Жаркое сеульское лето. Сегодня суббота, какое-то там августа, но без понятия какого года... Он мотает головой, прислоняясь пальцами к стеклу — холодное. Он вздрагивает, когда слышит странные звуки, будто что-то ударяется о стену. Он замирает и слушает — это из бэкхёновой комнаты. В горле встаёт ком, и по телу непонятная дрожь, пробирающая до самых костей. И хочется совсем не верить в то, что он видит. Хочется заснуть обратно и спросить: «Какого хрена!?» И, правда, какого? Почему всё так, а никак иначе? Однажды он просто сел не в тот поезд, тот поезд ехал не туда, куда нужно. Тот поезд имел свою историю — свой маршрут. Он вёз людей туда, куда им хотелось. Они случайно оказались рядом, в том поезде, они не узнали друг друга, просто сидели рядом. И один из них читал книжку, а другому стало интересно. Так и познакомились их души. Но один из них сошёл на какой-то станции. Оставив после себя лишь лёгкое воспоминание, которое смело можно назвать «лучшим». И он делает два шага до белой двери с запутанными узорами. Его рука сама скользит по золочёной ручке. Сердце замирает, когда дверь открывается... И, правда, он точно сел не в тот поезд. А может, он просто вышел не на той станции, потому что комната, которую он видит — пустая. В ней очень пыльно, старые обвисшие обои и серый потолок. И удары, что он слышал, - это распахнутое настежь окно.... Читайте книги — всегда читайте. Может быть, в одной из них будет написано про вас. Читайте везде — дома, в машине, в метро. Да, особенно в метро. Может, один раз вашу книгу захочет прочитать незнакомец, и ваши души встретятся. Просто читайте, а потом выйдите на правильной остановке. И обязательно проверьте, чтобы незнакомец вышел за вами. Чанёль улыбается, подходя к окну, из которого в комнату доносится свежий летний ветер. Он врывается в сердце и в лёгкие. Он заполняет всё изнутри, позволяя почувствовать что-то неземное. Солнце отражается от белых стен, от старых обоев. А на подоконнике вместе с ленивым летом лежит знакомая Чанёлю книжка. Правда, надписей на обложке нет — стёрто всё. Он, затаив дыхание, медленно её поднимает. Он листает книгу и понимает, что все страницы абсолютно пустые. Хотя он подсознательно понимает, что он читает эту книгу «вовремя». Чистые белые листы, наполненные запахом морского прибоя и шумом птиц, зрелой пшеницы и цветущей ромашки. Он не может заставить своё сердце биться медленнее, потому что на последней странице, в нижнем углу, ровным почерком Бэкхёна, да - именно его, - он видит одну лишь надпись, которая будто трогает его сердце: «Никогда не оборачивайся». И подпись: «Бог».

What if God was one of us? Just a slob like one of us Just a stranger on the bus Tryin' to make his way home? Like a holy rolling stone Back up to heaven all alone Just tryin' to make his way home Nobody callin' on the phone 'Cept for the Pope maybe in Rome...